Квотербек, пошел к черту!

скачать книгу бесплатно


Ченнинг роется в спортивной сумке с надписью «Калифорнийские рейнджеры» и достает аккуратно сложенные шорты и футболку.

– Merci. – Улыбаюсь и забираю вещи, после чего удаляюсь в свою комнату.

Взяв все самое необходимое, иду в ванную. Забираюсь в душевую кабину и включаю воду. Тяжелые капли обрушиваются потоком к моим ногам, и я встаю под них, окуная лицо в прохладу. По коже стекает вода. Какой же это кайф принять душ после долгого пути. Эту поездку я точно никогда не забуду, особенно – моя задница, успевшая за четыре дня стать плоской.

Прижавшись ладонями к поверхности кабины, я опускаю голову, ощущая, как по затылку барабанят тяжелые капли, а по лицу стекают ручейки воды, попадая в уши, рот и нос.

Что меня ждет в Городе Ангелов? Новая жизнь или новые проблемы?

Точно ждал Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Именно его закончил мой отец, а после и моя мать. И поскольку с моим послужным списком я могла поступить только в самый замшелый университет Америки, причем на краю Аляски, где студентами будут белые медведи. Собственно, мои родители не могли допустить такого, поэтому выбор и пал на Калифорнийский университет, ведь Нэшу и Рокси не могли отказать с просьбой взять «родственницу» на обучение. Следом были долгие мучительные потуги с выбором факультета. Выбор шел между кино– и телепроизводство, танцем, человеческим развитием и психологией, музыкой, философией и связями с общественностью.

Кино и телепроизводство я отмела сразу. Ну какой из меня режиссер или сценарист? Музыка? Оба моих родителя в музыкальной индустрии, а вот себя я в ней не видела. Если Нэш с пяти лет грезил о создании рок-группы и уже к двенадцати годам сколотил свою банду, а Рокси Девон стараниями Нэша поступила в «Калифорнийский», выбирая так же музыку. Собственно, Нэш помог ей пробиться в своей индустрии, исполнив несколько ее песен, ставших хитами, особенно «Моя ночная королева». Что же насчет человеческого развития и психологии? Что-то мне подсказывало, мое собственное человеческое развитие зашло в тупик, и вряд ли я смогу чего-то добиться на этом факультете. Философия – ну да, в какой-то мере я была философом со своей «особой» философией: «смейся в лицо опасности», «бей и не убегай», «делай сейчас, пока есть возможность», «живи так, чтоб завтра стало стыдно, иначе в старости будет нечего вспомнить». И как вишенка на торте, ставшей не просто девизом, а целой исповедуемой религией: скорость. Даже на моем Харлее был лозунг: «Если я мертва, значит мой убийца – скорость». Оставались связи с общественностью и танец. Связи с общественностью у меня явно не складывались, все заканчивалось разбитыми носами, так что выбор пал на факультет танцев.

Пока моим воспитанием занимался Нэш и его команда, то я была не только на всех их репетициях, но и принимала участия в каждом шаге закулисной жизни «ВетКвинс». Так что я занималась с педагогами по вокалу, были и хореографы-постановщики с танцами, утомительные тренировки и репетиции, поскольку помимо кричащих песен у «ВетКвинс» имелись весьма мелодичные композиции, сопровождающие бэк-вокалистками и танцорами, особенно, если это был огромный концерт папиной группы. Плюс постановки танцев для клипов. Так что основная база у меня имелась, как и отличная растяжка, благодаря маминому пилатесу.

К тому же мне нужен был лишь диплом, и танцы – единственный факультет, который не будет меня обременять и тяготить.

И когда по моему затылку начинают капать холодные капли, я вздрагиваю.

– Вот же дерьмо! – ругаюсь я.

Закончилась горячая вода. Твою ж мать!

Беру мочалку и намыливаю ее, принимаясь смывать с себя пыль дороги. Когда дело доходит до волос, я буквально готова визжать от холода. Зуб на зуб не попадает. И когда кожа начинает скрипеть то ли от чистоты, то ли ледяной корки, покрывшей всю мое тело, я наконец-то выключаю воду.

Обмотавшись полотенцем, я дрожу и переступаю с ноги на ногу, пытаясь хоть как-то согреться. Ченнинг мог бы сойти за отличный обогреватель, только сейчас я не готова вот так вот выйти и сказать: эй чувак, согрей меня, а после трахни и забудь обо мне на утро. Ведь Ченнинг, чью фамилию я уже забыла, именно из тех парней, кто трахнет тебя и забудет.

Кларк Адамс, Дэвид Самерс, Питт Джексон, ну и Дин Браун, продержавшийся дольше остальных, еще имевший смелость обещать золотые горы и клясться в вечной любви, после чего я поклялась ему в верной ненависти, снося второе зеркало бокового вида.

Меня, как мотылька, тянуло к красавчикам, а их манила моя визуальная порочность. Вот только они преследовали сделать меня еще одной своей победой – зарубкой на спинке кровати, а я велась на смазливую мордашку. И после кобеля Дина я поклялась, что мое сердце закрыто для любого парня, кто хоть чуточку красивее меня. И если уж кто-то и трахнет меня, то лишь по причине, что я сама захотела его первая, ну и ради лозунга: в здоровом теле – здоровый дух. Я, конечно, уверена, что это не про секс, но в этом есть какая-то подоплека, вам не кажется?

А Ченнинг?

Это тот тип парней, кому девушки кидают свои влажные трусики, стоит ему пройти мимо. Вырывают свои сердца из груди, позволяя ему безжалостно сожрать его на завтрак. И главное – он знает о своей неотразимости, сексуальности, животном магнетизме и красоте и умело этим пользуется. Черт возьми, Ченнинг – это тот парень со взглядом, способным не только намочить женские трусики, но и снять их не прикасаясь. Таким был Нэш – мой отец. Я неоднократно видела, как девушки-однодневки заходили в его спальню и уходили на утро с улыбкой и блеском в глазах, а после сидели на ступенях концертных залов в слезах и потекшей туши. Еще в девять лет я должна была понять: с таким типом мужчин мне не по пути, – но ведь на чужих ошибках учатся только умные люди. Я же предпочитаю свои собственные грабли, на которых танцую ирландские танцы. Так что, если кто-то и трахнет кого-то, так только я Ченнинга, а утром умчу в закат, оседлав единственного верного мужчину – «Харлея», в честь кого и было мое первое имя.

Вытершись махровым полотенцем, я накручиваю второе на волосы и беру мужскую футболку. Встряхнув ее, я прикладываю к себе. Вероятно, шорты мне и не пригодятся. Футболку вполне можно использовать как платье. Ченнинг действительно впечатлял своими размерами. Ни грамма жира, ни широкая кость, а лишь высокий рост, развитая мускулатура усердными тренировками в спортзале. Даже с моими пятью футами и восьмью дюймами[35 - Пять футов и восемь дюймов – 172.72 см.], Ченнинг казался огромным. Едва без обуви я достигала ему макушкой до волевого подбородка. А еще у него были лысые подмышки, что большая редкость среди мужчин.

«Все, Харли, прекращай!» – пытаюсь я привести себя в чувства.

Встряхиваю футболку еще раз и надеваю ее, вдыхая едва уловимый приятный запах кондиционера для белья. Мягкая ткань струится по коже, будто меня ласкают руки Ченнинга, скользя вниз, изучая каждый дюйм тела. Край футболки доходит мне до середины бедра. Развожу руки по сторонам, осознавая, что могла бы ею обернуться минимум три раза. Я сжимаю бедра от нахлынувшего возбуждения, пробужденного моими мыслями о размерах мужчины. О моих похотливых мыслях свидетельствуют и мои вновь ожившие соски. Я опираюсь ладонями о стиральную машинку и подаюсь вперед, опуская голову, пытаясь привести свои чувства в порядок.

Полгода, чертовых полгода у меня не было секса, когда же Рокси Девон получала свою порцию оргазма и утренний кофе с тостами в постель чуть ли ни четыре раза в неделю. Иногда это были одни и те же горячие парни, у кого оставалась мама, а иногда и новые лица, которые порой встречала на нашей кухни.

С Рокси у нас было правило, если ее мужчины или мои оставались в нашем доме, когда кто-то из нас уже вернулся домой, то никакого секса. И правило никогда не нарушалось. А вот иногда – скорее, даже редко – утром некоторые мамины ухажеры уходили с разбитыми носами, поскольку решали шлепнуть меня по заднице, заставая меня ранним утром на кухне, делающую себе крепкий кофе.

Видите ли в их жизненный устав входил трахнуть сразу всех особей женского пола в доме. Однако, после разбитого носа, все они грозили иском, но один отработанный прием работал безотказно. Я показывала липовые документы, где мне всегда было пятнадцать лет, и я, как вампир, не старела уже шесть лет. И эти приятели тут же забывали о судебном иске и бежали из нашего дома сломя голову. Загреметь за приставание к малолетке куда страшнее разбитого носа.

Эх…

Выдыхаю и все же выхожу из ванной, направляясь в свою комнату. Телефон уже должен зарядиться, так что можно приступать к смотринам какого-нибудь фильма.

Глава 6

Ченнинг Райнер

Эта квартира не славится способностью закрытых дверей, разве что кроме входной. Как и в туалете, так и в ванной нет замка, отчего мой член так и рвется в бой. Стоит мне представить, что Харлин стоит обнаженная под струями воды, мой приятель уже готов к обороне. А еще ее неожиданный крик в душе и ругательства выбивают из-под ног почву. Я каждое гребаное мгновение борюсь с желанием распахнуть дверь, войти в душевую и, подойдя к Харлин в плотную, схватить ее за копну светлых волос и, оттянув за них, наклонить голову девушки и припасть к изящной шее поцелуем, а свободной рукой проскользить по мокрому телу и спуститься ниже, где наверняка нет ни одного волоска. Почему-то именно такой я представлял эту сексуальную стервочку. Занозу в заднице. Гордую, уверенную, соблазнительную, без единого волоска на теле. Даже в собственных фантазиях я чувствую, как мой эрегированный член вторгается в ее тугую вагину, сжимающую меня точно в тисках. Я наклоняю Харлин, и мой член скользит туда-обратно, и я вижу ее гладкие влажные складочки, движущиеся в такт моим движениям. Вот же черт! Мне срочно нужен холодный душ и часовая дрочка, пока мой друг не сдаст свои лидерские позиции, поскольку он основательно решил присвоить этой ночью Харлин. Я провожу ладонью по лицу и выдыхаю. Эта девица погубит меня или доведет до синих яиц. Я в миллион раз представляю, как вхожу в ванную – и не только в нее, однако звуки воды смолкают, и я понимаю – слишком поздно. Слышу, как девушка покидает душевую, вытирает влажную кожу, как на мгновение замирает, даже не двигается. И все это я слышу, находясь на расстоянии еще одной комнаты. Либо я спятил, либо моя фантазия разбушевалась ни на шутку, либо я чертов супермен, способный слышать через стены.

Спустя мгновение дверь ванной открывается, и девушка проходит в свою комнату. Черт. Я не знаю, через сколько минут ко мне придет Харлин, или позовет к себе, но я должен возобладать над стояком, иначе блонди примет меня за пацана, неспособного контролировать свою эрекцию, и у кого встает только от одной мысли о сиськах.

Вот же срань! Все мои попытки подумать о чем-то, что обрушит мой стояк, сводятся к моменту, как я нахожусь на корточках и смотрю на Харли снизу вверх, а она смотрит на меня. Ее губы приоткрыты от возбуждения, соски едва не прорывают ткань белой майки. Если кто и прорвет тут что-нибудь, так это мой член мои шорты.

Я делаю вдох и представляю Харлин в бабушкиных панталонах. Только и это не помогает. Даже чертовы панталоны смотрятся на ней сексуальнее крошечного бикини. Вот же дерьмо!

– Дерьмо! – ругаюсь я под нос и встаю, подходя к окну.

На улице давно стемнело, и я вижу лишь собственное отражение в стекле, а после открывающуюся дверь в мою спальню, и Харлин, появившуюся на пороге в одной моей футболке. Девушка буквально утопает в ней. Край рукава доходит до запястья, а низ футболки прикрывает большую часть бедер. И девушка без шорт, черт возьми, Харли, что ты делаешь с моим членом? Надеюсь, хотя бы в трусиках. При мыслях о женских трусиках, мой член каменеет еще больше. Черт!

– Где мы будем смотреть кино? – спрашивает Харлин, продолжая стоять в дверном проеме, будто опасается входить в мою комнату.

– Выбираешь ты, как и договаривались, – отвечаю я.

– Я спросила не какой, а где, – уточняет она и улыбается.

«Вот же черт!»

– Думаю, на диване, – произносит она следом и шагает в мою обитель, пропитавшую все вокруг моей похотью и желанием к ней. – И «Сумерки»[36 - Сумерки – американское романтическое фэнтези режиссёра Кэтрин Хардвик по одноимённому роману Стефани Майер.]