Ваш ход, господин Призрак!

Лель и Риго смотрели друг на друга и неожиданно обратили внимание, что стук прекратился. Кавдор стоял на коленях, возле самого пола в углу мастерской и отрывал какую-то доску.

– Что там! – Подскочил Риго.

– Ход, только очень маленький. Смотрите! – Кавдор отложил доску, взял со стола свечку и посветил в обнаруженный лаз.

– Видите, совсем узкий. Обыкновенному человеку в него не пролезть и всё же он имеется и тщательно замаскирован.

– Интересно куда он ведёт? – Задал вопрос Риго.

– Не знаю, я не кошка чтобы пролезть в этот коридорчик, но чувствую, что Леля разместили здесь не просто так. Комната вообще странная.

– Чем? – Переспросил средний лис.

– Находится в заброшенном крыле, в случае чего даже крика никто не услышит. Окна на внутренний двор, который совершенно не охраняется. Наконец, этот лаз странный. Не знаю, как вам, а мне не по себе от этого места, а ведь в замке полно свободных, подходящих помещений.

– Ещё один факт, наш младший лис в смертельной опасности. – Вздохнул Риго.

– Ты говорил, у тебя есть план!?

Кавдор прошёл к двери и убедившись, что банда хитрых лисов одна, шёпотом начал рассказывать. – Я предлагаю бежать Лелю, и бежать не мешкая. Когда погиб Вильгельм, один трубадур говорил мне, что ему предлагали бежать, переодевшись в музыканта. Нам следует воспользоваться этой возможностью, думаю на трубадура можно положиться, если, вдобавок, мы ему хорошо заплатим. Искать Леля никто не станет, министров устроит, что он просто пропал.

– А как же учитель, он рассчитывает на меня!? – Дерзнул высказаться художник.

– Мёртвым ты ему ничем не поможешь, надо подумать о себе и бежать немедленно.

– Куда же я побегу?

– Поживёшь пока у моих друзей, я объясню, как к ним добраться и передам с тобой записку. О тебе позаботятся. Через месяц всё это не будет иметь значения, и мы решим, как быть дальше.

В коридоре послышались тяжёлые шаги, и в дверях появился высокий, худой мужчина с бритой головой и крайне неприятным выражением лица, которое неумело маскировалось за натянутой улыбкой.

Визитёр весьма удивился, застав художника в компании Кавдора и Риго.

– А что здесь делает дворцовая стража? – Обратился он напрямую к хозяину мастерской.

– Это мои друзья, – Неуверенно, словно в чём-то провинился, ответил Лель. – Они пришли в гости, немного поболтать, вот и всё.

– В такую рань?! – С сарказмом подметил долговязый.

– С кем имеем честь? – Кавдор выпрямился во весь рост, но обнаруженный лаз заслонить не успел.

Незваный гость был не готов объяснятся и поэтому начал с запинки. – Меня, я, меня зовут Тарквиний, я представлен к конкурсанту, чтобы во всём помогать ему. Министр Генбауэр очень обеспокоен, что юный художник не в настроении после последней неудачи, вот я и позабочусь, чтобы у него всё было.

С каждым словом долговязый набирался уверенности, и вот его бегающие глазки перестали мельтешить и впились, со всем должным подозрением, в Кавдора и Риго. – Ваша очередь, вы кто такие?

– Меня зовут Риго, и я назначенный телохранитель для этого конкурсанта.

– Какие глупости. – Неприятно засмеялся Тарквиний. – Телохранитель художнику требовался, пока его первая картина не была представлена королю. Теперь, когда вся работа предстоит заново, и на конкурс прибудут ещё девять художников, телохранитель художнику Лелю больше не требуется. Смотритель, то есть я, другое дело, а телохранитель нет. Не думаете же вы, что конкурсанту может что-то угрожать в королевском замке.

Риго хотел возразить и напомнить долговязому, про судьбу несчастного Вильгельма, но, подумав, что у смотрителя наверняка есть на этот счёт оправдание, даже не стал пытаться.

– Я. – Сделал шаг в перёд Кавдор.

– Вас, оруженосец, я знаю. – Перебил его визитёр. – Не стоит утруждаться в представлении. Хочу лишь напомнить, что людям вашего положения следует посветить себя прямым обязанностям, а не слоняться весь день без дела по замку. Полагаю, вы докучаете нашему конкурсанту, прошу вас покинуть мастерскую.

– Непременно. – Оскалился Кавдор. – Только после вас.

Тарквиний ожидал подобную фразу. – Разумеется, я тоже мешать не буду, я лишь хотел сказать конкурсанту что сегодня, после обеда, его величество будет прогуливаться, и у художника появится возможность, не мешая, разумеется, понаблюдать за королём. Позировать его величеству некогда, придётся довольствоваться тем, что есть. Я зайду за вами, мастер Лель. Так мне велено теперь к вам обращаться.

Смотритель поклонился и направился к двери, но когда он обернулся спиной, то сразу приковал к себе внимание.

– Ещё несколько мгновений вашего времени. – Окликнул его Кавдор.

– Да. – Не оборачиваясь ответил Тарквиний.

– Я служу в замке не первый день, а вас никогда не видел, хотя у вас весьма примечательная внешность.

– Возможно, вы просто невнимательный растяпа. – Обрубил смотритель. – У вас всё?

– Нет! Ещё кое-что интересует. Зачем вам нож, под камзолом, да ещё такой необычный! Где-то я видел такой же, совсем недавно. Разрешите взглянуть?

Тарквиний так и стоял спиной к собеседнику. Дыхание его стало тяжелее, а всё тело напряглось, словно готовилось нанести удар или прыгнуть.

– Нет. – Вдруг ответил он резко. – Носить нож мне дозволительно и показывать его вам я не намерен.

***

Король гулял в саду Глондера довольно часто, но сейчас, вынужденный быть натурой для художника, который не так давно огорчил его, Эмбер IV прибывал в весьма раздражительном состоянии. Шут – карлик из кожи вон лез, чтобы рассмешить и приободрить его величество, но Эмбер был мрачен, и почти не обращал внимание на старания карлика.

Тарквиний и Лель шли по параллельной аллее, шагах в двадцати от короля и разговаривали шёпотом. Тарквиний, так не понравившийся Кавдору и Риго, оказался весьма приветлив с художником, но та опаска, что внушили своему другу средний и старший лис, заставляла Леля не доверять смотрителю.

– Мы можем подойти ближе? – Потеряв за колючим кустарником, из вида короля, спросил Лель.

– Не в коем случае, его величество и так идёт на небывалые уступки и позволяет наблюдать за ним во время прогулки.

– Но я должен разглядеть детали для своей новой картины.

– Я постараюсь провести вас, мастер Лель, в обеденный зал, и вы сможете разглядеть короля совсем близко, из-за портьеры. Но только на следующей неделе. Начальник королевской стражи Лагард не очень хорошо ко мне относится и не позволяет слишком часто докучать ему подобными просьбами.

– Да, да, я понимаю. А камзолы его посмотреть можно?

– Когда в них нет его величества?! – Засмеялся Тарквиний от собственной шутки.

– Да. Просто камзолы.

– Пожалуй, это можно устроить, но только ночью, когда король спит, и его одежда свободна.

– Чудесно, вы мне этим очень поможете, сэр смотритель.

Тем временем обе садовые тропинки закончились красивой, овальной поляной, на которой стояли столбы с канатами, верёвками и трапециями. Несколько мускулистых мужчин, проверяли страховочные сети, а один из прислуги разводил костёр в металлическом корыте. В центре всей этой мизансцены разминалась очаровательная Кристина, или как было принято называть её при дворе, мадам Пантера.

– Тренируетесь? – С почтением обратился король к девушке.

Воспитаннице её высочества Аурелии было позволительно не соблюдать этикет во время репетиций, и поэтому она, не отрываясь от растяжки на специальных гимнастических брусьях, лишь улыбнулась Эмберу и изящно всплеснула рукой. – Занимаюсь в парке, пока позволяет погода. Готовлюсь к новому номеру.

– Опасному? – Первый раз за день улыбнулся Эмбер.

– У меня других не бывает.

– И что же это за номер?

– Пока секрет. Чтобы не испортить первого впечатления, я должна держать всё в тайне, скажу лишь, что это потребует от меня пика моего мастерства.

– Буду ждать с нетерпением, а пока, я понимаю, мне следует удалиться?

– Вы очень любезны и понятливы, ваше величество. – Произнесла Кристина так страстно, что не оставило бы равнодушным любого мужчину.

Король оттаивал всё больше. – Покажите мне, на прощанье, один из ваших прошлых номеров, мой любимый.

– Какой? – С грацией дикой кошки, девушка покинула тренажёр и подошла ближе.

– Кажется он назывался поцелуй смерти.

– Ах, этот! Нет ничего проще, особенно если это порадует вас, ваше величество.

Кристина взяла за руку шута – карлика и отвела его к одному из деревянных столбов на которых крепились страховочные сетки. Прислужник подал Пантере красное яблоко.

– Стой и не рыпайся, а то оставлю без уха. – Подмигнула она маленькому человечку и поставив плод прямо на голову шута, повернулась и пошла отмерять десять шагов.

Уверенность так и излучалась из кудесницы Эквилибра. Её лицо было сосредоточено, но максимально спокойно. Губы плотно сжаты, в глазах появился прищур, кожа побледнела.

Девушка резко обернулась и выбросила руку в сторону столбов. Воздух рассёк изящный клинок, который Кристина мгновенно рванула из маленького ремешка, расположенного на запястье. Все присутствующие только и успели ахнуть, когда за долю мгновения острейший нож уже появился в столбе, аккурат над головой, разрубив яблоко на две части.

Пантера тоже ахнула, когда увидела, куда метнула нож. Вместо шута, прислонившись к столбу, стоял сам король и широко улыбался. Шут сидел рядом на своей пятой точке и таращил глаза на происходящее. Эмбер грациозно наклонился и, подняв с земли половинку яблока, откусил его.

– Спасибо, мадам Пантера, вот моё настроение и улучшилось.

– Ваше величество!!! – Девушка была в не себя. – Что это за ребячество, как можно подвергать себя такой опасности, ведь вы же глава государства.

– Я был уверен в вас с самого начала. Не сердитесь на мой поступок, но если бы я этого не сделал, то совсем бы загрустил сегодня.

Кристина поняла, что её тон уже нарушает дозволенные границы и решила свести всё на шутку. – Так, репетиция сорвана. Ещё немного и его величество попросится на пирамиду или трапе. Наверное, на следующем выступлении, он тоже будит выполнять трюки.

Вся поляна разразилась пронзительным смехом и аплодисментами в сторону Эмбера. Король подошёл ближе, поцеловал девушке руку и что-то шепнув ей на ухо, под всеобщие овации, направился в замок.

Лель и Тарквиний, наблюдавшие за происходящим из-за кустов пожелтевшего винограда, поспешили следом.

– Ох, и порох эта Пантера. – Высказывался Смотритель. – Распалит любого. Я еле сдержался чтобы не крикнуть ей, что король занял место карлика.

– Красивый номер, ничего не скажешь. И очень волнительный. – Согласился Лель.

– С мадам Пантерой всегда так. Очень волнительно!

Тарквиний ещё раз обернулся на быстро удаляющуюся арену и ещё прибавил шаг, чтобы сравняться с королём, снова шедшим по параллельной дорожке.

– Мы отвлеклись с вами, мастер Лель. В начале прогулки мы видели, как король сердится, сейчас же у нас есть возможность наблюдать его величество в весёлом расположении. Смотрите, смотрите!!!

Смотритель положил руку на плечо художника и на цыпочках подвёл его к тому месту где был лучший обзор. Карлик – шут пародировал только что увиденный номер. Подобрав с земли веточку, он изобразил метание кинжала и растянувшись в воздухе, в необычной, раскоряченной позе, с криком приземлился, плюхнувшись прямо в лужу, оставшуюся на парковой тропинке.

Король смеялся, как смеются пьяные матросы, отдаваясь целиком этому занятию. Смех его напоминал больше лошадиное ржание или гогот гусей, наевшихся перебродивших ягод. Зайдя прямо в лужу, он подал промокшему, перепачканному шуту руку и достав его из лужи, хлопнул по затылку.

Шут тоже смеялся, его задача была выполнена. Он был доволен собой, королём и всем происходящим.

– У нас могут быть неприятности, мастер Лель. – Одёрнул юношу смотритель, когда художник тоже начал смеяться.

– Его величеству может не понравится, что мы всё это видели. Давайте, лучше, пойдём другой тропинкой. Парочка быстро свернула вправо и моментально скрылась от короля и карлика.

– Какой, однако, затейник этот шут. – Захотелось поболтать Лелю.

– О, ещё какой. Ходячий смех, да и только. Король его просто обожает. Их редко можно видеть порознь, карлик даже на передовую с ним ездит.

– Как здорово он изобразил Кристину. – Захохотал художник, уже достаточно удалившись от того места, где они расстались с королём.

– Да, вылитый трюкач. – Смотритель тоже заливался смехом. – Только если Кристина это Пантера, то шут её урезанная копия, кошка, наверное. Точно – кошка.

Тарквиний присел на корточки, чтобы отдышаться. – Что с вами, мастер, я сказал что-то не то? – Обратился он к художнику, когда заметил, что тот не смеётся, а лицо его стало задумчивым и серьёзным.

– Что случилось? – Повторил он вопрос.

– Да нет, ничего. Странное чувство. Я где-то уже слышал сегодня, чтобы человека сравнивали с кошкой. Только вот где, убей бог не вспомню.

Глава пятая

Бежать сегодня ночью.

4 Октября.

Четвёртый октябрьский день встретил художника весьма неприветливо. Бледное осеннее солнце, словно полежавшая глазунья, уныло заглядывало в окно мастерской и убивало последние надежды на возможность погулять сегодня в парке. Чуть позже пошёл мокрый снег и стало совсем тоскливо. Тарквиний принёс завтрак и помог растопить маленький каминчик, но поболтать не остался и удалился, сославшись на то, что у него много дел.

Лель начал привыкать к долговязому смотрителю. Не смотря на его жутковатый вид, юноше иногда казалось, что он весьма милый человек, просто непримечательной наружности. Художник забывался, даже ждал своего смотрителя, а потом вновь вспоминал предостережения друзей и сразу впадал в отчаяние.

– Я же сам видел нож на поясе у Тарквиния. – Разговаривал художник сам с собой, метаясь по комнате. – Кажется, он был такой же, как и тот, что я видел в день гибели Вильгельма.

– Глупости. Я что, разбираюсь в ножах?! Тот, который я видел на поясе, был в чехле, я видел его даже не полностью. А которым убили Вильгельма я и не разглядел толком, испугавшись покойника.

– Друзья предупредили меня, что убийцей, посланным четвёркой коварных министров, может оказаться любой, но Тарквиний, ведь он же мой смотритель.

– И что? – Мысли в голове начали спорить. – Кому, как не смотрителю, убить меня удобней всего?

– Опять парадокс. Почему он не сделал этого до сих пор? Вчера в парке, когда мы остались одни, или сегодня утром. Такому великану пырнуть меня не составит труда, даже если я буду сопротивляться. Неужели он ждёт случая поудобнее, тогда ему следовало бы быть аккуратнее и пока нож с собой не носить.

– Да нет, это не он. Или он?

Лель понял, что в таких подозрениях он в конце концов, лишится рассудка и, вспомнив для чего он собственно здесь, начал таскать по мастерской мольберты и лесенки, подыскивая правильное место для своей работы.

– Стоп!!! – Снова остановил себя художник. – Какой работы, я же убегаю сегодня ночью. Ну да, убегаю с трубадурами. Так сказали мне друзья. Сегодня они принесут записку для тех, к кому я отправлюсь и объяснят все подробности. Главное, чтобы Тарквиний, или кто-то другой, не убил меня раньше.

– Привет. – Послышалось за спиной, когда Лель поглощённый мыслью о том, как он побежит в такой ужасный снег, совершенно забыл об осторожности.

– Чёрт! – От неожиданности юноша дёрнулся, потерял равновесие и отлетел к камину, сильно ударившись спиной об каменную кладку.

– Господи, что я наделал! – К Лелю подбежал молодой человек, который сел рядом и взял художника за руку.

– Прости, я не хотел пугать тебя. Проклятая привычка ходить бесшумно, на цыпочках, я многих так пугаю. Я не нарочно, клянусь.

– Всё нормально, кажется я ничего не сломал. – Потирал ушибы художник, присаживаясь на топчан. – Кто ты?

Молодой человек выпрямился в полный рост и поклонился. – Меня зовут Валер, я прибыл из Тронбаэла и представляю одного из советников королевства. Буду, как и ты, участвовать в конкурсе. Ты же Лель Лангро, я не ошибся?

– Не ошибся, да, я Лель, очень приятно познакомится, как ты сказал тебя зовут?

– Валер. Валер из Тронбаэла.

– Ого! – С удивлением подметил Лель. – Ты из резиденции его высочества королевы, наверное, её личный художник!?

– Скорее, ещё один бездельник, которого пристроили знатные родственники в местечко потеплее. Таких, как я, много в Тронбаэле, но толку от нас никакого. Слоняемся из угла в угол, иногда пытаемся что-то нарисовать, сочинить или вылепить, а зачастую только пьянствуем и распутничаем. Мы вообще изрядные лодыри.

– Кто это мы? – Поинтересовался Лель.

– Мы, это непризнанные гении, скульпторы, поэты, художники, проще говоря, бездельники, которыми окружила себя королева, на потеху.

– Понятно! – Не без колкости, подметил Лель.

Валер казался весьма энергичным парнем лет двадцати пяти. Хорошо и аккуратно одетый, он был полным антиподом Тарквиния. Если первый отталкивал своей внешностью, то Валер был, наоборот, мил и приятен. Наверное, даже чересчур. Словно бабочка, он пропорхал к обеденному столу, достал из-за пазухи флягу вина и два медных стаканчика.

Наливая креплёный напиток, он опередил вопрос —Что ты здесь делаешь? – И протянув полный кубок Лелю начал рассказывать.

– Представляешь, приезжает в Тронбаэл вчера вечером министр Кальд и говорит, что мне нужно ехать в Глондер, участвовать в каком-то конкурсе живописцев, представлять там одного из королевских советников. Представляешь, я, пьянющий вусмерть, а мне говорят в конкурсе участвовать. Я отказаться хотел, но тут королева своё слово сказала – поезжай мол, и без разговоров.

– Я Кальду пытался объяснить, что в портретах не силён, а он мне сказал, что ничего страшного. Моё участие нужно только для количества, нарисую как-нибудь, и ладно. С теми словами прямо в ночь меня и отправили. Несколько часов в дороге и вот я здесь, привёз тебе привет от твоего учителя.

– Спасибо. – Улыбнулся Лель. – А что, другие конкурсанты тоже приехали?

– Да, я видел двоих, но толком ещё не знакомился. Тебе повезло, у тебя есть собственный смотритель, а меня привезли, засунули в какую-то келью, дали краски, сказали рисуй, и всё. Хотел пройтись по замку, так меня никуда не пускают. К королю просился, вообще чуть по шее не дали. Вот только к тебе добрался, хоть кто-то со мной разговаривает.

Молодые люди ловко опрокинули кубки за знакомство, и почти сразу ещё по одному, за здоровье короля и процветание Тиграна. Валер наливал уже по третьей, когда в коридоре снова послышались шаги и в мастерскую вошёл начальник дворцовой стражи Лагард.

– Мастер Лель и мастер Валер. – Посмотрел он на уже хмельных художников строго и пронзительно. – Вам следовало бы больше уделять времени своим картинам, а не пьянству. Ваши конкуренты, хоть и прибыли в Глондер позже, уже преступили к работе, а у вас. – Лагард указал пальцем на ещё свёрнутые холсты и пустые подрамники. – А у вас ещё никаких подвижек. Вам требуется быть более ответственными, я, собственно, с этим к вам и пришёл.

– С чем именно? – Пытаясь улыбаться, промямлил Валер.

– С тем, что работать вам надлежит порознь. С этого момента и до истечения срока конкурса в мастерские к художникам доступ закрыт всем посторонним. В первую очередь, это касается ваших друзей, мастер Лель. Сдаётся мне они вас только отвлекают. В конце коридора теперь будет стоять охрана. Никого посторонних. – Повторился Лагард.

– А мне то выходить можно? – Поинтересовался Лель.

– Да, но только до ужина. Стражник будет проверять вас вечером и до утра покидать мастерскую нельзя.

– Мне надо видеть моих друзей, Риго и Кавдора.

Лагард указал на дверь Валеру и, фыркнув сказал. – Они в казарме, любой стражник объяснит где это.

Лелю снова стало страшно, он был один и не знал, что делать. Накинув на плечи рогожку, он пустился по коридору и врезался в громадного стражника, который стоял прямо за углом, чтобы его было не видно из мастерской.

– Ой. – Схватился за голову Лель, получив очередную шишку.

Громила стражник посмотрел на юношу из-под чёрного шлема и отставив копьё в сторону, упёрся в боки руками. – Куда?

– Мне надо. – Замельтешил художник. – Мне тут рядом, мне сказали днём можно, я как бы тут, я.

Стражник, не отличавшийся искусным исполнением этикета, как его командир Лагард, просто закивал бронированной башкой и сделав шаг назад, освободил дорогу. – После ужина ты должен быть в мастерской, если не будешь, то я отправлюсь искать, и ты пожалеешь, когда найду. Понятно?

– Понятно, сэр стражник. – Вырвалось у перепуганного Леля, словно у ребёнка перед строгим воспитателем.

Миновав три – четыре коридора, широкую лестницу и внутренний двор, на который выходили окна его мастерской, он направился искать казармы. Сырая земля мгновенно промочила обувь художника, а не унимающийся снег рогожную накидку и берет. Юноша задрожал от холода и решил вернуться в тёплую мастерскую и, дождавшись Тарквиния, уже с ним отправиться искать Риго и Кавдора. Развернувшись у серых ворот, которые вели в более обитаемую часть замка он почувствовал, как что-то молниеносное и едва заметное, свистнуло у его правого уха.

– Тррр. – Раздалось следом, и какая-то тень, шагах в двадцати от ворот, мелькнула через белую завесу падающего снега и скрылась в крошечной арке бесконечных лабиринтах Глондера.

– Что за чёрт! – Недоумевая, выругался художник, и только когда случайно повернулся к воротам, понял, что случилось. В нескольких пальцах от линии, где была его голова, в чёрных, воротных досках, наполовину лезвия торчал нож с черепом на рукоятке.

– Мамочки! – Вырвалось у перепуганного парня. Рванув на себя одну из створок ворот, он бросился подальше от того места. Проваливаясь по щиколотку в лужах и рытвинах, потеряв на ветру сорванный берет, он только и мог, что повторять. – Мамочки, мамочки, мамочки!

В следующем дворе навстречу стали попадаться люди, которые смотрели на бегущего, мокрого юношу, как на сумасшедшего и больного. Лель уже был не один, и ему стало не так страшно, но, не в силах остановиться, он нёсся куда глаза глядят, пару раз уже чуть не столкнувшись с прохожими и стражниками.

– Эй! – Вдруг окрикнул его знакомый голос.

Художник сделал ещё три, четыре широких шага и прижался спиною к каменному брустверу. К нему бежали Риго и Кавдор, судя по их лицам они уже понимали – что-то случилось.

***

Обед в казарме был необычайно прост. Король не баловал своих воинов изысканностью и разнообразием блюд. Солдатская каша и чёрствый хлеб – всё, что полагалось на обед дворцовому охраннику. Этого, правда, было в изобилии. Стражник имел право попросить добавку, ещё одну и даже две порции и, только рискуя получить нагоняй за излишний вес, этого не делал.

Лель же с перепугу наворачивал третью тарелку. Сидя перед казарменной печкой, укутавшись в колючее шерстяное одеяло, он уже несколько часов прятался здесь. Его мокрая одежда сохла, развешенная над дымоходом, а сам он, стуча зубами, в третий раз рассказывал, что с ним приключилось.

– Рядом, совсем рядом, представляешь!? – Не унимался художник.

– Представляю. – Глядя прямо в глаза другу, ответил Кавдор. – Неужели ты совсем не разглядел ту тень? Пусть не лицо, но хоть что-то. Рост, телосложение, одежду!?

– Прости, ничего не заметил. Я не придал этому значения, а потом очень сильно испугался, к тому же шёл снег. Проклятый снег, если бы не он, я бы, возможно, и разглядел призрака.