скачать книгу бесплатно
Данил пытается стянуть с меня шорты, но тугая резинка не спешит поддаваться, и на секунду хватка на моих запястьях слабеет. Всего на мгновение. Но и его мне достаточно, чтобы воспользоваться шансом.
Я резко вырываю свои руки и пытаюсь встать, но задеваю бутылку, о которую споткнулась ранее. Вскрикиваю от отчаяния и бессилия. Почему? Почему все против меня?
А затем в каком-то безумном порыве, вызванном все тем же отчаянием и бессилием, обхватываю пальцами горлышко и заношу бутылку над головой брата.
В темноте я не вижу, куда попала, но, судя по тому, как его тело обмякает на мне, я не промазала. Снова падаю на спину под его весом, но бутылку из рук не выпускаю, готовясь нанести следующие удары. Правда, брат не спешит двигаться, а я аккуратно и мучительно медленно выползаю из-под него.
Все так же, с бутылкой в руке, я бегу к двери и щелкаю выключателем. Наша скромная гостиная тонет в ярком свете, но, несмотря на боль в глазах, я их не закрываю. Слишком рискованно.
Дрожа от страха, перевожу взгляд на пол рядом с диваном и вижу бездыханное тело брата. Наверное, какая-то часть меня надеялась, что, словно ночной кошмар, все это развеется с ярким светом.
Но нет. Брат лежит там, где еще минуту назад лежала я сама. Его рука неестественно вывернута под животом, все лицо исполосовано моими ногтями, а чуть выше виска расползается пятно крови.
В ужасе я подношу к лицу пустую бутылку от виски и с замиранием сердца смотрю на капли крови но донышке. Последняя надежда, что рана на его голове была еще до моего удара, рассыпается в прах.
Я знаю, что нужно пощупать его пульс, проверить, есть ли дыхание… но не могу. Как ни силюсь, не могу себя заставить подойти к нему. Я не вижу, поднимается ли его грудная клетка, не слышу ни единого звука, но с места сдвинуться не получается.
Это ведь была самооборона, да? Я защищалась. Я не виновата. Он пытался меня изнасиловать. Я просто защищалась…
Из глаз катятся слезы, а руки начинают дрожать до такой степени, что пальцы больше не в силах удержать бутылку. Она с грохотом падает на пол, но даже этот громкий звон не вызывает никакой реакции у Данила.
Я не хочу в тюрьму. Не могу. Кто позаботится о маме? Нельзя звонить в полицию. Просто нельзя… Но тогда что делать? У меня никого нет, никто мне не поможет…
Продолжаю громко всхлипывать и сползаю на пол по стене, когда вдруг вспоминаю о визитке Ратмира. Он сказал звонить, если появится отчим, а не если я случайно убью или покалечу кого-то, но выбора у меня нет… Я больше никого не знаю. Больше мне не к кому обратиться.
Глава 4
Ратмир
– Давайте девчонок вам подгоню, – предлагает Шамиль. – Сидите, блин, как на похоронах.
– Обойдемся как-нибудь без твоих блохастых. – Умаров бросает брезгливый взгляд на двух танцовщиц, которые в данный момент усиленно полируют шест на сцене своими длинными ногами.
– Сам ты блохастый, – возмущается Шамиль. – У меня все девочки проверенные, со справками.
– Заводчик, бля, – ржет друг. – Я так дочери щенка покупал в прошлом месяце. Тоже со справками и проверенный, а у него то глисты, то блохи, то с желудком проблемы. Задолбался уже по врачам возить.
– Да идите вы, – машет на нас руками и уходит к барной стойке.
В принципе, я его понимаю. Сегодня собеседники из нас так себе. С тех пор как Солод исчез, настроение ни к черту. Слишком много он знал. Слишком много людей подставится в случае чего…
Умаров, будучи майором ФСБ, обещал всячески посодействовать в поисках, но его ведомство тоже зашло в тупик. Как сквозь землю этот гад провалился!
Залег, падла, на дно… Ни требований, ни шантажа. В городе его точно нет. Мои люди бы его нашли. И дети его… строят из себя не пойми что, будто вообще о делах отцах ни сном ни духом. Сын еще хоть в каком-то адеквате, а падчерица словно прямиком с картины Васнецова сошла. Тоненькая такая, эфемерная. Будто дотронешься – и растает. Сама трясется от страха, но смотрит так, будто в душу заглянуть хочет. Зря старается… я свою уже давно продал. Нет больше ее.
Словно в насмешку над моими мыслями, в кармане вибрирует телефон. Номер незнакомый, но я без раздумий беру трубку. Как-то так получается, что даже мошенники и разводилы меня обходят стороной, а значит, всякие левые звонки из банков идут мимо.
– Ратмир? Ратмир Бестаев? – дрожащий голос проникает прямиком в ушную раковину. – Это Анастасия. Солодова. Вы приходили к нам сегодня вечером и дали мне…
– Я помню, – перебиваю сбивчивую речь девчонки. – Что ты хотела? Отец вернулся?
– Нет, отчим не появлялся. Но я… вы не могли бы приехать?
Тащиться на окраину города посреди ночи у меня нет ни малейшего желания, но я понимаю, что девчонка не стала бы звонить просто так. Прихватив с собой Умарова, выдвигаюсь по адресу, вспоминая обшарпанный скромный дом. Ремонта он не видел со времен царя Гороха, хотя внутри довольно уютно. Может, жена Солода постаралась, бабы обычно любят вбухать бабло в интерьер вместо того, чтобы починить протекающую крышу и заменить окна.
Когда мы выходим из машины, друг достает из кобуры табельный пистолет и кивает мне, чтобы я пропустил его вперед.
– С ума сошел? – шиплю на него. – Там девчонка совсем мелкая.
– Не такая уж и мелкая, – спорит он. – Падчерице Солода девятнадцать вроде. Ребята пробивали по ним всю инфу. Нигде не учится, не работает. Полностью на содержании отчима и братца. Неплохо пристроилась девка.
– Завидуешь? – усмехаюсь. – Тоже мечтаешь о должности содержанки?
– Иногда прям очень, – выдает настолько серьезным тоном, что даже не сразу понятно, шутит он или реальные мечты мне рассказывает. – Знал бы ты, как меня все это достало…
Развить тему мы не успеваем, потому что еще до того, как доходим до крыльца, входная дверь открывается и из нее показывается перепуганная девичья голова. Сейчас она еще больше похожа на девицу из сказки. Огромные зеленые глаза на пол-лица светятся каким-то лихорадочным блеском, на щеках алый румянец, а длинные темные волосы, которые в прошлый мой визит были собраны в аккуратный пучок, хаотично разбросаны по плечам и спине.
Но даже в таком состоянии она безумно красива. Ничего удивительного, что родственнички решили оставить ее исключительно для собственного пользования.
Невольно вспоминаю ее длинные ноги и упругий зад, который она с таким упорством демонстрировала нам сегодня вечером. Ее братец слишком очевидно пытался переключить наше внимание со своего отца на шлюшку-сестру. Реально думал, что, увидев ее прелести, мы забудем, зачем пришли? Придурок. Аппетитных девок вокруг полно, а бесстрашный кретин, который решил перейти мне дорогу, один такой.
– Я его убила, – шепчет девчонка, словно в бреду. – Случайно. Я просто… Господи, я его убила…
В этот момент ее взгляд падает на пистолет в руках Руслана, и румянец на щеках моментально смывается волной болезненной бледности.
– Ствол убери, – командую другу. Не хватало еще, чтобы она тут в обморок грохнулась. Девка и так, походу, рехнулась маленько. Словно заведенная повторяет по кругу слова о том, что убила кого-то, и трясется, словно заяц.
– Не истери, – рявкаю на нее, когда она не реагирует на более вежливые просьбы рассказать, что произошло.
Она испуганно кивает и, наконец, выдает:
– Он там…
Умаров не спешит прятать оружие, видимо до сих пор считая, что нас ждет западня, а я оттесняю ее от входа и захожу в дом. Свет горит лишь в одной комнате, поэтому я решительно направляюсь прямиком туда.
– Твою мать, – Руслан громко свистит и добавляет пару непечатных выражений, когда мы видим на полу ее брата. На виске у Солодова-младшего струйка засохшей крови, а все лицо разлиновано, будто он пытался настойчиво приручить дикую кошку. Перевожу удивленный взгляд на перепуганную скромницу и ее ногти. Они совсем не длинные, не чета новомодным наращенным когтям, которые в таком почете у современных девушек, но тем не менее сомнений в том, что именно она расцарапала физиономию братца, нет. Что ж они не поделили, интересно?
– Скорую вызвала? – угрюмо интересуется Руслан.
Девчонка отрицательно мотает головой и одними губами жалобно просит:
– Мне нельзя в тюрьму. Я не специально… я защищалась.
– Неплохо ты так защищалась, – протягивает он. – Как бы инвалидом братца не сделала. Будешь потом всю жизнь ему утку менять.
– Инвалидом? – выдыхает она. – Он… он не умер?
– Пока нет. – Друг убирает руку от его шеи. – Пульс есть, хоть и слабый. Сотряс наверняка будет. Черепно-мозговая…
И пока девушка переосмысливает информацию, Рус вызывает бригаду «скорой» и своих коллег.
– Мне нельзя в тюрьму, – снова заводит свою безумную пластинку, чем жутко меня раздражает.
– Я тебе зачем визитку дал? – строго спрашиваю. – Чтобы ты позвонила, если отчим объявится. А это что? Обычная бытовушка? Я похож на службу поддержки в кризисной ситуации?
– Я не знала, к кому обратиться… У меня никого нет. Совсем никого.
– Я-то здесь при чем? – искренне недоумеваю. Вот уж не думал, что внешне похожу на мать Терезу.
– Не бойся, – понимая, что утешитель из меня хреновый, вмешивается Руслан. – Скатаемся в отделение, дашь показания и вернешься спокойно домой. Братец придет в себя, и помиритесь спокойно.
– Мне нельзя домой, – дрожит она. – Вдруг они снова придут?
– Кто «они»? – осторожно переглядываемся с другом.
– Те люди, что приходили вчера. Они нам угрожали. Сказали, что если отчим не объявится… они нас… они нас убьют.
– Какие, блд, люди? – взрываюсь я. – Кто еще ищет этого мудака?
Где-то вдалеке раздаются первые отголоски сирен, и, выдав матерную тираду, я командую:
– Рус, разберись тут со всем. Девчонку я забираю.
– Э-э-э… куда забираешь? – возмущается друг.
– Мне надо, чтобы она ответила на мои вопросы, а твои коллеги вряд ли придут от этого в восторг.
И пока они оба пытаются осмыслить мои слова, я хватаю ее за руку и тащу на выход.
Глава 5
Хаотично прыгающие мысли в голове сменились полнейшим вакуумом. Я смотрю в одну точку – небольшое пятнышко на лобовом стекле – и повторяю про себя: «Он жив. Я не убийца».
Наверное, я плохой человек, но в данный момент я больше радуюсь второму факту. Собственная совесть волнует меня куда больше, чем жизнь сводного брата.
Несмотря на то, что мы давно выехали из нашего богом забытого района, внедорожник Ратмира продолжает подбрасывать на кочках. Вглядываясь в темноту, я запоздало понимаю, что с дорогой все в порядке, трясет не машину, а исключительно меня.
От страха, от холода, от осознания того, что жизнь уже никогда не будет прежней.
Кажется, только сейчас сознание начинает затапливать весь ужас происходящего. Я села в машину с мужчиной, которого совсем не знаю. Мужчиной, которого боится мой брат. И по идее, мне тоже следует бояться.
По-хорошему, мне надо спросить у Ратмира, куда он меня везет, но сейчас мне откровенно все равно. Куда угодно, лишь бы оказаться подальше от дома. Дома, который перестал быть таковым уже давно.
Знаю, что в моих мыслях мало логики. Еще в нашу первую встречу все внутри кричало о том, что этот мужчина куда опаснее отчима и брата, вместе взятых. Но… может, в этом и дело? Такой мужчина, как Ратмир Бестаев, не будет размениваться на мелочи и терроризировать слабую девушку.
Уверена, если ему захочется самоутвердиться и продемонстрировать характер, он найдет себе оппонента с равными силами.
Пользуясь тем, что Ратмир погрузился в свои мысли и смотрит на ночную дорогу, я украдкой разглядываю его. Даже если он и чувствует мой пытливый взгляд, вида не подает, позволяя мне записывать на подкорку каждую мелочь.
На нем та же одежда, что и вечером, но в то же время он выглядит по-другому. Более напряженным. Более серьезным. Оторвав правую руку от руля, он запускает ее в волосы и треплет их, глубоко задумавшись.
Понятия не имею, откуда у меня эта уверенность, но я знаю, что причиной его недовольства стали мои слова. Не тот факт, что я вызвала его посреди ночи. Не то, что ему пришлось разбираться с моими проблемами. А мои слова о том, что вчера к нам уже кто-то приходил. И, видимо, тот факт, что мой брат утаил это от него.
Каким-то образом эта информация важна для него. И я готова продать ее за самую высокую цену.
Нутром, каким-то шестым чувством я понимаю, что это мой шанс. Этот красивый мужчина с копной каштановых волос может мне помочь. Не факт, что захочет, конечно… Но я просто обязана сделать так, чтобы у него не осталось выбора.
Вскоре мы въезжаем в красивый жилой комплекс, и Бестаев паркуется у элитной новостройки. Здание, да и сам двор словно сошли с картинки из Пинтерест. Аккуратные клумбы, панорамные окна и даже одинаковые горшочки с цветами на открытых балконах. Я совсем неприлично озираюсь по сторонам и замираю на тротуаре.
Бестаев бросает на меня нетерпеливый взгляд, и на секунду я ловлю неприкрытую усмешку в уголках его губ. Меня словно кипятком обдает, когда я вижу нас со стороны. Он – мощный, статный, в дорогих шмотках и с уверенностью в том, что весь мир принадлежит ему. И я – растерянная девочка в пижаме и домашних тапочках, глупо глазеющая по сторонам. И если на выражение лица я хоть как-то могу повлиять и хотя бы попытаться вернуть отпавшую от удивления челюсть на место, то с внешним видом, увы, ничего поделать не могу.
– Ты привез меня к себе домой? То есть вы… Вы привезли.
Это осознание настолько меня шокирует, что я моментально забываю об элементарных правилах приличия. Сама не знаю, чего я ожидала. Что он привезет меня в офис? На какой-нибудь склад на окраине города? Сейчас ночь, и, наверное, вполне логично, что он привез меня к себе, но в то же время это заставляет вернуться все мои страхи. Меня снова охватывает какая-то неконтролируемая тряска, и я беспомощно делаю несколько шагов назад.
– Хватит трястись, – раздраженно приказывает он. – Я тебя не трону. Куда я, по-твоему, должен был тебя привезти в таком виде? В мотель?
Я отрицательно мотаю головой, но, кажется, только сейчас осознаю, что переоценила свои силы. Не оставить ему выбора? Сделать так, чтобы он мне помог? Господи, на что я рассчитывала? Я всерьез собиралась манипулировать этим зверем?
– Прости… те. Я просто растерялась.
Одергиваю футболку пониже и, опустив голову так, чтобы вуаль из волос хоть как-то скрыла мои пылающие щеки, следую за ним.
– Все нормально, – кивает мужчина, распахивая передо мной стеклянную дверь подъезда. – И можешь обращаться ко мне на «ты», не такой уж я и старый.
Сонный консьерж моментально подрывается из-за стола и бодро здоровается с нами. Если мой вид его и удивил, профессиональной выдержки хватает, чтобы никак это не показать.
В ярком свете вычурных потолочных светильников я сжимаюсь еще больше. Уверена, подошвы моих домашних тапочек чище, чем ботинки Ратмира, но я все равно невольно осматриваю мраморный пол, будто боюсь оставить на нем грязные следы. Бежевый ковер на ступенях, натертые до блеска двери лифта и живые растения в огромных кадках – все вокруг кричит о том, что мне здесь не место. Но тем не менее никто не спешит бросаться наперерез и гнать меня поганой метлой. Даже наоборот, Бестаев нетерпеливо вздыхает и слегка подталкивает меня в плечо, когда я замираю на пороге кабины лифта.
В его квартире нет картин в позолоченных рамах, с потолка не свисают причудливые канделябры, а пол не устилают персидские ковры. Но тем не менее все здесь кричит о статусе и достатке хозяина.
Я знаю, что мне здесь не место. Знаю, что такой мужчина, как Ратмир Бестаев, сожрет меня и не подавится, но так или иначе, когда за нами закрывается дверь и он без обиняков просит, чтобы я приступила к рассказу, я делаю глубокий вдох и заявляю:
– Я все расскажу. Но у меня есть условия.
Глава 6
Я даже моргнуть не успеваю, а мужчина вмиг оказывается возле меня. Воздух вокруг нас густо пропитывается чем-то новым. Тяжелым. Терпким. Незнакомым.
Кажется, мои слова за считаные секунды привели его из состояния раздражения в состояние какого-то первобытного бешенства.
– Что ты сказала? – выдавливает он звенящим от напряжения и злости голосом.
– Я сказала, что все вам расскажу. В подробностях, но… – Нервно сглатываю и опускаю глаза. Не могу смотреть на него. Каждой клеточкой своего тела я сейчас ощущаю его ярость. Она обволакивает меня пеленой и забирается под кожу. Вряд ли такой мужчина, как он, привык к отказам. Внутри все вопит о том, что диктовать условия Ратмиру Бестаеву – плохая идея, но у меня нет выбора. В любом случае терять мне уже нечего.
– Ты в курсе, с кем ты разговариваешь, девочка? – Мужчина нависает надо мной, в крошку растирая последние остатки уверенности.
Тональность его голоса резко меняется. Он становится настолько спокойным и тихим, что от этого мне вдвойне страшно. Я вижу, как яростно сжимаются его кулаки на поверхности стола по обе стороны от меня, и понимаю, что это спокойствие обманчиво. Всего лишь жалкая попытка сдержать гнев, бушующий в его крови.
