скачать книгу бесплатно
Жар, исходящий от его тела, оставляет на коже ожоги. Ошпаривает. Воспламеняет.
Лучше бы он накричал на меня. Вспышки агрессии мне знакомы. Их нужно просто перетерпеть. А вот такое напускное спокойствие меня пугает.
Все еще не решаясь поднять на него взгляд, я рассматриваю свои руки. Волоски встали дыбом, а красные пятна на запястьях уже начали трансформироваться в уродливые синяки. Синяки, которые оставил мой сводный брат. Но почему-то сейчас, оказавшись запертой в одной квартире с Ратмиром, я впервые задумываюсь, что, возможно, есть зло похуже моего родственничка. И оно сейчас стоит передо мной.
– Нет, – одними губами произношу. – Я не знаю, с кем я разговариваю. Не знаю вас. Отчим никогда не посвящал меня в свои дела. Но я расскажу вам все, что мне известно.
– На своих условиях, – уточняет он с недоброй ухмылкой. Скалится, словно дикий зверь.
– На моих условиях, – киваю и наконец решаюсь поднять взгляд выше. Тут же попадаю в капкан его темных, почти черных глаз, но прикусываю губу и не разрываю контакт.
Надеюсь, он не догадывается, чего мне стоит такая смелость. Потому что сейчас, в этот самый момент, в ход идут последние жалкие остатки моей выдержки, чтобы не дать ему поглотить себя. Не дать ему уничтожить и без того шаткое равновесие.
Все те долгие секунды, что он смотрит на меня и наверняка решает мою судьбу, пульс грохочет где-то в горле, а кровь то закипает, то снова леденеет.
Мне страшно. Меня лихорадит и трясет. Но я понимаю, что если отступлю сейчас, если наш разговор пройдет на его условиях, то уже через двадцать минут я окажусь на улице.
Я здесь только потому, что ему нужна информация, которую могу дать лишь я. Как только она будет у него, потребность во мне отпадет сама собой. И я останусь одна. По крайней мере, до тех пор, пока братец не вернется из больницы. А потом… Даже думать не хочу о том, что он со мной сделает. С каким садистским наслаждением он будет меня наказывать.
Так что да, Ратмир Бестаев, я жутко боюсь тебя. Ты вселяешь в меня животный страх и первобытный ужас. Но, к сожалению, в моей жизни есть вещи похуже тебя. Поэтому сейчас я собираю осколки своего самообладания и упрямо задираю подбородок, всем своим видом показывая, что не намерена отступать.
Мужчина до хруста сжимает зубы, на пару мгновений прикрывает глаза и, пробормотав что-то на незнакомом мне языке, молнией покидает кухню. Я выдыхаю с облегчением, понимая, что все это время не дышала. Через секунду я слышу хлопок входной двери и звук прокручиваемого в замке ключа.
Ратмир ушел. Сегодня мне повезло. Повезло, что он меня не ударил. Не убил. Что не стал вытягивать из меня слова силой. Что, поняв, что не в силах больше сдерживаться, он просто ушел.
Не думаю, что это надолго. Он развеется, остынет и вернется. И я должна буду выторговать у него выгодные условия. Купить свою жизнь и безопасность. Но сейчас, скатываясь на пол по дверце серого кухонного гарнитура, я улыбаюсь этой крошечной победе. Этой маленькой передышке.
Мужчина не появляется ни через полчаса, ни через час. Выждав еще немного, я наконец решаюсь исследовать его квартиру. Возможно, это не совсем прилично, но не сидеть же мне всю ночь на кухне… Надо хотя бы уборную найти.
Из холла я попадаю в просторную гостиную, а уже из нее вижу три двери. Аккуратно толкаю первую и понимаю, что это небольшая спальня в светлых тонах. Выглядит очень стильно и красиво, будто картинка из модного интерьерного журнала. Но почему-то абсолютно не вяжется с образом хозяина жилища. Не то чтобы я ожидала черные простыни и цепи, свисающие с потолка, но это… как ни силюсь, не могу представить Рамира здесь. Может, это не его квартира?
Хотя кухня и гостиная, наоборот, вполне подходят его образу. Дерево и металл, темные цвета, минимум деталей и максимум удобства.
Осторожно толкаю от себя вторую дверь и вижу уборную.
В принципе, на этом экскурсию можно было бы и закончить, но любопытство берет свое. Осторожно приближаюсь к третьей двери и медленно, с опаской тяну ее на себя.
Нервно сглатываю, понимая, что эта комната уже больше похожа на спальню Бестаева. И хотя цепей под потолком нет, впрочем, как и кожаных плетей или других извращений, но все здесь пропитано его аурой. Я так и стою на пороге, не решаясь зайти внутрь, будто боюсь, что сработает какая-то сигнализация и незамедлительно оповестит хозяина о вторжении в его владения.
Еще пару минут я завороженно разглядываю детали и, только когда в голове отпечатывается точная копия этого интерьера, закрываю за собой дверь. Застываю в нерешительности в коридоре, решая, что делать. Я ужасно устала, и глаза буквально слипаются. Но вряд ли мне удастся заснуть в чужой квартире, да и не думаю, что это безопасно.
Долго мечусь между кухней и гостиной и наконец обессиленно присаживаюсь на удобный диван. Чувствую себя при этом как Маша в логове трех медведей. Но почему-то не могу представить Ратмира, нервно оглядывающего свою мебель на предмет урона. Да и вряд ли моя пятая точка нанесет этому дивану какой-то ущерб.
Прикрываю веки и моментально растворяюсь в темноте. Мне не снятся сны, я даже не уверена, что сплю. Прокручиваю в голове события этого дня, снова переживаю животный ужас от стычки с братом и в итоге, конечно же, по крупинкам разбираю разговор с Ратмиром. Анализирую каждое слово, каждое движение, каждый взгляд… Будто под гипнозом вспоминаю каждую черную крапинку темно-зеленых глаз и все те эмоции, что мощнейшим потоком лились из него.
Меня настолько кроет от этих всполохов в голове, что в какой-то момент воспаленный мозг сам дорисовывает отсутствующую картинку. Какую-то альтернативную концовку нашего разговора, где Бестаев не сбегает, чтобы не сорваться. Он срывается. На мне. Жестко. Неистово. Яростно.
Правда, совсем не так, как я могла бы предположить… Нет, такого развития событий я не смогла бы представить даже в своих самых смелых фантазиях. В какой-то момент мне даже кажется, что я слышу собственные стоны. Пошлые. Хриплые. Бесстыдные.
Резко распахиваю глаза и заливаюсь краской. Трясу головой, пытаясь отделаться от наваждения, и только через несколько мгновений понимаю, что мне не приснилось. Я действительно слышу громкие стоны, правда, не свои. И они сопровождаются другими, не менее развратными звуками.
Глава 7
Все еще пребывая на границе между сном и явью, я бреду в темноте на… не на свет, конечно, потому что в квартире царит полумрак, а на шум. На эту постыдную, пошлую симфонию. Ратмир что, решил успокоить нервишки просмотром порно?
Однажды я случайно застала Данила за фильмом для взрослых. Родителей тогда не было дома, и он специально включил его на телевизоре в гостиной, а не в своей комнате. Видимо, хотел смутить меня. И надо признаться, ему это удалось. Я тогда не просто покраснела, я полыхала, словно сигнальный огонь в темном небе.
Но Бестаев не производит впечатление человека, коротающего вечера за просмотром порно…
Ну-ну. С каких это пор я возомнила себя профессиональным знатоком человеческой души? Несмотря на то, что дрема до сих пор не покинула мое расслабленное сознание, я все равно усмехаюсь своим мыслям. Я видела этого мужчину всего дважды, а уже не первый раз берусь судить, на что он способен, а на что нет. В машине я была уверена, что он не из тех, кто поднимет руку на девушку, однако на кухне, когда я отказалась подчиняться и поставила свои условия, он был в шаге от того, чтобы применить силу. Я это чувствовала. Каждой клеточкой тела ощущала его доминирующую энергетику и то, как он пытался ее подавить.
Кажется, мне пора перестать судить людей лишь по внешности…
Впрочем, во второй раз я не ошиблась. Бестаев действительно не смотрел порно. Он им занимался.
Не порно, конечно, а сексом. Но если учесть, что дверь в спальню он даже не потрудился прикрыть, для меня это не особо что-то поменяло.
Я вспыхиваю словно спичка и на автомате зажмуриваюсь. Но, в отличие от прошлого опыта, не бегу. Просто не в состоянии. Будто меня пригвоздили к порогу его комнаты и кто-то свыше заставляет смотреть… на это.
Перепуганным, но в то же время завороженным взглядом сквозь прикрытые веки я рассматриваю обнаженные тела с капельками пота на коже. Тот факт, что они оба находятся спиной ко мне, совсем не мешает мне, а даже помогает.
Уверена, будь они в другой позе, мои ноги уже с позором несли бы меня из комнаты, да и квартиры в целом. Но сейчас, пользуясь тем, что они меня не видят, я жадно, словно в каком-то трансе, рассматриваю разгоряченные тела.
Блондинка стоит на четвереньках, и единственное, что я вижу с такого ракурса, – это ее напряженные руки и часть округлых бедер. Впрочем, она вполне компенсирует недостаток визуальной картинки аудиосопровождением. Девушка стонет так громко, что порнозвезде из того фильма, что смотрел мой братец, стоило бы взять у нее пару уроков по вокалу.
Правда, если учесть, с какой интенсивностью Ратмир толкается в нее, крики вполне оправданны. Он же разорвет ее…
Внутри все сжимается от одной мысли о том, как ей, должно быть, больно сейчас. Интересно, сколько он ей заплатил, чтобы она изображала страсть? Может, он ей чем-то угрожал? Ну не может же она это терпеть добровольно?
Нет, в моей парадигме мира ни одна нормальная девушка не позволила бы обращаться с собой… так. Совсем без нежности. Словно животное.
Понимаю, что рассуждения о сексе от девственницы выглядят довольно странно, но я бы соврала, если бы сказала, что никогда не думала об этом. Представляла свой первый раз и то, с каким трепетом мужчина будет заботиться о моем удовольствии и комфорте.
Бестаев же сейчас явно заботится только о себе. Он даже не касается ее толком. Сильные пальцы сжимают бедра блондинки, насаживая на себя все глубже и глубже.
Я невольно рассматриваю вздувшиеся вены на его руках и напряженный рельеф спины. Ниже стараюсь не смотреть, ограничиваясь лишь плечами и лопатками. Но и от этого вида меня капитально бросает в жар, а в памяти странным образом отпечатываются высокие мускулистые ягодицы.
Стоны девушки слегка меняют тональность, и я впервые ловлю в них нотки недовольства. Видимо, она больше не в силах делать вид, что наслаждается этим звериным спариванием. Однако уже в следующую секунду меня охватывает безумная паника, когда я понимаю, что Ратмир замер и всхлипывает его партнерша, скорее, от нетерпения.
Я с трудом возвращаю контроль над парализованным телом и, зажмурив глаза, на ощупь пробираюсь по коридору. Только снова оказавшись в гостиной, я перевожу дыхание и слышу, что пошлые шлепки в спальне возобновились. А с ними и стоны девушки и ее фальшивые просьбы не останавливаться. Фальшивые же? Ну не может ей такое нравиться. Никому не может. Это же… неправильно. Некрасиво. Бесстыдно. Развратно. Слишком мерзко.
Я бы точно так не хотела. У меня даже низ живота сводит тугим спазмом от одной мысли, что кто-то попытался бы проделать подобное со мной. Тем более Ратмир. Он же огромный! По-моему, секс с ним может быть опасным для здоровья. Если, конечно, размеры самого мужчины хоть как-то пропорциональны размеру его достоинства. Хотя нет, это было бы слишком очевидно… Не может же матушка-природа так сильно «пошутить» над низкорослыми мужчинами.
Господи, о чем я только думаю? Я только что увидела самое развратное, самое пошлое и скандальное зрелище в своей жизни, а думаю при этом о размере мужского достоинства. Не просто мужского… а именно Ратмира. Как я теперь буду ему в глаза смотреть и не думать… об этом!
Не в силах больше слушать стоны и шлепки влажных тел, я накрываю голову подушкой. И если от звуков, доносящихся из спальни, это помогает мне абстрагироваться, то вот что делать со своими мыслями, я не знаю. Потому что, как ни силюсь, не могу перестать думать об этом. Картинка перед глазами категорически не желает расплываться. Даже наоборот, мое воспаленное сознание рисует какие-то новые детали. Например, четкое сосредоточенное лицо Ратмира с капельками пота над верхней губой. Злорадную, немного опасную ухмылку и черноту в его темно-зеленых глазах. И несмотря на то, что я не видела его выражение лица, этот образ перед глазами – реальнее любого сна.
Глава 8
Утром я не сразу решаюсь открыть глаза. Какое-то время прислушиваюсь к зловещей (хотя после ночных событий скорее спасительной) тишине. До последнего надеюсь, что вчерашняя сцена мне приснилась. Сомнительно, конечно, что собственный мозг проделал бы со мной такую злую шутку после едва не свершившегося насилия со стороны брата, но так мне определенно было бы легче смотреть в глаза Бестаеву. Потому что сейчас я просто не представляю, как смогу поддерживать разговор с ним, когда перед глазами все еще стоит до неприличия яркая картинка его обнаженного тела. Как ни силюсь, не могу вытравить из головы эту реплику греческой статуи, его мощную спину, голые ягодицы… О нет, только не это! Хватит того, что я вчера заснула, хотя точнее будет сказать – вырубилась с мыслями о Ратмире, так теперь еще и утром первым делом думаю о нем.
Смирившись с тем, что не смогу провести весь день, а лучше – всю оставшуюся жизнь, уткнувшись в подушку, я все-таки опускаю ступни на мягкий ковер. Украдкой, словно преступница, пробираюсь в коридор и с облегчением понимаю, что дверь в спальню закрыта. Неужели нельзя было додуматься до этого раньше? Например, вчера? Это уберегло бы меня от парочки психологических травм. А еще от странных неправильных снов, которые не давали заснуть добрую часть ночи…
Наскоро умываюсь и так же тихо, словно мышка, крадусь на кухню. Каковы шансы, что Ратмир подумает, будто я всю ночь провела здесь, и не заметит, что нахально воспользовалась его диваном?
В животе предательски урчит, и я решаю приготовить завтрак. В нашей семье я всегда отвечала за готовку, поэтому о том, чтобы оставить хозяина квартиры без еды, и речи нет. Может, конечно, его спутница сама хотела порадовать своего мужчину. Так сказать, поблагодарить за вчерашнее… Ну так надо было пораньше встать. У меня всегда будильник стоял на шесть утра, чтобы все успеть.
Продуктов в холодильнике не так много, поэтому я делаю пару бутербродов, кидаю на сковороду помидоры и добавляю к ним яйца.
– Вижу, ты здесь освоилась.
От глубокого хриплого голоса я подскакиваю на месте и едва не роняю лопатку.
– Доброе утро, – произношу едва слышно и, слегка прокашлявшись, повторяю уже громче: – Я решила приготовить завтрак. Вы же… Ты же не против?
Набираюсь смелости и решительно поднимаю глаза от его босых ступней. Правда, до лица мой взгляд так и не доходит. Спотыкается где-то посередине, наткнувшись на обнаженный торс мужчины.
Идеально вылепленная грудь с небольшой порослью волос и рельефный тонированный живот, который в прошлом веке дамы непременно использовали бы в качестве стиральной доски. Венчают все это великолепие широченные плечи с ярко выделенными дельтовидными мышцами. Непроизвольно облизываю сухие губы, завороженно следя за капельками воды, стекающими по этому образцу перфекционизма, и только когда мужчина делает шаг навстречу, прихожу в себя.
– Я… Ты любишь яичницу?
– Если честно, то предпочитаю скрэмбл, – отвечает он, заглядывая в сковороду.
– Скрэмбл? – глупо переспрашиваю. Кажется, это тоже какое-то блюдо из яиц, но отчим признает только глазунью и омлет, поэтому я никогда даже не пробовала другие рецепты. – Хорошо, я тогда сейчас… Там, кажется, еще остались яйца.
Суетливо хватаю лопатку и тянусь к тумблеру, чтобы выключить конфорку, но тут же замираю, когда спину обдает волной жара. Цепенею от ужаса, словно загнанная в угол лань.
Мужчина подходит вплотную ко мне и, перехватив мою руку, словно по команде покрывшуюся мурашками, начинает размешивать яйца прямо в сковороде. Я смотрю, как яичное месиво превращается в тот самый скрэмбл, и перестаю дышать. Его близость будоражит миллион нервных окончаний в моем теле, а в ноздри забивается цитрусовый запах геля для душа. Внутри все вопит от опасности, а пульс, словно чечетку, отбивает сигнал тревоги. Он слишком близко. Настолько близко, что дышу я уже не кислородом, а им. Ратмиром. Сердце срывается в пропасть, и внутренности дрожат от волнения.
Кухня, еще вчера казавшаяся огромной, сужается до размеров клетки. Ратмир если не физически, то на каком-то ментальном уровне заполняет собой все пространство. Как еще объяснить, что чувствую я его не только каждой клеточкой своего тела, но и где-то глубоко внутри. Под кожей.
И впервые за всю мою жизнь чувство сохранения не срабатывает. Казалось бы, за годы, проведенные в доме отчима, я идеально научилась считывать ситуацию и избегать опасности. Под любым предлогом сбегала в свою комнату и ждала там, пока все утрясется и угроза минует. Но рядом с Бестаевым все мои инстинкты сходят с ума.
Вместо того чтобы бежать сломя голову, я слегка отклоняюсь назад и стираю последние жалкие миллиметры между нами. Чувствую, как мощная грудная клетка за мной каменеет, а волоски на голове перестают раздуваться от чужого горячего дыхания. Это длится не больше трех секунд. Возможно, даже меньше. Но и этого хватает, чтобы внутри все вопило от шока и возмущения. А еще немного от восторга. Но это уже не имеет значения. Потому что еще до того, как я успеваю осмыслить происходящее, мужчина дергает тумблер вправо и хрипло заявляет:
– Вот и все. Готово.
Он делает шаг в сторону, а я отпрыгиваю от плиты, словно от огня.
Пульс даже не думает замедляться, и я закусываю изнутри нижнюю губу, чтобы хоть как-то унять свое волнение.
– Кофе? – Он кивает на агрегат цвета металлик в углу.
Я такие только в кино видела, и наверняка там можно приготовить все эти модные разновидности напитка, включая флэт уайт и раф, которые я никогда не пробовала, но я лишь скромно прошу:
– Да, просто черный, пожалуйста.
Бестаев методично достает с полок тарелки с вилками и раскладывает их на столе. Его спокойствию можно только позавидовать. Сразу видно, кто из нас кисейная барышня, а кто матерый мужик, которому и в голову не придет терять сознание от подобной нечаянной близости.
– Мы не будем ждать… эм, твою девушку? – удивляюсь я, заметив, что он достает все в количество двух штук.
Судя по всему, он сам только что вышел из душа, и я подумала, что та женщина отправилась туда вслед за ним.
– Девушку? – Его брови удивленно ползут вверх, а я моментально заливаюсь румянцем. Следовало назвать ее его женщиной? Кольца на его пальце нет, но, может, это жена? – Она ушла еще ночью.
– Эм… хорошо, – смущенно бормочу. – Тогда давай завтракать.
– Давай, – соглашается он и уже совсем другим тоном добавляет: – А потом мы, наконец, поговорим. И ты расскажешь мне все. Включая свои условия, разумеется.
Глава 9
Ратмир
Только съев практически весь завтрак, замечаю, что девчонка едва сама притронулась к еде. Отравить меня решила, что ли?
Выглядит вполне невинно, такой себе божий одуванчик. Хлопает длинными ресницами и всем своим видом показывает, что мой голый торс ее очень смущает. Ну-ну, девочка. Эта роль тебе, конечно, очень подходит – с такой-то ангельской внешностью. Но, во-первых, эта ложная скромность не помешала тебе вчера бесстыдно подсматривать за нами в спальне, а во-вторых, я слишком хорошо знаю твоего отчима. Меня так просто не проведешь.
Хватит уже того, что этому кретину удалось водить нас за нос так долго. Зная Солода, он воспитал падчерицу по своему образу и подобию. Не зря этот гад сначала втерся ко мне в доверие, а потом подставил всех и сбежал.
Интересно, такая игра в невинную овечку – это идея ее отчима или девочка сама додумалась до роли? Сомневаюсь, что Солод делился своими планами с родственниками, иначе они бы тоже свалили вслед за ним. Значит, это исключительно ее инициатива.
Интересно, на что она рассчитывает? Я должен проникнуться к ней жалостью? Пообещать защиту от всех стервятников, что наверняка набросятся на ее семейку из-за Солода? Или она просто решила, что раздвигать ноги передо мной менее энергозатратно, чем перед своим сводным братцем и отчимом? Так-то она просчиталась, аппетиты у меня куда больше, чем у этих недоносков. Правда, она об этом никогда не узнает. Чужие подстилки меня никогда не привлекали.
– Ну, – нетерпеливо поторапливаю, когда она залпом допивает свой кофе, так и не осилив большую часть завтрака. – Я тебя очень внимательно слушаю.
– Я все расскажу, – в который раз заверяет она. – Честное слово.
– Переходи сразу к делу, – раздраженно выдыхаю. Вчера она меня порядком выбесила своими «условиями». Вечер и без того выдался паршивым, так что я еле сдержался, чтобы не сорваться на ней. Благо хватило ума вовремя свалить. Иначе точно или прибил бы в запале, или трахнул.
Вчерашняя блондинка неплохо помогла мне выпустить пар, но сейчас я снова закипаю. Раздражает меня в ней все: и смущенный тон на грани заикания, и то, что боится смотреть в глаза, и, конечно, то, что ставит условия.
К такому я явно не привык. В моей жизни все просто: я спрашиваю – мне отвечают. Условия если и есть, то диктую их исключительно я.
– Мне нужны деньги, – выпаливает она и снова густо краснеет. Не девушка, а просто ходячий факел какой-то.
– Кому же они не нужны? – отвечаю со смешком.
Не могу поверить, что все оказалось настолько банально. Понятия не имею, на что я рассчитывал… Просьбы достать ей аленький цветочек, конечно, не ожидал, но думал, что хоть как-то проявит фантазию, что ли. Хотя бы попытается завуалировать свою алчность.
– На новый айфончик не хватает? – спрашиваю с издевкой. Видимо, отчим свалил до того, как она успела насосать на модный гаджет. А братишка в одиночку такие запросы явно не тянет. Не удивлюсь, если за это и огреб вчера.
– Я… нет, конечно, – снова блеет и отводит взгляд.
– О какой сумме речь?
Не уверен, что выдержу еще полчаса этих смущенных взглядов и хождения вокруг да около. Не думаю, что у нее большие запросы, а значит, легче пойти навстречу и заняться, наконец, теми, кто приходил к Солоду до нас.
– Двести тысяч, – едва слышно произносит.
