скачать книгу бесплатно
Резкие перемены в поведении древнего фейри бьют наотмашь, словно пощечина. То он друг, а через мгновение уже враг. Я молюсь, чтобы его жестокость оказалась притворством. Молюсь, чтобы он не стал жертвовать Энтони ради укрепления своей позиции.
Данте наклоняется к моему уху и шепчет:
– Этот твой дедушка совсем бессердечен, не находишь? Не хотел бы я перейти ему дорожку. – Он сжимает мою руку своей забинтованной ладонью.
Хотя на моей шее нет петли, а конечности не скованы лозами, я такая же муха в паутине этих пауков, как и Энтони.
Данте тащит меня к Мериам. Я оглядываюсь и бросаю на Юстуса взгляд, как бы молящий: не мучай его. Если фейри и понимает мой немой посыл, то никак этого не показывает: лишь смотрит на Энтони, который тяжело дышит, отчего у меня веки наполняются жаром и влагой. Боги, как бы мне хотелось освободить его!
Я впиваюсь взглядом в его светло-каштановую гриву в поисках целебного кристалла, подаренного Лазарусом, который защищает от отравления железом, однако среди немытых локонов ничего не блестит. А значит, если металлический ошейник нарушит кожаный покров… Если железо соприкоснется с кровью…
Я отгоняю мрачные мысли. Я буду вести себя как чертова паинька, и другу не причинят вреда.
– Тебе идет золотой. – Низкий голос Данте касается ушей, но не сердца.
Я ношу одно и то же жуткое платье уже несколько дней, не снимая. Корсет и жесткая юбка мне уже поперек горла встали.
– Приступим, Маэцца? – Голос Мериам прыгает по драгоценностям в хранилище, подобно мячику.
Данте толкает меня в кресло, затем подносит мою руку к стеклянной чаше. Достает кинжал из-за пояса и делает надрез на моем запястье.
– Позже. – Он щелкает пальцами.
Один из солдат у стены приближается к нам, в руках у него повязка из черного бархата. Я предполагаю, что ею он намерен закрыть рану, но я ошибаюсь. Данте намерен завязать мне глаза.
Я взираю на Мериам. У нее белое как мел лицо, отчего глаза выделяются еще сильнее. Я молча умоляю ее вмешаться… напомнить Данте, что в моей крови нет силы, поэтому в повязке на глазах нет надобности.
– Я с радостью заколдую ее веки. – Ее голос почти заглушается биением моего сердца.
– Не стоит расточать магию, когда есть идеально подходящая ткань.
Солдат закрывает мне глаза мягкой тканью и завязывает до тех пор, пока тьма не становится настолько полной, что проступает испарина.
– Уверяю тебя… – продолжает Мериам.
– Пока не пробудим у Фэллон магию, нельзя тратить впустую твои силы, стрега.
Дыхание Данте скользит по моему липкому лбу, как те зловонные порывы ветра, которые поднимаются с ракоччинских каналов в летний зной.
– Возможно, мой муж…
– Он занят: играет с жизнью моряка. А теперь перестань тратить мое время и приступай, Мериам.
Я пытаюсь вырвать руку из хватки Данте, однако она не ослабевает. Мое запястье теплое от хлещущей крови. Желудок сжимается и переворачивается, сжимается и…
Я извергаю наружу свой завтрак, а также вчерашний ужин. Хотя мне не видно Данте, я стараюсь целиться в пальцы, обхватывающие мою руку.
– Гребаная тварь! – рычит он. – Принесите таз с мыльной водой, живо! – В его голосе звучит крайнее отвращение.
Вот и славно.
– Отныне не кормите Фэллон перед кровопусканием.
– Разве ты не намерен пускать мне кровь каждый день? – хриплю я, поскольку горло саднит от желчи.
– Намерен. Так что либо учись подавлять брезгливость, либо тебя опять будут кормить внутривенно.
– Опять?
– Как, по-твоему, мы поддерживали в тебе жизнь во время путешествия?
Он опускает мою руку в таз с пеной и вытирает насухо. Должно быть, затем он подносит мое запястье к другой емкости, поскольку нажимает на рану большим пальцем, чтобы усилить кровотечение.
Глаза щиплет от мучительного жжения, желудок вновь сводит, однако меня больше не тошнит. Вероятно, потому что ничего не осталось.
– Можно мне немного воды, чтобы прополоскать рот?
– Когда закончим. Не хочу разбавлять чернила.
Однажды я заставлю тебя страдать и истекать кровью, гребаный Данте Реджио!
– Начни с самых полезных печатей, стрега.
– Хорошо. – Мир скрыт от меня клочком черной ткани, тем не менее ощущения такие, будто Мериам находится на другом конце королевства. – Самый важный – ключ. Он позволит вам проходить сквозь стены. Нарисуйте квадрат…
– Не описывай словами! Начерти мелом на доске. Мой солдат сейчас поднесет.
От скрипа мела тонкие волоски на руках встают дыбом. Ах, вот если бы она обрушила эту доску на голову Данте! Я приоткрываю веки, пытаясь заглянуть сквозь бархат, но он совершенно непроницаем.
Мел тихо поскрипывает, моя кровь мерно капает. У меня тяжелеют веки и начинают опускаться. Когда глаза вновь открываются, я опять в клетке, а запястье ноет.
Лор, – хнычу я по нашей безмолвной связи. – Отыщи же меня.
Как же жаль, что он не поверил словам Эпонины! Я начинаю на него злиться, хотя он ни в чем не виноват. Гнев утихает, когда в подвал проскальзывает Катон в сопровождении двух охранников.
Я предполагаю, что он пришел отвести меня на очередной урок Данте, но тут замечаю бледно-розовый шелк, висящий на сгибе его руки. Ткань настолько прозрачная, что сквозь нее виднеется накрахмаленная белая форма.
– Данте позвал тебя на ужин, Фэллон.
Серые глаза Катона скользят по принесенной им ткани.
– Я пропущу.
Стражник вместе со спрайтами, сидящими в разных местах винных стеллажей, раскрывают рты: нельзя игнорировать прямой приказ короля.
Катон вздыхает.
– Фэллон…
– Я не голодна.
– Ты ничего не ела с тех пор, как тебя стошнило, а прошло уже два дня.
Два дня! А я-то полагала, что время летит незаметно, только когда тебе весело…
– Накорми меня внутривенно.
– Прошу, Фэллон. Подумай не только о своем аппетите.
Он подразумевает: подумай обо мне, подумай об Энтони.
– Ладно, блин, – бурчу я, отрывая позвоночник от матраса и принимая сидячее положение.
По крайней мере разомну ноги и вылезу из этого чудовищного платья, провонявшего блевотиной. Возможно, даже получится поиграться с вилкой и ножиком. Я представляю, как воткну оба столовых прибора в длинную шею Данте. Желудок никак не откликается на жуткий образ, и я понимаю, что вполне способна на подобное зверство.
– Энтони тоже будет присутствовать на ужине. – Катон смотрит на ткань, висящую на руке.
– В качестве гостя?
– Н-не знаю. – Кадык на его горле подпрыгивает, когда он протягивает мне розовую ткань. – Тебе нужно надеть это… – под глазом дергается нерв, – …платье.
– Спасибо, но я предпочитаю брюки с рубашкой.
Горло Катона вновь дергается от громкого глотка и еще более резкого «прошу».
С насеста срывается спрайт.
– Я немедленно доложу о неповиновении Заклинательницы зверей.
– Разве я отправлял тебя к нашему королю? – рявкает Катон, останавливая крошечного спрайта на полпути к выходу. – Ты подчиняешься мне, Дилл. Не забывай.
– Вообще-то он подчиняется мне. И ты тоже, Брамбилла. – Юстус, оказывается, стоит, прислонившись к дверному косяку. – Отдай Фэллон платье и уходи, забери с собой остальных.
Едва все покидают помещение, генерал спрашивает меня:
– Готова убить Данте, Фэллон?
Глава 19
Юстус говорит приглушенным голосом, однако у чистокровных острый слух, и я бросаю взгляд на вход в туннель.
– Печать там. Я проверять. – Генерал подходит ближе к клетке. – Но говорить на шаббинском, как я.
И вновь меня поражает осознание, что я не сразу уловила причину его неправильной речи.
– Я более чем готова оборвать жизнь Данте, нонно, – тихо отвечаю я, затем шиплю: – Это было на шаббинском?
Он улыбается. Зрелище весьма чудное. Я видела лишь, как его губы искривляет ухмылка. Широкая открытая улыбка придает взрослому мужчине почти мальчишеский вид.
– Да.
Невероятно! Просто невероятно…
Я провожу пальцем по платью, обшитому изысканным золотым кружевом.
– Мне обязательно это делать в одежде первоклассной проститутки?
– Я выбрать платье, чтобы оно отвлекать.
Грамматические ошибки Юстуса напоминают мне об Ифе, отчего в сердце щемит. Если получится сегодня убить Данте, она будет свободна. Если только уже не свободна?
Я хочу спросить о ней, когда Юстус говорит, понижая голос:
– Я заменить его медикаменты на… – он задумывается, подбирая подходящее слово, – …плацебо. У него нет иммунитет к железо, а также магия возвращаться. – Подмигнув, что совсем на него не похоже, он добавляет: – Дотторе Ванке кудесник.
Я перебираю ткань между пальцами.
– Жаль, что дотторе Ванке не смог увеличить порцию яда.
– Яд не убивать чистокровные, Фэллон.
– Но ослабил бы его. Я не опытный убийца, но разве это не облегчило бы задачу?
– Нет. Он настолько потерять чувствительность к железу, что он исцелиться.
– Даже если проткнуть железом его сердце?
– Неббенский порошок укрепляет кожу. Тебе понадобиться пила и сила десяти фейри, чтобы отсечь голову.
От нарисованной воображением картинки к горлу подкатывает желчь.
– Но когда я его укусила, мои зубы прекрасно проткнули его плоть.
– Потому что защита концентрируется в шее и груди, в слабые места. Вот почему гнилое дыхание.
Я сжимаю губы, запоминая информацию.
– Напомните… почему вы не можешь его убить?
– Потому что это должна быть кровная дочь Мериам, которая снимать проклятия, иначе Котел не простит.
Бровь взлетает на лоб. Я знала, что Котел – источник всей магии, но не знала, что он обладает разумом.
– То есть технически это могла бы сделать мама?
Юстус кивает.
– Но мама… она сейчас не понимать.
