Ревизор: возвращение в СССР 48

А ты от него требуешь, чтобы он какой‑то тупой дракой всю свою карьеру обрушил? Это ж более идиотский сценарий не придумать! Андриянов побои бы снял, да в милицию тут же с заявлением побежал бы. А у него, между прочим, должность серьёзная, как и организация…

Ты что, хочешь, чтоб Пашу из комсомола исключили и со всех его работ погнали, как и из МГУ, если не хуже? Это ты, может, мечтаешь всю жизнь тренером работать на заводе. Для тренера плевать, в комсомоле он или не в комсомоле и привлекался ли за драку. А Паше, чтоб приличную карьеру сделать, такие пятна на биографии ни к чему.

Тем более мне этот Андриянов похабных слов не говорил, руками не лапал. Просто в ресторан звал и всячески ошивался вокруг меня в надежде понравиться. Если за такое сразу в морду давать, то не будет у Паши никакой карьеры никогда.

Отвыкай уже вообще сам руки распускать и другим это советовать. Лучше больше с Пашей общайся и советы от него выслушивай внимательно, как жить правильно. Посмотри, чего он сам добился. Или ты забыл, что он тебя на ЗиЛ устроил, а не ты его в Кремль?

Ну, с этим, конечно, Галия уже несколько переборщила. Как сестра брату она, конечно, многое может ему говорить, но не при другом же мужчине так его с грязью смешивать. Пусть и при своем муже…

Я положил ей ладонь на руку, останавливая этот поток праведного возмущения:

– Марат, не обижайся на слова своей сестры. И учти, что ни я, ни она вовсе не считают твою работу тренером по самбо какой‑то не той. Она просто разозлилась на тебя. Я вообще более чем уверен, что на ЗиЛе все очень рады, что именно ты у них работать на эту должность пришёл.

Но в чём Галия права, так это в том, что действительно, учитывая, что я у всех на виду и большие планы на жизнь имею, драка с этим придурком – это последнее, что мне нужно. Поверь, есть много других способов разобраться с кем‑то, кто тебе надоедает. А кулаками размахивать на моём уровне уже совершенно не вариант. Это тебе не Святославль…

Ну а так-то, я нормальный мужик. Иногда ой как хочется по морде кому‑то дать, когда он этого заслуживает. Но нельзя – значит нельзя.

Да и вообще, мы не о том сейчас говорим. Хватит перетирать про то, что уже когда‑то было. Тем более, что есть ещё шанс, что когда Галия матери вашей расскажет, чем Андриянов занимался до того, как решил на ней жениться, то свадьбы никакой ещё и не будет. Правда, я, конечно, этот шанс слабенько оцениваю, но всё же… Кто его знает?

– Ой, и верно, надо маме позвонить, – подхватилась из‑за стола Галия и побежала к телефону.

– Ладно, понял я тебя, – сказал Марат. – Обещал морду не бить – без согласования с тобой не буду. А что там про Фиделя Кастро сестричка плела?

Забавно, что он только это из бурной речи сестры вычленил, – мысленно отметил я. – Похоже привык за время жизни с ней, что она на эмоциях может наговорить всякого…

– Да было там кое-что, на Кубе. Пригласили меня почти сразу к Фиделю побеседовать, – махнул я рукой. – И с братом его тоже переговорили. Но ты лучше на эту тему с сестрой пообщайся, ей будет приятно тебе всё рассказать. Правда, явно не сейчас. Сейчас её совсем другие мысли мучают. Приходи лучше через пару дней вечерком, когда страсти эти свадебные немножко попритихнут авось. Сядем втроём, она тебе и фотографии все покажет сама.

– Ого, и фотографии есть.  – обрадовался Марат, – Хорошо, тогда так и сделаем.

Встал из-за стола со словами:

– Ну ладно, схожу я к отцу, «обрадую» его этими новостями.

Тут Галия на кухню вернулась, огорчённая:

– Два раза набирала – никто трубку не берёт. А ты, Марат, чего встал? Куда собрался?

– Так к отцу схожу, с ним ещё посовещаюсь. Думаю, он должен знать, что творится с этим женишком… Да и мало ли что Загит подскажет.

Проводили Марата, вернулись на кухню.

– Надеюсь, папа не посоветует ему пойти всё же морду Андриянову набить, только уже вместе с ним? – покачала головой Галия.

– Загит-то? Надеюсь, что нет, – вздохнул я. – Он, слава Богу, с Оксаной уже развязался. Да и успокоился уже немного. Хотя за тебя он, конечно, все равно волнуется… Но все же он разумный человек, и вряд ли захочет подставлять Марата. Знает, что после женитьбы ты под моей ответственностью, я же муж…

– Ну, хотелось бы надеяться, – наморщила лоб Галия.

Тут же щёлкнул её по лбу легонечко, подавая знак, что преждевременные морщинки ей ни к чему. И она тут же их разгладила.

Сели молча пить чай. Обсуждать что‑то совсем ничего не хотелось. И наобсуждались, и наговорились, и в себя ещё не полностью после сложного перелёта пришли.

***

Москва, квартира Якубовых

Загит немножко удивился, что сын так поздно пришёл, но обрадовался ему. Правда, тут же насторожился, когда тот намекнул, что хотел бы с ним вдвоём, без его жены, переговорить.

– Ну, пошли покурим, – ответил отец.

***

Москва, квартира Ивлевых

И пары минут не прошло, как Марат ушел, как в дверь кто‑то позвонил, не стесняясь особо долго кнопку нажимать. Я, конечно, звонок очень сильно приглушил – как раз на случай вот таких вот любителей подавить на кнопку. Но всё равно, учитывая, что дети уже приличное время спят, таким их разбудить вполне можно.

Хорошо, хоть Тузик у нас ответственный: когда с детьми дежурит, на звонки не реагирует. А вот когда они не спят, тут же побежал бы гавкая к двери.

Из‑за этой особенности звонка тут же откинул мысль, что это мог Марат вернуться от отца. Он‑то в курсе, как нам правильно звонить. Или просто всё ещё на эмоциональном взводе – и плевать ему уже на все…

Правда, когда мы подбежали к двери и шустро её открыли, на пороге оказался вовсе не Марат, а Оксана. Вот мне и стало сразу понятно, почему Галия последние полчаса дозвониться до неё не могла.

– Ну и что у вас с телефоном творится? – по‑хозяйски заходя внутрь без приглашения, недовольно сказала тёща, даже не подумав со мной поздороваться. – Мы уже испугались, что что‑то не то. Вот и приехали к вам с Антошей…

Посмотрел за её спину в подъезд, никого там не увидел, сразу же спросил:

– А где, собственно, этот Антон?

Я хотел ещё добавить что‑нибудь язвительное по поводу того, что если его там нет, то не надо ли полагать, что тёща моя решила теперь себя как императрица всероссийская называть – на «вы»? Но решил, что у нас и так есть что обсудить из того, что может нервы всем потрепать. Нечего накалять ситуацию.

– Так Антоша, жених мой, меня сюда привёз. – с мечтательным выражением на лице ответила теща. – Одна беда: как сюда приехали, у него в колене что‑то щёлкнуло, он на ноги встать даже не смог с водительского кресла. Сказал, что помассирует, и минут через двадцать – тридцать должно пройти. Не сидеть же мне там с ним в ожиданиях – решила вот к вам подняться, сама переговорить, на свадьбу свою пригласить.

– Мама, а ты уверена, что ты всё знаешь о своём Антоне? – тут же бросилась в бой Галия.

– Ну всё, дочка, я, конечно, не знаю, – на удивление добродушно сказала тёща. – Но что я точно знаю, так это что мне очень повезло. Вот пусть Загит-пожарник локти теперь кусает, глядя, на кого я его обменяла. Сам‑то он никудышный муж совсем, а у меня вон какой мужчина!

Вон оно как тёща о бывшем муже заговорила – даже специально «пожарником» его назвала, не «пожарным», прекрасно зная, как они такого не любят. Ну, после развода дело обычное…

– Ну, это еще как посмотреть, – ехидно улыбаясь, ответила Галия матери. – Я имею в виду, что знаешь ли ты о том, что женишок твой за мной несколько месяцев бегал, клеился, как банный лист, прекрасно зная, что я замужем и у меня двое маленьких детей? Вообразил себя почему‑то неотразимым кавалером… Моей начальнице даже пришлось жаловаться на него ему на работу в эту самую его Торгово‑промышленную палату. Ему там, если он тебе скромно об этом умолчал, за это выговор по партийной линии влепили…

Выслушал эту тираду Галии с восхищением. Внятно, красиво, логично, обоснованно. Нет, жена реально растёт над собой. Какая‑нибудь другая девушка на её месте могла бы просто разразиться серией невнятных воплей с обвинениями в адрес жениха своей мамы.

Всё добродушие с Оксаны тут же слетело. У неё даже левый глаз слегка задёргался – явно она опешила от такого. А потом вдруг картинно вскинула руку и заохала:

– Ох, и что же это деется‑то, люди добрые? Родная дочь такое мне прямо в лоб высказывает! Галия, ежели ты влюбилась в жениха моего, но ничего у тебя не вышло, так могла бы и поскромнее быть в присутствии собственного мужа. Зачем ты вообще моему Антону такая сдалась? Ничего удивительного, что когда он меня встретил, то сразу же влюбился в меня. А ты что, Павел, не хочешь свою жену усовестить? Или ты, небось, и сам гуляешь направо и налево? То‑то я до сих пор не могу забыть ту блондинку, с которой тебя на вокзале как-то встретила. Ты её чемодан тащил ещё тогда. И такие вы счастливые вместе рядом выглядели… Сам, значит, гуляешь, и жену свою тому же обучил! Вот этого я и боялась, что в вашей семье не будет никакой морали и никакой нравственности.

Тёща, наверное, ожидала от меня какой‑то реакции. Может, думала, что лицом там покраснею, орать на неё что‑нибудь начну невнятно. Но я только с удовольствием рассмеялся и захлопал в ладоши, сказав:

– Браво, Оксана! Прямо театр одного актёра. На походы в театр тратиться не надо, так сказать, монолог с приездом на дом.

Оксана аж в лице переменилась от моего благодушного настроя и этих слов… А то я не знаю, как провокатора лучше всего из себя вывести… Только спокойствием и категорическим отказом вестись на провокацию.

– Мама, да что ты такое несёшь?! – возмущённо сказала Галия. – Ты бы лучше на работу забежала к своему женишку, да и попросила бы протокол прочитать того самого партсобрания, на котором он выговор схлопотал за неуместные приставания к замужней женщине. Или думаешь, люди ерунду говорят? И целое партсобрание такой уважаемой организации как Торгово-промышленная палата целиком ошибиться могло? Не было бы моей жалобы к начальнице, не было бы и от неё жалобы в Торгово-промышленную палату.  А с чего бы мне жаловаться, если бы я сама за твоим Андрияновым увивалась? Да и вообще, как тебе только такое в голову могло прийти? Ты на женишка своего смотрела‑то внимательно? Вот скажи, что мне в нём, по сравнению с моим Пашей, могло бы понравиться? То, что он возрастом с моего папу, что ли? И когда нормальным девушкам такое нравилось?

Поскольку всё это на повышенных тонах происходило, тут же, конечно, Тузик загавкал, потому что явно мы детей разбудили.

В принципе, никакого дальнейшего моего участия в этой дискуссии не требовалось. Как я был с самого начала уверен, Оксана с реальностью очень плохо соотносится. У неё всё своё придумано по поводу происходящего вокруг неё: её собственный мир, её собственная вселенная, её собственные законы, к реальности не имеющие никакого отношения.

Ну да, если она с самого начала на меня взъелась только потому, что к гадалке сходила, и целиком ко мне прежнее нормальное отношение после этого переменила, то что тут говорить о способности здраво рассуждать? Никакого здравомыслия и близко у таких людей не наблюдается.

Пошёл с детьми возиться, лишь немного прислушиваясь к перепалке, которая продолжалась в коридоре. Всё равно там никакого толку с этого разговора не будет. Оксана непробиваемая: что ей втемяшилось в голову, в то она и будет верить.

Надо же вообразить, что Галия могла запасть на этого Дон Жуана недоделанного. Не знаю, может, какие‑то дурочки на него прежде и вешались. Но это точно не относится к моей собственной жене. У Галии всё в полном порядке с чувством собственного достоинства. И что такое женская честь, она прекрасно понимает. Не та она женщина, которая при живом муже гулять будет налево с кем бы то ни было. Если вдруг разлюбит меня – не хотелось бы, конечно, но что только в жизни не бывает, – то просто честно скажет об этом и уйдёт. Но, авось, никогда этого не произойдёт в наших отношениях.

В прежней жизни я с женой главную ошибку сделал: слишком много работал, чтобы семью обеспечить, и пропустил момент, когда жене скучно стало и она стала приключения себе искать на свою задницу. В этот раз такой ошибки уже не совершу.

Днём Галия на работе занята, и работа у неё достаточно интересная при этом, чтобы по мне сильно не скучать. А вечерами я в основном дома, если не считать походов на самбо. А если ещё и договоримся на стрельбище вместе ездить…

А правда, сразу‑то не подумал. Я же в будние дни на стрельбище езжу… А Галия работает по будням… Так, а если договориться с Догеевым на ту же субботу, к примеру? Ну, конечно, получив предварительно одобрение от командира части. Но тут главное, чтобы Догеев сам по субботам работал, что не факт. Может, у них по субботам вообще стрельбище закрыто до понедельника?

А хотя даже если так, то что у меня разве все возможности пострелять замкнуты сугубо на эту военную часть на Лосином Острове? Надо просто Балдина спросить, где ещё можно в районе Москвы или в ближнем Подмосковье стрелять по выходным? Думаю, нам быстро что‑нибудь для двоих с Галией организуют.

Немного отвлёкся со своими мыслями, так что вздрогнул, когда громко хлопнула входная дверь. Ну, явно тёща с дочкой ни о чём не договорились, и Оксана эффектно покинула нашу квартиру. Ладно, всё равно я уже больше плюсов насчитал от их будущей свадьбы с Андрияновым, чем минусов. Может, и неплохо, что у Галии ничего не вышло.

– И что, даже чайку на прощание не попьёте? – пробормотал я в адрес Оксаны, заинтересовав этим близнецов и Тузика.

Галия прибежала ко мне в гостиную вся растрёпанная и очень злая:

– Мама ничего не хочет от меня слышать. Глухота какая‑то у неё прямо избирательная. Вбила себе в голову, что якобы я домогалась этого ее Андриянова. Мерзость‑то какая ей в голову пришла, представляешь?

– Ну а я что тебе говорил? – пожал я плечами.

***

Москва, около дома Ивлевых

Андриянов гордился тем, как ловко придумал эту сказку про стрельнувшее колено. Конечно, никаких проблем с коленями у него не было. Он же никогда не занимался тяжёлой физической работой, так что ничего плохого с его суставами не могло произойти?

Но невесте‑то откуда об этом знать? Разыграл, конечно, он Оксану очень натурально. Попытался выйти из салона машины и тут же рухнул обратно и начал с оханьем колено массировать.

В итоге, как он и рассчитывал, услышав, что минут тридцать у него этот массаж может занять, пока сработает, Оксана потеряла терпение и умчалась в дом к своим родственникам.

Тут же бросив массировать абсолютно здоровое колено, Андриянов стал терпеливо ждать ее возвращения, постукивая пальцами по рулю. Сейчас, конечно, главный вопрос, что она там услышит от дочки и ее мужа в отношении него и как на это отреагирует. Но с этим он ничего поделать не мог. Приходилось волноваться и ждать.

Обдумывал, конечно, заранее, как выкрутиться… Думал и о превентивных шагах… Намекнуть, к примеру, Оксане, что ее дочка с ним заигрывала… Но не решился. Оксана не похожа на тех юных дурочек, в адрес которых у него такое легко бы прокатило. Слишком плохо он еще ее знает, чтобы такое вот придумывать… А может она решит, что он злословит?

Так что положился на волю случая. Как будет, так и будет. Главное, если начнет его упрекать, поверив дочке, воспринять это с большим возмущением. И вот тогда уже можно и выдвинуть встречное обвинение – что она сама его домогалась… Вот это уже может очень даже хорошо сработать… Пусть к собственной дочке ревновать начнёт… Так он не будет выглядеть тем, кто гадости о дочери придумывает. Наоборот, покажется невесте настоящим мужчиной, который вот такое о ее дочери скрывал, пока его самого в напраслине не начали обвинять…

Минут через десять нестерпимо захотелось курить. Подумал, что вряд ли Оксана так быстро обратно прибежит. Вначале чаи погоняют, не сразу же они решатся всю правду о нем ей вывалить… Потом спорить долго будут. Как бы не часа полтора ему тут куковать....

Главное, конечно, чтобы не пришло ей в голову к нему спуститься и позвать его наверх. Но если придёт, то не раньше, чем минут через тридцать. Она же должна запомнить про эти полчаса, что ему нужны, чтобы в себя прийти. Значит, по идее, пока что можно совершенно безопасно вылезти и перекурить. Нужно же нервы успокоить…

Выйдя из машины, он аккуратно прикрыл за собой дверцу, чтобы не хлопнуть сильно, машину беречь надо, и закурил.

Внезапно дверь того самого подъезда, в который недавно вошла Оксана, отворилась, напугав его. Неужели Оксана неожиданно так резко вернулась? Нет, к его облегчению из подъезда вышли два огромных мужика, настоящие лоси. Покосившись на Андриянова, они отошли метров на десять от подъезда и тоже засмолили.

Андриянов, успокоившись, продолжил курить, время от времени аккуратно кидая взгляды на них.

«Ну какие же раскормленные кони! Интересно, как выглядят бабы, что их родили? Небось, с них ростом и тоже такие же богатыри, как и они. Как там было… Коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт?»

Нервничал он сильно, думая о том, что скоро наверху будет происходить… Надо бы хоть о чём‑то другом размышлять, чтобы успокоиться.

Немного насторожило его, когда мужики на повышенных тонах начали между собой разговаривать. «Как бы тут какой драки не случилось», – опасливо подумал Антон. – «Может, лучше сигаретку‑то бросить, да обратно в машину залезть?»

Но, внимательно приглядевшись к ним, он успокоился: это они не между собой ругались, это они кого‑то третьего ругали, судя по долетавшим обрывкам фраз.

«Ну, значит, всё в полном порядке. Стоим дальше, курим», – подумал Андриянов расслабленно…

Вдруг дверь подъезда громко хлопнула. Из него вылетела, как птица, Оксана.

«Удивительная прыть для её возраста», – подумал Антон, остро пожалев, что пару минут назад не залез обратно в машину, решив докурить сигарету. – «А ведь курение и в самом деле вредная штука. Не зря про это все медики говорят», – мелькнула у него в голове мысль.

– Антон! – закричала Оксана. – Заводи машину, мы уезжаем отсюда. У меня нет больше дочери!

Слава богу, вроде она не нашла ничего необычного в том, что он стоит около машины и курит, а не сидит в ней и массирует своё якобы больное колено, – с облегчением подумал Андриянов. А уехать‑то он и сам был рад отсюда побыстрее. «Тьфу, вроде бы неплохо отделался»…

Но, как оказалось, мысли его эти были весьма преждевременны. Потому что два куривших «лося», забыв о своём споре, тут же окликнули Оксану.

Тот, что помладше, сказал удивлённо:

– Мама?

Тот, что постарше, назвал его невесту по имени:

– Оксана!

Тут же, мгновенно изменив направление, она рванула вместо него и машины к ним и с ходу перешла в атаку:

– А вы тут что стоите, судачите? Небось, тоже мне косточки перемываете, как дочка моя неблагодарная?

Глава 3

Москва, у дома Ивлевых

Мужики, видно были, вначале опешили. Но затем старший степенно и с чувством самоуважения сказал:

– А если и так, Оксана? Учитывая, как ты себя странно ведёшь, почему бы и нет? Собственно говоря, вот сын тоже озабочен твоей взбалмошностью! Нашла же ты себе жениха! И постой‑ка, это что, он тут и стоит, этот твой Андриянов?

Оксана даже не повернулась к Андриянову, который съёжился, поняв, что угодил в какие‑то родственные разборки с этими двумя «неандертальцами».

«Эх, ведь почти что уже уехали, а теперь как бы мне отсюда не на скорой помощи пришлось уматывать. Значит, получается, старший – это явно бывший муж. А младший – это тот самый Марат, десантник. Ну какая же у него туша огромная! Самолёт, наверное, вздрагивал, когда он с парашютом прыгал с него. Он же по мне один раз своим кулаком попадёт – и не факт, что врачи вообще мне понадобятся. И ведь на работе ещё никто, небось, и сочувствовать не будет. Скажут, небось, на похоронах лицемерно несколько слов, а сами будут что‑нибудь такое между собой говорить: «Повадился кувшин по воду, там и разбился». Мол, нечего по девушкам шляться чужим. А то, что он из‑за родичей своей законной невесты пострадал, и внимания небось не обратят. Нет, погибать я тут не намерен», – пронеслись стаей мысли в голове у Антона. – «Пусть только эти мужики ко мне дёрнутся – тут же ныряю в машину, запираюсь там и пытаюсь уехать. Чёрт с ней, с Оксаной. Это её родичи, пусть она с ними и разбирается».

– Тебе‑то, Загит, понятное дело, завидно, – между тем продолжила Оксана наступать на мужиков решительно. – А тебе, Марат, не стыдно? Небось взял на веру всё то, что Галия тебе, дурочка моя, рассказала? Так она же просто Антошу моего охмурить попыталась. Да не тут‑то было! Антоша в меня влюблён, а шуму‑то развела. Вот нет бы тебе догадаться о такой простой причине!..

А вот это очень даже обрадовало Андриянова. Он, собственно говоря, надеялся, что дочка не расскажет ничего своей матери. Может, мужа постесняется, если повезёт. Но получается, что всё же рассказала. Да не только ей, но и всем своим родичам. Теперь ему стало понятно, в чей адрес эти два мужика ругались у подъезда. В его, получается, вовсе не подозревая, что он рядышком с ними мирно курит. «И хорошо, что они не знали», – с облегчением подумал Андриянов. – «Иначе я мог бы не дожить до прихода Оксаны».

Ну, самое главное, что Оксана за него. Потому что он прекрасно понимал: стоит ей только сказать «фас», эти два «троглодита» на него немедленно набросятся. Он‑то, по идее, должен успеть в машину забраться и закрыться в ней. Но такие «лоси» точно сумеют её поувечить даже руками и ногами. А в суд потом идти – так это скандал на работе будет. Только нового скандала ему ещё и не хватало. Ему сейчас жизненно важно, чтобы прежний скандал все позабыли со временем.

Перебранка между Оксаной и её родичами продолжилась. Андриянов отметил, что пожилой мужик был более спокоен, чем сын Оксаны. И, судя по его опыту, именно от него схлопотать по морде ему вроде бы пока что не грозило.

Его гораздо больше волновал молодой – тот самый десантник. Тот продолжал горячо убеждать мать, что она не должна выходить замуж за такое ничтожество, как Антон.

Андриянову, конечно, было обидно. Но он не был тем дураком, который в этой ситуации начнёт возмущаться. Жизнь и сохранность машины гораздо важнее. «Пять лет у меня уже эта машина, и за всё это время ни одной аварии не было. Так что, если продавать вдруг понадобится, цена немалая получится» – немного отстраненно размышлял Андриянов.

Да уж, помоями его за следующие несколько минут два мужика облили знатно. Но и Оксана в долгу тоже не осталась. Как она только своих бывшего мужа и сына не называла, отстаивая его!

Наконец, резко развернувшись от них, она скомандовала:

– Поехали, Антоша! Мы и так тут слишком долго задержались.

Обрадованный Андриянов тут же шустро юркнул внутрь машины. Ещё и Оксане изнутри любезно дверцу открыл. «Дурак он, что ли, как положено по этикету, бежать туда, снаружи, и ждать, пока она внутрь залезет? Этикет явно придумали не те, кому по морде таким огромным кулаком могли заехать. А так‑то, конечно, с этикетом он был прекрасно знаком. Всё же структура, в которой он работает, к этому прямо обязывает».

А когда стронулись с места и поехали, Антон всё ещё не мог поверить, что убрался целым – и машина тоже не пострадала. Только когда отъехали от двора и выехали на дорогу, тогда только и поверил в это чудо окончательно.

– Вот она какая, неблагодарность со стороны детей, которых я на свет породила, – нарушила недолгое молчание Оксана. – Как они только тебя, Антоша, не оболгали! Я, конечно, ориентировала дочку на то, чтобы она своего мозгляка бросила и нашла себе мужчину посолиднее, поприличнее. Но кто же знал, что она, стерва такая, на тебя западёт, Антошка? Но ты молодец, держался как мужчина. Я рада, что ничего у неё не вышло.

Хорошие слова она говорила – приятные. «Очень польщён услышанным», – думал Антон, пока ей кивал: «Мол, да, всё правда. Да, соблазняла. Да, я держался, любя только тебя».

«А поездка‑то неожиданными преимуществами для меня обернулась», – подумал он. – «И, похоже, что Оксана идеальной женой будет – никогда ничего плохого про своего мужа выслушивать не захочет. Но это правда только в том случае, если у неё такое отношение к нему, пока она в него влюблена. А кто его знает, что будет, если она его разлюбит? Вон она как своего бывшего мужа крыла, не стесняясь, едва ли не матами. Женщина она эмоциональная, энергичная. Оказаться на его месте, не будучи таким огромным мужиком, Антон откровенно не хотел бы».

***

Москва, квартира Ивлевых

Тёща убежала. Галия за пару минут высказалась, выразив всё своё возмущение. Выслушал её, обнял, усадил на ковер рядом с детьми, которые уже вовсю разыгрались.

Услышал какой‑то странный шум со двора – как будто кто‑то там сильно ругается. Я любопытный, так что подошёл к окну посмотреть. Фонарь паршивый, конечно, но всё же смог различить у подъезда три мужские фигуры и одну женскую.