Приёмная дочь

Виктория Горнина

Приёмная дочь

1. Сразу две проблемы

Весна преподнесла сюрприз – ненастную погоду и злобный сильный ветер. Холодный ветер сбивал с ног, быстро заставил все войско завернуться в накидки и плащи. Мощные порывы то и дело сносили палатки с царскими шатрами, ветер был бодр, настойчив и совершенно не собирался сдавать свои позиции. Он нес с собой холодный дождь и слякоть. Лишь небольшой просвет и снова тучи, тучи. Но главное – он дул совсем в другую сторону, и не давал возможность выйти в море, тем более – расправить паруса. Большое войско томилось на берегу. Агамемнон велел поставить флюгер, но, увы, тот застыл, и совершенно не хотел указывать иное направление. В стане Авлиды началось брожение.

– Чего мы здесь сидим? – ворчали воины – Что ждем?

Давно все собрались. Пора отчаливать, но этот ветер… Он, кстати, как раз годится, чтобы отправиться домой. Первым не выдержал Улисс.

– Сколько можно? – возмущался царь Итаки. – Или мы едем воевать, или домой. Мне дома лучше.

Он налетел на Агамемнона. Тот указал ему на флюгер.

– Нет ветра, ты же понимаешь, Одиссей. Я не командую ветрами.

– Очень жаль – пробурчал Улисс.

Не успел микенский царь выйти из своего шатра, как подошли другие командиры.

– В чем дело, Агамемнон? – вопрос Протесилая поддержал элидец Поликсен. Он тоже в числе прочих царей пришел к палатке главнокомандующего.

– Когда мы отправляемся? – Ахилл, как известно, был нетерпелив.

– Мы едем или нет? – вмешался Менесфей, афинский царь.

– Мы правда засиделись – упрекнул Агамемнона Евмел, царь Фер.

– Терпение, друзья. – попытка их успокоить на сей раз удалась, но это не на долго.

К плохой погоде прибавилась болезнь. Быть может, она явилась вместе с огромным стадом, что подогнали к лагерю ахейцев.

– Что это? Что? – несчастный воин обнаружил первую язвочку на коже,

а после свалился с ног от жара и дикой боли во всем теле. Моровая язва быстро распространилась среди скученного войска, и быстро заявила о себе. Спустя неделю болезнь уже свирепствовала в полный рост, круша день ото дня все больше воинов в огромном лагере Авлиды. Измученные люди один за другим валились с ног и не имели сил добраться до укрытий. Так и погибали на земле, на пронизывающим ветру и под дожем.

Бессвязный тихий бред звучал по всему побережью Авлиды. Больные угасали на глазах.

– Что за напасть? – схватился за голову Агамемнон.

Теперь по стану тут и там валялась павшая скотина, но главное – почти под каждым деревцем лежало тело воина. Мертвецы, с застывшей маской страдания и боли на потемневших лицах, казалось, оккупировали лагерь. Запах смерти бесстрастно разносил злой ветер. Отчаяние все сильнее овладевало войском.

– Еще немного – нас некому будет хоронить – кричали Агамемнону в лицо.

– Ну тебя к черту – не выдержал Одиссей. – Я завтра увожу своих людей.

– Я тоже – поддержал Ахилл.

Демонстративно начал готовиться к отплытию.

– Этот ветер до дома нам как раз попутный – высказался Нирей из Сима.

– Мы тоже по домам – объявили Фоант, Мегет, Профой. Их поддержали остальные цари Эллады.

– Постойте – напомнил Агамемнон – Вы все давали клятву разрушить Трою.

– Чем? Мертвецами? – загалдели все цари Эллады. – Мы все здесь сдохнем.

Калхас молчал. Тихонько сидел с угрюмым видом и наблюдал происходящее. Теперь Калхас старался лишний раз не попадаться на глаза начальству, был очень доволен, что о нем все позабыли. Провидец расположился поближе к храму Артемиды, уселся под платаном. И тихо радовался про себя.

– Пусть сдохнут все. Как это будет кстати. Пусть Троя не узнает никогда, что сделал ее жрец. Я сам дождусь, когда Авлида вымрет. И, если боги сохранят мне жизнь, сам лично закрою глаза последнего врага троянцев. Я сам – троянец. – вспомнил Калхас, интуитивно выпрямил спину. – Этот поход здесь и закончится. Пусть подыхают.

Один лишь Паламед пытается облегчить положение. Но он не врач.

– Необходимо отделить здоровых от больных. – переживает он. – Устроить лазарет прямо на кораблях.

Действительно, в одной палатке и заболевшие, и кто еще здоров.

– Не лезь куда тебя не просят – советует ему отец, царь Навплий. – Эскулапы разберутся без тебя.

И Паламед послушно замолчал, подумал, что отец, должно быть прав, после чего устроил карантин лишь для своих людей. Надеялся, что Махаон и Подалирий последуют его примеру, но те лишь отмахнулись. О медицине они всё сами знают, и Паламед им не указ.

2. Рецепт от всех напастей

В один из бесконечных серых дней среди беды Авлиды появилось довольно странное создание – завернутая в старый балахон, как будто, тень самой Гекаты, что собирает свою жатву. Правда, факелов в руках не наблюдалось, и ничего она не поджигала. Серая фигурка потихоньку пробиралась между туш скота и мертвых тел. Женщина, еще не старая, одетая в лохмотья, рыжеватый локон выбился из-под платка, вид скорбный, но глаза живые, с диким взглядом.

– Скажи, где ваш командир? – обратилась женщина к Калхасу. И зыркнула глазами так, что Калхас вздрогнул.

Одержимая – мелькнула сразу мысль. И получила подтверждение:

– Я от богини.

Ее отправила богиня – усмехнулся жрец. Наверное, сказать, что все тут сдохнут.

– Туда – указал рукой Калхас.

И женщина направилась к палатке Агамемнона. Калхас чуть помедлил и пошел вслед за ней. Уж больно любопытно, что сообщит эта сумасшедшая царю царей.

***

На тот момент у Агамемнона находились Нестор с Идоменеем, Одиссей и Подалирий. Они замолкли сразу, едва лишь женщина вошла. Та прямо сходу ткнула пальцем в Агамеменона.

– Это ты. Ты виноват – громко заявила вошедшая.

Безумные глаза сверлили взглядом царя Микен. С губ срывались гневные слова.

– Убийца. Ты убил козу.

– И что? – Агамемнон сам округлил глаза.

Хотел выгнать сумасшедшую, но Нестор его остановил. Царь Пилоса подошел к женщине и обратился спокойным тоном.

– Уважаемая, объясни пожалуйста в чем дело? Что так тебя расстроило?

Пришедшую не надо было лишний раз просить. Эмоции ее переполняли.

– Артемида так любовалась своей козой, так любовалась, а он ее убил. Охульник. Злыдень. Негодяй.

Вновь обвиняющий перст четко указал на Агамемнона.

– Вселенский мор вам наказание за дерзость – вещала женщина с безумными глазами.

Все, кто находились в шатре вскочили – настолько угнетала царей Эллады беда, которая косила их людей. Надежда найти ключ к разгадке ужасного несчастья взволновала всех. Однако великие цари не знали – болезнь потихоньку расползалась уже по всей Беотии. Местное население считало виновниками именно это сборище в Авлиде, понятно, что озлобилось, и ничего хорошего желать им не могло.

– Что нужно сделать, подскажите. Как искупить вину? – спокойно спросил Нестор. Он единственный, кто не терял самообладание.

– Коза была любимицей богини. – это прозвучало многозначительно.

– Я понял. – напрягся Нестор.

– Артемида требует замену. – огласила женщина.

– Замену? Что именно? – спросил Агамемнон.

– Ты обязан принести жертву.

– Я готов. Говори. Что она хочет? – взгляд Агамемнона уперся ей в лицо.

– Твою дочь. – заявила женщина.

– Что? Что ты сказала? Как повернулся у тебя язык?

Нестор едва сдержал царя Микен в его порыве прибить на месте наглую мерзавку. Женщина закатилась в истерике:

– У тебя есть дочка. Молоденькая. Аппетитная. Красотка. Совсем как та коза. Алтарь ждет ее. Ты должен сделать это.

Агамемнон пытался вывернуться из державших его рук, но Нестор был достаточно силен.

– Спокойно, Агамемнон. Не нервничай. Она больная.

Крепкие руки едва удерживали царя Микен. Увидев это, одержимая сочла за благо отступить.

– Пошла вон отсюда. – кричал вслед женщине Агамемнон.

И та ушла, но не слишком далеко. Она прошлась по побережью и взбудоражила все войско.

– Артемида смягчится не раньше, чем он положит свою дочь на алтарь – вещала женщина у очередной палатки.

– Болезнь – расплата за святотатство вашего начальства. Пусть сделает, что должен. Тогда болезнь пройдет.

И люди слушали ее. Передавали друг другу слова безумной женщины. Верили. Тем более, что совсем рядом корчились в предсмертных муках сослуживцы, друзья и братья.

Прошла еще неделя. Теперь уже каждый воин ропщет – начальство делает, что хочет, а мы расплачиваемся за его грехи. Он виноват, а мы все отвечаем. Это несправедливо – возмущались люди. И обращались каждый к своему царю.

А ветер, как назло, все не стихает. Все гонит тучи с севера, а с ними заодно холодный дождь. Весна совсем не радует Авлиду.

– А, может быть, она была права? – как-то поутру услышал Агамемнон от Менелая.

Примерно так же рассуждает Диомед:

– Быть может, нужно было прислушаться к ее словам?

– Вы что? – взвился Агамемнон. – Вы – лучшие мои друзья. Ты – брат мне, Менелай. Как вы могли такое мне сказать?

Они послушно замолкают. Молчит Идоменей и Нестор, молчит Улисс и Паламед, молчит Аякс, Ахилл и Феникс – никто из приближенных не набрался смелости продолжить разговор.

А время, между тем, идет. Проходят дни за днями. Ни эпидемия, ни ветер не стихают. В очередной промозглый день к Агамемнону явились все цари Эллады.

– Агамемнон, – начал Нестор – Тебе надлежит смириться с обстоятельствами и выдать свою дочь.

– Ты что, Нестор? – удивился Агамемнон – И ты поверил в этот бред? Пойми – это не промысел богини. Я точно это знаю.

Но больше ему не дали сказать и слова.

– Взял манеру охотиться в священной роще – кричал беотиец Леит. – Всех нас подставил.

– Из-за тебя теперь все беды – поддерживает его Аскалаф. Он тоже беотиец.

– Ты виноват. Как слон в посудной лавке. Не знаешь толком местности – не лезь. Теперь Беотия погибнет от чумы – вступает беотийский вождь Профенор.

Три эти земляка узнали все конкретно. Агамемнон по незнанию охотился в священной роще и убил не менее священную козу. Такое поведение недопустимо. И, кстати, Артемиде совсем неважно – знал, не знал… Теперь само существование родного края под угрозой. Гибель ждет не только войско. Гнев богини обрушится на всю Беотию.

– Ты правда, Агамемнон… – высказался Агапенор – Приспичило тебе охотиться где не пристало.

Агамемнон уже сам себя проклинает за ту охоту. Но уступать не собирается.

– Люди ропщут. Требуют искупить вину. – внушают Агамемнону цари Эллады.

Но Агамемнон не согласен.

– А что я сделаю?

– Ты знаешь сам. – серьезно отвечает Леонтей из племени лапифов.

– Забудьте даже думать. – подскакивает царь Микен – Отдать на закланье дочь – да вы с ума сошли.

– Подумай, Агамемнон. Тебя все просят. – вступает Диомед. – Ты посмотри сколько людей погибло. А сколько еще погибнет из-за тебя?

Но тот совсем не собирается посвящать посторонних в свои семейные дела.

– Нет – твердо заявляет Агамемнон.

И только Паламед на сей раз не смог смолчать:

– Убийство девушки здесь не поможет. Послушайте меня. По крайней мере уберите грязь, почаще мойте руки и кипятите питьевую воду. Тогда болезнь пройдет.

– Ты бредишь, Паламед? – дружно загалдели цари Эллады.

– Мы все тебя, конечно, ценим, Паламед, но ты не прав – здесь говорят всё громко, без утайки.

Да, спорить с ними бесполезно – понимает Паламед.

Наконец недовольные цари Эллады покинули шатер главнокомандующего.

3. Семейная тайна

Агамемнон сел и призадумался. У него три дочери в Микенах. Старшая – Ифигения. Ей всего тринадцать лет. Четырнадцатый пошел. Электре десять лет и Хрисофемиде семь. Они совсем девчонки.

– О чем я? – встрепенулся царь Микен. – Мне проще отменить поход на Трою. Отдай им дочь. Совсем с ума сошли.

Воображение быстро нарисовало старшую дочь. Прелестна. Тонка, изящна, бесподобна. Красавица. Свежа, как утро мая.

– Еще и требуют. – возмутился царь Микен – Куча здоровенных мужиков желают смерти моей дочери, мерзавцы.

Все это зависть. Подковерные интриги. А вовсе никакой не промысел богини. Какая связь между эпидемией и сменой ветра в обмен на смерть юной девушки? За что такое испытание? Я был готов потратить много сил, потратить средства. Я это сделал. Им все мало. Теперь эти люди желают знать, так ли я предан общему делу, чтобы пожертвовать своим ребенком? Не слишком ли много вы хотите?

Несуразность требований царей Эллады в том, что Ифигения – приемная дочь Агамемнона. Лишний указатель, что это совсем не божий промысел. Богине не составило бы труда узнать, которая родная, а кто неродная дочь. А значит, это происки завистников и недовольных, а вовсе не богов. Но эту тайну своей семьи сообщать Агамемнон не намерен никому.

Клитемнестра так и не открыла мужу, что малышка – дочь Елены и Тесея. Агамемнон так и думал – девочка найденыш. Однако именно Ифигения вернула Агамемнону жену. Он согласился удочерить малышку в обмен на благосклонность Клитемнестры. И потому Агамемнон любил Ифигению как собственную дочь. Он не допускал и мысли, бросить ее на жертвенный алтарь. Тем более, сообщать подробности своей семейной жизни кому бы то ни было. Агамемнон готов держать удар.

***

Тем временем цари Эллады не спешат расходиться по своим шатрам.

– Положение отчаянное. – говорит Менесфей, афинский царь.

И с этим все согласны.

– Я не знаю, что своим людям отвечать на их вопросы – сообщает аргвинянин Амфилох.

– Я тоже. Уже не знаю, как людям смотреть в глаза. – говорит аркадец Агапенор.

– Каждый из нас может тоже самое сказать – согласны все цари Эллады.

– Что будем делать? – Ахилл чересчур нетерпелив, и может наломать дров.

– Постойте. Агамемнон избран общим голосованием – напоминает Нестор.

Оказалось, что это не препятствие.

– И что? Он избран нами. Мы и сместим его. – находит выход Филоктет.

И в принципе он прав. Если совсем ничего не делать, через месяц войско просто напросто погибнет.

***

– Агамемнон – решительно заходят в его шатер цари Эллады.

От неожиданности Агамемнон вздрогнул, подскочил со своего места и теперь смотрел на вошедших с недоумением.

– Ты не способен принимать решения. – сообщает ему Аркесилай.

– Да, Агамемнон – поддерживают все цари Эллады.

– С сегодняшнего дня ты лишаешься звания главкома. – заявляет брату Менелай.

– Общее собрание царей Эллады решило именно так. – провозглашает элидец Фалпий.

Агамемнон не ожидал такого поворота. Он потрясен. Не знает, что сказать. А потому молчит, никак принять не может, что даже родной брат ополчился на него. За что? Это совсем несправедливо. Именно из-за Менелая затеяна вся эта канитель. Он бросил все дела, мобилизовал Элладу и получил сейчас, что получил – все отвернулись от него в ответственный момент.

4. И снова избирательный процесс

А цари Эллады быстро оставляют его шатер, и прямо здесь, на улице распределяют должности. Увлеченно делят власть. Под вполне благовидным предлогом – чтобы войско не слонялось без командиров, чтобы не превратилось в неуправляемых вооруженных до зубов бандитов. И чтобы не шлялось где попало, грабя мирные поселения Беотии.

– Сначала нужно навести порядок. – предлагает Нестор, тем самым соглашаясь с Паламедом. – Учитывая положение, в котором мы оказались…

Это правда. Картина ужасающая. Куча мертвых тел. Огромное количество больных. И недовольство, что прорывается среди простых воинов по всей Авлиде.

– Разделим войско на четыре равных части. – говорит Сфенел из Аргоса.

– Пусть будет некое подобие военной службы. – поддерживает его Подаркес, младший брат Протесилая.

– Правильно. – кричат цари Эллады – Пусть каждый отвечает за порядок на вверенном ему участке.

– Что ж, верно. – согласен Нестор.

Он понимает – эти меры не решат основной задачи, ради которой все здесь собрались, зато подтянут дисциплину, и войско снова станет походить на войско, а не на сборище больных и недовольных.

– Я думаю, Аякс сможет заставить себя слушать. – предлагает Нестор первую кандидатуру.

Его горячо поддерживают все цари Эллады. А сам Аякс доволен несказанно. Здоровенный мощный воин кого угодно наставит на нужный путь. Для наведения порядка самое оно.

А, кстати, где Одиссей? – вертит головой царь Пилоса. Среди собравшихся его не видно. Неужели всё бросил и уехал на Итаку? Нестор только хотел высказаться в его пользу, но Одиссея нет. Что ж – качает Нестор головой. Между тем все смотрят на него, все ждут, кого еще предложит Нестор. Пауза затянулась. Замешательством воспользовался царь Крита:

– Я готов взять ответственность на себя – сам вызывается Идоменей.

И по другому царь Крита не согласен. Он не затем спешил сюда два месяца назад. Идоменей власть выпускать из рук совсем не собирается. Пусть будет четверть войска, но своего он точно не упустит. Да, Агамемнон оплошал. Какое дело до этого Идоменею?

– Никто не возражает. Мы все согласны. – одобряют кандидатуру Идоменея цари Эллады.

– А я за Паламеда. – звучит голос Агапенора. – Лучше него никто не сможет навести порядок. У Паламеда и заболевших нет. Он самый умный.

И это правда. Карантин сработал. Поэтому Агапенора поддерживают с большим энтузиазмом. Паламеда любят и ценят люди – он заботится и облегчает жизнь не только своим воинам. Полгода назад Паламед выручил все войско своим изобретением азартных игр. Он – великий изобретатель. Да, разок ляпнул глупость. С кем, скажите, не бывает? А в остальном Паламед – очень полезный для войска человек.

– Диомед. Он – лучший. – заявляет очередного кандидата Ахилл, тем самым признавая заслуги царя Аргоса.

Действительно, Диомед – бывалый воин. Он неплохой руководитель и справится с поставленной задачей.

– Да, согласны – звучит со всех сторон.

На этом импровизированные выборы закончились. Их результаты почти совпали с годичной давностью голосованием в Авлиде.

Новое начальство активно приступило к действиям по наведению порядка. Интересно, а что им до сих пор мешало это сделать? Как бы то ни было, мертвых захоронили первым делом, пустые разговоры прекратили, убрали весь мусор с территории лагеря, а после велено всем вымыться – пусть даже под дождем, начистить личное оружие, и быть готовым к выступлению. Но вот вопрос – когда? Все тот же неприятный ветер не позволяет выйти в море, и болезнь не отступила – так и ползет по лагерю. Новые язвы проступают на вымытых телах, и снова стоны, бред и забытьё.

– Что делать? Подскажи нам, предсказатель. – обращаются к Калхасу цари Эллады.

Обступили его со всех сторон и ждут, что скажет им провидец. Тот мерзнет под платаном который день, и, в свою очередь, ждет, когда они все сдохнут.

– Вы сами знаете ответ – вещает с умным видом троянский жрец. – Артемиде требуется жертва.

Пусть этот надменный Агамемнон испытает боль утраты – злорадствует Калхас – Пусть его сердце разобьется прежде, чем эти толпы двинутся на Трою.

***

В палатке Агамемнона, меж тем, идут дебаты.

– Ты предал наше дело. – высказывает брату Менелай. – Ты духом слаб.

– А ты силен, я вижу? – возмущен царь Микен. – Из-за твоей жены, из-за какой-то грязной вертихвостки я должен положить дочь на алтарь? Ты бредишь?

– Ты оскорбляешь мою жену – взревел спартанский царь. – Ты не имеешь право…

– Имею. Еще как имею. – вставляет мозги на место брату Агамемнон – И скажи спасибо, что твоя любезная жена – всего лишь незначительный предлог для объявления войны. Не больше.

Так царь Менелай неожиданно для себя узнает, что войско собрано в Авлиде совсем не для того, чтобы спасать его распрекрасную Елену от троянцев. Согласиться с этим нелегко. А Менелай упертый, словно бык.

– Это неважно – заявляет Менелай – Своим отказом ты навлек позор на весь наш дом. – кричит спартанский царь. – Все над тобой смеются. Сам устранился от верховной власти.

Агамемнон лишь ухмыляется в усы.

– Открой глаза, Менелай. Это над тобой давно смеются люди. Полощут твое имя в грязи.

И это правда. Грязные шутки стихают всякий раз, лишь стоит Менелаю оказаться в поле зрения заводил, но стоит только отойти… Личную жизнь спартанского царя не обсуждал только ленивый.

– Ты выпустил бразды правления из рук. – кипятится Менелай – Из-за чего? Из-за молоденькой девчонки? Она и не похожа на тебя. – бросает тень на Клитемнестру Менелай. Вернее, он так думает.

Но Ифигения похожа на свою мать Елену, и своего отца Тесея. Конечно, девочка ничем не напоминает Агамемнона. Но тот об этом знает. И очень любит приемного ребенка, свою дочь Ифигению.

– Моя дочь не ляжет на алтарь – ответил Агамемнон.

С тем Менелаю указал на выход. Шатер пустеет. Только царь Микен измеряет его бесконечными шагами. Он в тупике. Что делать он не знает. Пожалуй, с ним это впервые за много лет.

В полном бездействии проходит очередной день Агамемнона. Он и приказ не отдает – всем по домам, сам не торопится покинуть гиблую Авлиду, но и не ищет решения проблемы.

5. Тем временем в Микенах

Угрюмый старый замок Эврисфея похож скорее на большую крепость, чем на дворец. Обшарпанный фасад и узенькие окна, но стоит только оказаться внутри покоев нынешнего царя Микен, как сразу станет ясно – здесь благоденствуют и не скупятся ни на что. Шикарная отделка помещений первым делом бросается в глаза – повсюду мрамор, позолота, гобелены, тяжелые портьеры и дорогая изысканная мебель. На первом этаже – огромный вестибюль, за ним приемный зал, а сразу следом столовая и кухня; вправо – гулкий коридор, что ведет прямо к кабинету царя Микен. Обычно в этот кабинет попасть желает множество народа. Перед ним едва не ежедневно толпятся цари Коринфа и Клеоны, Арифиреи, Сикиона, Гипересии, Гоноессы, Пеллены, Эгии, Эгиалы и Гелики – все данники царя Микен. Умеет Агамемнон всех подчинить себе. Однако сейчас и кабинет, и коридор пусты. То объяснимо – великий Агамемнон уехал воевать. Как, впрочем, и остальные цари Эллады. Теперь здесь безраздельно правит Клитемнестра, супруга микенского царя. Однако, она редко заглядывает в эту часть дворца. В ее распоряжении весь второй этаж – там комнаты детей, супружеская спальня и помещения для игр и рукоделия.

Пока прислуга драит полы на первом этаже, сама царица занимается детьми. У нее их четверо – три дочки и сынишка. Хрисофемида и Орест играют в детской. Их смех и крики разносятся по этажу. Они предпочитают догонялки – тем более, Орест – мальчишка шустрый, он носится по комнате, переворачивая все на своем пути. Валяются все куклы и лошадки, все кубики и даже теплый плед, но Оресту жарко, он раскраснелся, он доволен, и ни за что не станет чинно сидеть на ковре, перебирать игрушки. Сестра во всем потворствует ему. Она сама как ураган несется следом и радостно кричит:

– Ага, попался.

Они до слез хохочут и останавливаются на короткий миг, чтобы уже в следующий момент опять сорваться с места, играть и бегать до упаду, пока мать не заглянет к младшим детям. По случаю плохой погоды ребятишки играют дома, Клитемнестра совсем не хочет, чтобы они простыли.

– Весна в этом году холодная. – кутается Клитемнестра в шерстяной платок.

Ей зябко и такой холодный ветер – лишний раз на улицу выходить не хочется. И не подумаешь, что лето на носу.

***

Она в соседней комнате. Тут девочки постарше. Электра уселась на ковре. Прямо перед ней большой листок папируса – невиданная роскошь. В руке у девочки заостренный уголек. Электра поджала губы, сосредоточилась, и смотрит на чистый лист. Темный локон ее волос выбился из хвостика, и теперь мешает ей. Но Электра как будто ничего не замечает. Клитемнестра убрала волос с лица дочери.

– Ты плачешь, дорогая?

Та подняла глаза на мать.

– Я так скучаю, мама.

Губки Электры дрогнули, скукожилось лицо, в следующий миг Электра разрыдалась.

– Что дочка, что случилось? – обнимает ее мать.

– Я не могу… Я так соскучилась по папе – сквозь слезы твердила девочка.

Два месяца прошло как Агамемнон опять уехал на войну. Сколько помнила себя Электра, они так дружно жили до тех пор, пока однажды не появился их дядя Менелай. Отец заперся с ним, они там что-то бурно обсуждали, а сразу после началась сплошная кутерьма. Электра краем уха слышала разговоры про войну, отец стал озабоченным, серьезным. На детей времени у Агамемнона совсем не оставалось. Отец кого-то принимал, сам отлучался, а однажды утром всех ребятишек позвал к себе в свой кабинет, там долго обнимал, и мама прибежала, затем всех отвела наверх. А после объявила – отец уехал. Надо хорошо себя вести и ждать. Электра каждый день ждала. Все дети ждали. Так долго его не было. Наконец-то в конце осени отец вернулся. Вот было радости. Всю зиму царь Микен провел со своей семьей. Но только началась весна, как Агамемнон уехал вновь.