скачать книгу бесплатно
Волны в коробке
Виктория Соколова
Марк – сообразительный, добрый и очень эмоциональный юноша. Он не слишком прилежный студент, но любящий сын и брат. Его семья небогата, и отношения между ее членами далеки от совершенства. Однако, несмотря на семейные неурядицы и бытовые проблемы, Марк искренне привязан к близким и готов пожертвовать чем угодно ради их благополучия.Чувство ответственности за судьбу любимой сестры заставляет его принять участие в опасном эксперименте, и это решение навсегда изменит его жизнь. Теперь Марку придется играть по чужим правилам.
Виктория Соколова
Волны в коробке
Пролог
Иногда мир предоставляет нам возможность увидеть чуть больше, чем мы хотим.
Вот, например девочка лет двух, в светлом платьице. Она бежит по неровной дорожке парка, вдоль деревьев, спотыкается и падает. Около неё тут же оказывается мама, которая резко поднимает ребёнка, рывком дёрнув за маленькую ручку, и начинает нервно оттряхивать одежду малышки. Мать очень активно возмущается, показывая пальцем на пятна от травы на белой ткани. Дочка начинает хныкать, то ли от обиды, то ли от ноющей боли в содранных коленках.
Невнимательный наблюдатель сходу осудил бы молодую родительницу, отметив её суровое отношение к своему чаду. Но не я. Увидев первые слёзки девочки, мама тут же осторожно гладит её по спине, устало вздыхая, затем берет на руки и уносит. Эта девушка может показаться кому-то раздражённой, агрессивной, и привыкший к стереотипам нашего общества мозг зрителя сразу же повесит на неё клеймо «плохая мать». Однако далеко не всякий прохожий, спешащий осудить незнакомого человека, подумал бы о другом: что, если эта молодая мама просто устала? Вдруг она страшно не высыпается, маневрируя между работой, домашними делами и необходимостью давать свои внимание, нежность и заботу мужу, ребёнку, подругам и родственникам? Может быть, она вчера вечером с трепетом гладила это новенькое платьице, представляя, какую красивую фотосессию сможет устроить для дочери в парке? И кто бы мог подумать, что всё пойдёт не так ещё в самом начале – её дочь увидит аниматора в ростовом костюме, держащего в руках десятки разноцветных воздушных шариков, побежит к нему, срезая через газон, и упадёт прямо на свежескошенную, сочную траву? Есть ли вероятность того, что эта девушка вздохнёт, скажет дочери «ничего страшного, это всего лишь одежда», а потом будет застирывать злополучное пятно, глотая слезы?
Жизнь редко бывает благосклонной к тем, кто этого заслуживает. Или, может быть, каждый из нас считает себя тем, кто «заслуживает», и поэтому «жизнь несправедлива». Кто знает… Вот на скамейке сидят парень и девушка, очевидно, что они пара. Молодые люди ругаются, хотя нет, не так: девушка очень громко и раздражённо отчитывает своего партнёра. Она выглядит очень привлекательно, и явно следит за своим внешним видом. На её руке красуются дорогие часы, а на коленях лежит последняя модель известного бренда смартфонов. Девушка внушает парню, что ей жизненно необходимо уехать в другую страну на следующей неделе. Её лучшая подруга выходит замуж, а она, как подружка невесты, обязана организовать самый роскошный и дорогой девичник, с самым дорогим шампанским, в самом элитном отеле в центре одного из самых дорогих городов мира. Парень тяжело вздыхает и закрывает руками лицо, судя по всему, пропуская как минимум половину из того, что говорит его пассия. Ему уже не интересно, какой она хочет заказать автомобиль, куда планирует там сходить и с кем познакомиться. Он прерывает её твёрдым жестом руки, прямо на середине предложения, заявляя: «Я не дам тебе на это денег». На эту фразу его любимая отвечает то ли обвинением, то ли возмущением, заявив, что все остальные участницы девичника согласились вложиться в эту поездку, поскольку их мужчины без проблем могут её оплатить. А парень, по мнению девушки, либо жадный до денег, либо совершенно её не любит, раз не хочет, чтобы она хорошо провела выходные. Но он явно привык к подобным сценам, поскольку единственной реакцией на её истерику становится активное пролистывание чего-то в телефоне, без желания продолжать разговор.
Так кто же из них заслуживает лучшего? Может, такой красивой молодой даме нужен кавалер по статусу, готовый осыпать её деньгами и золотом за каждую обворожительную улыбку в его сторону? Или уставшему парню подошла бы спокойная, добрая девушка, которая умеет радоваться чему-то, кроме суммы в его кошельке? Но как же тогда эти двое сошлись, и почему до сих пор вместе? Быть может, они нашли друг в друге те качества, которые являются для них эталонными, и готовы терпеть недостатки партнёра? Или же, несмотря на все ссоры, они просто не могут находиться на расстоянии слишком долго, не слышать родной голос и не видеть родные глаза? Может, они и есть друг для друга то самое «большее», которого они «достойны», просто пока этого не осознали? А вдруг они разойдутся навсегда, прямо в эту минуту? Или же это, в конце концов, совсем не наше дело?
Раньше, когда я подрабатывал в магазине, видел, как трудится уборщица, пожилая женщина. Она была очень худой, на вид болезненной, но при этом не по годам энергичной. Иногда она помогала другим сотрудникам выполнять их работу, наравне со всеми таскала огромные коробки с товаром и поднимала тяжёлые мешки с картошкой. Так вот, бабушка делала это не потому, что искренне желала помочь в край замотавшимся продавцам, она просто хотела быть в центре событий: услышать все сплетни, уловить все подробности личной жизни сотрудниц и не упустить возможности задать бесцеремонный вопрос. Она действительно практически всегда была на работе, каждый божий день. Человек мог не брать выходные месяцами, выполняя свой труд за копейки. Всё для того, чтобы где-нибудь на кухне, во время обеденного перерыва, с самыми общительными девушками обсудить их коллег, при этом обязательно додумывая несуществующие грязные подробности, а потом встретиться со своими подругами и вынести уже новые чужие истории за пределы маленького магазинчика. Когда продавщицы заметили, что стали чаще ругаться между собой, они обвинили в этом именно уборщицу, ведь та чаще всего за спиной говорила гадости всем и обо всех, как будто намеренно стравливая их и подрывая работу. С ней просто перестали говорить о чём-либо, кроме служебных обязанностей. Все сотрудники замолкали, когда во время разговора бабушка будто бы невзначай проходила мимо. И тогда женщина разозлилась: в её глазах все стали лентяями, дураками и лицемерами, она буквально источала негатив одним лишь взглядом, делая атмосферу вокруг себя напряжённой.
Но мы не сразу поняли, в чём заключалось такое отчаянное желание передать кому-то свои дурные мысли. Нередко она могла сказать продавщицам что-то наподобие: «Ты не смотри, что твой ухажёр тебе цветы дарит, бросай его сразу первая. Он молодой человек видный, симпатичный, за ним девчонки бегать будут. Сейчас будет в ноги тебя целовать, а потом убежит к другой, да-да, точно убежит, за первой короткой юбкой!» Несомненно, такие слова всегда расстраивают, и, если даже молодая девушка не воспримет их всерьёз, где-то за пределами сознания у неё могут появиться подозрения. Во что они вырастут в будущем – неизвестно даже ей самой.
На самом деле, наша уборщица была глубоко несчастлива. У неё было два сына, оба стали алкоголиками. Старший, при этом, был хозяйственным, и мог помочь матери с домашними делами, однако под настроение. А младший же годился только в собутыльники. И вот, в том возрасте, когда люди начинают анализировать свою жизнь, вспоминая все свои достижения, с гордостью глядя на своих детей и внуков, она не ощутила умиротворения. Наверняка она мечтала о другой старости, и вряд ли желала работать до последнего вздоха. Была ли она виновата в том, что так сложилась жизнь её и близких ей людей? Неизвестно. Однако такие люди прекрасно понимают, что второго шанса у них нет, и возможности отмотать назад и всё исправить тоже не представится. Всё, что остаётся – разочарование и злость. Ненависть к себе и другим людям, особенно если те оказываются счастливыми и успешными в чём-либо. Ей нечем делиться с подругами, потому что в жизни не осталось тех моментов, о которых хотелось бы рассказать, а жаловаться на сыновей надоело уже и самой. И вот она изо дня в день приходит в магазин, не за деньгами и работой, а за чужими эмоциями и впечатлениями. Где-то порадоваться чужому несчастью, где-то омрачить счастье. Не потому, что она не любит других людей, а из-за своей обиды. На то, что у неё не сложилось и на то, что складывается у других. Плохой ли она человек? Вряд ли. Озлобленный на жизнь? Скорее всего. Но она ли в этом виновата?..
В моей голове слишком много вопросов ни о чём и обо всём. И зачем я пытаюсь понять мотивы той мамочки с ребёнком? Почему рассуждаю о чужих отношениях? К чему вспомнил уборщицу из своего прошлого?
Иногда мир даёт нам увидеть чуть больше, чем нужно. Наш мозг буквально говорит: «Вот, смотри, у тебя так много мыслей, такие все разные! Я даю их тебе. У тебя возникают вопросы. Все ответы есть в твоей голове, даже если ты ещё не понял того, о чём на самом деле хочешь спросить. Возьми все свои размышления, и просто сложи два плюс два. Ты сам всё поймёшь»
Но я так и не понял. Я уже совсем перестал что-либо понимать.
Глава 1
Я сам тоже сижу в этом парке. Близится к завершению июнь, и на улице прекрасная погода: ярко светит солнце, отражаясь в прозрачной воде большого красивого фонтана, от которого веет прохладой. Дует лёгкий тёплый ветерок. Сегодня нет той самой жары, из-за которой обливаешься потом, лишь выйдя на улицу. А на следующей неделе синоптики обещают нам проливные дожди, так что остаётся только наслаждаться летом.
Наверное, я похож на наркомана сейчас: я сижу в своей слишком тёплой кофте, затасканных джинсах и старых кроссовках. Я не брился уже неделю. Ещё я не спал вот уже две ночи, поэтому мои глаза красные, а лицо болезненно бледное. Взгляд направлен вникуда.
Я не всегда такой. Я похож на всех своих ровесников: мне 21 год, я высокий худой парень со светлыми волосами, жёлтыми от курения зубами и большим острым носом. У меня серые глаза, как у матери. А ещё я учусь в университете на врача.
Или, можно сказать, учился. У нас в медицинском есть такое правило: если у тебя имеется задолженность по любому предмету, то тебе даётся один семестр на её ликвидацию. Для закрытия долга нужно отработать все занятия, которые ты пропустил по любым причинам, а потом сдать экзамен тому же самому преподавателю, который вёл вашу группу. На пересдачу даётся три попытки.
К сожалению, именно с преподавателем мне и не повезло. Моя задолженность – микробиология, и вела у нас её пожилая вредная женщина, которая явно не любила ни студентов, ни свою собственную работу. Ходили слухи, что она сама не врач, а преподаватель биологии, выучивший наизусть все доступные учебники по своему предмету. Как бы она в таком случае стала доцентом и зачем решила учить юных медиков – неизвестно, но у меня есть основания верить этим сплетням. Она редко отвечала на вопросы студентов, отмахиваясь: «Я не хочу просто взять и дать вам правильный ответ. Всё, что вас интересует, есть в учебниках или в интернете. Кто ищет, тот всегда найдёт!» К экзамену она не требовала ни лабораторных работ, ни конспектов, лишь чёткого знания всех предложенных кафедрой учебников. Как показывает опыт моих однокурсников, чтобы сдать ей экзамен нужно практически цитировать текст научных книг, слово в слово повторяя формулировки.
И вот, сегодня был последний день летней сессии, а значит, последняя возможность сдать ей этот чёртов экзамен и выиграть билет на следующий курс. Третья, последняя пересдача. Снова мимо.
Звонит телефон. На экране написано слово «мама». Я беру трубку:
– Да?
– Марк, ну чего, как дела? – в голосе матери явно чувствуется волнение.
– Ещё ничего не известно.
Она тяжело вздыхает:
– Сынок, неужели всё-таки не сдал? Ну как, ведь ты же готовился?
Слышу на заднем плане хриплый злорадствующий голос её нового супруга: «Ага, как же, учил. Твой идиот на это не способен! Закрывался в комнате по вечерам, и наяривал на фотки подружек, а ты веришь ему как дура! Ха! Учил! Неудачник!»
Я отвечаю ей:
– Мам, всё будет хорошо. Ты же знаешь, документы на отчисление сформируют только в октябре, а в начале года можно будет сходить к ректору и попробовать сделать так, чтобы меня отправили на пересдачу с комиссией.
– Ты уверен, что справишься? – в её интонации чувствуются недоверие и вселенская печаль.
– Конечно, все будет хорошо.
– Ладно, поверю тебе ещё раз. Сынок, Христа ради, держи в голове сумму, которую я плачу за твою учёбу, и за учёбу сестры! Это ведь далеко не копейки!
– Я знаю, мам, когда-нибудь я всё тебе верну.
– Нет уж, обойдусь, – мама чуть оттаяла, но затем сразу же собралась. – Марк, я надеюсь, что к пяти ты уже будешь дома, потому что мне надо оставить с кем то Мишу. Я договорилась с тётей Женей, и сегодня выйду к ним туда на склад в ночную смену.
– А этот твой валенок что, не может со своим ребёнком остаться?
– Сын!.. – мама резко замолкает. По-видимому, этот самый валенок в той же комнате. – Ты сам всё знаешь.
– А бабушки?
– Они как всегда. У одной голова болит от ребёнка, у другой давление поднимается.
– Милка?
Голос матери становится ещё отчаяннее:
– Что ж, я думала, ты как раз и скажешь, где она. Со вчерашнего вечера я её ещё не видела. Встретишь по пути – тоже тащи домой. Пожалуйста. Я тебя очень жду.
Мне ничего не остаётся, кроме как согласиться с ней и направиться в сторону дома. Времени у меня полно, так что прогуляюсь. Заодно проветрю свою тяжёлую голову.
Моя семья похожа на сотни таких же в этой стране. Мы живём в трёхкомнатной квартире, которую моя бабушка когда-то получила за свою честную и многолетнюю работу врачом. Собственно, с тех самых пор наше жилище и не ведало ремонта. Сначала не было времени, потом возможности, а теперь уже и денег. Последних в нашей семье не водилось никогда.
В одной комнате живут бабушка со своей сестрой, которая на два года её моложе. Они уже давно не считают себя обязанными делать что-нибудь по дому и чем-то нам помогать, поэтому целыми днями ходят по квартире, причитая по любому поводу, а вечером собираются со своими подругами во дворе, чтобы обсудить события просмотренного накануне сериала.
Во второй, она же гостиная, поселились моя мама, отчим и их трёхлетний сын Миша. Своего отца я не знал, он ушёл от мамы сразу после того, как узнал, что она беременна моей младшей сестрой. Маме тогда было 22 года, а меня она родила в 17. С тех пор она воспитывала нас самостоятельно, впахивая как лошадь то на двух, то на трёх работах, при этом умудряясь брать ещё и подработки. Лишь около десяти лет назад подруга смогла пристроить её воспитателем в детский сад, где она и познакомилась с отчимом. Он был папой одного из её воспитанников. Говорит, сам забирал ребёнка из сада, очень долго и красиво за ней ухаживал и клялся, что с женой уже давно разведён.
Естественно, это было не так. Когда об их романе узнали, та самая жена устроила скандал, охвативший, как тогда казалось, целый город. Она кричала на мою мать, приходила к нам домой, лезла в драку. Маму уволили, и, несмотря на то что этот кусок говна даже не пытался её защитить от своей больной супруги, она предпочла остаться с ним и построить семью.
Я совершенно не могу его уважать. Моя родительница сейчас вкалывает в том самом магазине, в котором я раньше подрабатывал, а этот придурок потерял работу после сокращения. Казалось бы, с каждым может приключиться подобное. Да. Только вот было это пять чёртовых лет назад. С тех пор он просто прирастает своей задницей к нашему дивану, поглощая каждый день по три-четыре литра пива и переключая туда-сюда телеканалы. Когда мама забеременела Мишей и ушла в декретный отпуск, работать пошёл не он, а я и моя несовершеннолетняя сестра. Даже бабушка начала торговать вещами, которые они вязали вместе с сестрой, чтобы купить ребёнку кроватку и коляску. А он так и лежит, ожидая момента, когда же я всё-таки наберусь смелости и воткну ему топор между его тупых поросячьих глаз.
Ещё у меня есть дед, второй полноправный владелец этой квартиры. Самый спокойный и мудрый её житель, который всегда поддержит и поможет словом. К сожалению, он уже не может ходить. Иногда забывает нас. Именно поэтому его поселили на кухню, где он спит на своём древнем раскладном кресле. Днём его собирают, а деда облачают в памперс и домашнюю одежду и пересаживают уже в сложенный вариант мебели. Именно он первым видит каждого, кто входит в квартиру, и тепло улыбается.
И, наконец, в самой дальней и маленькой комнате живём я и моя сестра. Всё наше имущество на двоих – шкаф, комод, двухъярусная кровать, на которой мы спим вот уже 12 лет, письменный стол и ноутбук, купленный в прошлом году на заработанные нами деньги. Мою сестру назвали Людмилой, но она терпеть не может это имя, поэтому мы зовём её Милка. Бабушки, правда, фыркают, называя это скорее кошачьей кличкой, чем именем, но саму Милку всё устраивает. В этом году ей исполнилось 16 лет, учится она на первом курсе колледжа на экономиста. Милка принципиально отказалась идти в десятый класс, поскольку ей захотелось свободы.
Мы с сестрой с самого детства воспитывались именно помощниками своей мамы: уже с 12 лет я начал работать промоутером, раздавая листовки на морозе, а сестра с 14 лет стала увлекаться продвижением в соцсетях. Она до сих пор этим зарабатывает, причём весьма неплохо для своих лет. Правда, основная часть нашего дохода уходит в общий семейный бюджет, но мы к этому давно привыкли, поэтому всегда пытаемся найти новый способ добыть денег честным путём.
Милка очень творческая, и всегда старается быть в рядах самых успешных своих сверстниц. Она научилась перешивать одежду, которую покупает в сэконд-хэндах, и получается у неё очень хорошо. Она сама красит себе волосы и делает современный макияж дешёвой косметикой. Сестра пыталась быть блогером, но её идея очень быстро сошла на нет, поскольку покупка смартфона с хорошими камерой и микрофоном сильно ударили бы по нашим финансам. Однако она всё ещё теплит внутри себя эту мечту.
Так уж сложилось, что в свой переходный возраст она совершенно потеряла все доверительные отношения с семьёй. Дома она может поделиться чем-либо только со мной, а я, несмотря на свои собственные эмоции, стараюсь ни за что её не упрекать и ни в чём не обвинять. Подросткам часто не хватает того, чтобы их просто приняли такими, какие они есть. Им нужно лишь чувствовать себя личностями, чьи желания учитываются и не отрицаются. Им нужна поддержка.
И, конечно же, именно я знаю, где её искать. У Милки есть компания: две девушки и восемь парней, которые мне откровенно не нравятся. Их место встречи – беседка во дворе соседнего микрорайона. Иногда они обитают в квартире одного из основателей компании, поскольку он уже совершеннолетний и живёт один. Чем они там занимаются, мне остаётся только догадываться, но в последнее время она часто приходила домой в состоянии сильного опьянения и с резким запахом табака изо рта. Несмотря на свои принципы, я не мог её за это не отчитать. А потом и мать заметила. С тех пор Милка предпочитает не придти домой вовсе.
Я подошёл к этой беседке, где и нашёл сестру. Они, как обычно, сидят там и громко смеются, а на столе стоит несколько полуторалитровых бутылок сладкого пивного напитка с фруктовым вкусом. Из колонки играет песня молодого рэпера про бабки, траву и сучек. Я бы даже сказал, что это, скорее, не песня, а набор мата под некачественный бит с иногда проскакивающими культурными словами. Но они такое любят.
Милка сидит в очень короткой кожаной чёрной юбке, неприлично закинув ногу на ногу. На ней синяя майка с глубоким вырезом и джинсовая куртка, на ногах кеды. В данный период жизни она ощущает себя кошечкой с яркими стрелками на глазах и красно-рыжими длинными волосами. Если бы я встретил такую девочку на улице, не дал бы ей её лет: она выглядит старше, хотя я не могу её назвать красавицей с обложки мужского журнала. У неё нет пышной груди или округлой попы, она просто стройная. У неё большие карие глаза и маленький аккуратный рот. На щеке красуются два перекрытых косметикой прыща, которые определить можно только лишь по объёмному бугорку.
Я облокотился плечом на вход беседки, на меня обратили внимание и замолчали. Взмахом головы я позвал сестру отойти, двинулся на детскую площадку неподалёку, устроившись на качелях. Милка подошла и села рядом, нервозно спросив:
– Чего хочешь?
– Нам надо домой.
– Зачем? – она воинственно скрестила руки на груди.
– Ты издеваешься? Тебя больше суток не было, мать волнуется, я тоже.
– Ты тоже домой?
– Да.
– Вот и передай ей, что я приду вечером, но она уже будет спать.
Милка резко встала и собиралась уйти. Я успел схватить её за руку и встал, нависая над ней:
– Мы идём домой.
– А то что?
Она смотрит на меня обиженным взглядом, но я непреклонен. Я не буду ей объяснять свою позицию. Если жизнь хоть чему-то учит мою сестру, то она сама должна просчитать возможные последствия. Однажды я так же пришёл забрать её домой, и увидел лежащую пьяной без сознания. Её же друзья сидели и пили дальше, будто бы ничего не произошло. Когда я взял её на руки, один из парней решил сообщить мне, что я должен оставить её в покое, тогда она чуть отойдёт и проснётся. Пришлось пару раз ударить его по наглой роже.
Под напором моего взгляда Милка чуть дёрнула плечом и закатила глаза:
– Ладно! Не хочу стоять тут с тобой до ночи.
Я кивнул в ответ. Она убежала что-то сказать своим товарищам. Они злобно на меня посмотрели, и мы с сестрой отправились домой. Шли молча всю дорогу.
В нос ударил запах еды, как только я открыл дверь. Мама готовила суп. Она увидела нас, закинула полотенце на плечо и устремилась в коридор:
– Наконец-то, я вас уже заждалась. Вы голодные?
Когда мама наклонилась к Милке, та отшатнулась, чтобы не спалить перед родителем запах алкоголя. Сестра скинула кеды, разбросав их по коридору, и ушла в комнату, раздражённо бросив нам:
– Меня не беспокоить!
Мама покачала головой:
– Вот и что с ней делать?.. Бесстыжий ребёнок. Приходит домой чёрт пойми сколько времени спустя, и делает такое лицо, будто мы ей должны за это похлопать! Боже мой, ну что за жизнь такая? Никакой помощи. Молодец, Лена, вырастила себе помощницу…
– Мам, перестань. У неё возраст такой, она бунтует. Включи телевизор и посмотри шоу про подростков: с половиной справиться не могут, а другая половина уже беременна.
Мать задумчиво нахмурила брови:
– Нет, ты таким не был у меня. Дай бог, и Миша таким не будет. Думаешь, она успокоится?
– Да, с возрастом. У меня не было возможности бунтовать, надо было о вас заботиться. А Милка чувствует поддержку и от тебя, и от меня, и потому позволяет себе чуть больше. И да, я голоден.
Мама заботливо поспешила на кухню, чтобы налить мне суп. Я не считаю, что поведение Милки ненормальное. Просто ребёнок должен быть ребёнком: он не обязан думать о том, чем его семья будет питаться и на что ему купить себе тетради для школы. Он не должен переживать за маму, когда та болеет, а денег на лекарства нет. Его не должны дёргать родители и бабушки каждый раз, когда он просто лежит и не занят ничем. В конце концов, ребёнок не должен принимать на себя роль взрослого.
У Милки не было возможности быть ребёнком от начала и до конца. У неё не было той детской уверенности, что все твои потребности закроет близкий взрослый человек. Наш дом никогда не был тем, что называют полной чашей, и мы все это понимаем. Но она стала почти что взрослой, она взбунтовалась и ушла туда, где нет этих бытовых проблем, а есть лишь веселье и свойственное молодости прожигание жизни.
Я сажусь за стол, мама ставит передо мной тарелку горячего супа. Кладёт два куска нарезанного хлеба, чеснок и майонез. Сама она рядом не садится, потому что продолжает готовить что-то ещё, иногда вытирая пот со лба о старый фартук. Я спрашиваю у деда, сидящего напротив, как его дела. Он молча смотрит на меня с улыбкой, подмигивает и возвращает взгляд к телевизору, где показывают очередное околополитическое ток-шоу о том, какие все кроме нас плохие.
Пока я ем, мама сетует на то, что я не смог сдать экзамен. Она многократно напоминает мне о том, что я стараюсь недостаточно хорошо, несерьёзно отношусь к своей учёбе и занимаюсь чем угодно, кроме неё. Я понимаю, что делает это она из лучших соображений, ведь хочет для меня хорошего будущего. А ещё я должен оправдывать звание умного мальчика.
Когда дело доходит до чаепития, мама всё же садится рядом. Я не проронил ещё ни слова, и она знает, как раздражают меня её наставления о моём образовании. Чтобы сбавить напряжение, она стала рассказывать мне свежие новости со своей работы, поскольку со всеми её коллегами я знаком лично и могу поддержать разговор.
В кухню вошла одна из бабушек, которая, естественно, спросила, как прошёл мой экзамен. Я промолчал, и она начала сверлить маму взглядом так, что та заёрзала на стуле. Она ответила дрожащим голосом:
– Его завалили, но он в сентябре пойдёт на комиссию, и там всё сдаст…
Бабушка всплеснула руками:
– Вот! Замечательно! Какая мать, такой и сын! Молодец, Ленка, сама дура и сына дураком вырастила! Даже выучиться не можешь, каким же ты врачом тогда будешь? Тебе только в морг идти работать, мёртвого ведь ещё сильнее не убьёшь!
– Ну хватит! – резко прерываю я.
– Нет, смотри, он меня ещё и затыкает! – у бабушки от возмущения выпучиваются глаза. – Ты кто такой, чтобы старших затыкать? Лена, смотри на своего сына, смотри кого вырастила! Одни беды с вами, я так больше не могу.
Бабушка картинно хватается за сердце и встаёт возле приоткрытого окна. На шум является и вторая бабушка:
– Вы чего тут орёте, как будто режут?
– Вон, и ты погляди на внука, – отвечает ей первая. – Ничего не сдал, отчислят его теперь.
– Ну конечно! – вторая агрессивно кивнула головой в мамину сторону. – А я Ленке ещё тогда сказала: раз отец придурок, то и сын таким же будет, а она всё спорила, что нет, мол, дело в воспитании. Неуч! Кем ты работать будешь? Дворником? Что ты своей жене дать сможешь? Ничего! Только сюда её привести, чтобы она девятой с нами была. Ой, дурдом! Лен, чего ты молчишь?
Мама опускает голову так, что подбородок касается её груди. Мне кажется, она плачет. Я уже не реагирую на подобные слова, потому что привык слышать их постоянно. Но матери обидно каждый раз, как в первый, и её вполне можно понять.
Бабушки продолжили причитать, осуждая и меня, и моё воспитание, и мои умственные способности. В конце концов не выдержал дед, который всё это время сидел, положив голову на спинку кресла и закрыв глаза. Он ударил кружкой по столу так, что чай полился в разные стороны:
