Кенозерские рассказы. Приключения на каждый день

Я мясо не ем. Пришлось ковыряться в макаронах, отделять, так сказать, зерна от плевел. Выходил я из-за стола с лёгким чувством голода, с грустью наблюдая за аппетитно жующими мясоедами. И вишенкой на торте – самому отнести и сдать после себя посуду, Карл, в тоже окно, откуда разносят готовые блюда! Когда я принёс туда тарелку супа, к которой не прикасался, мне стало любопытно, куда они её – сразу же на соседний стол или обратно в общий котёл и помешать да разлить снова? С любовью вспоминаю вчерашний ужин из местного творога со сливками.

Мы налегли на вёсла и лодка пошла под самым берегом

После обеда мы, наконец, вышли на наш первый переход к 11-ой стоянке под парусом. Небольшой участок до первой протоки был против ветра, и дался двум экипажам, неискушённым в парусном деле, тяжко, с потом и натугой. Лишь один карбас, где встал к рулю сам начальник экспедиции, легко вырвался вперёд, и всё спрашивал нас в рацию, чего это мы там канителимся? Но вот наконец мы оказываемся в Долгом озере, где меняем свой курс и с попутным ветром нагоняем начальника.

Берега озера обрамляют деревья, среди которых виднеются деревеньки, порою всего лишь в три дома. Меж сосен порою угадываются песочные пляжики – у деревень или на подготовленных стоянках. Вода торфяная – жёлто-бурого отлива, но если налить в кружку, то очень даже похожа на обычный чай.

В Долгом озере как будто идёшь по руслу реки, которое, кажется, заканчивается тупиком. Но вот слева неожиданно открывается новая узкая протока, и мы оказываемся в следующем озере – Свином, пересекая которое мы и высаживаемся на пляже 11-ой стоянки. Здесь подготовленное костровое место, заготовлены дрова, и установлен стол под навесом. В стороне отхожее место в виде двухскатного домика.

Ужин на костре, и всё – энергия кончилась, а спать совсем не охота. 21:40, но солнце отказывается заходить. У костра на растерзание комарам остаётся небольшая мужская компания, в которой Назим из Башкирии рассказывает, как он после очередного развода задумал пройтись туристским двухнедельным маршрутом. На начало истории я опоздал, поэтому не скажу, откуда и куда он добирался, но приключений ему хватило – силы не рассчитал. Но это ладно. В пути он встретил семейную пару, которая вызвала вертолет для эвакуации, но из-за нелётной погоды ждать им надо было три дня, а продукты закончились. И подняться надо было на площадку, куда сможет приземлиться вертушка. Назим поднял им туда рюкзак, помог мужику и женщине, оставил им пайку на один день, обделяя себя, и пошёл дальше. Вертолет они в итоге ждали неделю. Дождались.

А ещё позже он встретил девушку. Она шла в группе и подвернула ногу. Её оставили. Через сутки он вышел к лесникам, но даже говорить не мог, пока его не отпоили крепкими напитками, потом он рассказал про несчастную. Вот так энергия любви и не понимания женской натуры толкает мужчину на странствия, и на маршруте он спасает девушку, которая, похоже, так достала своих компаньонов, что её предпочли забыть, и никому не сообщили о ней. Бессовестные люди испытывают ложный стыд, который вынуждает их умалчивать о своих подобных поступках, чтобы не выглядеть дурно в чужих глазах, сжигая последние остатки собственной души.

Яхта – парус ветра полный и толковый капитан

Утро началось… с неторопливого и основательного завтрака. На стол поставили дымящуюся овсяную кашу, подогретую вчерашнюю гречу с тушёнкой… И вдруг кто-то, будто волшебник в голубом вертолёте, неведомо откуда достал творог да сливки жёлтые, будто в них само солнце растворилось, и оттого на небе и не показывается… Я позарившись на оба яства за раз, решил начать с творога. Попросил положить поменьше… Но для каши места всё равно не осталось. А к вчерашней грече так никто и не притронулся, стояла она осиротелая, на краю стола.

Нынче нам предстоял небольшой переход в соседний поселок Усть-Почу на обед, баню и экскурсию. Я стартовал под мотором первым, и, разведав ситуацию, вернулся и затормозил ребят на половине маршрута, чтобы устроить парусную гонку. Дул шикарный рабочий ветер, я собрал все карбасы подле себя и дал старт против ветра с целью обогнуть одинокий остров и вернуться к посёлку. Это была первая гонка, и она оказалось лучшей в этом походе. Никто сильно не опоздал на старт, и у всех получалось набирать высоту – так говорят яхтсмены, когда яхты идут против ветра. Я даже не стал сниматься с якоря, чтобы подсказывать отстающим. Тем паче, что на замыкающем карбасе был сам начальник экспедиции, – куда уж мне в Свином озере лезть в карбасный ряд?! Для начала хотя бы курс бобровид надо выучить.

Эх, как красиво идут, разрезая носом тёмную воду! Но и часики тикают – так мы на обед не успеем, пришлось мне сниматься с якоря, заводиться и давать сокращение дистанции. Я встал почти перед островом, но с учётом его размеров – это было существенное уменьшение дистанции. Первым меня обогнул экипаж «Пошто» с двумя нимфами на борту и с Назимом на руле. Вторым был «Упряк», где командовал Владимир – беби-шкипер канадской десятидневной системы яхтенных капитанов IYT. Там ис чё на английском слово "беби" со множеством ошибок написано: "bareboat-skipper".

А вот «Сейгод» под управлением начальника начал частить с поворотами в непосредственной близости от меня. Вот здесь как раз и проявился один из нюансов в управлении карбасами и подобными парусными лодками, о котором, видимо, и переживал начальник на утро после нашего знакомства. Яхты не ходят против ветра – только галсами, под определенным углом. Тебе надо пройти мимо твоей цели, потом скрутить поворот на другой галс, и после этого ты сможешь идти куда надо. А карбасы, в особенности если поворот сделан некачественно, теряют набранную высоту, их сдувает назад, и оказавшись на новом галсе, они опять не могут выйти к своей цели, вынуждены вновь крутить поворот, опять не удачно, итак раз за разом, пока терпилки хватает за вёсла не хвататься. Поэтому я снялся с якоря, чтобы меня также ветром сдувало вниз, и «Сейгод» бы смог меня обогнуть. Но и этого оказалось не достаточно. Я завел двигатель и сдал немного назад, чтобы, наконец, прекратить мучения экипажа «Сейгода».

Имена, кстати, у карбасов, как вы заметили, необычные, но им подстать – каждое слово было рождено этой суровой и прекрасной землёй.

Вот она деревня, песни на завалинке, и грустит заброшенный чей-то домик старенький

Ошвартовались мы у бабы Светы и деда Сергея. Почти сразу же на свежем воздухе и под низким северным солнцем, которое решило заглянуть к нам ненадолго, был накрыт стол: подана уха, печёный в русской печи лещ, перепечи с картохой и с терпкой брусникой. Лещ, как и положено речной рыбе, был костистым. Говорят, коли сделать частые надрезы попрёк тушки, то мелкие кости распарятся. Так по крайней мере делал мой батя. Но не суровые жители Усть-Почи – им такие тонкости не указ. Но мне всё равно пришлось по нраву – на диво вкусно. Так-то я с детства рыбу речную не жалую – тиной воняет, да и морскую уже ем редко и исключительно в сыром виде. Однако надо было проверить, чтобы изменить к ней своё отношение.

После шикарного обеда подошёл ко мне начальник, отвёл в сторонку и заговорщически сказал: «Назад к стоянке придётся всех на буксире тащить. Глянь, как народ развезло, а после бани и вовсе разомлеют, будут ни на что не годны.»

Я лишь в ответ усмехнулся: «Посмотрим…»

Непродолжительный отдых сменился экскурсией по местному посёлку. Экскурсовод – женщина бойкая, подкатила на велосипеде к Домику культуры и повела нас в деревенскую часовню Святителя Николая, что стоит тут аж с XVII века. Безалтарный храм ладный, приветливый, с добрым лицом. Рассказ чичероне лился звонко и с гордостью за свой край, и опять речь зашла о местном знаменитом мастере Небес – Фёдоре Йоке, о коем нам начали сказывать ещё в Рухлядском амбаре, а здесь продолжили. В советскую пору хотя и сдали религию на склад, но в этом храме Небеса даже не демонтировали. Так и смотрели они на мешки с картошкой и другим провиантом. Местные жители тщательно следили за порядком «на складе», мыли, чистили и тайком молились, сохраняя искру божественности внутри.