На краю дождя

Спустя какое-то время они оказываются на мосту. Виктория и Генри идут по нему и останавливаются, чтобы посмотреть, как бесконечные капли дождя разбиваются об волны реки.

Виктория облокачивается руками о мокрые перила, позволяя воде впитываться в рукава и без того мокрого пальто. Генри становится рядом, но, в отличие от неё, спиной к перилам. Он не смотрит на реку – он смотрит на неё. Словно запоминает каждую черту, каждый изгиб её лица в этот момент.

– О чём ты сейчас думаешь? – спрашивает он тихо.

Виктория не сразу отвечает. Потом, всё ещё глядя в воду, произносит:

– О том, что раньше я боялась быть уязвимой. А сейчас мне всё равно. Это странное ощущение – когда тебе не страшно прятаться.

Генри улыбается, смотрит вдаль, туда, где огни на другом берегу слегка мерцают, как будто мигают им в ответ.

Мягкий взгляд Виктории устремлён вдаль, её губы сложены в полуулыбке. Она чувствует его ненавязчивый взгляд, и лёгкий румянец на её щеках становится ярче.

Она медленно поворачивает голову, и их взгляды снова встречаются. В её выразительных зелёных глазах, которые изучают его, – море вопросов. В его – простые ответы.

Она осторожно берёт его за руку, как бы предполагая продолжить прогулку.

– Ну что, идём?

Он кивает, и они продолжают путь, уже ближе друг к другу, плечом к плечу. Он бережно берёт её под руку, чувствуя, как влага с её пальто впитывается в рукав его одежды. Но ему всё равно, самое главное, что она рядом.

Прогулка привела в парк, где их ждали знакомые ей деревья. Ветви шелестят, будто радуются их появлению. Капли дождя, ударяясь о мокрые, поблёскивающие от света фонарей листья, весело приветствуют их аплодисментами – тихими, но ободряющими.

Генри вдруг останавливается в центре. Виктория оборачивается и замирает, недоумевающе смотрит на него в ожидании чего-то.

Он смотрит на неё серьёзно, но не тяжело. Спустя мгновение тишины он спрашивает её, голос его становится тише, почти шёпотом:

– Ты веришь в волшебство? В то, что невозможное – возможно?

Глава 7

Она смотрит на него, прищурившись. Половина её – логика, контроль, взрослость, привычка анализировать – противится. А вторая – та, что с вином и пледом, та, что в свободной футболке и коротких хлопковых шортах, – та соглашается. Без колебаний. Потому что сейчас – можно. Но она всё равно озадачена этим вопросом и, нахмурившись, непонимающе спрашивает:

– Что ты имеешь в виду?

Генри ничего не объясняет. Он просто протягивает руку – спокойно, уверенно, с тем внутренним светом, который уже не раз заставлял её сердце биться чуть иначе.

Он поднимает брови и вдруг с самым серьёзным выражением лица добавляет:

– С зонтом и способностью уноситься в небо. Хочешь?

– Что? – смеётся Виктория. – Ты что ли Мэри Поппинс?

И тут Генри, не отвечая, просто берёт её за руку.

– Доверься мне.

Скептический взгляд Виктории скользит по его лицу, пытаясь найти подвох, но не находит. Только тишина, ночной парк, лёгкий ветер и он – будто из другого мира, но до странного родной.

Их пальцы соприкасаются – и что-то щёлкает. Не в ушах – в пространстве. Как будто мир на мгновение задержал дыхание. И в этот момент всё меняется.

Воздух вокруг будто сжимается и разжимается, становится гуще, теплее. Ветер треплет волосы, но не резко – мягко, как прикосновение. Под ногами – лёгкость. Сначала – едва уловимое ощущение, как во сне, когда ты вдруг взлетаешь, не испугавшись. Потом – уверенно: каблуки больше не касаются земли. Они поднимаются, скользя вверх – в самое сердце ночного воздуха. Реальность как будто ускользает сквозь пальцы.

Ночь, город, огни – всё уходит вниз. Виктория смотрит вниз, потом – на него. Его лицо спокойно, будто так и должно быть.

– Мы… летаем? – шепчет она с удивлением и недоверием.

– Мы просто не держимся за землю, – отвечает он. – Иногда это нужно. Чтобы вспомнить, что она – не единственное, что нас держит.

Они кружат над этим миром, держа друг друга за руки.

– Это… невозможно! – восклицает Вика, не в силах сдержать восторг.

– Но ведь это происходит, – отвечает Генри. – Всё, что тебе казалось невозможным, – возможно, если ты готова верить.

Они летят над этим городом. Ни страха, ни шума – только мягкое движение сквозь воздух. И в этой невесомости Виктория вдруг чувствует: впервые за долгое время ей ничего не нужно. Ни объяснений, ни гарантий, ни планов, а просто – быть. Всё вокруг становится похожим на сон – но слишком живым, чтобы быть им.

Виктория чувствует, как внутри разливается тепло. Не вино и не адреналин – а что-то глубже. Ощущение лёгкости и вера в чудо.

Ветер игриво треплет её волосы, и она вдруг начинает смеяться – звонко, по-настоящему. Смех рождается от ощущения полёта, от абсурдности происходящего, от того, что впервые за долгое время – легко.

И они кружат ещё немного, не в спешке. Всё будто замедляется – как если бы мир решил сделать паузу, чтобы они успели всё прочувствовать.

В какой-то момент они мягко опускаются обратно – на то самое место. Виктория не сразу отпускает его руку. Они стоят в парке, всё ещё рядом, но будто на шаг ближе, чем были прежде. Земля под ногами снова привычна – но внутри ничего не осталось от привычного. Ни напряжения, ни привычных стен.

Она медленно убирает ладонь, и на секунду между ними повисает странная тишина – почти звоночек. Из тех, что могут предвещать что-то важное. Она молчит. Не спорит. Не анализирует. Просто вдыхает воздух этого момента, всё ещё пахнущий дождём и листвой.

– И что теперь? – тихо спрашивает Вика его, будто не в силах заглушить ту свободную часть себя.

– Всё, что хочешь, можем продолжить прогулку, – спокойно отвечает Генри, – по парку, по городу. Или просто продолжить наше путешествие.

Она смотрит на него ещё секунду – долго, будто примеряет внутри.

Потом Виктория делает ещё один шаг вперёд, уже вплотную, и берёт его за руку.

– Я хочу всего, и также узнать тебя поближе, – с искренней улыбкой она ему говорит.

Он кивает, с той редкой серьёзностью, что не пугает, а согревает…

…И они идут. Медленно, без цели, сквозь ночной парк, в котором всё кажется немного другим – то ли из-за полёта, то ли потому что между ними появилось что-то большее, с кем можно быть собой. Даже без лишних слов.

Глава 8

Вика смотрит на него. В этот момент он не просто мужчина под зонтом. Он – отражение её собственных мыслей, сказанных вслух другим голосом. Она улыбается – нешироко, но по-настоящему.

– Знаешь, – говорит она после паузы, – я ведь не собиралась сегодня ни с кем знакомиться. Хотела просто быть наедине с собой.

– А ты и есть с собой, – отвечает Генри мягко, почти шёпотом. – Я просто оказался рядом.

Они стоят так ещё немного. Молчание между ними – не тишина, а уют. Как мягкий плед, как вино в бокале, как дождь, стекающий по стеклу. И вдруг она чувствует: больше не нужно ничего объяснять, ни ему и ни себе. Но. Почему она согласилась на это всё? Почему она решила довериться этому мужчине? Почему она позволила впустить его в свою ночь?

– Так откуда ты? – неожиданно спрашивает Виктория, не отводя взгляда с него. – Ты точно не из этого мира.

Генри молчит несколько секунд. Кажется, ветер уносит его мысли куда-то далеко, туда, где нет городского шума. Затем он говорит тихо, будто боясь спугнуть что-то важное:

– Ты права. Я действительно не отсюда. Я из другого мира. Параллельного. Он не лучше и не хуже вашего. Там есть и свет, и тьма. Там люди тоже любят, что-то приобретают и теряют. Но… Всё иначе.

– Почему ты здесь? – её голос становится тише. – Почему именно сейчас?

– Наверное, потому что нашёл свой смысл, быть кому-то спутником.

– Для меня? – нежным и неуверенным голосом спрашивает Вика.

Он кивает.

– Вечером, когда ты сидела у окна. Я почувствовал… тебя. Твою тишину. Твою свободу. Ты будто открыла моё сердце.

– И ты пришёл… просто так?

– Я пришёл пригласить тебя.

Она замирает.

– Куда?

– К себе. Посмотреть мой мир.

Вика прищуривается, будто проверяя, не шутит ли он, но Генри смотрит на неё с той самой серьёзной теплотой, которая не требует доказательств.

– Звучит как безумие.

– Возможно.

Она медлит. А потом говорит вдруг легко, словно давно знала, что всё к этому и идёт:

– Ладно. Покажи мне, откуда ты такой.

И он улыбается – широко, впервые за всю ночь.

…Он обхватывает её за талию – крепко, уверенно, но бережно – и внезапно они взмывают в небо. Порыв ветра ударяет в лицо, прохладный и острый дождь, как лёд на кончике языка. Ни секунды на осознание, ни мгновения на страх. Земля остаётся внизу, далёкая и уже не такая непостижимая, и они уже мчатся сквозь облака.

У Виктории тут же закладывает уши, она зажмуривается и судорожно обнимает Генри обеими руками, прижимаясь к нему всем телом. Он держит её крепко, уверенно ведёт сквозь серую пелену. Всё тело дрожит, но не от страха – от холода и чего-то большего, похожего на восторг.

И вдруг – разрыв.

Облака остаются под ногами, и над ними раскрывается бескрайнее звёздное небо. Тёмное, глубокое, усыпанное искрами. Давление исчезает, воздух становится почти невесомым, прозрачным, будто их обнимает само небо. Они оба насквозь промокли от облаков – с одежды капает, волосы прилипли к лицу, и только дыхание – живое и горячее.

Виктория слегка дрожит и спрашивает:

– И ты живёшь здесь, над облаками?

Генри смеётся, легко и искренне:

– Нет.

– А где же?

Он поворачивает голову, и его глаза на миг озаряются тем загадочным светом, что всегда прячется за полутенью:

– Сквозь. Внутри облаков. Там путь в мой мир.

Он направляет зонт вниз – прямо в серую, клубящуюся бездну под ними. И они снова погружаются в облака, как в холодный океан.

Они летят прямо на этом зонте, будто лодка, что скользит по волнам пара. Вдруг зонт Генри складывается, и они на миг зависают в воздухе – в полной тишине и невесомости. Вокруг только тёмные облака. И тогда Генри резко рвёт одно из них – как ткань, рассекает его.

Зонт снова раскрывается, и, ловя поток, они влетают в дверь, к новому миру.

Глава 9

Внутри облака всё по-прежнему. Ветер и дождь. Но теперь что-то изменилось. Образ Генри в её глазах словно стал ярче, живее, как будто эта невидимая связь между ними, которую они создали, стала осязаемой. Вика чувствует, как его тепло передаётся ей, словно в этот момент полёта. Он – не просто человек, а нечто большее. Как часть чего-то совершенно другого, чего она не может до конца понять.

– Ты, наверное, и не думала, что когда-нибудь попадёшь в другой мир, – говорит ей Генри.

Вика задумалась. Она всегда думала о мире как о месте для путешествий, полёт в другую страну или выезд в соседний город. Всё, что она знала о других мирах, как и о мире Генри, было в книгах и фильмах, которые она когда-то смотрела, но это всё было выдумкой. В то же время интуиция подсказывала ей, что сейчас, в этот момент, она не просто летит сквозь облака, а прикоснулась к чему-то гораздо более загадочному и удивительному.

Генри улыбается. Его глаза сияют внутренним светом, и Вика не может отвести взгляд. Как будто в них отражаются не только звёзды, но и её собственные тайные желания.

Всё вокруг неё – мгновенное и бескрайнее. И хотя воздух вокруг начинает меняться, становясь легче, прозрачнее, Вика всё равно ощущает этот момент как разрыв реальности. Кажется, они переступили некую грань и теперь находятся в пространстве, где привычные законы перестают действовать. Странная вневременность, лёгкость, как будто они оба просто растворяются в этом огромном океане туманного света и света теней.

Генри крепко держит её за талию, и его тепло проходит сквозь неё, проникает в каждую клеточку её тела, обнимая её не только физически, но и глубоко внутри. Вика чувствует, как её сердце ускоряется. Этот миг, этот полёт, не был похож ни на что из того, что она когда-либо переживала. Он словно отрывал её от земных тягот, словно её тело и душа наконец-то могли выдохнуть.

Генри поворачивает голову, его глаза сверкают – не отражают, а излучают свет. Взгляд его серых глаз стал ещё глубже, но что-то в них изменилось. Они наполнены какой-то вселенской тишиной, о которой она даже не подозревала, что ей может быть так нужно. Он не просто смотрит на неё. Он видит её насквозь. Страхи и сомнения, а через них и эта близость. Кажется, что снова и снова ломает все границы её понимания.

Тишина. Она не чувствует страха, не ощущает странности происходящего. Наоборот, всё в её душе будто успокаивается, становится яснее. Даже когда они снова погружаются в облака, даже когда всё вокруг снова теряет форму и становится лишь влажной серой массой, Вика не чувствует утраты. Она не боится, не чувствует себя потерянной.

– Ты ведь знаешь, куда лететь, да? – спрашивает она с лёгкой улыбкой, осознавая, как странно звучит её вопрос.

Генри кивает, его взгляд скользит по облакам, которые вокруг них начинают приобретать новые оттенки.

Она замечает, как облака начинают рассеиваться, как свет вокруг меняет свой оттенок. Генри направляет их вниз, и облака, которые они пересекают, становятся всё ярче и светлее. Как будто они скользят по небесной реке, разделённой на миллионы частиц света.

– Мы почти прилетели, – говорит он, и Вика слышит в его голосе лёгкое волнение, которое ему не свойственно.

Сначала она не понимает, что происходит. Это место, куда они летят, не похоже на земные просторы, всё здесь странно и искажено.

Легкость и пустота, которые она чувствовала во время полета, вдруг сменяются невообразимой плотностью. Как будто каждый уголок этого пространства наполнен чем-то невидимым, что давит на нее, но при этом не причиняет боли.

Её разум не успевает понять, что именно происходит. Кажется, что время замедляется, что небо начинает приближаться к ним всё сильнее. Вика инстинктивно зажмуривается, чувствуя, как её тело обвивает невидимая сила. Она понимает, она не просто летит, она словно тонет в этой стихии, в этой материи, которая сама по себе не подчиняется никаким правилам.

Она открывает глаза, и вдруг перед ними, прямо в воздухе, появляются иллюзорные полосы света. Они растягиваются в бесконечные нити, сплетающиеся в новый мир.

Нити света начинают кружиться вокруг них, как плотные вихри, и Вика понимает, что это не просто свет. Это – путь. Путь между мирами.

– Мы находимся на стыке. На стыке миров. Ты сможешь увидеть это только тогда, когда сама станешь этим путём. А я здесь лишь проводник, который показывает тебе, как пройти по этому мосту. – говорит Генри, словно сам догадался, что она уже всё поняла.

Она сжимает его руку, чувствуя, как её собственная энергия соединяется с его. И вот она понимает: этот момент – не просто переломный. Это не просто переход. Это дверь, через которую она теперь может шагнуть в то, что казалось невозможным.

С каждым движением их зонт скользит сквозь светящиеся нити, сливаясь в новые, и мир перед ними меняется.

– Ты готова увидеть его? – спрашивает Генри.

Она кивает, и они снова погружаются в облака, уже раскрашенные солнечным светом.

Глава 10

Они плыли по небу. Зонт тихо рассекал воздух, но казалось, что он скользит не по воздуху, а по натянутой бархатной ткани. Облака под ногами были как вата, как молочные лепестки, прижатые друг к другу, густые, объёмные, пышные, как тихие душистые луга, раскинувшиеся над небом. Они летели, будто скользили по густому, но невесомому океану утреннего света. Облака переливались всеми оттенками рассвета – розовым, персиковым, сиреневым, мягким жёлтым и глубоким, акварельно-красным, словно вся палитра рассвета сошла с небесной кисти. Они не просто окрашивали небо, а будто звали в себя.

Под облаками простирался настоящий океан – гладкий, как стекло, бескрайний и тихий. Он отражал небо, словно хотел быть на него похожим, а солнечные лучи искрились, танцевали по водной глади и разбивались, становясь радужными каплями.

Всё вокруг было… другим. Не просто красивым, чистым и воздушным, а как будто из сна, который стал частью её памяти. Вика всё так же обеими руками обнимает Генри, который держит в руке зонт, и тот как будто бы сам знал путь, а воздух вокруг был живым и добрым.

Генри был рядом. Он не говорил, но его молчание не было пустым, оно было тёплым и наполненным. Они вместе переживали весь полёт, и тот путь, что они уже прошли, каждую секунду проживали одинаково – без слов, но в одинаковом ритме дыхания.

Вика посмотрела вниз. На поверхности океана колыхались цвета. Розовые, жёлтые, красные, сиреневые, все те же, что и в небе. Как будто весь мир был зеркалом, и они скользили между двух горизонтов.

– Это реально, – прошептала она почти беззвучно.

Ветер был мягким, он не дул – он ласкал. Одежда постепенно высыхала от утреннего солнца и движения воздуха, совсем чуть-чуть, но она этого даже не замечала. Всё внимание было здесь, вокруг всего.

Вдалеке виднелся утёс, который был полностью устлан травой и уложен булыжником. Чувствовалось, какой он тёплый и уютный, будто ждал их.

Зонт начал снижаться не спеша, и они приземлились.

Первое, что почувствовала Вика – земля под ногами. После полёта это было почти интимно. Почва, которую можно потрогать. Тепло, которое идёт снизу. Зонт медленно сложился, как будто сам, и Генри аккуратно положил его под наклоном на выступ камня.

– Нам нужно высохнуть, – сказал он, будто оправдываясь.

Они сняли обувь, пальто, жилеты. Вика оставила блузку – влажную, но уже не промокшую, и закатала брюки до колен. Генри остался в тёмной рубашке и брюках. Они разложили всю одежду на тёплые, выветренные камни. И ткань начала медленно впитывать солнечные лучи.

Они сели на край утёса. Вика вытянула ноги и сладко потянулась. Тепло солнца касалось щёк, разливалось по коже. Тянуло ароматом утренней травы и чего-то сладкого – может, воздуха или мечты.

– Знаешь, – тихо сказала Вика, – иногда я думаю, что если бы всё это было только в моей голове… Я хотела бы, чтобы оно там и осталось.

Генри ничего не ответил. Только кивнул, и ей этого хватило.

Солнце ползло выше, и его лучи начинали играть в её волосах. Отражения от облаков медленно скользили по воде, как живые. Было ощущение, что всё живое, всё настоящее и всё хочет, чтобы они просто остались.

Они не спешили, они молчали и обнимались, но не телами, а душой. Потом Вика легла на спину, глядя в прозрачное и ещё разукрашенное рассветом небо над головой. Генри присоединился к ней.

– Я не хочу никуда спешить, – сказала она тихо. – Это утро, как будто я всегда ждала его. Это и есть мой первый настоящий рассвет за долгое время.

Спустя, может быть, полчаса или вечности, Генри сказал:

– Здесь, в нескольких минутах ходьбы, есть лес. И сразу поселение глимеров, существа не такие, как ты и я. Но очень живые и радостные. Они будут очень рады тебе.

– Это как деревня? – спрашивает его Вика.

– Нет. Здесь деревни больше похожи на сообщества. У каждого своё пространство, свои взгляды и правила. Потом я покажу тебе и другие – в других частях леса. Ты увидишь, что это мир многоголосый и яркий, расписанный разными цветами. И он гораздо больше, чем кажется отсюда.

Вика выдохнула и закрыла глаза от солнца.

– И ты покажешь мне его?

– До самого края.

Она кивнула, ничего не говоря, но с улыбкой на лице. Но пока… Она хотела остаться здесь. На этом утёсе. В этом мгновении и в этом утре, которое, возможно, было самым настоящим в её жизни.

После долгой паузы и отдыха, полностью насладившись рассветом и утром, Вика сказала, поднимаясь и встряхивая волосы:

– Я готова.

Она чувствовала лёгкость – не только потому, что одежда высохла, но и оттого, что на душе стало ещё светлее. Без прежней тревожности. Этот утёс – как первое место, где она не чувствовала себя чужой, как долгожданный отпуск.

Генри взял зонт, не открывая его, и повесил его на руку. И когда они направились в сторону леса, по тропинке, уводящей прямо вглубь, мир вокруг стал дышать мягко и нежно, словно сам решил отдохнуть, пока они идут.

Они шли по мягкой лесной тропинке, когда в воздухе что-то изменилось. Тишина стала ещё глубже, будто бы сам лес затаил дыхание. Между корней вековых деревьев, среди мха и невысоких кустарников, вдруг появились они – глимеры!

Сначала Вика подумала, что это иллюзия – такие они были невесомые, воздушные. Маленькие существа, похожие на олицетворение самого леса, и словно сотканные самой природой. Их тела были покрыты тончайшей листвой и мягкой зеленью, будто бы вместо шерсти росла свежая трава. Из головы у каждого из них, точно ветви молодого дерева, росли миниатюрные рога, покрытые тонкой живой корой. Их глаза были огромными, блестящими и полными искреннего любопытства – глаза тех, кто всегда смотрит на мир с добротой. Невозможно было понять, какого они возраста. В них было что-то и детское, и мудрое одновременно.

Спины их украшали полупрозрачные крылышки, похожие на лепестки цветов и листья деревьев, трепещущие в лёгком ветерке. При каждом движении крылья переливались утренними оттенками – от нежного серебристого до акварельного тёплого золотисто-рыжим оттенком, другие – всеми оттенками зелени, от мятного до глубокого хвойного.

Некоторые глимеры были ярче, с ярким рыжим окрасом, напоминающим осенние листья, другие – густо-зелёные, словно лесная гуща. Маленькие лапки с тонкими пальцами казались удивительно ловкими и аккуратными.

Они стояли на мягкой земле, перешёптывались между собой на каком-то звенящем, похожем на журчание ручья, языке. Некоторые малыши выглядывали из-за больших стволов деревьев, перемигиваясь и тихо хихикая, словно приглушённое журчание ручья. Когда Вика с Генри приблизились, глимеры дружелюбно улыбнулись, расправляя свои крылышки, словно в знак приветствия.

Вика замерла, затаив дыхание. Всё это было настолько нежным и живым, что казалось, стоит моргнуть – и они разобьются росой.

– Это и есть глимеры, – шепнул Генри, – стражи леса. Они берегут тишину и покой.

И в тот момент Вика почувствовала, что она попала в мир, где доброта и чудо были чем-то обыденным и не редкостью.

Поселение глимеров было частью леса – небольшие домики, сплетённые из тонких ветвей и покрытые мхом, выглядели так, будто выросли сами собой, а маленькие светлячки освещали пути в тёмной зелени.

Генри наклонился к Вике и сказал ей шёпотом в ухо:

– Они любят гостей. Главное – улыбайся.

И как только Вика улыбнулась, один из глимеров – чуть выше остальных, с особенно красивыми золотистыми крыльями и красными прожилками – подошёл к ней, протянул свою крошечную лапку с закрученными коготками, словно приглашая её. И Вика шагнула вперёд. Навстречу этому тёплому, живому чуду.

Когда Вика осторожно шагнула вперёд, глимер поднял голову, заглядывая ей прямо в глаза. Его взгляд был таким открытым, с такой вселенской глубиной, что сердце Вики на мгновение дрогнуло.

– Добро пожаловать, – раздался нежный, звонкий голос, будто бы тихий ветер прошелестел среди листвы.

Вика ахнула. Она не была уверена, что готова услышать слова, но глимеры действительно говорили, и их речь была как музыка.

– Меня зовут Ария, – представился малыш. Её маленькие крылья дрожали, словно от волнения. – А это моя семья.

Из-за деревьев спустились ещё несколько глимеров: старшие – чуть выше, с густыми зелёными шубками и пушистыми воротниками, а малыши – ярче и светлее, словно только что раскрывшиеся листья из почек и распустившиеся бутончики цветов.

– Я… – Вика замялась, но Генри легко толкнул её локтем. – Вика, – улыбнулась она.

Старший глимер, с широкими крыльями, чей мех был насыщенно-зелёным, с золотистыми прожилками, подошёл ближе. Его голос звучал чуть глубже, но всё равно был наполнен светом и звонкостью:

– Добро пожаловать, Виктория, здесь ты в безопасности.

Вика почти почувствовала, как мох под её ногами мягко подался, словно действительно приветствуя её.

– Вы здесь живёте? – спросила она, оглядываясь на сплетённые в купола деревья, на крошечные домики, будто бы вылепленные из утреннего света, словно солнце проходит через витражи лесных сокровищ.

Генри улыбался, наблюдая за их общением, словно знал, что всё идёт именно так, как надо.

– У нас будет праздник, – внезапно оживилась Ария, обернувшись к другим. – Новая душа в нашем лесу – это праздник!

Малыши глимеры в восторге запрыгали вокруг и затрепетали крылышками в воздухе, как лепестками в лёгком ветре.

Вика радостно, но сдержанно хлопала в ладоши, поддерживая дружные овации. Она чувствовала, что путь только начинался, здесь, среди леса и этих живых существ, было настоящее начало новой жизни, отчего внутри груди разливалось тепло.