Ревизор: возвращение в СССР 35

– Галия, какое необычное имя, – думал с предвкушающей улыбкой он, – и какая потрясающе красивая женщина. Вот достойная цель для меня.

Первоначально он рассчитывал сконцентрироваться на туристках из Швеции или из Германии. Они были раскованы, точно знали, чего хотят и, главное, не ждали от курортного романа чего-то серьезного. Но появление жгучей советской красавицы заставило его экстренно поменять планы. С женщинами из СССР, конечно, сложнее, – думал Любомир, – но тем слаще и желаннее награда.

***

Глава 5

Болгария, Солнечный берег.

На завтраке вся группа села вместе, заняв большой стол. Вчерашний день в Софии все стремились забыть. Утомительная длинная дорога туда, утомительная обратно, совершенно бестолковые переговоры, никому на самом деле не нужные. Болгары просто хотели убедиться, что фильм, который снимет группа, будет показывать их страну в максимально выгодном свете. Могли и просто попросить, вместо того, чтобы таскать их в столицу, где их водили по кабинетам, знакомя с разными деятелями местного документального кино.

Но сегодня они были уже сами по себе. Можно было немного отдохнуть, прежде чем приступать к сьемкам.

Завтрак был разнообразным. Предлагались на выбор два варианта салата, рисовая каша или омлет, несколько видов выпечки и закусок, фрукты. Глаза разбегались. Все члены съемочной группы набрали полные подносы и с интересом изучали блюда, сидя за столом.

– Что за салат у тебя, Галия? – спросил ее заинтересованно оператор Саша.

– Написано было «шопский», – ответила она, пробуя с любопытством новое блюдо. – Вкусный, – довольно кивнула головой.

– Добр апетит! – важно сказал всем Андрюха, держа в руках небольшую книжечку.

– Это у тебя что? – поинтересовался Саша, позаимствовав книжечку у того из рук. – Русско-болгарский разговорник, – прочитал он и, уважительно кивнув, вернул ее обратно осветителю.

– Вот, – назидательно поднял вилку вверх Семен Денисович, – человек готовился к зарубежной поездке со всей ответственностью. А как сказать «спасибо»? – поинтересовался он.

– Благодаря. – ответил Андрюха, светясь от радости, что его похвалили.

– Ну, тогда благодаря тебе, – улыбнулся Семен Денисович.

***

Москва, квартира Ивлевых.

Вернулся домой после разговора с Муравьевым, все равно до первой лекции еще два часа. Обнаружил на детской площадке Валентину Никаноровну и Загита с мальчишками. Поздоровался, да и остался с ними. Поиграю с детьми на улице, а то видят меня в основном дома.

– Как Анна Аркадьевна новость восприняла? – поинтересовался между делом у Загита.

Он вместо ответа показал большой палец вверх, ухмыльнувшись.

Ну, еще бы, – мелькнула мысль, – она небось толком никуда не ездила столько лет, с ее-то работой и семейными неурядицами, а тут больше месяца в Крыму. Есть от чего в восторг прийти.

Заметил идущую мимо нас к подъезду Ирину Леонидовну. Поздоровался с ней доброжелательно. Она внезапно посмотрела на меня недобро и как рявкнет:

– Улыбаешься? Здороваешься тут, как ни в чем ни бывало. Познакомил моего Ванечку с этой потаскухой, жизнь ему сломал, а сам и рад…

Здрасьте, приехали!.. Сказать, что я опешил от такого наезда – ничего не сказать.

– Вы, Ирина Леонидовна, очень неправы сейчас, – сказал я как можно более спокойно, хоть возмущение и одолевало. Но не воевать же с пожилой женщиной. – Иван и Ксюша оба хорошие люди, но это жизнь, кто мог знать, что так сложится.

– Хорошие люди! Иван-то да, но это ты шалабуду эту называешь хорошей? – вскипела Ирина Леонидовна. – Сам себе нормальную жену, значит, выбрал, а сыну моему и эта сгодится, по-твоему?!

– Ну-ка, голубушка, немедленно возьмите себя в руки, – внезапно вступила в нашу перепалку Валентина Никаноровна. – Кругом дети, а вы здесь устроили балаган, дискредитируете всех советских женщин своим поведением.

– Почему это я дискредитирую? – слегка опешила от ее напора Ирина Леонидовна, растеряв весь боевой задор. – И вы кто такая вообще, чтобы мне указывать?

– Я нормальный взрослый человек, знающий, как надо себя вести и умеющий общаться с другими людьми. А вы, голубушка, свои манеры, видимо, дома забыли. Предлагаю вам прогуляться, поискать их. Дамам в нашем возрасте без них никак нельзя.

Говорила наша няня все это вроде тихо и спокойно, но от тембра и интонаций в ее голосе аж мороз по позвоночнику шел. Сразу напомнила мне тетю Дилю. Вот никак не татарка, а похожи по воспроизводимому на людей эффекту как сестры родные…

– Вы мне не указывайте, – заявила Ирина Леонидовна совсем уж неуверенно и, не найдя поддержки во взглядах никого из окружающих, устремилась к подъезду, гордо вздернув подбородок.

Н-да! Печаль. Похоже, отношения с соседкой совсем испорчены. Я обернулся, все еще расстроенный произошедшим, и искренне поблагодарил Валентину Никаноровну за поддержку.

– Ну что вы, Павел, все в порядке. Извините меня, что вмешалась, но эту особу нужно было привести в чувство, пока она детей не напугала. А вам это делать было совершенно не с руки. Вы молодец, что сдержались. С женщиной должна по возможности разбираться женщина. К тому же вы существенно моложе ее. Начни вы с ней спорить, оказались бы в заведомо проигрышной позиции.

– Согласен с вами и еще раз спасибо, – благодарно кивнул я.

Осознал, что проникаюсь уважением к нашей няне все больше и больше. Ну, Виктория Францевна, чувствую, еще не раз буду поминать вас добрым словом за такую рекомендацию.

Валентина Никаноровна кивнула мне и спокойно пошла с пацанами на горку, словно ничего и не произошло только что. Родька держал для моих пацанов всегда место в очереди. А я встретился взглядом с Загитом. Он стоял с виду совершенно невозмутимый, только в глазах черти плясали.

– Во дает наша няня, – тихонько сказал, подойдя к нему, – и, главное, никаких повышенных тонов, ни одного грубого слова…

– Ну как ни одного, а «голубушка»? – ухмыльнулся Загит.

Посмотрел на него с недоумением.

– Ты просто с ней редко общаешься, – начал мне объяснять тесть, – имей в виду, если она называет кого-то «голубчиком» или «голубушкой», значит, ругается, причем сильно. Слышал я пару ее телефонных разговоров как-то… Я же с ней чаще дело имею, когда с детьми помогаю, уже выучил ее выражения. А вообще, золотая женщина, тут не поспоришь… И характер – кремень.

***

Москва. Квартира Мещерякова.

Чара стоял перед шефом и рассказывал, эмоционально размахивая руками:

– Да не знает Дружинина о нас ничего. Вот вы видели когда-нибудь индюка в деревне?

– К чему ты это? – недоумённо спросил у него Мещеряков.

– Вот эта баба очень похожа на такого хорошо откормленного породистого индюка. Ходит с таким самодовольным видом, как будто она царь земли. Лезет в любое дело, касается её оно, не касается, но сугубо для того, чтобы поскандалить, и кого-нибудь припереть к стенке. Я так понял, чисто для развлечения. Она прёт как танк, не стесняясь наматывать чужие кишки на гусеницы. Она ничего не копает против нас, она просто каждый день получает огромное удовольствие от того, что делает максимальное количество людей вокруг несчастными.

Мещеряков смотрел на Чару с удивлением.

– Не знал, что ты способен так гладко описывать самодуров. Но да, хотелось бы, чтобы сказанное тобой было верно. Удалось просмотреть ее бумаги?

– Конечно. Вот, кстати, ещё признаки, что она ничего не опасается. Один из ящиков стола можно запереть на ключ. Но она никогда его не запирает. Я каждый вечер после того, как она уходит, дожидаюсь, когда из окна вижу, как она проходит проходную, и перелопачиваю всё, что у неё есть и в столе, и в шкафах. Мало ли что написала и положила, пока я бегаю по её поручениям по всему заводу.

– А что за поручения? – спросил его Мещеряков.

– В основном совершенно бестолковые, – махнул рукой Чара. – Ношу различные бумажки, которые того не стоят, с места на место. А, и первым делом отправила меня обнюхивать рабочих с утра на проходную. Не пахнет ли от кого-то спиртным?

– И как, пахло?

– Ясное дело. Это же заводские работяги. Но ей сказал, что не пахнет. Она так презрительно поджала губы и сказала что-то про мужскую солидарность. Теперь по утрам уже сама ходит их обнюхивать.

Мещеряков развернулся к Кудрявцеву.

– Ну а ты Макс, что скажешь? Согласен с Чарой? Все у нас в порядке, Дружинина не роет против нас?

Пожав плечами, тот ответил:

– Никаких гарантий дать не могу, но похоже на то. Она при мне никого не расспрашивала о том, что может нам проблемы создать. И у других работяг аккуратно выяснял – ничего такого. Она вообще мало спрашивает, больше приказы отдает. Комиссар в юбке.

– Ладно, теперь ты, – повернулся Мещеряков к Панкову.

– Да я как все… Подтверждаю, – почесав затылок, сказал Паня. – Что ничего она не копает. Ругается на всех, злит людей, стращает их и удовольствие от этого получает. Работяги ее люто ненавидят. Работай я там на самом деле, уже бы тоже нервно на нее смотрел.

– Ну и твое мнение, Лев Егорович, – спросил он зама.

Спиридонов, кашлянув, сказал:

– Ничего компрометирующего мы не нарыли. Ни на заводе, ни следя за ней по дороге на работу и с работы. В свободное время бегает по магазинам, ни с кем подозрительным в парках и около статуй не встречается. Наши возможности, увы, сильно ограничены.

Кивнув, Мещеряков задумался. Достаточно ли этого, чтобы идти к Захарову?

– Отпусти ребят, я кое-что еще скажу… – неожиданно сказал его заместитель.

Парни не обиделись, что Спиридонов не хочет посвящать их в свои секреты. Напротив, обрадовались, и поспешно ушли. Дождавшись, когда хлопнула дверь, Лев Егорович сказал:

– Последний вариант, что остался – в квартиру ее залезть. Порыться там в бумагах, нет ли чего. Но на это ты должен просить санкцию у Захарова. Дело скользкое, он должен быть готов через милицию помочь, если что не так пойдет…

***

Диана и Фирдаус купили билеты в Рим на вечер, и, вернувшись домой, тут же заказали звонок к Тареку, зная, что в это время он обычно всегда в офисе. Телефонистка уже знала, что с этого номера звонит иностранный гражданин и быстро их соединила. Отец очень обрадовался, услышав голос сына.

– Фирдаус! А я как раз хотел вас позвать в гости! Уже даже звонил в торгпредство, чтобы подобрали вам билеты на эти выходные…

– Поздно, отец, мы уже сами к тебе едем! Вылетаем ночью в Рим, там переночуем и с утра сразу к тебе.

– Значит, к обеду приедете… Очень хорошо, у меня есть что обсудить с вами! И мама будет очень рада!

Тут к Тареку кто-то пришел, так что ему пришлось быстро свернуть разговор, только и успел, что пожелать им счастливо добраться.

– А что ты не сказал, что мы у него пробудем совсем ничего и поедем в Ниццу? – спросила Диана мужа. – Сразу бы сказал если, то успел бы.

– Да неохота его расстраивать, что Больцано всего лишь промежуточный пункт. Одно дело ему там скажем, в приятной семейной атмосфере, другое – вот так по телефону, – махнул рукой Фирдаус, – в любом случае пару дней придется побыть из вежливости.

– Ну если пару дней, то хорошо, – кивнула Диана, – а то в прошлый раз, как мы там задержались, я заскучала.

– Не скучай в этот раз, думай там лучше, что скоро будем отдыхать на море в Ницце! Тебе там точно понравится!

Про Париж он говорил точно также, а меня едва там не ограбили… – подумала Диана, – ладно, авось хоть Ницца меня не разочарует.

***

Сегодня у меня были лекции совершенно блатного характера – по магазинам «Березка». Ионов очень постарался, выбирая мне места для чтения лекций, в надежде, что я не брошу работать в будущем со «Знанием». Подумал, что КГБ могло бы брать пример с Ионова, а не подпускать к работе со мной каких-то неприятных личностей.

Поездить, сегодня, конечно, придется по Москве, но это был тот случай, когда собрать все места для лекций в одном районе совершенно невозможно. Начну я с магазина на Малой Грузинской, где продают съестное, а дальше поеду по магазинам другой направленности. В некоторых еще ни разу и не был, заодно гляну ассортимент. Если что приглянется вдруг, зайду потом с Фирдаусом, когда они из Ниццы вернутся. Диана очень радовалась предстоящей поездке, и пообещала привезти нам с Галией неплохой подарок. Сказал, что необходимости в этом нет, пусть лучше отдохнут как следуют, перед тем, как ехать на свадьбу к Тимуру. Но ясно, что все равно привезет…

Тема мне попалась, на удивление, очень даже релевантная – «Торговля в СССР». Интересно, захотят по ней послушать что-то или снова придется рассказывать о том, каково быть журналистом?

Приехав на место, сразу представился на входе и одна из продавщиц, любезно улыбаясь, проводила меня к директору. Светлана Васильевна была холеной женщиной лет сорока, и то, что у нее в жизни все удалось, было видно по большому количеству золотых изделий на ней. Навскидку насчитал девять единиц желтого металла общим весом граммов на триста так точно. И с различными драгоценными камнями там тоже было все очень хорошо, ясно, что это были не стекляшки.

Пообщались мы очень любезно. А затем в этом же достаточно просторном кабинете я и начал читать свою лекцию. Для аудитории из пяти человек. Директор объяснила, что они не могут закрыть магазин на сорок минут, вдруг какой иностранец приедет и устроит потом скандал, что не смог сделать покупки.

– Мы их, если честно, в Москве очень разбаловали, они чуть что не так, сразу бегут с претензиями. – пожаловалась она. – А наши девочки потом расскажут, что вы говорили, тем, кто сейчас работает.

Не стал уточнять, куда именно иностранцы бегут с претензиями, не моя специфика, но что правда, то правда – Москва в семидесятых – город, особо приспособленный для процветания людей с иностранной валютой, которая у них есть на законных основаниях. Немудрено, что они уже научились и права качать…

Выдав несколько общеизвестных фактов об успехах советской торговли из методички, чем привел слушательниц в грустное состояние, им это было неинтересно, перешел к теме, которую знаю на «ура» – к перспективам советской торговли. Уже не советской, конечно, достаточно скоро, но об этом, по понятным причинам, я им говорить уже не мог. Чувствовал я себя уверенно, так что «Остапа несло». Какая там скука! Глаза продавщиц и директора скоро стали круглыми от удивления. В особенности их потрясли перспективы доставки товаров на дом покупателям роботами. Пытался максимально доступно рассказать и про интернет-доставку, но черт возьми, как объяснить людям, которые понятия не имеют о персональном компьютере, что такое Интернет? Я умею объяснять простыми словами сложные вещи, но тут задача была совсем непростой. Надеюсь, все же справился…

Ну а то, что в перспективе нужно будет уговаривать покупателей делать покупки, когда товаров станет навалом и они перестанут быть дефицитом, продавщицы, конечно, восприняли с юмором. Смотрели на меня с пониманием – мол, да знаем вы, что вы должны так людям говорить… Еще недавно, небось, приходили к ним лекторы из общества «Знания» и обещали, что к 1980-му году будет построен коммунизм…

Уже выйдя из магазина, и, конечно, с пакетом, сообразил, что так и отработал по официальной теме, и директор ни слова мне не сказала про то, что я журналист. Так… Вот не поверю, что Ионов всем сказал по предыдущим точкам, где я выступал, а тут вдруг позабыл, когда о лекциях договаривался. Хотя достаточно быстро сообразил и о причине. Скорее всего, журналистов в магазинах по вполне понятным причинам не любят. И от такого лектора могли бы и отказаться, попросив кого-то другого. А Ионов хотел меня пристроить в места, где меня будут щедро одарять после лекций.

Причины не любить журналистов у продавцов, конечно, были. Советские граждане чувствовали себя в магазинах несчастными, много жаловались в газеты, а те, конечно, выпускали один за другим фельетоны о проблемах в советской торговле. Или и вовсе разоблачительные статьи. Да ладно, я и сам в этом поучаствовал. Достаточно вспомнить ту статью о хамстве по отношению к покупателям, что с моей подачи опубликовала та молодая журналистка, подруга Тараса. Как же ее звали… О, Карина Швец!

Ну, если на следующей точке будет то же самое, то скорее всего, в этом и причина.

***

Болгария, Солнечный берег.

В пансионате, помимо советских туристов, было полно иностранных с самых разных уголков Европы. Галия даже загорелась идеей как-то это подчеркнуть в фильме. Но Шапляков, подумав немного, от этой идеи отказался:

– Сразу могу сказать, что будет, когда фильм будет смотреть комиссия. Скажут вырезать этот эпизод.

– Но почему? – удивилась Галия.

– Если мы покажем много немцев, французов и скандинавов на болгарском курорте, то нас сразу спросят, почему мы их не показываем в Ялте и Сочи. А я понятия не имею, найдем мы их в Ялте или Сочи, чтобы показать в нашем фильме. Если не найдем, то скажут вырезать, чтобы не дискредитировать советский туризм отсутствием иностранцев на курортах в СССР.

Галия впечатлилась таким тонкостям, но приняла информацию к сведению. Надо же, какие нюансы…

Сами съёмки сегодня они еще не начинали. Много ходили по берегу, прикидывали будущие планы. Тут же помечали в блокнотах. А в самую жару устроили час для отдыха, перед тем, как идти на обед.

Галия тут же устремилась на берег, прихватив покрывало и полотенце. Окунувшись в воду и немного в ней поплавав, блаженно растянулась на покрывале. Вдруг ее фигуру накрыла тень.

– Как можно! – укоризненно сказал знакомый голос, – вы же сгорите! Давайте я вас натру чудесным кремом! Его делают прямо здесь, у нас в Болгарии!

***

В трех следующих магазинах «Березка» никто тоже ни словом ни обмолвился про то, что знает, что я журналист, так что я убедился в том, что это осознанное решение Ионова не говорить, что лектор работает по этому профилю. Мне он ни слова не сказал о том, что так сделает. Впрочем, он знает, что я по своей инициативе такие факты о себе не выпячиваю.

Вернулся домой уставшим, но багажник был неплохо нагружен подарками. И конечно, когда начал разбирать подарки дома, это был сплошной импорт. Жвачек было столько, что Родьку я теперь смогу подкупать года полтора, чтобы он присматривал за моими пацанами. Положили даже импортные сигареты «Мальборо», да еще и два блока – они отправятся в адрес Загита и Ахмада с одновременными устными пожеланиями бросать курить. Может, когда-то все же прислушаются ко мне, что вряд ли, конечно. Смолят все сейчас как ненормальные… Особенно это достает в самолетах, когда тебя обкуривают со всех сторон, а выйти, само собой, на свежий воздух вариантов нет. Блин… Только сейчас до меня дошло – а я собрался лететь в таком окружении с моими пацанами на Кубу? Сколько там в одну сторону лететь придется, часов пятнадцать, наверное? Их же обкурят до потери сознания! Вот тебе и оздоровление на курорте… Полный привет…

Глава 6

***

Болгария, Солнечный берег.

Галия открыла глаза и увидела Любомира, который держал в руках какой-то тюбик. Любомир с деловым видом опустился возле нее на колени, выдавил из тюбика немного крема себе на ладонь и потянул к ней руки. Галия с изумлением поняла, что он собирается ее этим кремом натирать, тут же подскочила и отошла на пару шагов, предостерегающе выставив перед собой ладони.

– Любомир, отойдите, пожалуйста. Не надо меня трогать, – сказала она напряженно.

– Но это очень хороший крем, не беспокойся, – Любомир выглядел растерянно, – лучший, что делают в Болгарии.

– Мне не нужно. Спасибо, – ответила Галия, старательно пряча возмущение. Грубить не хотелось, все же иностранец и, может, у них традиции такие.

– Но ты же сгоришь. у нас очень сильное солнце летом, – настаивал Любомир, похоже, совершенно не понимавший, в чем проблема.

Галия вдруг очень некстати вспомнила, как сгорела когда-то летом в Москве, когда с Дианой поступать приехала. Пашка ее тоже тогда предупреждал… Она сделала пару вдохов и выдохов и сказала, успокаиваясь.

– Если мне понадобится намазаться кремом, я сделаю это сама. Помощь не нужна.

Растерянное выражение на лице Любомира сменилось ухмылкой:

– Ты стесняешься меня, что ли? Это совершенно не нужно. Самой мазаться кремом очень неудобно. Позволь помочь. Увидишь, тебе понравится, – и он снова попытался протянуть руки к Галие.

– Нет, я не… – начала говорить, Галия, отступая, но тут сзади раздался голос Андрюхи

– А что здесь происходит?

Галия, обернувшись, увидела их осветителя, подходившего к ним в плавках и с полотенцем на плече.

– Пытаюсь объяснить Любомиру, что меня не нужно мазать кремом, – уже не скрывая раздражения, ответила Галия.

– А что за крем? – деловито поинтересовался Андрюха, поначалу растерявшись, но быстро придя в себя.

– Крем от солнца, чтобы не сгореть, – объяснил Любомир.

– О, это дело полезное, – одобрил Андрей, – можно и мне?

Любомир неохотно, но все же протянул ему тюбик.

– Подставляй ладони, – скомандовал Андрей, обернувшись к Галие и выдавил ей в протянутые руки крем.

После чего взял и себе крема, вернул тюбик опешившему Любомиру и начал растирать крем по плечам и груди.

– Южное солнце нельзя недооценивать, – наставительно говорил Андрей Галие, – глазом моргнуть не успеешь, как обгоришь. Будешь ходить за нами красная, как индеец, кадры портить, – добавил он шутливо.

Галия показала ему кулачок, в шутку возмущаясь, и рассмеялась.

– Благодаря, – сказал Андрюха, обернувшись к Любомиру, все еще стоявшему рядом. Сказал он это таким тоном, что тот, сразу все поняв, кивнул в ответ и быстренько ретировался.

– Спасибо! – благодарно кивнула осветителю Галия.

– Обращайся, – махнул рукой Андрюха и добавил серьезным тоном. – Если этот перец болгарский будет докучать тебе, не молчи, говори, живо его отвадим.

Как вовремя все-таки Андрей появился, – думала Галия, снова ложась на полотенце. Уже не знала, куда деваться от этого переводчика. Повезло мне со съемочной группой. Такие коллеги все внимательные…

Хорошо устроились болгары, – размышлял Андрей, направляясь к воде. – Это ж надо, взял крем и лапай женщину симпатичную за разные места, типа, кремом натираешь… Догадались же…

***

Квартира Мещерякова.

Чем больше он думал о предложении Спиридонова, тем больше оно ему нравилось. Сказать Захарову, что все, что можно было сделать – сделано, никаких улик, свидетельствующих, что у Дружининой было намерение влезть в их дела, нет. И предложить, как дополнительный способ проверки влезть в их квартиру, там поискать улики. Как бы ни отреагировал Захаров – он лично с себя большую часть ответственности за истинные намерения Дружининой снимает. Прикажет лезть в квартиру и ничего не найдут – сам согласится, что все возможное по этому делу сделано. Прикажет лезть и найдут – запомнит, что он дал дельный совет, который и помог выяснить истину. Воздержится от этого, а потом выяснится, что Дружинина все же целенаправленно к ним внедрялась и рыла – всегда можно напомнить, что не все его рекомендации были выполнены.

Лев Егорович, все же, самый ценный мой специалист, мне бы побольше именно таких в мою команду, – подумал Мещеряков, – но дела у нас специфические, просто так такого же хорошего специалиста к себе не позовешь, риски слишком велики. Это надо годами вместе работать и знать, что человек способен закрыть глаза на некоторые вещи… И не побежит сразу к знакомым в ОБХСС нас сдавать…

Ладно, возвращаясь к текущему моменту. Кажется, пришло время звонить Захарову и идти к нему со всей информацией по Дружининой.

***

Москва, квартира Ивлевых

Раскладываю, значит, дары от «Березок» по полкам, а Валентина Никаноровна заходит на кухню и тихонько мне говорит, косясь на закрытую дверь, за которой дети спят:

– Вам Галия звонила, сказала, что все хорошо и просила передать, что очень соскучилась, хоть там и очень чудесно.

– Спасибо, очень хорошие новости! – обрадовался я. Понимал прекрасно, что сразу позвонить у нее не получится, все же по делу едут, и ради одного человека никто не будет искать переговорный пункт. Да и в целом как-то не очень волновался – при нынешнем уровне контроля за выезжающими, пойди что не так в Болгарии, со мной очень быстро свяжутся. Но все же звонок от жены – намного лучшая гарантия, что все в порядке.

– Да, и снова звонил Муравьев. Номер оставлять не пожелал. Сказал, что позже перезвонит.

– Спасибо! – снова поблагодарил няню, не сумев скрыть удивления. Неужто так быстро потребовался мой ответ комитету? Что за спешка? Я же еще даже не успел участок выбрать… Все не могу решить, где мне лучше дачу завести. Поближе к дому Эльвиры и Никифоровны, или к моей квартире… А это разные направления… Мне идеально что-то в сторону Мытищ, чтобы быстрее добираться. А до дома в Коростово не так и легко доехать… А что будет, когда уровень автомобилизации резко вырастет, и начнутся настоящие пробки, не чета нынешним? Вот то-то же…