скачать книгу бесплатно
– Какая сестра? А, сестра? Старшая, да, она еще в первом классе учится. Она постоянно ругается матом, а вот я никогда. Я ей говорю когда, зачем, она говорит отстань. —я засмеялась. Ксюша просто нечто.
– Ты же в третьем классе? То есть у тебя младшая?
– Наверное. Ух ты покажи чехол. Круто. А сколько он стоит? А что у тебя за телефон? Красивый такой чехол. А у меня вот тоже новый телефон.
– Ксюша, у меня старый телефон, просто я чехол купила.
– Какая разница. Алла Ивановна нас убьет точно. —заключила в конце она.
Я снова засмеялась и сразу так радостно на душе стало. Какие могут быть проблемы, когда в мире есть такие прекрасные дети? Самые светлые создания в мире. Лишь ради них хочется улыбаться и быть такими же добрыми, искренними и светлыми. И своей энергией заряжать окружающих, как это делает она.
Диана сидела уже на месте, а увидев нас, улыбнулась. Да уж, запыхавшаяся Ксюша и я, держащая в одной руке рюкзак, в другой пакет.
– Ронь, вы прям смотритесь вместе.
– Очень смешно. Честно, я не знаю, как вышло так, что я снова опоздала.
– Дай угадаю, снова метеорит упал на дорогу и поэтому тебе пришлось идти пешком?
– Что значит снова? Я просто невезунчик! Вот и все.
– Угу. Точно.
– Ага. Определенно! —ответила я, и мы обе засмеялись.
– Девочки, давайте потише. —сказала нам учительница.
– Вот именно, Диана, хватит тут болтать на уроке. —прошептала я. И увернулась от гневного взгляда подруги.
– Я еще и виновата? —беззлобно возмутилась тихо она. —Все, я больше не сяду с тобой. Вон за одиночную парту сяду.
– Ой, да ладно тебе. Шучу я. Настроение хорошее вдруг стало. —улыбнулась я. Хотя бы на сольфеджио я могу поговорить с кем-нибудь, и я была этому безумно рада. Жаль, что было это раз в неделю. Я покосилась на Диану, которая очень внимательно изучала нотную тетрадь. И вздохнула. С ней мне было интересно общаться, хотя она и младше меня. Да я ей даже восхищаюсь иногда. Она ходит в музыкальную школу на фортепиано, ходит на танцы три раза в неделю, ходит в художку, в школе отличница, играет в школьном театре. Да еще и общительная! Нет, просто есть такие люди, которые впечатляют своей наполненной жизнью, в которой они находят место всему. Она даже гулять успевает, ну чудо! Правда, я так не могу, хотя и имею уже какие-то заслуги. Вот бы в моей жизни была такая Диана, которая бы училась со мной в одном классе и была сверстницей.
– Смотри на Ксюшу. —отвлекла меня от мыслей Диана.
– А? —я обернулась. Да уж, девочка-ураган умеет быть такой только тогда, когда это не касается учебы. Сейчас Ксюша смотрела в окно и тыкала ручкой себя в волосы. Но даже так она выглядела смешной и милой. Я улыбнулась. —Ну и что, она же ребенок. Ну далек человек от сольфеджио, что непонятного?
– Очень далек. Настолько, что кажется, сейчас уснет. —пошутила Диана.
– Ксюша. Пиши. —обернулась и прошептала я ей.
– А Вероника, у тебя есть маркер? Ну дай мне, я хочу это сделать, то, что еще учительница говорила можно делать, чтобы было лучше в тетради.
– Не отвлекайся. Не давай ей ничего. —сказала Диана. Конечно, единственный минус в ней – это иногда малюсенький снобизм, который она использует редко и против своих друзей никогда не использует, поэтому в мою сторону он не был никогда направлен.
– Ну что ты прям. Пусть подчеркнет, может не уснет так. Держи. —обернувшись, протянула я Ксюше.
– А подожди, а у тебя есть… розовый? —заговорщически посмотрела на меня она. Я вздохнула, улыбнувшись. И дала ей розовый. Через секунду меня снова тыкнули в спину маркером. —А у тебя есть карандаш? А кстати, кто знает, сколько времени осталось? У нас когда кончается урок? —слишком громко сказала она, получив сотое замечание от учительницы.
– Тихо. Не скоро.
Через минуту я снова получила тычок в спину. Пусть хоть в разные места что ли. Я тяжело вздохнула и улыбнулась, обернувшись к ней.
– Что, Ксюша?
– Вот. Держи. —она отдала мне маркеры.
Так, я понимаю, что была такой же маленькая, но что-то мои нервы начинают сдавать. Диана еле сдерживала смех, глядя на меня. Я покосилась на нее. Смешно ей.
– Что смешного?
– Да ничего. —сдерживая смех, прошептала она. —А я говорила, что не надо ей давать.
– «А я говорила» – передразнила я ее. —Ну сейчас она успокоится. Она же самое светлое создание, которое кто-либо из нас встречал.
– Угу, прям аж светится. Смотри, сейчас твое создание уснет.
Я обернулась и едва сдержала улыбку. Она хмурилась, облокотившись на руку, пытаясь рассмотреть написанное на доске. Потом вытянула шею, чтобы переписать с доски. Потом я посмотрела на ее рубашку и округлила глаза. Ксюша одела рубашку наизнанку. Наизнанку, черт возьми! Как это вообще возможно? Но прежде чем впадать в шок, я вспомнила себя и то, как такое было и со мной. Ну, с кем не бывает.
– Эй, Ксюша. Ты почему одела рубашку наизнанку? —ошарашила я ее.
– Почему? —недоуменно округлила глаза она. И потом театрально схватила себя за голову. Ну чудо просто. —А я короче сразу после чирлидинга пришла на сольфеджио, я торопилась. —смущенно улыбалась она.
– Ну иди переодень ее.
– Ну как же. —задумавшись, смущенно сказала она.
– Давай, иди, не ходи так.
– Ладно, я сейчас. —вышла она из кабинета. Как раз перемена была.
– Что ты так смеешься, что ни разу так не ошибалась глупо? —сказала я Диане, хотя сама улыбалась, но только потому, что Ксюша ведет себя так непосредственно, как никто другой. Светлая душа – вот кто она. Я задумалась. О том, что я человек достаточно общительный и что мне легко удается болтать и дружить в музыкальной школе, так почему же у меня проблемы в школе с этим? И что я могу сделать?
Когда я сидела на сольфеджио, то задумалась над тем, кем я хочу быть. Кто я в будущем в своем собственном мире? В своем автобиографическом романе, кем я стану, кем я вижу себя? Музыка ведь мне нравится, но я не хочу ее связывать с жизнью реальной. Я хочу быть кем-то заметным, выйти наконец из тени и стать тем человеком, которым я хотела быть всегда. Хочу реализовать свою творческую деятельность, внести в этот мир частичку себя. Но с помощью чего? Талантливый человек талантлив во всем. Знаю, я скромная. Очень. Но я действительно умею петь, рисовать, танцевать. Я могу вжиться в роль на сцене, заплакать, когда читаю стих. Я пишу свои песни, свои стихи. Свои книги. Я пишу публицистические статьи в свободном стиле о своей жизни, как журналист. Я хорошо разбираюсь в технологиях, умею считать, соображаю в математике. Могу выучить что-то, если надо, даже если там очень много информации. Я люблю футбол, в детстве гоняла во дворе с пацанами. Я всегда хотела пойти на бокс или другой вид борьбы, научиться драться. Хотя я и так смогу ударить, если захочу.
Я знаю, что я могу. Но не знаю, чего я хочу. Макс заставил меня задуматься о том, кто я. Он – это мое прошлое. Я часто думаю о прошлом. Я постоянно мечтаю о будущем, но толком не знаю, о чем именно мечтаю. Я просто хочу убежать. У меня нет настоящего. И сейчас я поняла, что надо наладить свое настоящее и свою жизнь сейчас, чтобы у меня было будущее и было прошлое. Без настоящего нет прошлого и будущего, нет жизни. Потому что время отнимает жизненные силы и возможности сделать что-то в будущем. Время всегда течет в настоящем, в прошлом его уже нет, а в будущем мы его можем лишь предполагать. Пора начинать уже жить здесь и сейчас.
Глава 4
Я в который раз открыла телеграмм, закрыла его, открыла галерею просто потому, что не знала, куда деть свои глаза, чем себя занять. Я сидела в кабинете и ждала, когда закончится перемена. Мне было так неловко, что я сижу одна и не разговариваю ни с кем. Даже вокруг меня никого не было. Стало грустно. Я решила сделать вид, что занята чем-то мега важным, чтобы не выглядеть глупо. Хотя так я, наверное, выглядела еще глупее.
Я грустно вздохнула, оглядевшись по сторонам. Везде стояли или сидели люди, общаясь друг с другом. Я очень хотела бы тоже сейчас с кем-то пообщаться, потому что мне было скучно, хотелось посмеяться, поговорить с человеком. С любым. Но я боялась его реакции. Я не уверена, что буду интересна кому-нибудь. Поэтому почти всегда сижу одна, боясь сделать первый шаг. Я посмотрела на Малику, разговаривающую с девочками. Лиза смеялась и показывала что-то в телефоне, размахивая руками. Потом все они посмеялись. Я снова вздохнула и отвернулась.
Такие, как они, не общаются с такой, как я. С виду на меня никто бы не обратил внимания: странная девочка, которая не разговаривает практически ни с кем, потому что боится, почти никогда не красится, да еще и увлекается теми вещами, которые никогда не понять не творческим людям. На литературе отвечает так, словно выступает, эмоции при чтении слишком явные и заметные, что тоже странно, потому что сама при этом не общается ни с кем, не показывает эмоции в реальной жизни. И ведь никто даже не знает обо мне настоящей, об интересном человеке, с которым интересно общаться, который умеет шутить и болтать ни о чем, который может поддержать беседу… почти всегда. Только не в те моменты, когда хочется исчезнуть из толпы или наоборот спрятаться в ней. Иногда хочется закрыться. Отстраниться. Стать невидимым человеком, которого никто не замечает.
По всем тестам на личность я – экстраверт. Никто бы не поверил в это. Потому что все, что я хотела бы сделать, сказать, все это я не делаю. Боюсь сделать. Вдруг в какой-то момент я вспомнила свои вчерашние мысли. Я постоянно надеюсь на будущее, надеюсь, что потом я решусь открыть миру себя настоящую. Но будет ли это потом, если у меня нет сейчас? Может ли существовать завтра без сегодня? А не исчезнет ли вчера, если нет сегодня? Может, пора уже начать жить так, как я хочу?
Я начала себя настраивать и даже уже почти встала, чтобы подойти к девочкам и присоединиться к разговору, но… Но Малика подошла первая.
– Как дела, Вероника?
– Нормально. —стушевалась я от такой неожиданности, и как-то моя уверенность сразу ушла. И снова это дурацкое слово. Норма.
– Почему сидишь тут одна?
Вот черт, зачем она это спросила?
– Я, эээ… я тут повторяю… ну эту, как его? Физику! Мне исправить ее надо. А что? —спросила я, наконец выдохнув спокойно. Прицепилась же! Надо же было ей спрашивать такое. Если человек не подходит, значит есть причины. И тут я поняла, что не готова идти туда. Не готова идти в тот мир.
– А, понятно. Ну ладно, учи. —сказала она и ушла.
А я снова открыла телефон, чтобы спрятаться от встречи с чьими-то глазами. В этот раз я даже ничего не открыла, я даже не разблокировала его. Просто смотрела на экран и думала о своей жизни. Нет, я все-таки не готова идти к ним. Не готова идти в общество. Там все слишком жестоко. Слишком страшно. Я боюсь снова потерять кого-нибудь. Пусть не по моей причине, но судьба всегда забирает у меня самых близких, тех, кто делает меня счастливой. Поэтому я не хочу привязываться ни к кому. И никого привязывать тоже. Пусть будут счастливы, а со мной это вряд ли получится. Моя жизнь – это слишком сложная смесь.
Однажды у меня были друзья. Была лучшая подруга, мы всегда ходили компанией, а я никогда не была одна. В школе мне всегда было, с кем сесть. Всегда было, с кем поговорить. Но в один момент я их потеряла. Моя мама сказала, что я не должна с ними общаться и забрала меня у них, тем самым забрав их у меня. Перевела в другую школу. В класс, в котором нет ни единого знакомого мне человека или человека со схожими интересами. Все такие чужие… И самое отвратительное – это то, что я не ценила свою лучшую подругу. Мне всегда было с ней хорошо, мы могли говорить часами, дурачиться, драться, смеяться. Я была с ней свободна, но тогда этого не понимала. Я стремилась к подруге, которая будет еще лучше, чем я, еще популярнее, еще интереснее. Я не хотела садиться с подругой постоянно, искала кого-то получше. Какой же дурой я была… Я не ценила тех, кого мне подарила жизнь, поэтому, наверное, она мне больше никого не дает, а только забирает.
Я убрала телефон и подумала, что пока что не готова к настоящему. Потому что у меня слишком открытое прошлое. Я постоянно возвращаюсь к мыслям в то время, в те несколько лет, когда я была счастлива. У меня были друзья, был потенциальный парень (так я тогда считала), была жизнь. Своя, личная. Но не бывает всего и сразу: и друзей хороших, и родителей. Тогда мама постоянно скандалила со мной из-за всего, что только можно. Дома был кошмар. Но он продолжается и сейчас, только в меньшей степени. В более легкой. Но легче от этого не становится. У меня нет ничего сейчас – ни друзей, ни добрых родителей, а те мимолетные мгновения счастья и доброты моей мамы ничтожно малы на общем фоне. Я ни с кем не смеялась так, как со своими друзьями с тех самых пор. Мне скучно было со всеми, с кем я так или иначе общалась. А те, с кем мне было интересно, не желали сближаться со мной. У нас были свои шутки, свои знаки, свои словечки, смысл которых знали только мы. Но я это все потеряла. Или у меня это забрали.
С тех пор я ценю каждого, кто есть в моей жизни, даже если мне они не интересны и кажутся скучными, если даже мне хочется лучшего. Я принимаю все, что мне дает жизнь. Иначе у меня не будет ничего. Я усвоила урок.
Я всегда считала себя смелой, потому что боролась со своими внешними страхами. Я боялась темноты и тогда специально ходила в темноте, заглядывая в самое ее нутро. Мне было десять. Потом я выкинула ночник, и теперь люблю темноту, люблю ночь и тень, когда можно спрятать свои страхи под покровом ночи. Можно услышать истинную тишину и почувствовать пустоту. Можно посмотреть на звезды. Можно помечтать. Можно вдохновиться темнотой. Это все – ночь. Я боялась ос. Мне было двенадцать. Я ходила по даче утром, сжимая зубы, проходя мимо цветов. Черт, как же я их не любила. Я даже кричала и отбегала в первое время. Страх темноты – это тихий страх, потому что ты чувствуешь, что эту тишину и безмолвие ночи перебивать нельзя. А страх ос – это громкий и подвижный страх, и потому я с ним так долго боролась. Целый год. Теперь я спокойно прохожу мимо них и улыбаюсь своему глупому бывшему страху. Я боялась воды, но теперь я ее не боюсь. Я ею восхищаюсь. Этой мощью, этим истинным воплощением стихии, этим цветом, запахом и шумом. Теперь море – это мое любимое место.
Но что такое истинный страх? Если ты внешне смельчак, это не значит, что ты сумеешь противостоять судьбе и бороться с ней так же смело, как с другими страхами. Я боюсь того, что будет дальше. Я боюсь предпринимать какие-либо движения в своей жизни, потому что не хочу лишиться снова того, что приобрету. Лучше ничего не иметь? Не лучше, конечно, и я уже это понимаю. И почти готова двигаться дальше. Почти.
– Вероника. —позвал Макс меня своим вибрирующим голосом. Мне не нравятся сильно низкие мужские голоса, они все похожи друг на друга и начинают воздействовать на голову. У Макса идеальный голос. Он такой бархатный, не сильно низкий, но такой красивый мужской голос. Растаять под него не сложно.
– Привет. —слабо улыбнувшись, ответила я. —Как настроение? —я люблю спрашивать именно этот вопрос у людей, потому что на него каждый ответит именно то, что хочет. Этот вопрос никого ни к чему не обязывает, и это еще одна причина, по которой я люблю его. Кто-то начинает отвечать о том, что он делал и как это повлияло на его настроение. Кто-то радостно отвечает, что все хорошо, и это правда. И улыбка этого человека поднимает настроение и тебе. Кто-то говорит, что не очень, и это правда. Стандартный вопрос как дела? приобрел стандартный на него ответ нормально, а я терпеть не могу это слово. На мой вопрос легко не отвечать, просто переводя тему, потому что вопрос как настроение – общий, что хочешь, то и говори.
– Да нормально. —ответил он. Я начала оглядываться в поисках учебника, чтобы кинуть в него. Да как так? Только что я думала о том, что на мой вопрос практически невозможно ответить никак или нормально. Видимо, у него все возможно.
– Ну ты и… -выдохнула я. —Ненавижу это слово. Что значит нормальное настроение? Никакое? Или твоя норма – это хорошее настроение? Или твоя норма – это ужасное настроение?
– Ладно, ладно, понял. Хорошо. У меня все хорошо. А у тебя не очень. —констатировал факт Макс. —Ты всегда так забавно злишься.
– Эй! Ты что, смелый очень? Злая девушка может и убить, чтоб ты знал!
– Попробуй. —хитро улыбнулся он. Я все-таки взяла какой-то учебник и ударила его, но он увернулся. Я встала и приблизилась к нему, чтобы… а чтобы что, собственно? Когда я оказалась рядом с ним, мои мысли и мотивы совсем исчезли из головы. Он смотрел на меня и улыбался, а потом взял за плечи и посадил обратно, прошептав:
– На меня невозможно долго злиться, да?
– Да как ты… -мои мысли совсем смешались, и я видела перед собой только его глаза. Вдруг я поняла, что в них отражаются горы. Ветер, простор и свобода. Ветер всю жизнь был моей любимой стихией, и зима олицетворяет именно эту стихию. Я тонула в его взгляде, в его словах и таяла, совершенно забыв себя. Забыв даже то, что мы находимся в классе. Стоп, что я делаю? Я огляделась и заметила несколько любопытных взглядов. Да что я делаю?! Он снова играет со мной, а я улыбаюсь ему. Мы должны научиться хотя бы говорить, как нормальные люди, а я думаю о нем слишком много и слишком далеко захожу в своих мыслях. Я хотела ему высказать все, что думаю, что чувствую, все то, о чем думала все эти года, но пока рано. Я с ним виделась несколько дней всего, спустя столько лет, а уже готова запрыгнуть в омут чувств, которые накрыли с головой, стоило мне его увидеть, стоило услышать его голос или поговорить с ним. Как он только это делает? -Что это я стою… -тихо сказала я, отвернувшись. Стало вдруг так неловко, и вообще все казалось сном. И он казался призраком моей фантазии. Но все было здесь и сейчас. Весь следующий урок мы сидели в тишине, каждый был погружен в свои мысли. Или в одну общую мысль. А затем просто ушли, не сказав друг другу ни слова.
Я стояла на остановке, когда увидела своих бывших подруг. Они смеялись и выглядели счастливыми, а я не знала, куда спрятаться. Я решила не прятаться. Если они вспомнят меня и захотят со мной поговорить – я буду только рада. А может и счастлива…
Они прошли мимо, покосившись на меня, а потом моя бывшая подруга наклонилась и что-то сказала им. Они осторожно обернулись и посмотрели на меня. Я почувствовала себя экспонатом в музее, который рассматривают все прохожие. Маршрутка остановилась, и я протиснулась внутрь.
– Девушка, пройдите! Встанут тут… -я обернулась на женщину средних лет, которая была недовольна всем вокруг. Она была недовольна жизнью и тем, что у других все лучше, чем у нее – так она считает. Это настолько явно читалось на ее лице, что хотелось сказать: эй, вы думаете другим лучше?
Маршрутка была переполнена так, что все держались за потолок и за своего соседа. Там было стоять негде, а люди все заходили и заходили. Мне стало некомфортно. Стало нечем дышать… Исчезнуть, надо просто уйти. Когда уже эта маршрутка остановиться… Нельзя открыть окно, что ли? Мне плохо. Я хочу домой. Я хочу тишины. Шум машины. Неровная дорога. Кто-то кричит, разговаривая по телефону. Водитель ругается на машины. Все остановилось. Все исчезли. Весь мир перестал существовать для меня, как единое целое, превратившись в обрывки и моменты. Как будто все происходит в замедленной съемке. Вот девушка просит перевести деньги. Вот водитель говорит номер телефона. Вот меня кто-то толкает. Снова ругается, недовольно поджимая губы. Вот мальчик маленький падает. Вот я его ловлю. Даже не замечая, что делают мои руки. Улыбаюсь. Но моя голова начинает отдавать басом. Будто я оказалась в желе, и выбраться у меня не получается. Как будто все вокруг тянет меня, как в болоте. Все такое ненастоящее. Я такая ненастоящая.
– Остановите. —на автомате сказала я на нужной остановке. Когда вышла, остановилась. Закрыла глаза. Раз, два, три. Надо, надо тишины. Вот так я простояла какое-то время и пошла домой.
«Привет. Вероника, мы же с тобой друзья с самого детства, да? Можешь скинуть домашнее задание по алгебре?» -прочитала я сообщение от Егора.
Только я хотела ответить, как вижу еще одно, от Темы.
«Вероника, делала домашнее по алгебре? Скинь, пожалуйста.»
Я вздохнула. Почему люди мной постоянно пользуются, и неужели я не достойна настоящей дружбы, а не вопросов про домашнее задание. Как же это не справедливо…
«Егор, там много. Пол тетради. Прям дома будешь делать? И даже не на перемене?»
«фото»
«Спасибо, ты настоящий друг.»
Лицемерие и издевка в одном сообщении. Ну надо же.
«Егор, перекинь это же Теме. Он тоже спрашивал.»
«Ок.»
Я встала со стула и пыталась угомонить свои бушующие эмоции. Дома никого не было. У меня была особая подушка для того, чтобы снимать напряжение и злость. Большая такая, ростом с меня. Я ставила ее к стене и начинала бить. Правой, левой. Снизу-вверх правой, сбоку прямо левой. Я била эту подушку до тех пор, пока вся рука не начинала гореть. Костяшки пальцев краснели, а злость оставалась в подушке. Я странная, точно. То злюсь, то плачу, то ничего не чувствую. И что лучше, я даже не знаю.
Я закрыла лицо руками, вспоминая сегодняшний день. Я ему уже один раз призналась в чувствах, и он сделал вид, что ничего этого не было. Он просто мастер в этом. Может, он сделает это снова, так не лучше ли сделать это как можно быстрее, чтобы потом не страдать слишком долго? Потому что пока я еще не привязалась к нему так же сильно, как тогда. Почему все снова повторяется? Вся наша жизнь – цикличный круг, в котором чувства крутятся, начинаясь с одного и заканчиваясь тем же. Все наши поступки и падения повторяются, все наши счастливые моменты похожи друг на друга. Круг, бесконечный круг, который затягивает тебя, который ты разорвать не можешь, и потому бессильна. Мне больше нравится, когда Макс дурачится, когда ведет себя максимально глупо, потому что тогда и я могу себе это позволить. В этом классе не принято дурачиться. Но черт, как же мне этого хочется! Все такие серьезные, будто только что узнали дату своей смерти. Каждый день почти такие. Хочется им всем крикнуть: народ, будьте проще, веселее и светлее! У Ксюши учитесь. Я улыбнулась, вспомнив ее. Когда мне плохо, я вспоминаю ее светлую энергию и страну Ксенилэнд. Я ей благодарна за ее дружбу. Я сидела в коридоре музыкальной школы, когда она подошла впервые. Мне было очень плохо и грустно. У меня болел живот, а моей сестре поставили впервые смертельный диагноз, который звучал, как приговор.
– Привет. —улыбалось это создание света мне. —А ты чего тут сидишь? Пошли по школе гулять. Мне скучно. Ты тоже урок ждешь?
– Привет. А ты что тут делаешь?
– Да говорю же, ты что не слушаешь меня? Я урок жду. А как тебя зовут? Я Ксеня.
– Я Вероника.
– А давай дружить? —так по-детски просто и непосредственно сказала она, что я впервые за долгое время так искренне и так чисто улыбнулась.
– Такой дружбе я буду только рада. А сколько тебе лет?
– Мне почти девять лет. Через семь месяцев будет девять. Но пока восемь.
– Да, ждать недолго осталось. —засмеялась я. Ну чудо, а не ребенок!
Так мы и пошли гулять по школе, а Ксюша заполняла мою темноту светом, постоянно болтая о чем-то бессмысленном, но таком интересном. Она говорила, говорила, улыбалась, улыбалась и заражала меня своим настроением!
Я вернулась из воспоминания в реальность. Передо мной лежал сборник ЕГЭ, посматривая на меня в ожидании. Чего он так смотрит? Ожидает того, что проснется мой гений внутри? Я вот тоже жду этого. Мне так скучно стало. Я открыла телеграмм, просматривая каналы для подготовки и один канал, единственный канал для собственного досуга, который я себе позволяла – канал одной журналистки. Мне так нравится ее стиль постов. Такой смелый, дерзкий, но при этом красивый и литературный. Уникальный слог. Я подумала, что тоже хотела бы создать свой канал.
– Так круто… А что мне, собственно, мешает? Я просто придумаю псевдоним и создам образ той, которая сидит во мне и прячется в реальности. Я смогу написать все то, что боюсь сказать в реальности.
Я понимала, что мой канал вряд ли наберет больше двухсот людей, но мне хотелось, чтобы меня читал хоть кто-то. Чтобы им это нравилось так же, как мне нравится канал этой журналистки. Хочу вдохновлять людей, развлекать людей и создавать нереальную энергию через слова, через посты. Так я смогу стать… смелее. Возможно, когда-нибудь я смогу быть такой же в реальной жизни, заводить новые знакомства, не бояться отказа, жить так, как хочу, а не как получится.
