Пока демоны спят

– Выбора нет, выбора нет, выбора нет, – стучало у меня в голове.

– Встань, выкинь телефон в сортир, иди и ложись спать, и на хер забудь обо всем этом, – прозвучало у меня в голове.

Я подползла к зеркалу и уткнулась в него лбом. Я нос к носу сидела со своим отражением и пыталась узнать в нем себя. Долго-долго, лет восемь, я этим занимаюсь: смотрю на себя в зеркало и стараюсь понять, кто же она, эта девушка в зеркале. У нее менялся цвет волос, появлялись морщины, увеличивались губы – она менялась, но ко мне это не имело никакого отношения. Я постучала пальцем ей по лбу.

– Эй, ты кто?

Ее палец постучал по моему.

– Давай, деточка, делай, что должно и вали спать.

Я опять уперлась спиной в ванну, разблокировала телефон и скачала давно забытую программу. Она загрузилась, у каждого контакта из небольшого списка горел красный неживой листик клевера и лишь около одного контакта, состоящего из кучки цифр, мигал желтый конверт. Я вздохнула и открыла сообщение.

В нем был знак вопроса. Я подумала секунду и отправила в ответ точку. Откинула голову назад и прикрыла глаза, меня всю трясло.

Ответ пришел почти мгновенно.

– Сможешь приехать?

– Да.

– Когда?

– Завтра.

– Хорошо.

– Куда?

– Помнишь, где мы познакомились?

– Да.

– Туда и приезжай.

– Хорошо.

– Во сколько ждать?

– Пока не знаю.

– Как выедешь, напиши.

– Хорошо.

– Будь внимательней!

– Ладно.

– До завтра.

– Пока.

Я удалила программу, откинула телефон и постучалась головой о ванну. Голова загудела. Самое смешное, мне стало легче, не считая того, что меня, как всегда, в преддверии нашей встречи, одолела медвежья болезнь.

Я и вправду особа нервная, прав был мент. Я умылась, еще немного поизучала себя в зеркале, пошла, легла в кровать и обняла мужа.

Он завозился и сказал:

– Где ходила, давай грей ножки, совсем холодные.

Я прижималась к нему изо всех сил и знала, что я его уже предала.

Я проснулась поздно и спустилась на первый этаж. Тим бегал в саду, а Лена рубила капусту.

– Доброе утро!

– Здравствуй, Ладушка. – Лена повернулась ко мне. – Как ты себя чувствуешь?

– Да вроде ничего.

Я вправду сегодня чувствовала себя значительно лучше. Даже голова не болела, правильно братец всегда говорил, что она у меня чугунная.

– Сашка давно уехал?

– Да нет, часа полтора назад. Он переживает. Просил за тобой присматривать.

– Очень мило.

– Я серьезно. Он сам на себя не похож. Завтракать будешь?

– Да.

– Сейчас погрею кашку и накормлю тебя.

Я посмотрела Лене в спину и почувствовала некую нервозность.

– Лен, что-то случилось?

– Ох, Ладуш, все, что могло, случилось вчера…

– И все же?

– Костя звонил.

– Орал?

– Это не то слово. Не своим голосом, государственному мужу не пристало так выражаться.

– А по какому поводу выражался?

– Так ты на его звонки не отвечаешь, вот он и орет. Грозился приехать.

– Ну это вряд ли, куда уж ему до нас.

Я сбегала наверх и нашла свой телефон. Действительно, бесчисленное количество звонков от брата, несколько от подруг. Ночью в пылу душевных терзаний и смятений, я даже не заметила его звонки. Телефон опять зазвонил. Оказывается он был у меня без звука. На экране высветилась надпись «Братик» и наша с Костиком старая фотка. Мы на катере, оба широко улыбаемся, брат обнимает меня за плечо и машет рукой фотографу. Хороший тогда был день. Костик только купил катер, мы поехали на Волгу и дня три гоняли на нем. Мужики рыбачили, а я целыми днями загорала голая, валяясь на корме, и лишь изредка ныряла, чтобы освежиться. За мной всегда нырял Кот и тянул меня за ногу под воду, под водой прижимал свой рот к моему и дышал в меня. У нас было одно дыхание на двоих, я смеялась глазами и отталкивала его ногой, уплывала от него и чувствовала себя русалкой. Хорошее время. И очень старая фотография. Я не стала отвечать на звонок.

Я спустилась в столовую и принялась за кашу.

Включила телевизор. Там все обсуждали вчерашнюю стрельбу, я хотела уже выключить, зная, что ничего нового не услышу, но тут заговорил диктор: "Срочное сообщение. По данным, поступающим от информационных агентств, восьмимесячная девочка, которая вчера была ранена в ходе перестрелки, развернувшейся у одного из столичных банков, скончалась в реанимации".

Ведущая посмотрела несчастным взглядом прямо в камеру.

Какой взгляд был у меня, я даже не стала представлять.

– Господи, какой ужас, что за нелюди, убить младенца, – у Лены по щеке покатилась слеза.

Я поднялась и ушла наверх. В своей гардеробной в коробке с туфлями нашла давно заныканный косяк, вышла на балкон, села на пол и закурила. Я чувствовала себя в западне.

Когда я спустилась вниз, Лена уже успокоилась и кормила Тима супом.

– Привет, мам.

– Привет, Тимох, – я поцеловала сына в макушку, подошла к плите, пожала Лене руку, она посмотрела на меня уставшим взглядом. А я ей подмигнула и тихонько сказала

– Ничего.

И стала варить кофе.

– Привет, можешь разговаривать?

– Да, малыш. Ты как?

– Нормально, проснулась, позавтракала, сейчас думаю в Лавру съездить.

– Куда?

– Ну, в Сергиев-Посад, в Лавру.

– Аааа, грехи решила замолить?

– Вроде того, греши и кайся, как говорится.

Муж засмеялся и положил трубку.

Я прошла в ванну, встала под душ и закрыла глаза. Струи воды текли по лицу и по моему телу, они успокаивали меня. Я намывала себя пахучим гелем для душа. Я трогала свои грудь, соски, я изгибалась. Когда желание внизу живота стало совсем тягучим и нетерпимым, я направила струю душа именно туда, застонала и прикусила нижнюю губу:

– Кит, Кит!

Плитка холодила мне спину, а внизу меня рвался наружу сильными толчками огонь. Я повторяла это имя как заклинание и огонь внутри меня не затухал, а лишь нарастал и нарастал новыми толчками. Я кончила, открыла дверцы душа и посмотрела на себя в зеркало. Мои глаза горели звериным огнем. Это снова была я. И я знала, что делать.

Мокрая, я прошла в гардеробную, на полу оставались мои следы, достала из комода черное шелковое белье La Perla, надела его и посмотрела на себя в зеркало. Ноги длинные, живот рельефный, грудь, хвала богам и деньгам моего мужа, стала только роскошнее после родов, задница круглая и упругая. Бледновата после зимы, проведенной в основном на сноуборде, но все равно тело роскошное. Я подошла поближе к зеркалу и пристально себя рассмотрела. Моя мордашка мне всегда нравилась меньше тела, но это легко поправимо. Я достала косметичку и наложила тон на лицо, накрасила ресницы. Остальное не требовалось. Глаза стали еще больше и еще зеленее. Волосы я высушила, наклонив голову вниз, когда я откинула их назад, они пышным облаком упали мне на плечи. То, что я видела в зеркале, мне однозначно нравилось. Рука потянулась к флакону с духами, но тут я кое-что вспомнила и не стала этого делать.

Я надела короткое бархатное платье D&G с белым воротничком, черные ботфорты от Стюарта, посмотрела на себя в зеркало и убедилась, что стала похожа на школьницу-переростка из фильмов категории ХХХ, накинула соболиную накидку и подмигнула девчонке из отражения в зеркале. Потом достала из очередной коробки с туфлями пистолет и сунула его себе в сумку. Теперь я готова. Я бросила в зеркало еще один взгляд и вдруг поняла, что мой наряд в данной ситуации и в том месте, куда я собираюсь, совершенно не уместен, глуп и наигран. Я скинула шубу, начала расстегивать платье, опять мельком поймала свои глаза в зеркале. Та девчонка усмехалась.

– Ты как будто на свидание собираешься, иди как оделась.

Я остановилась, внимательно посмотрела на нее, поправила платье, подняла с пола шубу, надела ее, повязала на шею платок и спустилась вниз.

– Ладуш, ты куда это так нарядилась?

– Да, я хочу съездить в Сергиев-Посад, в Лавру.

Лена с сомнением посмотрела на меня.

– А ты уверена, что тебя пустят в церковь в таком платье?

– У них там есть большие платки, я его завяжу на себе, когда буду заходить. Мне просто что-то очень захотелось нарядиться.

– Ну и правильно, ты у нас настоящая красавица и такую красоту нельзя прятать в ваши ужасные современные джинсы и фуфайки.

Я засмеялась и поцеловала Лену в щеку. Вышла во двор, подошла к сыну и пощекотала его за бочок.

– Мама, ты такая красивая!

– Спасибо, малыш!

– Как принцесса из сказки, которую я читал!

– Здорово!

– А ты уезжаешь?

– Да!

– А можно мне с тобой?

– Нет, Тим, сегодня нельзя, у меня дела.

Сын посмотрел на меня грустными глазами.

– Всегда так.

– Да, ладно тебе, ничего не всегда. Наоборот, я почти все время беру тебя с собой.

– А можно я тогда пойду к Коляну играть?

– Можно, конечно, но только пусть Лена тебя проводит.

Сын опять заулыбался.

– А роботов, которые ты мне недавно купила, можно я их с собой возьму?

– Конечно, бери!

– Ура!

Сын побежал домой, но на крыльце притормозил и крикнул:

– Мам, я тебя обожаю.

– А я тебя!

Я выехала из нашей деревни, остановилась на обочине, скачала мессенджер и отбила:

– Через полтора часа буду.

Ответ пришел в то же мгновение.

– Жду, там, где тогда.

"Полная галиматья", – пронеслось в голове, но я отписала:

– Ок.

– Внимательнее!!! – пришел ответ.

Что бы интересно это значило? Мне надо, как в шпионском триллере, уходить проходными дворами, менять машины и проверяться, чтобы не завалить «явки»?

"Да пошли вы все!"– неизвестно кому адресуя, подумала я.

Я притормозила у старого кованого забора. Местами он был погнут, а кое-где не хватало и пролетов. Десять лет назад здесь также все несло на себе печать упадка и разрухи, но тогда был май и зрелище было не столь печальным. Сейчас же все выглядело каким-то грязным, серым, местами лежал снег. В глубине леса виднелось облупившееся здание в стиле сталинского классицизма.

Я собралась с духом, запарковала машину и пошла по дорожке. Людей не наблюдалось. Перед входом в здание располагался неработающий фонтан, окруженный статуями пионеров и пионерок, а может рабочих и колхозниц. Десять лет назад они были почти целыми, сейчас же многим не хватало существенных частей, а не только весел. Я хотела зайти в здание, а потом вспомнила об установленном месте встречи и пошла дальше в лес. Несмотря на опускающийся сумрак, в лесу все выглядело как-то радостнее, может быть потому что снега было больше и он был белым-белым, а может потому что щебетали птички, а с деревьев слетало снежное конфетти. Среди деревьев я увидела очертания беседки и замедлила шаг.

– Ты еще можешь свалить, – мелькнуло у меня в мозгу. – А лучше свалить и рассказать менту, что ты узнала того, кто стрелял.

– Он защитил меня.

– От кого? От самого себя?

– Он меня пожалел…

– Идиотка, – с печалью констатировал кто-то внутри меня.

Я шла совсем медленно как старушка и было чувство, что кто-то где-то перевернул песочные часы, отмерявшие мои ошибки и прощение за них. И сейчас в узкое горлышко падали последние песчинки, скоро они все ссыпятся, время ошибаться и прощать выйдет, а рядом не будет никого, кто бы перевернул эти часы заново.

Я приблизилась к беседке, на перилах ссутулившись сидел мужчина в темной куртке с бутылкой пива в руке. На меня он не смотрел. Я подошла чуть ближе, он поднял на меня глаза и на его лице появилась классическая ухмылка всех голливудских киногероев. Он не изменился, а я вернулась на десять лет назад.

Глава 3

Насту