скачать книгу бесплатно
– Интересно, тогда ты тоже так сопли разводил? Она в тебя со школы влюблена. Может, я и вижу призраков, но не только их. А ты ничего не замечаешь дальше своего носа.
Они шли. Никита не понимал, куда и зачем, но голос Серафима вёл. Как музыка. Как мелодии, что часто приходили и застывали в мыслях. Как стихи, вычерченные чёрной ручкой в тетради в клетку. У Серафима же тоже такая была, а что он…
– Что ты писал в той тетради? Синей, в клетку.
– Рассказы. Помолчи, а. Мы почти пришли.
Туман расступился внезапно и обнажил старые ворота кладбища. И чем ближе они подходили к ним, тем хуже чувствовал себя Никита, его тянуло назад. К могильной плите с собственным именем. К туману. И какой толк вообще куда-то идти? Да и рёбра… ох, как же режет… и какой страшный холод… нет-нет, он больше не может, он не сделает ни шага…
Серафим почти вышвырнул его за ворота и вышел сам, отгоняя тьму фонарём. Устало опустился рядом с Никитой, который скрутился у ограды. Сил не осталось.
– Это конец?
– Нет! – Серафим резко поднялся и выпрямился.
Он распахнул руки в стороны, запрокинул голову к небу, и что-то зашептал. Никите показалось, его облепил туман, поднялся с земли, воплотился в полупрозрачные фигуры, растёкся по плечам. Повеяло горьковатым запахом трав.
Серафим не обращал внимания, а Никита заворожённо наблюдал за ним.
Мальчик с прозрачными глазами, который верил, что можно прожить не одну жизнь. Тот, с кем Никита смешал кровь над горькими травами. Кто нёс его через кладбище. Может, он тоже просто хотел брата и всё выдумал: про призраков, про туман, про сны.
Какая, к чёрту, разница.
Никита поднялся. Ему не нравился этот туман, за которым почти не стало видно Серафима. Преодолев боль, он шагнул ближе и, зажмурившись от боли, почти вслепую нащупал плечо… брата.
– Я рядом. Прогони их. И давай-ка возвращаться.
– …вы не тронете его. Вот так.
Ударил свет. И туман разошёлся.
Он закашлялся и перевернулся на живот. Тело ныло, рёбра болели так, будто он в аварию попал, а мир двоился. И комната шаталась.
– Никита!
Его перевернули на спину, посветили чем-то в глаза, и Никита прикрыл рукой веки, попытался отвести этот свет. Голоса то смешивались, то разделялись:
– Его надо к врачу!
– С ним всё в порядке. Дорога мёртвых быстро не отпускает.
– Да что с ним?!
– Он умер. Тогда. Призраки нашли его в этой жизни и не поняли, что он живой. Чуяли кровь, которая уже пролита, и тащили за собой.
Он не хотел всё это слушать, поэтому зашипел и опёрся рукой об пол, чтобы подняться. Чёрт, да почему всё так болит, будто его били! Казалось, кожу ещё жжёт лунный свет, и вот-вот комнату заполнит туман. Кто-то поднёс к губам стакан с водой, и Никита с трудом сделал глоток. Ещё один. Потом медленно открыл глаза.
Серьёзное лицо Серафима. Очень встревоженное – Полины.
– Что за хрень?..
– Ты умер, – Серафим дёрнул мочку уха и начал гасить свечи щепоткой пальцев.
Многие оплыли, воск лужицами застыл на досках пола, а травы сгорели дотла. Полина опустилась напротив, в какую-то изогнутую позу, одну из тех, что так любила, и сверкали глаза под чёрными веками. Никита покатал фразу по нёбу, а потом уточнил:
– Во сне?
– На дорогах призраков. В прошлой жизни, – Серафим расставлял свечи по полкам и не смотрел на них, и его голос снова звучал тихо, – ты умер, а я не смог тебя спасти. Мне так кажется, но я не уверен. Примерно в том же возрасте, что и сейчас.
Никита кивнул. Каждое озвученное Серафимом слово вставало на место, как кусочек мозаики. То, что он интуитивно понимал там, в тумане, теперь было озвучено словами.
– Мне кажется, я сделал что-то… чтобы ты не стал призраком после смерти. Или чтобы защитить тебя от них. Ты с ними никогда не ладил.
Серафим наконец развернулся и устало опустился на стул, откинувшись на спинку так, что лица почти не было видно, хотя за окнами занимался поздний осенний рассвет. Неужели прошла целая ночь?
– И не хочу я с ними ладить, – проворчал Никита, потирая грудь. Всё ещё болело.
– Не надо. Но в этой жизни призраки ощутили твою кровь, а с ней и смерть. Хотели забрать то, что принадлежит их миру. И тем сильнее это проявлялось, чем ближе была дата смерти. С поправкой на столетие.
Полина вдруг издала какой-то звук, и Никита посмотрел на неё, растерявшись. Это походило на всхлип.
– Я не знаю точно, что с тобой произошло, – Серафим чуть подался вперёд, – видимо, ранили в грудь. След останется, тебя коснулось много призраков. И сердце может побаливать, так что не пренебрегай врачами. И спасибо тебе.
– За что?
– Меня призраки тоже могли увести, я… увлёкся. Но ты не дал.
Зыбкий рассвет всё больше наполнял комнату, а Никита пытался понять, верит ли он во всё это. Может, просто галлюцинации? Или очередной проклятый сон?
Но встретился взглядом с прозрачными глазами Серафима и не хотелось сомневаться. Они были на том кладбище вместе, даже если это лишь иллюзия или дурман от трав и свечей. Никита вздрогнул, услышав голос Полины:
– Вы точно братья. Выглядите оба… краше в гроб кладут.
Серафим тихо засмеялся, Никита только плечами пожал, а потом подобрался и не очень уверенно проговорил:
– Я написал о тебе песню, ты знала?
Осмелев, посмотрел на Полину: та медленно кивнула.
– Я напишу ещё. Лучше.
– Хорошо, – и она вдруг улыбнулась.
Никита смотрел, как светлеет небо, чувствуя, как тянет в груди. Но рядом сидела ведьма-кошка и медиум с прозрачными глазами и именем ангела. И, может, с ним и правда что-то не так, но Никите нестерпимо захотелось улыбнуться – им обоим. И написать обо всём этом песню. И не одну.
Оксана Беляева. Страж будущего
1
Когда-то, очень давно, в мире царили идиллия и полное взаимопонимание человека и природы. Природа не знала страданий от человеческих потребностей и жестокости, а люди счастливо жили на земле, где они приручали зверей и птиц, делая их своими тяглами[1 - Средства передвижения.]. Людей окружали растения и цветы необычайной красоты. Их аромат наполнял пространство вокруг, воздух казался свежим, словно после летнего дождя, прибившего к земле пыль. Высокие и необъятные деревья могли служить жилищем человеку. Тени таких деревьев падали на целые деревни, укрывая от палящего солнца или сильного ливня. Земля сама питала себя и увлажняла, человеку оставалось только бережно относиться к ее её дарам, ухаживать, оберегать то богатство, которым снабжала его земля.
Океаны и моря были кристально чистыми. В них водилось огромное разнообразие морских обитателей. Глядя на водную гладь, можно было увидеть дно и кипящую на нём морскую жизнь. Чудесные рыбы, огромные или совсем малюсенькие, метались в воде со скоростью света или небрежно, медленно передвигались, никуда не торопясь. Морские коньки грациозно шествовали мимо кораллов, а водоросли извивались в воде, словно двигались в такт музыке, слышной лишь им.
Все одной большой и дружной семьёй жили в любви и согласии. Люди влюблялись, воспитывали детей. Возводили дома, не думая о защите. Не думали просто потому, что не от кого было защищаться. Никто не посмел бы войти к кому-то с недобрым умыслом. Человек строил своё будущее в полной гармонии с природой и самим собой.
Но всему приходит конец. И даже самые искушённые захотят попробовать чего-то большего. Самая большая благодать может наскучить. Человек так уж устроен, что он не может отказать себе в маленькой шалости и не попробовать чего-то запретного. А уж когда это что-то называется властью, то соблазн становится ещё больше. Такое сладкое слово ВЛАСТЬ. Говоришь, и звуки сами льются из уст, как сладкий сироп сквозь пальцы.
Жизнь стала другой, когда люди один за другим стали меняться, и в рай под названием «природа-человек» пришло искушение. Сила, власть, вседозволенность взяли верх над взаимопониманием и гармонией. Кто-то в один миг ясно осознал, что можно жить по-другому. Можно жить, подчиняя своей воле себе подобных. Зачем что-то делать самому, если можно заставить это что-то сделать другого? Зачем делить с кем-то свою территорию, если можно всё забрать себе? Зачем принимать отказ, если можно взять силой?
Столь привычный уклад жизни людей стал меняться очень стремительно. Было больно видеть, как друзья становятся врагами, разрушаются семьи, один человек возвышает себя над другими. Предательство за предательством обрушивались на людей. Не зная этого слова и значения ранее, теперь каждый человек начал с этим сталкиваться каждый день.
Земли начали делиться на территории. Постепенно люди разбились на два лагеря, образовав два клана. Прошло совсем немного времени, и вражда этих двух кланов усилилась, стала принимать разрушительные масштабы. Как снежная лавина, вражда несла с собой разрушения и новые правила. Кровопролитие уже становилось обыденностью. То тут, то там в смертельной схватке соединялись представители обоих кланов.
Чёткие границы и понятия были у обеих сторон. Одни пытались захватить полный контроль над миром. Другие хотели несмотря ни на что жить в мире и согласии, вернуть прежний мир, прежние спокойствие и уединение. Но было слишком поздно. Механизм запустился, и пути назад не было.
За право БЫТЬ борются уже пять тысяч лет два клана: Жрецы и Маги. Каждый из кланов имеет свою силу и слабость. Слабость не порок, но только не в этой схватке. Поэтому каждый из правителей стремился улучшить своё оружие, увеличить армию, выстроить защиту вокруг своих территорий.
2
Клан Жрецов за тысячелетия стал очень могущественным. У них были не только смертоносное оружие, но и способности превращаться в призраков. В момент сражения они становились серым сгустком, обращаясь в подобие облака, и взмывали ввысь. Это делало их неуязвимыми, ведь противнику они наносили неожиданные удары.
Жрецы раз за разом одерживали победу над Магами. Кровопролитие усиливалось, и ряды Магов становились всё меньше. Одних убивали, а другие сами переходили на сторону врага, чтобы сохранить жизни: свои и родных. При переходе к врагу Маги становились простыми смертными, теряли свою силу перерождения. Они и нужны-то были Жрецам только для прислуги. Пленные Маги и раз за разом напоминали правителям, насколько они сильны. Убитые Маги перерождались и снова вставали на защиту своей территории, но рано или поздно сдавались и они. У Жрецов, помимо всего прочего, появлялось и численное преимущество.
Морис, сын правителя Жрецов, с детства не питал страсти к жестокости. Ему было противно от одной мысли, что нужно учиться убивать людей. Людей, таких же как он сам, таких же, как его народ. Он не видел разницы между людьми, но отчётливо видел разницу в силе своего клана. Жестокость и власть – два основополагающих качества, которые признавал его народ.
С помощью магической силы они могли разбить клан Магов в один счёт. Но мало кто знал, что сила эта была утеряна давным-давно отцом Мориса.
Отец Мориса, Хаус, тысячелетиями держал всё под своим контролем. Высокий, сильный и властный, он не давал поблажки никому. Хаус не терпел слабости, он презирал это чувство в других. Его голос звучал громом, и никто не мог его ослушаться. Любое неповиновение каралось смертью. Он жаждал истребить Магов так же сильно, как путник в жаркий день жаждет напиться прохладной воды и утолить жажду, как приручённый человеком зверёк, ждёт, когда придёт его хозяин и накормит его. Вот так и Хаус ждал того поистине для него чудесного момента. С этой мечтой он засыпал и просыпался.
Его армия всегда была великой и беспощадной. Захваченные ими земли сжигались. Пепелище очищали от всего живого и на завоёванную часть заселяли новые колонии. Территории отстраивали башнями с мощным оружием. Возводили непроходимые купола, которые извергали молнии, если кто-то пытался прорваться на их новые земли. Огонь был их главным союзником. Он пожирал всех, кто осмелился бы подобраться к Жрецам. С упорством маленького ребёнка Хаус усиливал защиту своих владений. Но зачем? Маги никогда не нападали первыми. Никто не мог понять Хауса, но и никто не смел сказать вслух о своём непонимании.
Морис часто вспоминал свою мать. Светлокожая, стройная с белокурыми вьющимися волосами, всегда аккуратно уложенными в простую, но красивую причёску. Глаза, будто озеро в раннее утро, голубые с налётом дымки, всегда смотрели на сына с добротой и любовью. Алые губы, которые улыбались только сыну. Мать тайно обнимала мальчика и говорила ласковые слова, рассказывала красивые истории. Подолгу гуляла с ним в лесу, держа маленького сынишку за руку, ведь только там она беспрепятственно могла это делать. Узнав об этом, муж больше никогда не разрешил бы уходить далеко в лес.
Они слушали пение птиц, мама рассказывала ему о травах, животных. Подолгу смотрели на небо, но сквозь защитные купола, которыми Хаус окружил свои земли, они не могли увидеть всю ту бездонно красивую синеву. Лучи солнца, наоборот, были слишком яркие, проходя огненный барьер, они будто обжигали тело. А в глубине леса мать с сыном чувствовали себя спокойно в тени огромных деревьев.
– Я так люблю тебя, мой мальчик! Мой ангел. Какое счастье, что ты непохож на них всех, – говорила мама сыну, обнимая его.
Делала она это опять же тайно от мужа. Хаус, не приветствовавший всех этих ласк, запрещал всякое проявление нежности в отношении сына жене.
– Он должен вырасти воином и настоящим правителем. Бесстрашным и сильным! Он должен быть как его народ, а не мечтателем, который не может защитить не только себя и свою семью! – говорил он.
Должен! Должен! Должен!.. Хаус твердил это постоянно.
Мать бежала от отца, держа на руках маленького сына. Было раннее утро тёплого лета, когда она вышла за ворота клана. Никто ничего не заподозрил, мать с сыном часто ходили гулять вдвоём, пока Хаус не поднял тревогу. Он просто обезумел от одной мысли, что его попытались предать. Когда жена не привела к нему сына после прогулки в определённое время, он сразу заподозрил неладное. Он никому не доверял. Всегда был начеку. Хаус ворвался в спальню сына. Пусто. Его глаза горели яростью, способной испепелить любого, кто попался бы на пути. Почернев от злости, Хаус пустился по следам жены и сына. Он был уверен, что они не могли уйти далеко. Не зря он строил свою крепость таким образом, что не только напасть нельзя внезапно, но и выйти за пределы земель опасно. Уж он-то знает, какие люди предатели. Никто не смог покинуть его незамеченным. Огненные стрелы фиксировали каждое движение того, кто выходил за ворота, а охрана, летая в железной капсуле, патрулировала территории, не переставая.
Их засекли уже на границе. Тогда-то она и была убита ядовитой стрелой, выпущенной из арбалета своего мужа. Забрав сына из рук предательницы, Хаус ни разу не обернулся на лежащее бездыханное тело жены. Он велел не трогать её, а просто оставить там в высоких зарослях полевой травы. Яд этот он всегда носил с собой. Для особых случаев, как выражался Хаус. Яд, попав в тело человека, парализовал его, а затем тот медленно и мучительно умирал.
– Некоторые люди просто заслуживают подобную смерть! Пусть её тело растерзают гиены. Пусть птицы разнесут её останки. Она недостойна большего, – рычал Хаус.
А Морис вернулся к отцу. Он никогда больше ничего не слышал о маме. Только мыслями мальчик возвращался в те счастливые времена, когда она была жива, когда она обнимала своего сына и украдкой целовала его в белую макушку. В то прошлое, когда только она его любила по-настоящему.
Прошло немало времени, но лицо матери всё так же стояло перед глазами Мориса. Он не стал таким, как отец, хотя и тщательно это приходилось скрывать. Он был как мать: любящим, добрым и светлым. Лишь Морис догадывался, о том, чего так яростно скрывал Хаус от всех. Об утрате силы, которая могла бы помочь ему истребить Магов. Битва продолжалась, и как бы сильно Хаус ни мечтал разбить противника, Маги всё ещё могли отвоевать свои права жить спокойно на своей территории и строить на ней мир, в котором останется место для гармонии человека и природы.
3
В светлой и уютной комнате сидел Сторес, правитель Магов. Бесстрашный, справедливый и непреклонный. Его густые, с проседью волосы были собраны в высокий тугой хвост. Зелёные глаза всегда смотрели с теплотой и какой-то юношеской искоркой.
Ещё его отец, когда был жив, говорил, что настоящий правитель прежде всего должен думать о своём народе. И Сторес думал. Маги всегда были для него родными и близкими, он к каждому относился с теплотой и пониманием. Каждого пытался выслушать, каждому дать совет. Люди его уважали и любили. За тысячелетия, что Сторес стоял во главе клана, никто ни разу не разочаровался в нём. Да, они проигрывали сражения Жрецам, но оставались при своих убеждениях.
Сторес сосредоточено что-то изучал на своём столе
– Здравствуй, папа! Как спалось? – сказала Энджи.
Он поднял голову и улыбнулся. Энджи была его дочерью. Высокая и сильная, как отец, красивая и добрая, как мать. При всей своей доброте Энджи вела жизнь воина. Под её руководством была целое войско. Она не раз участвовала в сражениях против армии Хауса и всегда выводила своих воинов с минимальными потерями. Люди шли за ней, закрыв глаза, потому что доверяли и знали: Энджи – дочь своего отца.
– Доброе утро, дочь! Выспишься тут, как же! Что нового в городе? – Сторес с теплотой, и вместе с тем с тревогой посмотрел на Энджи.
– Не всё спокойно, отец. Люди волнуются. Идёт слух, что Жрецы готовят новый удар. Хаус собирает армию.
Сторес нахмурил лоб. До него давно доходили подобные слухи. Хотелось бы ему верить, что это всё неправда, но от Хауса стоило ожидать чего-то подобного уже давно. Нет, этот не оставит их в покое. Он в сто раз хитрее и злее своих предков. Те играли по правилам. У Хауса правил не было. Он мог нападать неожиданно и всегда очень жестоко.
– Значит, это правда. Что ж, мы готовы к этому, как никогда. Пора покончить с властью Хауса и злобой Жрецов. Слишком долго они держали наш народ в страхе. Хаус выходит даже из-под собственного контроля.
Сторес был настроен решительно, как никогда. Подозвав к себе дочь, он начал показывать ей то, что лежало у него на столе. Это был план вторжения Жрецов на их территорию. Хитроумный и коварный.
– Марта помогла. Этот план она сумела увидеть в видениях. Жрецы не знают о её способностях, иначе были бы осторожнее, – сказал Сторес.
Энджи посмотрела на отца и улыбнулась. Она верила своему мудрому отцу.
– Эта битва будет решающей, Энджи, – уже строго продолжал Сторес. – Марта предсказала это, но она не смогла увидеть исход. Это не похоже на неё.
Сторес задумался, вышагивая по комнате военной выправкой. Остановился у окна и продолжил:
– Знаешь, какая-то сила мешает ей заглянуть в будущее полностью. Да и силы Жрецов увеличились. Они каким-то образом проникают в видения любого, не дав возможности получить ответ на наши вопросы. Но и это странно, ведь если они вышли бы победителями, то зачем мешают видениям? Тогда вдвойне непонятно. Кто закрыл экран, а главное, для чего? Мы должны быть готовы к любому исходу, дочь.
Сторес подошёл к Энджи и обнял её за плечи. Она стояла у стола, изучала план нападения Жрецов.
– Скажи всем предводителям, что я жду их завтра утром у себя, – подвёл итог Сторес.
Кивнув отцу, Энджи вышла из комнаты. Отец и дочь всегда были очень близки и отлично понимали друг друга. Ещё маленькой девочкой Энджи осознала своё главное предназначение. Она, как и отец, служила клану. Несмотря на всю свою внешнюю хрупкость, в ней скрывался характер настоящего лидера. Внешне она была похожа на мать, но внутренняя сила досталась от отца. В детстве она всё чаще проводила время в окружении его воинов, оружие было её любимой игрушкой. Она училась стрелять, в то время, когда другие девчушки играли в детские игры. Энджи не наряжалась в платья, она всегда была либо в военной форме, либо скафандре, если предстояла битва. Но красота её от этого не становилась меньше, а даже наоборот.
Энджи с самого малого возраста помогала отцу освещать территорию их земель. Сделать его ещё сильнее и недоступнее. Только мама сильно переживала за неё, но её можно было понять.
Энджи посмотрела на небо и нахмурилась. Мама. Как же она страдает и боится. Что чувствует она сейчас? Идти к Марте не оставалось времени. Отец уже созывал предводителей армии, чтобы поговорить с ними о предстоящей битве. Энджи всегда присутствовала на таких беседах, ей важно было ничего не упустить.
4
Предводители армии собрались по первому зову. Солнце ещё не взошло, когда Сторес начал выступать перед ними. Он всегда был мудрым и справедливым правителем. За это его уважали и не предавали, даже если попадали в плен к Жрецам. Сторес умел держать себя в руках, никто никогда не мог понять, как сильно он волнуется. Ни один мускул на его лице не дрогнул и в тот день, когда он не знал, чем закончится предстоящая битва.
