Парижские шуты

– Я сыграю, но при одном условии: вы скажете, о чем толковали тут до моего прихода.

– Везде тебе нос свой, длинный, нужно всунуть? – прошипела Рита.

– У меня очень аккуратненький, маленький носик, слепая ты курица, – ответила я, гордо вздёрнув подбородок.

– Уверяю вас, мадам Готье, с курицей вас ничего не объединяет, но носик у этого бесёнка и вправду на редкость миловидный, – сказал Гловер рассмеявшись, – а щёки, как надула, вот-вот лопнет.

– Ой, как смешно, – рявкнула я.

Антуан подошёл ко мне и сказал:

– Мы говорили о деле Дезири. Я так и не смог добиться смертной казни для этого недоноска Жамаля. Комиссар Льен сообщил, что ему невероятно жаль.

Последнее предложение, доктор Дюваль произнес с нескрываемым презрением. Я встала и крепко обняла его. Он слегка вздрогнул, но ответил на мои объятия.

– Это ещё не конец, – прошептала я ему в самое ухо так, чтобы никто больше не услышал.

– Только не лезь в это, умоляю. Ты мне, как дочь. Непослушная, вечно сбегающая, но всё же дочь, – сказал он так же тихо, – и я не переживу, если с тобой, глупое ты создание, случится что-нибудь страшное.

– Итак, – громко сказала я, отстраняясь от доктора, – что вам сыграть, уважаемые и не очень?

– Ты бранила меня за Огинского, – отозвался Жан, – вперёд.

– С удовольствием, – надменно ответила я.

Из-под пальцев моих тонких вырвалась музыка, что так похожа на колыбельную богов. Ох, как кляли б они меня за эту боль. Колючие звуки покрывали стены и предметы. Прикоснись теперь – поранишься. Уж лучше выйти, исчезнуть в этом грязном мире, раствориться без следа, чем слушать игру того, кто потерял всё человеческое. Рояль словно нагревалась. Не чистилище ли всполыхнуло с новой силой? Я продолжила играть гораздо хуже. Ноты всё ниже, музыка всё громче, а слушатели уже под дьявольским гипнозом. Кто-то подошёл сзади и силой отдернул мои руки, затем громко захлопнулась крышка, пряча нагие клавиши от позора.

Я обернулась. Гловер Рэтлифф смотрел на меня со жгучим интересом. Он знал, что произошло. Они все знали. Раздался громкий стук. Затем, после неприлично короткой паузы, второй. Месье Дюваль извинился и торопливо вышел. Молчание несколько затянулось. Не выдержав Жан вышел из гостинной, но быстро вернулся.

– Это жандарм, Магдалена.

Я спокойно произнесла:

– Вы знаете, что делать, господа.

Затем я встала и направилась к двери, ведущей на кухню. Бьянка беспокойно бродила из стороны в сторону, но, завидев меня, остановилась. Её руки дрожали, а глаза были расширены до предела.

– Нечего так переживать, – сказала я грубо.

Она вздрогнула, видимо, не ожидая услышать такой тон.

– Пальто, любое, какое найдёшь, но с капюшоном и небольшой платок, живо.

Женщина коротко кивнула и, стремительно обойдя меня, скрылась за дверью. Я взяла со стола сочный персик и жадно откусила почти половину, после чего с отвращением выплюнула к отходам.

– Червивый, как ваша суть Магдалена?

– Убирайтесь, месье Рэтлифф. Как видите я готовлюсь к бегству, вы же можете привлечь лишнее внимание, – сказала я.

– Ну что вы, я пришёл попрощаться и дать вам это.

Он протянул мне длинное, черное пальто. Я быстро накинула его.

– Оно ваше?

– Да госпожа. Платок в правом кармане. Вернёте, как только сможете.

– Не могу быть уверенной в том, что мы увидимся, Гловер, но спасибо.

– Ох, поверьте, это далеко не последняя наша встреча, – загадочно произнёс он и быстро вышел.

Я же выскочила через запасной выход. От свежего, уличного воздуха закружилась голова. Ноги слегка подкосились, но я быстро пришла в себя. По улице то тут, то там слонялись влюблённые пары, гуляющие без дела мадам и месье, и дотошные, вечно задумчивые фланёры. Запасной выход для поваров, чтобы те не подняли на уши весь дом, когда буду возвращаться с продуктами для ужина, находился в небольшой выемке. Я поднялась по узкой лестнице и вышла на людную улицу. Как раз сюда смотрели окна спальни, в которой мне любезно позволили выздоравливать, а значит, мне нужно в тот самый узкий переулок, куда безжалостный господин, завел несчастного воришку. Я достала чёрный, шёлковый платок и закрыла им лицо, туго затянув узел. Повязка пахла мужчиной неизвестным мне. Этот аромат слегка возбудил и в голове возникла мысль о том, как же всё-таки привлекателен мой таинственный новый знакомый.

Быстро и незаметно я перебежала дорогу, смешавшись с порядочными парижанами. В одиночестве я проскользнула в закоулок. Позади никого, впереди тоже. Я не вооружена и совершенно не готова к нападению, поэтому сейчас должна вести себя особо осторожно. Крадучись, как мышь, я преодолевала метр за метром, пока не почувствовала отвратительный запах. Его нельзя ни с чем спутать. Удивительно то, что за всю мою “карьеру”, которую покрывали десятки трупов, я так и не привыкла к тошнотворному запаху крови. Я сделала еще несколько, уже уверенных шагов и увидела тельце. Тот самый уличный воришка, которого тащил мерзавец. Я – безжалостная убийца разревелась, как младенец, упала к ногам мальчишки и стала молить о прощении, ведь чувствовала всем своим нутром, что этот мужчина опасен, но ничего не предприняла. Несколько долгих минут, что лгали, притворяясь часами и днями, я плакала, обнимая юнца. Позади топот. Проклятые жандармы, а во главе этот чёртов Льен. Ну что ж, готовься к гильотине нечестивая.