Альтер Эго

Остальной мир померк, как в кино при затемнении заднего фона, чтобы сделать акцент на главном. Это и было главное, то, чего я не понимала до сих пор, то, с чего всё началось, и то, чем всё закончится.

И он ушёл первым, а я ещё какое-то время стояла, в ушах звенело, а перед глазами плясали яркие мушки. Я очнулась, потому что всё же нахожусь в общественном месте. Посетителей в ресторане было человек пять, не считая персонала, и все они сейчас беззастенчиво пялились на меня. Ну и ладно. Вероятность, что я их встречу в других обстоятельствах и мы друг друга узнаем, стремилась к нулю.

Глава 5. Два непрочитанных сообщения

Я не помню, как добралась домой, как вышла из гостиницы, вызвала такси и доехала до квартиры. Выходные я тоже почти не помню. Очнулась только, когда будильник зазвонил в понедельник утром. И у меня включился автопилот: принять душ, собрать волосы, съесть быстрый завтрак и выпить кофе, надеть костюм, взять сумку и пойти в офис. Правда, зубы я чистила, наверное, раза три, потому что не помнила, делала ли это раньше, а с нечищеными идти боялась. А в кофе положила немереное количество сахара, потому что не помнила, насыпала ли его раньше. С одеждой оказалось проще, потому что два пиджака не наденешь даже с моей больной головой. А вот дверь я, похоже, не заперла и не проверила, но подумала об этом уже в метро. Поздно. Слишком поздно.

Я совершила ошибку, которую невозможно исправить. Я ввязалась в авантюру. Пойти на встречу к мужчине по вызову. Это, пожалуй, даже хуже, чем сходить на стриптиз. Мне ужасно стыдно за себя. Но ещё хуже то, что он остался на ночь, а потом пригласил на завтрак. Завтрак! Я перешла в категорию легкодоступных женщин, которых без единого свидания можно сразу пригласить на завтрак. Как низко я пала.

Я не помню, как оказалась на рабочем месте. Но работа никак не шла. Я открыла почту, но не прочитала ни одного письма. Смотрела на задачи, но ничего не сделала. Даже утреннюю планёрку чуть не пропустила, пока Аня не пришла за мной:

– Аврора, ты совсем заработалась?

Я непонимающе на неё посмотрела, а она лишь развела руками.

– Мы уже опаздываем на планёрку.

Конечно, уже одиннадцать! Я схватила телефон, и мы шустро пошли в переговорку. Но и планёрка как-то не задалась.

– Аврора, ты с нами?

Этот вопрос, видимо, повторяли не один раз, пока я услышала.

– Да.

– Когда ждать отчёта?

«Какого?» – я почти это спросила, потому что не слышала, о чём шла речь.

– Сегодня до конца дня.

Это безопасная фраза.

– Будем надеяться.

Сегодня я никому не внушала доверия, даже самой себе. Вот так бывает, годами зарабатываешь кредит доверия, который тает на глазах, стоит только побыть один день не в форме. Иногда я думаю, что рассказы про кредит доверия – сказки для начинающих сотрудников, мол, работай хорошо, и когда ошибёшься, зачётка сработает на тебя. А на самом деле, любой кредит обнуляется в тот же день, когда человек перестаёт быть платёжеспособным или работоспособным, и резко начинает капать просрочка.

Одна встреча стоит мне слишком дорого. И не только денег, но и моральных сил, и сомнений в моей адекватности. Но как забыть его глаза, сильные и нежные руки, мягкие губы? Я до сих пор чувствую его прикосновения, его вкус, и мурашки разбегаются по телу.

У него нет татуировок. Я думала, что такие парни все забиты, но не он. И если бы я не знала, кто он, то, наверное, никогда бы и не подумала. Он выглядит как обычный парень, очень красивый, но совершенно нормальный. Хотя откуда мне знать, как должны выглядеть парни, занимающиеся проституцией? Это мои больные фантазии.

Мне было хорошо с ним. Я не знаю, почему и как это произошло. Скорее всего, потому что у меня очень давно, уже два года, никого не было. Но я не бросаюсь на живых мужчин, которые меня окружают. Более того, я их опасаюсь, а уж думать о них как о сексуальных объектах и вовсе не могу. Но с ним всё было просто и по-другому. Он изменил правила игры. Мои правила.

Просто Алекс. Я не называю его по имени, потому что оно не настоящее. Я бы хотела называть его по-другому, так, как его называют друзья, родные или близкие. Я, конечно, могу придумать ему подходящее имя, которое нравится мне, но не буду этого делать. С этими воспоминаниями нужно завязывать. Если у него будет имя, то я никогда его не забуду, потому что я не забываю имён. Он перестанет быть случайным безымянным парнем с творческим псевдонимом, а перекочует в категорию знакомых парней.

Мысли мешали работать. За час до конца рабочего дня я уже понимала, что не успеваю закончить отчёт. Но сделать с этим уже ничего нельзя. Даже если я сегодня задержусь, всё равно не успею к назначенному сроку, и уже не так важно, сделаю это сегодня или завтра. Запас времени у меня ещё есть.

Мне нужно поговорить с Ирой. В конце концов, именно она меня подбила на эту авантюрную встречу. И она умеет изгонять из моей дурной головы ненужные мысли. Она лучше любого психотерапевта. Желательно поговорить сегодня, прямо сейчас. Чем быстрее она вправит мне мозги, тем скорее я начну жить дальше – не будущим, конечно, но и не прошлым. Я живу одним днём, и только так я могу существовать дальше.

Телефон зазвонил. Обычно знакомые мне не звонят в рабочее время. Номер незнакомый. Может, спам? Но что-то меня всё равно тянет ответить:

– Да?

– Аврора Виннер?

– Кто спрашивает?

– Старший следователь прокуратуры Пушкинского района, Степанов Вадим Игоревич. Вы – Аврора Виннер?

Это очень похоже на мошенников, которые начинают рассказывать занимательную историю о том, как ваш счёт грабят прямо сейчас и на какой «безопасный» счёт нужно перевести деньги. Но у меня есть причина, чтобы верить, что это и в правду следователь, и говорить с ним дальше.

– Да, – я протянула совсем неуверенно, как будто забыла собственное имя, но вовремя спохватилась. – Чем могу помочь?

– Вы знаете, что ваш бывший муж пропал три месяца назад?

Да уж, к сожалению, это не телефонный мошенник, а настоящий следователь.

– Да, – я об этом знала.

Его нынешняя пассия сообщила, но без неё я бы всё равно знала.

– Мне нужно вас опросить по этому делу.

– А есть дело?

– Да. Уголовное.

Следователь не будет запугивать, если только у него на ваш счёт нет подозрений. А у него они, очевидно, есть.

– Можете завтра подъехать в тридцать четвёртое отделение на Пушкинской?

Я смотрю в календарь, но ничего не вижу и просто отвечаю:

– Могу, но вечером, после семи.

– Хорошо, я пришлю вам сообщение с адресом и кого спросить на пропускном пункте. Я буду вас ждать. До свидания.

– До свидания.

Я не успела об этом подумать, как телефон завибрировал, показывая, что у меня есть одно непрочитанное сообщение в Instagram. До чего дошёл прогресс: следователи уголовного розыска уже и сообщения подозреваемым рассылают. Я не блогер, в социальных сетях я лишь просматриваю ленту новостей и ищу информацию. Некому писать.

Спам? Но тем не менее, какая-то неведомая сила снова заставляет меня открыть приложение и посмотреть на уведомления. «Алекс подписался на ваши новости». «У вас 1 непрочитанное сообщение». Если это шутка, то очень неудачная.

Глава 6. Бог на прогоне

Ира работает в клубе. Когда все учились на экономистов, юристов и переводчиков, она пошла изучать гостиничный бизнес и туризм. И не прогадала. Теперь она – директор по маркетингу в ночном клубе.

Даже в пандемию Ира смогла остаться в плюсе. Клубы пострадали меньше, чем туристические компании. В самые тяжёлые времена люди не отказываются от ночных развлечений. Даже наоборот, они стали единственной отдушиной. Во время сухого закона и великой депрессии в США люди тоже ходили на нелегальные вечеринки с алкоголем, а киноиндустрия выросла почти в четыре раза. Чем хуже ситуация, тем больше людям требуется хлеба и зрелищ. Так что рост на развлечения ещё только начинается.

Клуб – это почти гостиница, только без проверки паспорта на входе. Конечно, здесь тоже ведут картотеку, а высокоточные камеры с искусственным интеллектом распознают лица даже лучше, чем системы ФСБ.

Я не люблю клубы. Днём здесь слишком мрачно, а ночью слишком шумно и ярко. Несмотря на приглушённый свет, неон бьёт по глазам и каждому нерву гораздо хуже, чем фонарь, который светит прямо в лицо. Я не могу находиться здесь на трезвую голову, я ведь тот ещё невротик.

Но у Иры в кабинете всё сдержанно и аккуратно. У неё мне нравится. Однотонные серые стены, правда, без окон. На столе только монитор и клавиатура, ни бумаг, ни чашек с кофе. Она очень аккуратный человек. Это тоже ненормально, но ведь у каждого есть странности.

– Не буду тебя спрашивать, как прошло, и так вижу: ты вся светишься. Под хорошим мужиком и бревно зашевелится.

– Вот спасибо, подруга.

– Это шутка, не бери в голову. Никакое ты не бревно, но он хороший мужик, потому тебе с ним было хорошо.

– Что ты о нём знаешь?

– В смысле? Справку его не спрашивала. Надеюсь, у тебя хватило ума пользоваться презервативом?

– Презервативом?

Я только сейчас судорожно стала вспоминать, чем мы предохранялись, и покраснела, когда сознание подкинуло яркий образ, как Алекс невероятно сексуально раскатывает презерватив по мощному стволу. Об инфекциях я не подумала, а зря. Но я вовремя спохватилась и не дала Ире развить эту тему.

– В смысле, что он за человек? Много у него клиенток? Постоянных? Как он цепляет?

– Что за вопросы, Аврора? Вот так, один раз поможешь подруге, и я уже сутенёр со стажем, – она закатила глаза с идеально нарисованными стрелками.

– Он написал мне в Instagram.

– Как он тебя там нашёл?

– По номеру телефона и по имени, наверное.

– Ты дала ему свой номер? – теперь она была действительно удивлена.

– Нет, но он попросил меня записать его номер, а я зачем-то… Не спрашивай зачем, я не знаю… набрала его. И теперь у него есть мой номер. А по номеру можно кого угодно и где угодно найти.

– А вот теперь я хочу знать подробности. Что ты с ним такого делала, что он аж дал тебе свой номер?

– Да я вообще ничего не делала, – я развела руками, потому что это была истинная правда.

– Да ладно, – Ира даже откинулась в кожаном кресле, усаживаясь поудобнее, – давай рассказывай, а я уже решу, что ты такого не делала.

– Ну, я пришла в гостиницу, поднялась в номер. Он был уже там. А потом было… кхм…

– Ладно, это можешь опустить, – Ира опять закатила глаза, поражаясь моей стеснительности.

– Потом мы уснули, а утром…

– Так, стоп. Вы вместе провели целую ночь?

– Да, я тоже в шоке.

Она лишь открыла рот и развела руками в немом вопросе.

– Я не знаю, как так вышло. Правда.

– Самые лучшие истории – это те, которые не идут по плану.

– У меня вся жизнь такая, и я не могу сказать, что она лучшая.

– Твоя жизнь такая, какой ты её делаешь, не считая твоего бывшего, конечно. И у тебя не самый плохой расклад, миллионы людей мечтают жить, как ты. Ладно, отставим лирику. Рассказывай дальше.

– Мы спустились в ресторан и позавтракали. Разговор был ни о чём, а потом он попросил записать его номер. Я согласилась. Я не собиралась ему звонить, мамой клянусь. А потом чёрт меня дёрнул набрать его номер. Не знаю, зачем. Привычка, может, но я это сделала. И вот сегодня вечером он подписался на меня в Instagram и что-то даже написал в сообщении. Но я не читала.

– Привычка? Нет у тебя таких привычек.

Это звучало настолько бредово и непохоже на правду, что я сама начала сомневаться, что это происходило со мной на самом деле. Я даже достала телефон, который радостно разблокировался от вида моего бестолкового лица.

– Дай сюда,

– Ира ловко перегнулась через стол и выхватила телефон из моих слабых рук, а потом нашла нужное приложение тонкими пальцами с отличным красным маникюром. И вот я уже слышу характерный звук.

– Теперь ты тоже на него подписана.

– Ира!

– Да брось. Ты видела его фотки. Он же красавчик!

И мы обе теперь облокотились на стол, рассматривая его фото. Он в ресторане расслабленный и уверенный в себе, ровно такой, каким я его помню, когда он сидел напротив меня. Он в спортзале в майке и спортивных штанах сидит на тренажёре с идеально прорисованными бицепсами и трицепсами, в которые я вонзала ногти, когда он был сверху. Я покраснела. Он босой развалился в кресле в джинсах с голым торсом. Я нервно сглотнула. Он в безумно дорогой машине с кожаным салоном. Он богат?

– Хватит пялиться, Ира, – я сама не заметила, как начала его ревновать к подруге, как самая настоящая собственница.

– Да и правда, ты же натуру видела и трогала, а фотки – это так, неинтересно, – она подмигнула и напоследок поставила пару лайков, пока я не выхватила у неё телефон.

И наконец я прочитала его сообщение. И зависла.

– Аврора? Что он написал?

– «Привет! Как ты смотришь на то, чтобы продолжить общение не в интимной обстановке?». И даже с запятыми!

– Тебя только это удивляет?

– Нет. Ира, мне соглашаться?

– Не знаю, тебе решать.

– Ну Ира…

– Да знаю я твою историю. И я бы на твоём месте точно согласилась. Но ты не я.

– Что ты про него знаешь?

– Да почти ничего. Сухие факты. Он стриптизёр.

– Стриптизёр?

– Да, знаешь, танцует на сцене и постепенно раздевается.

– От этого не легче.

– Не будь ханжой, он хорошо танцует. Я, конечно, видела только прогоны, но на них он – Бог. И зарабатывает хорошо.

– Я заметила. Подработка тоже недешёвая. А ещё что?

– Да больше ничего.

Но я по глазам её видела, что она недоговаривает.

– Ира, не ври мне.

– Да нет больше ничего. Я ничего не знаю. Тебе нужен был классный парень для интимной встречи. Я его нашла. Вам понравилось. А больше я ничего не знаю. Да мне и не нужно. Не хочешь – не отвечай. Тем более, сколько уже часов прошло?

– Почти четыре…

– Ну вот, вероятность, что он о тебе всё ещё думает, стремится к нулю. Вот только ты о нём думаешь, – Ира покачала головой. – Позвонить или написать человеку не сложно, просто нужно быть уверенной, что тебе это нужно. А тебе это нужно.

– Ладно.

Иногда я поступаю как самые обычные и нормальные люди. И руки сами потянулись стучать по экрану слова: «Привет. Если ты этого хочешь, то я не против».

Я отправила сообщение и нервно отложила телефон на стол. Конечно, он уже и думать обо мне забыл. Написал, я не ответила, он ушёл развлекаться с другой. Мало что ли у него женщин, хоть для интимной обстановки, хоть для обычной? Встречи с ним ни к чему не обязывают – ни его, ни его женщин.

Ира посмотрела на меня с сожалением.

– Слушай, дорогая, я знаю, как тяжело тебе даются отношения с мужиками.

– Да, не и начинать…

– Твой бывший отбил у тебя всякую охоту к отношениям, но это же неправильно. Кстати, где он? Всё ещё в бегах?

– Не знаю. Хотя его жена вроде всё ещё считает, что он пропал без вести, а не сбежал. Мне, кстати, звонил следователь из прокуратуры, просил зайти поговорить.

– Следователь?

– Да, там, похоже, целое дело сшили.

– Когда пойдёшь?

– Завтра?

– А тебе есть что ему сказать?

– Не знаю, Ира. Нет, наверное.

– Он ведь даже практику никому не продал. Странно это. Он такой расчётливый…

Я не хотела это обсуждать – ни с Ирой, ни со следователем, ни с кем-либо ещё. Я ничего об этом не знаю и знать не хочу. Но вот моя вторая личность, которая ни на секунду не замолкает, точно знает ответ на этот вопрос. Моя вторая личность гораздо более мрачная и циничная. Я не могу её контролировать, она вечно в моей голове. Но пока она лишь голос, то почти мне не вредит. Но иногда она берёт верх. Я, в принципе, могу контролировать её появление, но не всегда хочу. Когда она занимает основное место в моём сознании, всё происходит как в тумане, как во сне. Я не я, когда она активна. Но она совершает поступки, на которые я бы никогда не решилась. Правильные и очень неправильные. Я её не оправдываю, но это часть меня.

– А помнишь, в девятом классе к нам пришла новенькая? Одну четверть только проучилась и тоже пропала.

– Помню.

Я хорошо помнила тот день, хоть и хотела забыть. Был ноябрь. Это был первый день в году, когда снег наконец ложился. Он всё ещё был мокрым и тяжёлым, потому что температура ещё не успела сильно опуститься ниже нуля. Я опаздывала в школу и решила пойти через парк – так быстрее. Папа не разрешал мне ходить через парк, потому что там могло быть опасно, но для меня тогда опоздать на проверочную работу по английскому было куда опаснее.

Я бежала по мокрому снегу, а мои следы заметал свежий снег. Я догнала другую девочку с розовой прядью, которая не очень-то торопилась в школу…

Не прошло и минуты, как телефон на столе пиликнул, а я даже не успела погрузиться в рефлексию. Воспоминания померкли так же быстро, как и появились. Я с сомнением взяла телефон.

– Ну не томи, Аврора. Что там?

– Он спрашивает: «Ты боишься высоты?»

– Но ты ведь боишься!

– Да!

– Так и напиши!

– Ладно.

«Очень боюсь».

«Ты хочешь посидеть, отдохнуть или погулять?»

«Погулять».

Прогулки на безопасной территории всегда можно закончить. Они ни к чему не обязывают. Их всегда можно резко закончить.

«Встретимся завтра на ВДНХ в 8 вечера?»

«Да».

«Буду ждать у главного входа».

– Ну и? Не томи…

– Завтра в восемь на ВДНХ.

– А месье большой оригинал, – Ира заговорщически подмигнула.

– Надеюсь, что нет.

Глава 7. Правда в полутонах

Попасть внутрь отделения полиции ненамного проще, чем выйти оттуда.

Как говорил один известный герой в одном известном фильме: «Тебя посодют, а ты не воруй!». А я не ворую. Я совершаю вещи гораздо хуже.

Все, с кем мне пришлось общаться на входе, были отделены от меня либо стеклом, либо решёткой, либо и тем, и другим. Как дежурный, который списывал данные моего паспорта и выдавал пропуск. Всё это напоминает зоопарк. Только опасные личности разгуливают свободно, а люди, которые пытаются их поймать, наоборот сидят в загонах. Потом были двери с решётками, узкие лестницы, коридоры и наконец кабинет следователя.

Я думала, что он будет один, тем более что время на часах было уже позднее. Но в кабинете их было трое: мужчина в форме, женщина в форме и мой следователь в темно-сером костюме.

Каждый из них сидел за отдельным столом с компьютером и большим органайзером с канцелярскими товарами. А все свободные стены заняты двухметровыми металлическими шкафами-сейфами с замками. А на окнах – решётки.

Не здание, а крепость, не только снаружи, но и внутри. Атмосфера угнетающая. Чтобы не попасть сюда снова, можно рассказать всё, что угодно, даже соврать, отпираться в содеянном до последнего вздоха. По крайней мере, я бы именно так и делала. Я не подпишу здесь чистосердечное признание, но сейчас ведь я здесь не за этим…

– Аврора Германовна? – следователь в костюме почти по слогам произнёс моё имя, предварительно сверившись с бумагой на столе.

– Да, это я.

– Присаживайтесь, пожалуйста.

Я села на стул с другой стороны его стола.

– Я старший следователь Нестеров Вадим Игоревич. Я задам вам вопросы и буду вести протокол, записывать ваши слова. Вам это понятно?

– Думаю, да.

– Тогда начнём. Знаете, о чём бы я хотел с вами поговорить?

– О моём бывшем муже, наверное.

– Верно. Что вы делали и где были четвёртого апреля этого года?

– На работе?

– После работы?

– Допустим, я была на работе сутки.

– Сутки? – Следователь произнёс это с утвердительной интонацией и внимательно на меня смотрел.

– Да. Я работаю со второй степенью секретности и не могу распространятся о работе. Можете запросить информацию для через службу безопасности МИДа.

– Понятно. Когда вы виделись с Артёмом Ивановым последний раз?

– Три года назад, когда в ЗАГСе получали свидетельство о расторжении брака.

– И с тех пор вы его не видели?

– Нет.

– Может, вы с ним общались? Вы ему звонили?

– Нет.

– А он вам?

–Тоже нет.

– Переписывались?

– Нет.

– Совсем? Даже в соцсетях?

– Даже ни одного лайка ему не поставила.

– Хм…

Следователь был уже немолодой, лет под пятьдесят. Тени и мешки под глазами выдавали усталость после множества рабочих часов, складывающихся в десятки лет. И тонны опыта. Он меня изучал. Он мне не верил. Не может молодая женщина после развода не общаться с бывшим, даже в соцсетях, не может ни одного слова не написать, ни одного лайка не поставить. Он искал во мне то, что поможет найти моего бывшего мужа. С ним нужно быть осторожнее. Впрочем, как и со мной.

– У вас с ним не было никаких дел после развода? Вещи, скажем, не заезжал собирать?

– Все свои вещи он забрал сразу, когда сообщил, что уходит к другой. Машину предусмотрительно вызвал заранее и увёз сразу всё.

– Что-то из его вещей у вас осталось?

– Уже нет. Была мелочь, вроде старых носков, которые он не стал забирать. Я их выкинула.

– Вы не делили имущество?

– Нечего было делить. Мы жили в квартире, которая досталась мне в наследство от дедушки. У него была машина, но это его машина. Столовое серебро и постельное бельё он не взял.

– Идиллия. Расстались друзьями.

– Нет, просто расстались.

– Хм…

Следователь не верит в тихие разводы. Бывшим всегда есть что предъявить друг другу. И тут он прав. Если не материальное, то моральное.

– Вы знакомы с его нынешней женой?

– Лично, нет.

– А как?

– По фотографиям.

– Ясно, – он усмехнулся, что-то человеческое во мне нащупал, – она утверждает, что он не просто так пропал, не мог сбежать.

Я лишь пожала плечами. Что я могу об этом знать… От меня-то он как раз сбежал, разница только в том, что я знала, куда.

– Вы знаете, что он не продал практику? Ни кабинет, ни оборудование, ни материалы, хотя это стоит немало, если человек собирается в бега.

– Знаю.

– У него были враги?

– Враги?

– Да, люди, которые желали бы ему зла. Может, он задолжал кому-то?

– Я этого не знаю. Он был обычным человеком. Неплохо зарабатывал стоматологом, но он не брал в долг, не играл, насколько мне известно. Во всяком случае, я даже не знаю, были ли у него кредиты, но мне кажется, не было.

Но это они должны проверить: его счета, кредиты, связи. Пусть потратят на это время, покопаются в его прошлом, вытащат на свет его грязное бельё.

– А друзья? Вы знали его друзей?

– Тоже обычные люди, коллеги, в основном, учились вместе.

– У вас есть общие друзья? Как вы познакомились?

– На студенческой вечеринке. Общих друзей не было. Я пришла с подругой, это её знакомые.

– Вы с кем-нибудь из его друзей сейчас общаетесь?

– Нет.

– Клиентов его знаете?

– Я не знакома с его клиентами, и он никогда не рассказывал про клиентуру.

– Вы купили место на кладбище шесть месяцев назад. Зачем?

Я глубоко вздохнула. Я ступила на зыбкую почву, но я знаю, как тут пройти.

– Хотела перезахоронить нашего ребёнка.

Об этом он не знает, и теперь опускает глаза, делает глубокий вздох, чтобы задать следующий вопрос:

– У вас был совместный ребёнок?

– Не совсем. Я была беременна от мужа, бывшего. У меня были преждевременные роды на двадцать первой неделе, три с половиной года назад. Ребёнок родился мёртвым, но это уже не плод, а ребёнок, потому что больше двадцати недель и вес больше пятисот грамм. Таких детей кремируют. У него есть место в колумбарии, но я хотела его перезахоронить. Купила место, но потом передумала. В колумбарии ему лучше… Мне лучше…

Я должна рассказать это как есть, чтобы следователю нечего было об этом спросить. Я не думаю, что он щепетилен, чтобы беречь чувства подозреваемых и свидетелей, но он тоже человек.

– И вы не обсуждали это с бывшим мужем?

– Нет. Я думала ему об этом сказать, но потом решила, что не стоит. Он никогда не интересовался, где похоронен наш сын.

– То есть, вы хотите сказать, что он не знает, где похоронен ваш сын?

– Не так. Он знает, но ему это не интересно. Он даже на похороны не пришёл.

– Откуда тогда его нынешняя жена знает о месте на кладбище?

– Не знаю.

– Вы об этом кому-нибудь говорили?

– Да, отцу, подруге.

– Они общаются с вашим бывшим мужем?

– Не знаю, но не думаю.

– Ясно. Что в итоге с местом?

– Ничего, оно пустует.

– Мы можем его вскрыть? Раскопать?

– Вы думаете, что он там?

– Не знаю. А вы?

– Я думаю, его там нет, но вы можете… раскопать… пустую могилу.

Я специально делала паузы, чтобы ему казалось, что мне об этом тяжело говорить. И это действительно так. А он как раз посчитал: