Вместе (не) навсегда

На ум сразу приходит наша первая и единственная ссора, когда отец заставил меня удалить видео нашего танца из соцсетей. Думаю, тогда Дина впервые позволила своей маске соскользнуть. Потому что она была в ярости, она обвинила в том, что я забрала у нее эту минуту славы, что это был ее реальный шанс на успех…

Но когда я рассказала ей, что отец запретил мне заниматься танцами в принципе, она быстро успокоилась. Тогда я списала это на сочувствие… Однако, сейчас я понимаю, что просто радость от моей неудачи перекрыла ее собственное разочарование.

Я настолько погружаюсь в свои эмоции и боль, что пропускаю наше обычное время созвона с Маратом. На экране несколько пропущенных вызовов от него, но едва я начинаю набирать сообщение в мессенджере, он звонит по видеосвязи.

На несколько секунд я замираю в нерешительности. С одной стороны, я не хочу чтобы он видел меня такой… заплаканной и слабой, но с другой, сегодня я как никогда остро нуждаюсь в его поддержке.

В итоге, кое-как утерев слезы рукавом, я нажимаю на зеленую трубку на экране.

– Принцесска, где мой обещанный сюрприз? – весело спрашивает он. Затем Марат замечает мое выражение лица и даже несмотря на то, что сейчас я улыбаюсь, он сразу считывает мои эмоции: – Что случилось?

– Ничего серьезного, – пытаюсь придать голосу беззаботности. Я прекрасно знаю, что у него сейчас своих проблем хватает, точнее отцовских, так что мои явно будут лишними.

– Принцесска, – нараспев произносит он. – Рассказывай.

– Я поругалась с Диной. Выяснилось, что никакая она мне не подруга, все эти годы на притворялась лишь из-за денег и положения в обществе… Хотя, вторым в итоге осталась неудовлетворена, – усмехаюсь я вспоминая ее слова.

– Мне очень жаль, – с грустью произносит он. – Предательство – это очень больно.

– Очень, – подтверждаю я. – А еще я чувствую себя очень глупо. Как я могла не замечать ее отношения все эти годы? Я такая дура…

– Даже не вздумай винить себя, – перебивает меня Марат. – Ты не виновата, что доверяла ей, а она не смогла оценить твое доверие. Ей же хуже от этого, поверь… Ты лишилась лживой стервы в своей жизни, а вот она потеряла самого доброго и светлого человека из всех кого я знаю.

Чувствую как из глаз снова начинают стекать дорожки слез, но улыбка с лица не исчезает:

– Впервые вижу чтобы кто-то улыбался и плакал одновременно, – нежно замечает Марат. – Я люблю тебя, принцесска.

– И я тебя люблю, – шепчу его изображению.

Мы еще какое-то время болтаем и я вижу как Скалаев отчаянно пытается меня развеселить и забыть о произошедшем. Но даже его блистательной улыбке не удается реанимировать мое настроение и сославшись на усталость, я нажимаю на отбой.

Только стянув с себя одежду в ванной, я вспоминаю, что так и не показала татуировку Марату. Абсолютно забыла про этот сюрприз. А мастер еще говорила, что если боль будет сильно беспокоить, можно выпить таблетку… Как выяснилось, физическая боль не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую в сердце.

Засыпаю я на удивление мгновенно и снится мне не кошмарная ссора, а Марат. Во сне он сжимает меня в своих объятиях, целует и шепчет что-то успокаивающе. И я ему верю, потому что даже во сне Марат Скалаев очень убедителен.

Просыпаюсь я с улыбкой, радуясь что сегодня выходной, а значит не нужно бежать ни свет ни заря к Рамику.

Не открывая глаз и переворачиваюсь на другой бок и понимаю, что магия сна не спешит отпускать меня из своих сладких объятий. Я все еще чувствую руки Марата на себе, даже запах его, кажется, заполнил ноздри и тем самым создал полную иллюзию присутствия. Я бы многое отдала, чтобы это было не сном…

Через пару секунд я окончательно просыпаюсь и с каким-то трепетом понимаю, что воображение у меня, конечно, богатое, но даже для него это перебор. Потому что я действительно чувствую тяжесть его ладоней на себе.

С опаской открываю глаза и едва сдерживаюсь чтобы не завизжать от счастья! Марат здесь, он пришел!

– Доброе утро, принцесска, – шепчет он в самое ухо.

Глава 45

Целый день меня преследует ужасная мысль: я готова каждый день терять по подруге, если это будет означать, что Марат всегда будет со мной.

Потому что этот день… он идеальный.

Все утро мы провели в кровати. Марат был в восторге от моей маленькой скалы и очень тщательно “благодарил” меня за такой сюрприз.

С трудом выбравшись из постели мы отправились в центр города, сначала бродили по красивейшим улочкам держась за руки, сейчас же мы стоим у кассы в парке развлечений.

Сперва Марат пытался затащить меня на колесо обозрения, но с моей боязнью высоты я не решилась даже в его компании. А вот покататься на карусели в виде огромных чайных чашек – это запросто.

Когда мы проходим мимо тира, приветливый мужчина средних лет настойчиво предлагает Марату выиграть приз для меня. Я по-детски улыбаюсь глядя на уродливого розового медведя и понимаю, что несмотря на то, что я уже давно не в том возрасте, когда плюшевые игрушки приводят в восторг, я бы не отказалась от приза.

И только когда Марат берет в руки винтовку, я вспоминаю о пистолете в его рюкзаке. Улыбка тут же сползает с моего лица и я отворачиваюсь в сторону, не желая видеть как он четко поражает все цели.

Мужчина радостно улюлюкает и с улыбкой вручает мне медведя, а мне приходится приложить неимоверные усилия, чтобы не выдать свое испорченное настроение. Марат не виноват, что ему приходится идти на такие отчаянные меры из-за отца. Он все такой же внимательный и заботливый парень. За последние несколько дней это не изменилось. Так почему же мое отношение к нему должно меняться?

Мрачные мысли прерывает урчание в животе. Довольно громкое и требовательное.

– Кажется, тебя пора кормить, принцесска, – смеется Марат и увлекает меня в сторону ближайшей кафешки.

Мы садимся напротив друг друга и стоит мне посмотреть в его серые глаза, я тут же забываю о тире и о пистолете. Я знаю, что это не выбор Марата. И если ему и придется в кого-то стрелять, он сделает это от безысходности, а не потому что ему это нравится. А значит единственное, что я могу сделать – это доверять ему. Полностью и безоговорочно.

Я диктую подошедшему официанту свой заказ, но когда молодой человек переводит взгляд на Марата, тот заказывает лишь воду без газа.

– Тебе тоже надо поесть, – напоминаю ему с беспокойством. – Мы можем попросить развести твой коктейль.

– Я не голоден, – пожимает он плечами.

– Но мы ели… сколько? Часа четыре назад? Как ты мог не проголодаться?

Утром я снова приготовила ему протеиновый коктейль, а сама поела мюсли с молоком. Но прошло уже так много времени, что невозможно было не захотеть снова поесть.

– Спортпит намного калорийнее обычной еды, – пожимает он плечами. – И мой живот, в отличие от твоего, не пытается привлечь всех китов в округе.

– Эй, киты это как-то не женственно, я как насчет урчания милых котят?

– Как скажешь, принцесска, – смеется он.

Еще какое-то время мы непринужденно болтаем в ожидании заказа, но как только официант приносит мне салат и батат фри, Марат утыкается в телефон. Даже когда я задаю ему вопросы, он отвечает не поднимая глаз от экрана.

И это подтверждает мою догадку: Марат не просто не любит есть обычную еду, он на нее даже просто смотреть не хочет.

В том, что у Марат расстройство пищевого поведения, или же попросту РПП, у меня сомнений нет. Вопрос лишь в том откуда оно у него появилось…

В нашей танцевальной секции была девочка Кира и у нее была схожая проблема. Она внушила себе, что ее фигура недостаточно хороша и начала сидеть на жестких диетах. К сожалению, родители не сразу заметила проблему и забили тревогу уже когда ее организм практически отказался принимать любую пищу, ее тошнило буквально от всего. Кира проходила долгую реабилитацию, но в итоге ее история закончилась хэппи эндом. Правда, наша руководительница Элла Андреевна еще долго напоминала нам о том как важно сбалансировано питаться и не изнурять себя диетами. Тогда в нашу студию даже психолог приходила и расспрашивала нас об общей атмосфере в секции, пыталась выяснить не внушают ли нам преподаватели, что танцовщицы обязательно должны быть очень худыми.

Но я просто не могу представить Марата на диете… Нет, вряд ли он сам довел себя до такого состояния. Но тогда что? Что такого могло случиться в его детстве? Может отец морил его голодом? Но стал бы тогда сейчас Марат так отчаянно пытаться его спасти?

Я едва запихиваю в себя половину порции салата и решительно отодвигаю тарелку. После всех этих размышлений мне кусок в горло не лезет, впору самой начать переживать о развитии рпп у себя.

С одной стороны, я прекрасно понимаю нежелание Марата делиться со мной неприятными воспоминаниями, я сама так и не рассказала ему о том что произошло с моей мамой. Но с другой стороны, внутри все ноет и изнывает от невозможности помочь ему. Я прекрасно понимаю, что даже если бы я знала причины, это бы не гарантировало бы, что я бы могла его излечить. Но я бы хотя бы попыталась…

– Идем, – я тяну его к выходу, кожей чувствуя его дискомфорт от наполняющих зал запахов еды.

Марат бросает на стол несколько купюр и с облегчением следует за мной. Лишь оказавшись на улице, он вдыхает полной грудью и я чувствую как он моментально расслабляется, когда прохладный воздух заполняет его легкие.

Я тоже глубоко вдыхаю и собираюсь изложить свои мысли. Я уверена, что квалифицированный психолог сможет ему помочь. РПП это не болезнь, это скорее последствия какой-то психологической травмы, а значит у него есть все шансы побороть это расстройство и полноценно питаться.

Вот только зря я собиралась с духом, чтобы озвучить ему свое предложение. Как только я открываю рот, его телефон звонит и Марат хмурясь подносит его к уху.

Через минуту напряженного молчания и его короткого “скоро буду”, он нажимает на отбой и вздыхает:

– Прости, принцесска, но мне придется уехать. Отец куда-то исчез.

Глава 46

До конца дня я извожу себя самыми разными мыслями и в итоге засыпаю только ближе к утру. Открыв глаза я первым делом сканирую кровать на присутствие Марата, но с разочарованием замечаю, что его нет. Прекрасно понимаю, что он сейчас занят поисками отца, но засыпая вчера я втайне мечтала о том, чтобы снова проснуться в его объятиях.

Никогда в жизни я не чувствовала себя такой бессильной. Не к месту вспоминаю Дину и то как я всегда рвалась решать ее проблемы. Она ведь зачастую даже не просила меня… наверняка же еще каждый раз глумилась надо мной, когда я сама предлагала помощь и велела ей ни о чем не переживать. Какой же наивной дурочкой я была!

Но с Маратом так не получится. Я знаю, что сейчас не могу ему ничем помочь, но что-то мне подсказывает, что даже если бы это было в моих силах, он бы все равно не принял мою помощь. Потому что в наших отношениях, в отличие от моей дружбы с Диной, я больше получаю, чем даю.

Своим молчанием и нежеланием делиться со мной подробностями проблем, Марат считает, что оберегает мои нервы и душевный покой. Но на самом деле, неизвестность – это самое худшее.

Насколько серьезны проблемы его отца? Я ведь даже не знаю действительно ли он промышлял наркобизнесом или это просто слухи. Марат явно дал мне понять, что деятельность отца была связана с криминалом, но это довольно обширное понятие.

Каждый раз когда я задавала ему вопросы об отце, он упрямо уходил от ответов. И дело даже не в том, что ему было стыдно за нелегальный бизнес, у меня создалось стойкое впечатление, что Марат не питал особо теплых чувств к отцу и поэтому пресекал любые разговоры о нем.

Но тогда почему он так старался спасти его сейчас?

“А что он должен был делать?” – тут же перечу себе. “ – Бросить отца и сделать вид, что его проблемы его не касаются?”

Даже если учесть, что я практически ничего не знаю об их отношениях, прекрасно понимаю, что Марат сделает все чтобы помочь отцу.

Мне же остается лишь доверять ему и покорно ждать его возвращения. Уверена, Марат знает что делает и рано или поздно наши жизни вернутся в прежнее русло, где он будет принадлежать только мне…

Остается только надеяться, что к тому времени его еще не отчислят из университета, потому что деканат непременно заинтересуется причиной его отсутствия. И вряд ли их удовлетворят те же ответы, которые получаю я.

Марат появляется в моем окне вечером и я едва не сбиваю его обратно вниз, когда подлетаю чтобы обнять. От его одежды и кожи веет морозом и я помогаю ему поскорее стащить с себя куртку и ботинки.

Поначалу мне кажется, что его пальцы онемели от холода и поэтому так плохо слушаются хозяина, но затем улавливаю запах алкоголя и с удивлением смотрю на его лицо.

За эти дни круги под глазами стали еще заметнее, скулы острее, а белки глаз покрылись мелкой сеточкой лопнувших капилляров. Марат не просто устал, он выглядит изможденным.

– Ты пьян? – уточняю на всякий случай.

– Недостаточно сильно. – Усмехается он. – Но признаюсь честно, напиться до беспамятства было моим изначальным планом. Потом я понял, что по-настоящему помочь мне сможешь только ты. Ты нужна мне, принцесска.

И еще до того как с его губ слетает хриплое “пожалуйста” я начинаю его целовать.

Я не знаю что такого произошло, что Марат решил прибегнуть к помощи алкоголя впервые за то время, что мы знакомы, но я знаю, что если он считает, что я могу ему помочь, я расшибусь в лепешку, но заставлю его забыть о проблемах хоть на какое-то время.

Он срывает с меня пижамные шорты и с глухим рычанием прижимает к стене. И в этот момент я, как никогда, чувствую его потребность во мне. Сейчас я для него не просто дом, я его якорь, который помогает заземлиться. Остаться в своем уме.

Марат держит мои руки над головой и берет меня яростно. Он – сплошной оголенный нерв и я подавшись чуть вперед кусаю его за предплечье. Он издает какой-то звериный рык и начинает двигаться во мне еще быстрее. Наши тела врезаются друг в друга под аккомпанемент рваного дыхания и барабанящих сердец. В данный момент он больше похож на сорвавшееся с цепи животное, чем на человека, но я принимаю его всего. Позволяю сжимать свои бедра, свирепо двигаться во мне и очищаться.

Я не свожу глаз с его лица и поэтому легко улавливаю тот момент, когда его взгляд становится другим, более привычным: затравленность сменяется дымкой похоти, а уголки губ ползут слегка вверх. С каждым новым движением ко мне возвращается мой привычный Марат, мой любимый. Я все еще не знаю что у него произошло, но я счастлива, что за утешением он пришел ко мне.

Марат не спешит выпускать меня из своих рук и мне кажется, что мы вполне можем вот так простоять до утра. Потому что мы есть друг у друга и больше нам ничего не нужно. Я провожу языком по его шее, слизываю капельки пота и вдыхаю такой знакомый аромат. Нотки алкоголя перемешались с его естественным запахом и нашим возбуждением и сейчас он мне кажется таким теплым и родным. И я понимаю, что вдвоем мы справимся со всеми проблемами мира.

Правда, через мгновение иллюзия всемогущества рушится его словами:

– Давай спать. Завтра дел по горло, надо ещё организовать похороны.

Глава 47

Марат

Весь день меня шатает и рвёт на части от раздирающих эмоций. Отца нашли в какой-то канаве, как дохлую собаку. И несмотря на все, мне его безумно жаль. По идее, я сейчас должен испытывать чувство глубокого удовлетворения, ведь почти десять лет назад, когда в такой канаве мог оказаться я, отцу было наплевать. Он пожертвовал мной ради большой игры. Ради своей репутации, своего пресловутого бизнеса. Потому что вести переговоры с похитителями – это дорога в никуда. Это лишь покажет твоим врагам, что ты дал слабину. Поэтому отец собственноручно подписал мне смертный приговор.

Вот только я выжил. И за это он всю жизнь меня ненавидел. А еще до жути боялся. Если бы я знал его не так хорошо, я бы подумал, что видеть мое лицо каждый день было для него пыткой потому что напоминало о том что он сделал. Но нет, для этого ему нужно было иметь сердце, у него же в груди был лишь твердый гнилой камень.

И тем не менее, сейчас меня переполняет глубокая горькая грусть. А еще едкое чувства вины. Потому что я хоть и пытался его спасти, но видимо, недостаточно… Я ведь знал, что он попробует сбежать если я уйду. Но все же ушел. Потому что нужен был Алисе, потому что увидев ее слезы по телефону я уже не мог думать ни о чем. Мне нужно было обнять ее, прижать к себе…

И, конечно, он воспользовался шансом. Собственноручно затянул веревку на своей шее и побежал к своим дружкам. Потому что они, в отличие от сына, не психи… они всего лишь бандиты, промышляющие торговлей наркоты и оружия. Действительно, чего их бояться? Они ведь легко простят старому другу то, что тот готов был настучать на них ментам ради того чтобы скостить срок. Да вот нихрена!

И теперь отец мертв. И меня гложет гребанное чувство вины!!

Делаю глоток огненной жидкости прямо из бутылки и едва сдерживаю рвотный позыв. Как люди пьют эту гадость? В горле жжет, язык печет, и в животе, кажется, разгорается самый настоящий пожар. Но тем не менее, я делаю еще глоток и еще.

Безумно тянет к принцесске. Но нельзя. Не хочу, чтобы она видела меня в таком виде… Все мои нервы оголены, я на пределе. А в таком состоянии очень сложно контролировать эмоции.

Но когда и через час пойло не действует, я сдаюсь. Хотя, может это как раз действие алкоголя… В любом случае, я привычно, хоть и не совсем уверенно, взбираюсь в ее окно.

Алиса понимает меня с полуслова, не задает сотни вопросов, на которые я не готов дать ответы, с готовностью кидается в омут с головой и я растворяюсь в ней.

Сегодня я эгоистичные мудак, я не даю, а только беру. Но она не против. Принцесска будто шестым чувством понимает что мне сейчас нужно и помогает прийти в себя. Острый комок боли в груди понемногу распускается, ее запах заполняет меня изнутри, а сладкие стоны выбивают последние мрачные мысли из головы. Секс с ней усмиряет мою дикость, поддерживает, очищает…

Я бы многое отдал, чтобы провести так вечность – не выпускать ее из рук, слушать рваное дыхание и лихорадочное биение сердце. Но, к сожалению, не могу позволить себе такую роскошь.

– Давай спать. Завтра дел по горло, надо ещё организовать похороны.

Ее лицо вытягивается от шока и я понимаю, что удивил бы ее меньше, если бы сказал, что разрываю наши отношения. Что там мой папаша успел наболтать ей тогда в машине? Поначалу я успел насторожиться и даже боялся, что ее отношение ко мне изменится, но моя принцесска и виду не подала, что приняла слова отца близко к сердцу. И все же… сейчас она в шоке. И в ее взгляде я сейчас читаю не только шок и грусть от смерти малознакомого человека. Там много вопросов… и принятие? Алиса винит меня в смерти отца, но типа принимает меня и таким? Что за бред?

– Задавай, – вздыхаю я, распрощавшись с идеей поскорее вырубиться и хоть ненадолго забыть о сегодняшнем дне. Но я не могу допустить, чтобы она сейчас надумала себе целый мексиканский сериал.

– Как это произошло? – Ее голос дрожит, а глаза блестят от подступающих слез.

– Его застрелили, – спокойно отвечаю, натягивая джинсы. Вести такие разговоры с голым задом не лучшая идея. Она тоже подбирает с пола свои пижамные шорты и одним рывком тянет вверх.

– Когда?

– Какая разница, принцесска? Точное время покажет экспертиза, но предварительно сказали, что сегодня утром.

– Но сбежал он когда ты был со мной? Прости, Марат… Я не должна была… Ты оставил его потому что я не смогла… я расклеилась и ты все бросил и прибежал ко мне.

– Тсс, – ловлю ее за руки и вздыхаю устало. – Отца убили потому что он не поверил мне и надеялся на своих дружков. Ты здесь вообще не причем. Точка.

Я понимаю, что возможно мне надо найти для нее более мягкие слова, рассказать ей о его прошлом, подробнее об этой ситуации, но сил нет… За эти дни я чертовски устал и сегодняшние события окончательно вымотали меня. Я сейчас как выжатый лимон и каждое новое слово приходится выдавливать из себя через силу.

– Это правда, что ты сдал его полиции? – выпаливает она на выдохе.

Блять… Вот оно. Вот что гложило ее все эти дни. Отец все-таки успел пожаловаться ей на свою тяжкую судьбу. Ловлю ее глаза в капкан. Полна решимости, смотрит на меня взглядом декабристки, разве что вслух не говорит: ты чудовище, но я люблю тебя и таким.

И от этого… нет, мне не больно. Но в груди почему-то дерет. Потому что я сразу представляю ее мысли на протяжении этих недель. Сколько раз она смотрела на меня и задавала себе этот немой вопрос, не осмеливаясь произнести его вслух. Сколько раз она целовала меня, занималась со мной сексом и гадала действительно ли я такой отмороженный мерзавец, как описал мой папаша или он меня все же оклеветал…

Сил нет, есть только дикая усталость и какое-то безразличие.

Начинаю жалеть, что пришел сегодня. Потому что я сейчас не способен на нормальный разговор. Не вывожу. Не могу сообразить как правильно ответить. Видимо, алкоголь все-таки успел подействовать. Или, может, это естественное состояние для того, кто потерял родителя. Но в любом случае, я себе таким не нравлюсь. Меня словно загнали в угол и я отчаянно ищу выход. И в такой ситуации я прекрасно понимаю, что могу нечаянно задеть всех, кто стоит на моем пути.

– Правда, – выплевываю я. – Но если бы у меня был шанс вернуться во времени, я бы сделал все точно так же. Что бы он там ни наплел тебе, как бы ни старался выставить себя невинной овечкой, он бессердечный ублюдок.

На этих словах я запинаюсь и сделав глубокий вдох-выдох, исправляюсь: – Был. Он был бессердечным ублюдком.

– Он был плохим отцом? – едва слышно произносит она. – Он тебя бил? Издевался? Это из-за него ты…

Она сбивается, наверняка, пытаясь придумать более мягкую формулировку моим странностям, но я решаю ее не мучить:

– А что, того факта, что он торговал наркотой было бы недостаточно? Алиса, мой отец преступник и его место за решеткой, вне зависимости от того какие у нас с ним были отношения.

– Я понимаю, – кивает она, но по глазам вижу, что нихрена она не понимает. В ее взгляде читается все та же решимость любить меня в горе и радости, хорошим мальчиком и бессердечным мудаком.

– Представь, что твой отец совершил бы что-то плохое. И не один раз. Что по его вине погибли бы люди и продолжали гибнуть. Ты бы смогла молча на это смотреть и жить как ни в чем не бывало?

Она моментально бледнеет и подносит ладонь к своим губам. Я понимаю, что возможно, перегибаю палку, но она сама начала этот разговор, сама зашла в темный лес.

– Каждый день ты бы думала, что в твоих силах это остановить, а за бездействие тебя бы пожирала совесть. И вскоре ты бы от этого начала заживо гнить изнутри, зная что каждый день общаешься со страшным человеком, с убийцей… но нихрена, ничегошеньки не делаешь для того, чтобы этот человек получил заслуженное наказание. Ну или хотя бы его просто изолировали от общества. Просто, блять, остановили уже!!!!

Делаю глубокий вздох, с удивлением отметив, что почти сорвался на крик. Но сдерживаться чертовски сложно. Не тогда, когда она смотрит на меня так…

– Я понимаю, что тебе сложно такое представить. Михаил Крейтор святой человек с безупречной репутацией, но прояви фантазию, что ли…

– Проявить фантазию? – таращит на меня глаза будто я сморозил чушь несусветную. Ох, принцесска, ты действительно хочешь порассуждать о тяжкой жизни сидя в этом замке? – Ты серьезно считаешь, что мой отец идеальный?

– Да, – усмехаюсь я и будто со стороны отмечаю, что ухмылка выходит какой-то ядовитой. – Мы могли бы устроить соревнование на тему того у кого отец хуже, но не вижу в этом смысла. Что такого плохого делает Михаил Крейтор? Просит тебя отчитываться за наличку? Ну а какой родитель в здравом уме даст безлимит подростку? Переживает о твоей личной жизни? А ты бы сама хотела, чтобы твоя дочь встречалась с таким как я? Бездомный парень, по вине которого убили его отца… Так ведь? Я все правильно изложил или забыл что-то?

Понимаю, что ору только тогда, когда Алиса закрывает уши руками и невидяще смотрит перед собой.

– Прости, принцесска, – сажусь перед ней на колени. – Ты же знаешь, что я люблю тебя. Но иногда… твои розовые очки… иногда их надо снимать.

Она не реагирует на мои слова, смотрит все так же отрешенно, даже затравленно, будто перед ней не я, а монстр, которого нарисовал мой отец. Я дотрагиваюсь до ее щеки, но она вздрагивает словно от удара плетью… Так противны мои прикосновения, принцесска? Думаю, отец был бы рад знать, что перед смертью успел пустить яд в самое дорогое, что осталось в моей жизни…

Глава 48

Марат уходит практически сразу, но я еще долго сижу на кровати не в силах пошевелиться. Меня даже не трясет, наоборот, тело будто онемело и решило превратиться в каменную статую. И чувствую я себя под стать: мне холодно и одиноко.