скачать книгу бесплатно
– Я тоже пойду.
Я встала с дивана.
– Оля, мои соболезнования.
Мне было очень больно, и я опять морщилась.
Глава 2
Долг – это любовь к тому, что сам приказываешь себе.
И. Гёте
Меня проводили до квартиры и терпеливо дождались, пока я на связке ключей выберу нужные и открою дверь. Папа не экономил на двери и на замках. Они были сложными и негостеприимными.
Квартира за 15 лет почти не изменилась. Я всегда старалась поддерживать уют, который создала ещё мама. Благо, папа больше не женился, и никогда не приводил в дом других женщин.
Папа ночевал сегодня дома. На кухне стояла кружка из-под кофе, на разделочной доске остались свежие крошки хлеба для бутерброда. Я села на стул, закрыла рукой лицо и наконец расплакалась. Я больше не хочу быть сильной. Я хочу, чтобы кто-нибудь пришёл мне на помощь.
Жизнь настолько меня опустошила, что я не нахожу другого способа снять боль, чем принять вульгарный анестетик. Благо, папа всегда пил только хороший алкоголь, потому что мне сейчас подойдёт даже разбавленный медицинский спирт с сахаром. Я достала бутылку коньяка и рюмку. Чокаться не с кем, но за упокой это и не нужно…
***
Я проснулась далеко за полдень. Голова гудела, к горлу подкатывала тошнота, тело не слушалось, но я спала на кровати, хоть и не раздеваясь. Я вчера уговорила пол-литра коньяка в одиночку. Я села и отчаянно потёрла глаза, лоб, щёки и наконец встала, чтобы пойти в ванную.
Завтра похороны отца, а я даже не знаю людей, которые их организовывают. Мне никто не звонил, у меня ничего не спрашивали. Знают ли они, что папа хотел, чтобы его кремировали? Наверное, знают. Он проводил с ними больше времени, чем со мной. Надеюсь, что в их бизнесе принято обсуждать такие вещи.
Вечер стремительно надвигался, а вместе с ним и паника – страх одиночества и ужас завтрашнего дня.
Я вспоминала, что обычно есть в папы в баре. Папа не скупился на хороший алкоголь, но мне этого может быть мало, но тут поблизости есть винные магазины, главное успеть до 23.
Вдруг раздался звонок в дверь. Я сначала даже не поняла… Я никого не жду. Потом осторожно подошла к двери и включила видеодомофон. Я почесала затылок, собираясь с мыслями и всё же по очереди открыла замки.
Дэн стоял на пороге, внимательно рассматривая моё лицо. Его взгляд бегло скользнул по моей фигуре. Он всегда был серьёзным и замкнутым человеком. По одному взгляду невозможно было понять, о чём он думает, и какие выводы сделал. Я тоже осматриваю его с головы до ног. Вчера не рассмотрела, как следует. Он по-прежнему высокий и крепкий, уверенно двигается, отлично чувствует своё тело. Я знаю, что он бывает не только сдержанным, но и дерзким, горячим, смелым и откровенным. В другой ситуации я могла бы допустить мысль, что он мне нравится, но в моей жизни слишком много сослагательного наклонения. Его бизнес постоянно связан с риском для жизни, и теперь я точно знаю, что не смогу спокойно ждать его дома, не могу получить ещё одну новость, как вчера. Отношения с Дэном – непозволительная роскошь для меня.
– Привет, Оля, пустишь?
Я отступила. Он зашёл, заглянул на кухню, но куртку и ботинки не снял. Значит, не собирается задерживаться.
– Что-то срочное, Дэн?
– Надо подготовится. Какую обувь завтра наденешь?
– Хочешь почистить мои ботинки?
– Да, давай.
Я не понимала, что происходит, но передала ему ботинки. Он достал складной нож и аккуратно снял набойку, затем спрятал миниатюрный «жучок» внутрь. А потом достал клей и поставил набойку на место, проверив на прочность.
– Знаешь, Дэн, если твои дела пойдут совсем плохо, то ты можешь заняться ремонтом обуви.
– Плюс 100 очков. Давай бельё.
– Это ещё зачем?
– Надо, Оля, надо.
Я пошла в комнату. По иронии судьбы единственное закрытое чёрное платье хранилось здесь и висело в шкафу, дожидаясь своего часа. Я достала из ящика бельё, совсем новое, даже с бирками. Я хранила его так же, как и платье, предусмотрительно на такой случай. Дэн взял тонкий кружевной бюстгальтер.
– А где поролон?
– А он мне нужен?
Дэн невольно перевёл взгляд на мою грудь. Под тонкой домашней футболкой не было никакого белья. Мягкая ткань очерчивала высокую грудь среднего размера. Он беззастенчиво рассматривал меня дольше, чем это было нужно. И под его взглядом соск? предательски напряглись. Он всё же оторвался от созерцания моей груди и закрепил плоский маленький диск с внутренней стороны вещи за вычурным рисунком.
– Если вдруг тебя завтра увезут, не бойся.
Дэн шагнул ближе.
– И последний штрих.
Он достал из кармана заколку – чёрная роза, покрытая кружевом – вещь не простая и не дешёвая, и закрепил в моих волосах.
– Всё не снимут, и я буду знать твоё местоположение, чтобы вытащить.
От мысли, что завтра с меня могут снять всё вплоть до нижнего белья, мне стало тоскливо и холодно. Я обхватила себя руками.
– Пьёшь в одиночку, Оля?
– Хочешь прочитать мне мораль или присоединиться?
– Ни то, ни другое. Я знаю способ получше.
Он стоит непозволительно близко, возвышаясь надо мной почти на полторы головы. Его руки опускаются на мои бёдра, они медленно ползут вверх и обхватывают талию, а его дыхание обжигает висок. Теперь он стоит ещё ближе, и я чувствую жар его тела под расстёгнутой курткой.
– Оля, ты хочешь, чтобы я остался?
Он проверяет мою выдержку, ждёт, не оттолкну ли я его. Я знаю Дэна, он ничего не будет делать, если не получит моего согласия. Он уже знает, что я соглашусь, но хочет, чтобы я сама это осознала, чтобы произнесла это для себя. И я послушно киваю и выдыхаю:
– Да.
А дальше начинается настоящее безумие. Он приподнимает моё лицо за подбородок и целует, сначала осторожно прикасаясь к губам, а потом захватывая их и проталкивая язык внутрь. Он целует долго, влажно, горячо, и всё это время его руки лишь гладят меня по щекам и шее. Он легко сбрасывает куртку. А мои руки в это время опускаются сразу на его ширинку. Я расстёгиваю ремень и дёргаю замочек вниз, засовываю руку и трогаю его член через ткань боксеров. Он уже возбуждён, но когда я начинаю водить рукой вверх и вниз, то он напрягается сильнее.
Я вдруг испытываю настоящее вожделение. Голова кружится от смелости, сердце бьётся от нестерпимого желания. Это от шока, такое бывает, когда смерть вдруг стимулирует репродуктивную функцию. Пока я нагло стягиваю с него трусы, он наконец пробирается руками под футболку, сжимая чувствительную грудь, надавливая большими пальцами на соск?. Я шумно вздыхаю, а он сразу снимает с меня футболку. Я вынуждена оторвать руки от его члена, но ненадолго. Он подхватывает меня под попку, сжимает бёдра крепкими руками и усаживает на комод прямо в коридоре. Это почти в комнате, но я понимаю, что нам туда уже не добраться.
Это настоящая страсть. Я забыла, что такое бывает. Да, с нами это уже было, но так давно, что стало неправдой. Мы слишком долго друг друга хотим, ну, по крайней мере, я хочу. Мне потом нужно будет простить себя за это безумие, когда я должна была сказать твёрдое «нет». У меня для этого есть веские основания, железобетонные аргументы, но этот момент меняет мои планы, разбивает мои принципы вдребезги, и на этих осколках мы продолжаем страстный танец.
Он опять меня целует, стягивает с меня домашние штаны сразу с трусами. Я почти полностью раздета – штаны повисают где-то на лодыжках, а Дэн почти полностью одет, только брюки немного спущены. Я чувствую попкой полированное дерево, и он подтягивает меня к краю. Он опять сжимает грудь, обводит соск?, спускается дальше по животу, трогает складочки между разведённых ног. И всё время целует меня в губы, влажно, грязно просовывая язык мне в рот, заставляя его обсасывать.
Он чувствует, что я уже влажная, вводит один палец внутрь, обводит складочки круговым движением, чуть растягивает, надавливает на точки внутри. Я выгибаюсь, постанываю. Я не могу сдерживаться. От его умелых движений я начинаю периодически вскрикивать. Я закрываю глаза, подчиняюсь, хочу чувствовать его физическую силу, превосходство. Сейчас это всё только между нами – нестерпимое жгучее желание, приправленное полным доверием в моменте.
Он нежный и настойчивый одновременно. Я могу кончить от одних только его пальцев, но Дэн не даёт мне подойти к краю. Я развожу ноги ещё шире в предвкушении. Он направляет вздыбленный член в меня. Я чувствую бархатистую головку у самого входа, он плавно раздвигает складочки и толкается внутрь, мягко, но сильно, почти полностью проникая до самой задней стенки. Ему это не составляет труда, он большой, я помню, но я сейчас настолько влажная, что не чувствую дискомфорта.
Я понимаю, что он полностью во мне и почти стесняюсь того, что между нами происходит. Но он быстро приходит в движение, и я тону в ощущениях. Обнимаю его за широкие плечи, за шею, зарываюсь в волосы, выгибаюсь, постанываю и вскрикиваю. Он двигается размеренно, мощно, не давая мне продышаться, не щадит мои чувства. Он заполняет меня собой, берёт резко и страстно. Он почти грубый, но продолжает меня ласкать, мягко сжимая грудь, проводя по изгибам талии, по бёдрам. Я сжимаю его сильнее, хочу удержать каждый раз, когда он почти полностью выходит из меня.
– Ты такая узкая. Это твой второй раз?
– Не льсти себе, Дэн.
Он начинает двигаться резче, быстрее, выбивая последний кислород из лёгких, который вдыхает сам, целуя меня. Он растягивает меня, ласкает каждый нерв. Я удивляюсь, насколько я влажная и доступная. И я почти на краю. Я падаю и рассыпаюсь в оргазме.
– Оля, милая, ты кончила… – Он говорит полушёпотом, чувствуя, как я пульсирую. – Мягкая моя, ты так сильно сжимаешься.
Он продолжает двигаться, усиливая ощущения разгорячённого тела, особенно чувствительное после оргазма. Он не сбавляет темп, но ему теперь нужно всего несколько движении, после чего он вытаскивает член, и тугая белая струя ударяет мне в живот. Он запрокидывает голову и стонет.
Мы не сразу приходим в себя. Он всё ещё меня обнимает и хаотично гладит, целует в макушку, а я прижимаюсь к крепкому телу.
– Прости, Оля, я не знаю, как ты предохраняешься, поэтому так…
– Всё в порядке, Дэн, ты всё правильно сделал.
Он отступает и идёт в ванную. Меня точит мысль, что это конечно никакой не способ предохранения, но лучше, чем ничего. Я пока слезаю с комода, поднимаю с пола футболку, провожу руками по растрёпанным волосам, пытаясь привести мысли в порядок. Я, определённо, теряюсь, рядом с ним и совершаю чистое безумие. Я отдаюсь ему раз за разом, хотя ни с кем другим у меня так не бывает. Господи, у меня и любовника-то нет и никогда не было кроме Дэна. Он настолько проницательный, что понял это. Он не льстил себе, он это почувствовал. Между нами есть какая-то непостижимая связь, молчаливое понимание.
Я не настолько целомудренная, как может показаться с первого взгляда. Просто за одиннадцать лет я так и не встретила человека, который мог бы стать мне таким близким и родным. Парадокс моего одиночества в том, что мне нужен мужчина по типажу такой же, как мой отец, но это именно те мужчины, от которых я держусь подальше. Я минимизирую шансы на нашу встречу, пока на горизонте не маячит Дэн.
Отсутствие Дэна в моей жизни – это не одиночество, а временная передышка, пусть даже длящаяся годами, мой собственный выбор, и я не знаю, хочу ли прервать эту паузу.
Пока я пребывала в замешательстве, Дэн уже вышел из ванной, полностью застёгнутый и идеально аккуратный, волосок к волоску. Но я помню его и другим. Помню, как приучала беспризорного подростка к порядку и гигиене. Мне от этих воспоминаний стало смешно. Двенадцатилетняя девочка воспитывала пятнадцатилетнего подростка.
– Я рад, что ты немного пришла в себя, Оля.
– Боюсь, это ненадолго.
– На сегодня хватит, а потом повторим, когда потребуется.
– Спасибо, Дэн.
– За что, Оля? Ты мне ещё денег дай за отличный трах.
Он широко улыбается. Эта шутка и улыбка только для меня, чтобы я не чувствовала себя плохо, не мучилась рефлексией.
– За помощь, Дэн, за участие, за внимание.
– Сделаю, что в моих силах, Оля, но сейчас дольше остаться не могу. Закрой за мной.
Глава 3
Каждый должен обладать мужеством отстаивать свои убеждения.
А. Гумбольдт
Я надеялась, что у большой Вселенной, есть одна маленькая, удивительная тайна: когда кажется, что я никому не нужна, обязательно найдётся человек, который докажет обратное. Всё приходит в определенный момент. В жизни, мы теряем многое: людей, любимое дело, материальные блага. Теряем мысли, настроение, доверие. Теряемся сами – в дорогах, времени и пространстве. Но есть, во всей этой круговерти, важное, что нельзя терять. Себя. Ибо, потеряв себя, рискуешь пройти точку невозврата.
Сейчас не время отчаиваться. Кто-то, за тысячи километров, а может совсем рядом, ждёт сигнала, чтобы появиться в моей жизни. Появиться, чтобы остаться навсегда. И этот кто-то, проявит себя не так, как я себе представляла, вспоминая, не так, как фантазировала, прочитывая книги, не так, как желала, слушая подруг. Проявит нежным словом, тёплым взглядом, лёгким прикосновением, необходимой помощью. Возможно, надёжным плечом и сильными руками, а возможно лучезарной улыбкой и вселяющим спокойствием. Нельзя пропустить эти сигналы и нужно гнать прочь безысходность, что не позволяет увидеть их.
Тот, кто ищет меня, обязательно найдёт: заботой о моей безопасности, опытом в сложных делах, местью или уверенным голосом, произносящим единственное слово: «Останусь».
Я помню, что у меня есть человек, вовремя меня нашедший, тот, кто ворвётся ураганом или мягким ветерком в жизнь. Он обязательно будет, только бы мне не помешать ему в этом.
Я встала рано, позавтракала и привела себя в порядок. Застегнула бельё, перед этим чуть дольше рассматривая «жучка» с внутренней стороны. Платье всё ещё было по размеру, хотя куплено оно несколько лет назад. В конце я прикрепила заколку на волосы. В 10 утра зазвонил сотовый с неизвестного номера. Надо ответить.
– Машина ждёт у подъезда, – и сразу отбой.
Вот поэтому я никогда и не стремилась в бизнес отца.
Я спустилась почти сразу. Ещё одна большая чёрная машина. Мне услужливо открыли заднюю дверь. Там уже лежал букет цветов, предусмотрительно приготовленный по случаю. Окна тонированы в ночь. Мы объезжали пробки, выезжая в сторону Митино. Значит, Митинское кладбище, там как раз есть крематорий.
На месте уже было много людей. Мужчины в чёрном. Я проходила к зданию под многочисленными взглядами. Папа уже был внутри. Я подошла к гробу, аккуратно опуская букет. Я опять коснулась его щеки, и провела по груди под дорогим пиджаком там, где прошли пули, и наклонилась к его лицу. Тогда время остановилось для меня. Я не смогу сейчас сказать, сколько я простояла, тихо нашёптывая слова, которые не сказала ему при жизни. Это, наверное, странно, но я должна была поговорить с ним. Я наконец замолчала, и кто-то взял меня за плечи, когда его гроб плавно двинулся в последний путь. Нужно отпустить.
Потом был ресторан, где незнакомые мне люди говорили о моём отце. Я вышла на воздух в одном платье. Вечер уже опустился на город. Я опять потирала лоб. Дэн вышел за мной, но не подошёл. Он ушёл в сторону, где стояла группа людей. Зато подошёл другой:
– С тобой хотят поговорить.
– Здесь?
– Нет, садись в машину.
Я уже ненавидела эти большие чёрные автомобили. Когда я шла к машине, то заметила, как Дэн смотрит в мою сторону. Ещё мгновение, и он готов бросится ко мне на защиту как лев перед прыжком, но я покачала головой, и он, кажется, меня понял.
Я села в машину. Мужик тоже залез и сел рядом:
– Снимай одежду.
– А спинку тебе вареньем не помазать?
– Не бойся, не тронем, – он переглянулся с водителем, и они оба хмыкнули.
Выбора у меня всё равно не было. Я потянула за молнию и освободилась от платья.
– Клади в пакет.
Я положила.
– Ботинки и колготки снимай.
На мне были тёплые зимние колготки. Я послушно стянула ботинки, а потом и колготки, и сложила всё в пакет. Мужик внимательно меня осмотрел. Кружевное полупрозрачное бельё ему не показалось местом, где что-то можно спрятать, а вот заколку он снял сам, придирчиво помял и бросил в пакет. Он опустил окно и выбросил пакет с моей одеждой. Холодный воздух ворвался в салон, и я только теперь поняла, что в машине тепло, даже слишком, но я всё равно дрожала.
– На, – мне передали спортивный костюм и кеды на смену.
