Сводные. За любовь лишь ветер

Настроение было просто волшебным. Я шла, не спеша, любуясь красивым осенним пейзажем. Листья срывались с веток даже от слабого дуновения ветра, и я, смеясь, кружилась вместе с ними, а в моих наушниках играл Linkin Park. Для полного счастья мне не хватало Матвея рядом, но его вот-вот выпишут, так сказал врач, и всё встанет на свои места.

Я зашла в аудиторию за минуту до начала пары, приковав к себе взгляды одногруппников. Да, они не привыкли видеть меня такой. Но им нужно будет привыкнуть – теперь я всегда буду выглядеть так. Подруг, кроме Светки, у меня не было. Да и вообще, если я с кем и общалась в универе, то в большинстве случаев с парнями – из-за гонок, так как добрая часть мужской половины приезжала на учёбу на байках. С мальчиками мне было интереснее обсуждать технику, чем с девочками – шмотки и новые туфли. Ну вот такая уж я. Я спокойно прошла на своё место, села и достала тетради.

Арсений – мой одногруппник, и когда-то соперник по гонкам схватил свои вещи и плюхнулся рядом со мной:

– Ты не против? Светки вроде нет…

– Да сиди, мне без разницы, – повела я плечом.

Его глаза загорелись, и он начал сыпать на меня вопросы:

– Рит, а правда, что Мот и Игорь в больнице? Их Череп сбил?

Я обвела взглядом аудиторию и поняла, что почти все нас подслушивают. Матвей был достаточно известен в этом городе и из-за фамилии своего отца, и из-за своих похождений. От последней мысли меня передёрнуло: есть ли здесь среди девушек те, с кем он спал? Раньше я не задумывалась об этом, а сейчас в ушах зазвенело от того, что каждую девчонку я представляла с ним в постели. Или не в постели. Где обычно занимаются сексом, если не дома? Моё прекрасное настроение улетучилось.

– Сень, – посмотрела я на одногруппника. – Да, Матвей и Игорь в больнице. Больше я пока ничего сказать не могу.

– А правда, что Игорь в коме, и у него мало шансов?

– Это у тебя будет мало шансов дожить до конца пары, если не заткнёшься! – вспылила я и пихнула его в плечо, не забыв дать затрещину этой любопытной Варваре.

– Ну Рит, мы же все переживаем. Как-никак они наши друзья, – Арсений закрылся руками от моих ударов.

– И почему же вы, друзья, ни разу не навестили их в больнице?

Ответом мне послужила тишина и опущенные виноватые взгляды. Я встала, привлекая к себе внимание всех присутствующих:

– Итак, кому ещё интересно, сообщаю: мой сводный брат (уверена, об этом уже все знают) Матвей и Игорь попали в аварию. Сейчас они находятся в больнице. Игорь в тяжёлом состоянии, это правда. Желающие могут его навестить. Возможно, это поможет ему поправиться. Но только в том случае, если вы действительно друзья, а не разносчики дешёвых сплетен. К сожалению, больше ничего сказать не могу, так как ведётся следствие. Если вам хочется знать больше информации – вэлком в местное отделение полиции. Хотя фактически мы ещё не журналисты, и со стопроцентной вероятностью могу сказать, что вас погонят оттуда поганой метлой. Спасибо за внимание, – я улыбнулась своей самой презрительной улыбкой.

Я закончила и вернулась на своё место. Возможно, я сказала это грубо, предвзято, но по-другому не могла. Если бы кто-то из них действительно сочувствовал, то нашли бы время прийти в больницу. Но всем плевать.

– Да, Онежина, – услышала я смешок с задних рядов. – Юбку и каблуки напялила, а разговаривать, как леди, так и не научилась.

Мне даже оборачиваться не пришлось, чтобы понять, кто это выкрикнул. Савельев. Любитель задирать девчонок. Всех подряд. То ли пытается обратить на себя женское внимание, то ли хочет самоутвердиться за счёт других, потому что, если слухи не врут, он всё ещё девственник. А ведь ему, на минуточку, скоро двадцать лет! Естественно, что парни над ним насмехаются (какие же интересные у них стереотипы). Нас с Савельевым связывали особые отношения – неприязненные. Он всё время придирался ко мне из-за одежды, манеры общения, и именно он закрепил за мной прозвище – пацанка. Поэтому церемониться с ним я не стала.

– А ты, Костик, всё ещё не затащил к себе в постель девчонку? – тоненьким голосочком спросила я, повернулась к нему и захлопала ресницами.

– Заткнись, Онежина! – сквозь зубы прошипел он, явно недовольный моим высказыванием на всю аудиторию. – Твоего тупого мнения никто не спрашивал.

– Ты сейчас удивишься, но и я твоего не спрашивала тоже.

– Засунь свой язык в задницу Старцеву. Там он будет намного полезнее.

А вот это он сказал зря. Я не терплю к себе такого неуважения. Никто не смеет говорить про меня такие мерзости, а тем более лезть в мою личную жизнь. Я медленно поднялась, прошла между рядов к месту, где сидел Савельев, ядовито улыбнулась ему и, вцепившись в его вечно растрёпанные сальные волосы, ударила его головой о парту. Нос я ему, конечно, не сломала, да это и не было моей основной целью, но припечатала я его не слабо. Аудитория взорвалась громким смехом. Моя выходка была лишним поводом посмеяться над этим придурком. Костя раздражал всех и каждого.

Савельев сначала ошарашенно на меня посмотрел, затем, поняв, что произошло, завизжал, как ненормальный:

– Ты! Малахольная! Охренела совсем?! Я тебя…

Договорить он не успел – его прервал вошедший в помещение препод-историк:

– Савельев! – окликнул он Костю. – Как вы выражаетесь? Вы не заметили, что у нас лекция начинается? А вы, Маргарита, почему расхаживаете по аудитории?

– Извините, – с удовлетворённой улыбкой произнесла я и, расправив плечи, собралась вернуться за свою парту, как вдруг этот придурок подставил мне подножку, и я, пролетев пару метров, упала на четвереньки.

– Онежина, как тебе не стыдно! – рассмеялся Савельев. – Зачем нам знать твою любимую позу?

Кроме него не смеялся никто. Я в принципе не была предметом насмешек, ко мне все относились равнодушно, и эта выходка была очередной ошибкой моего одногруппника.

Препод что-то возмущённо кричал, но я не разбирала его слов – в моих ушах зазвенело от злости. Не думая о последствиях, я поднялась на ноги, сняла с ноги туфлю и начала лупить ею идиота-Савельева по спине. Ему повезло, что это была не шпилька, а довольно широкий каблук, иначе я бы изрешетила его спину. От ярости я перестала соображать, что делаю, помню только, как кто-то меня оттащил, а Савельев орал, как девчонка. И ещё помню слова препода:

– Онежина и Савельев! Быстро покинули аудиторию!

Я не стала мешкаться – собрала в охапку все свои вещи и выбежала вон. Вот такая моя другая сторона. Сторона Риты-студентки. Я забыла о ней на время летних каникул, надеялась, что всё изменится, но нет. Папа сегодня снова будет недоволен своей дочерью. Почему-то в школе я была примерным ребёнком, а вот поступив в институт, что-то со мной пошло не так. Вернее, со мной случился Савельев. Тот самый мой одноклассник, с которым у меня было первое неудачное свидание. И как я вообще могла быть в него влюблена. Придурок полный! Когда, ещё в школе, я решила с ним не встречаться и сказала об этом, то задела его самолюбие. По несчастливой случайности мы поступили на один курс, и теперь я вынуждена терпеть его выходки. Я так и не поняла: то ли он мстит мне, то ли пытается что-то доказать, но мы враждовали весь первый курс. Я надеялась, что на втором что-то изменится, но нет. Первый учебный день тому подтверждение.

В коридоре меня догнал объект моего «обожания».

– Онежина, скажи спасибо, что нос мне не сломала.

– Иначе что? – не глядя на него бросила я, спеша к выходу. – Избил бы слабую девчонку? Конечно, именно это тебе под силу.

– Какая же ты тварь, – произнёс он, приблизившись к моему лицу. – Придушил бы.

– Так что тебе мешает? – я остановилась и нагло посмотрела ему в глаза.

– То, что ты девчонка, – не задумавшись ответил он и ушёл, на ходу показывая мне средний палец.

Я простонала, обессиленно сползая по стене. И это только второй курс. Если ничего не изменится, мы убьём друг друга.

Глава 15

Домой попасть я не спешила. Знала, что там меня ждёт уже знающий обо всём случившемся в универе папа, и наш с ним неизбежный разговор я оттягивала, как могла. Я не боюсь своего отца, вовсе нет. Просто не любила, когда мне читают мораль. А особенно меня убивает: «Ты же девочка!» Как будто мой пол должен загонять меня в определённые рамки, а я никогда не стремилась быть леди, ну разве что сегодня утром. Но, как показала практика, у меня это плохо получается. Дорогой я решила позвонить Матвею, но его телефон на удивление оказался вне зоны доступа. Раньше такого не было. Он всегда ждал моего звонка. Что могло случиться? Я решила, что обязательно поеду в больницу, как только выслушаю нотации папы. Я не из тех, кто откладывает неприятные разговоры на потом – они мешают свободно проживать мгновения и тяжким грузом лежат на душе. Уж лучше сразу всё решить, а потом с чистой совестью заниматься приятными делами.

Как я и предполагала, отец ждал меня в гостиной. Вот только в его взгляде не было укора или досады, только усталость. В последнее время на него много чего навалилось, а тут ещё меня выгнали с пары в первый учебный день. Идти на остальные предметы у меня просто не осталось желания.

– Ты, конечно же, уже всё знаешь? – закатив глаза, я скинула с ног и обувь и села рядом с папой на диван.

– О том, что ты снова надрала задницу однокурснику? Конечно. Мне всегда докладывают о тебе всё самому первому. Если с моей девочкой что-то случается, я незамедлительно должен об этом узнать.

Он обнял меня и поцеловал в макушку. Его реакция меня удивила, но я прижалась к такому родному телу и вдохнула запах своего папы, который я помню с самого детства – аромат чистой рубашки и древесно-ванильных духов. Обожаю.

– И ты совсем не собираешься меня ругать? – тоненьким детским голоском протянула я.

– Ругать? – папа рассмеялся. – Ты же не маленькая девочка, чтобы отчитывать тебя за драку, тем более с каким-то парнем. Наоборот, я горжусь, что моя дочь умеет постоять за себя.

– Я ожидала от тебя другой реакции…

– И какой же? Что я тебя в угол поставлю? – снова ухмыльнулся.

– Ну хотя бы прочитаешь мораль, что своими повадками я больше напоминаю мальчика, чем девочку.

– Зато своей красотой ты больше напоминаешь принцессу из сказки.

– Папа! – я зарделась.

– Что? Я говорю истинную правду. У меня самая красивая дочь на свете.

– Я сейчас покраснею.

– Ты похожа на маму, Рита. А твоя мама была очень красивой. Да ты и сама это прекрасно знаешь.

– Да.

Я затаила дыхание. Мы с папой давно не говорили о маме вот так. Мне показалось, что он говорит о ней с тоской, грустью, сожалением.

– Ты скучаешь по ней? – осторожно спросила я. Не знаю, как отнесётся к такому разговору Татьяна Владимировна, но её вроде не было поблизости, поэтому я надеялась, что она не слышит.

– Конечно, скучаю, милая. Иначе не получается. Твоя мама была и остаётся моей первой любовью. А это чувство не забывается.

– А как же Татьяна Владимировна?

– Не сравнивай, Рита, – отмахнулся папа. – Я люблю Таню. Очень. Но это не значит, что я должен забыть о Насте. И Таня это прекрасно понимает.

Я крепко обняла его. Я не раз возвращалась к мысли о том, как же папе повезло со второй женой. А мне с мачехой. И с Матвеем. Кстати…

– Пап, мне нужно к Матвею. Его телефон недоступен, и я переживаю…

– А, Матвей, – папа ударил себя по лбу, будто что-то вспомнил. – Пока мы дома одни, хотел с тобой кое о чём поговорить.

– Если ты о нас с Матвеем, то лучше не начинай.

– Я просто хотел спросить тебя, знаешь ли о том, что его ждёт в будущем?

– Ты о чём? – настороженно спросила я, уверенная, что не знаю, о чём говорит отец.

– Думаю, тебе об этом должен сказать сам Матвей. А раз ты не в курсе, значит, мои догадки касательно вас двоих правдивы.

Я отпрянула от него, как от огня.

– Что ты имеешь ввиду, пап? Между нами ничего нет. Может, он просто не готов мне рассказать о чём-то важном? А может…

Я не успела договорить, потому что входная дверь распахнулась, и в дом вошли Матвей и Татьяна Владимировна. Последняя поддерживала своего сына, так как самостоятельно ходить ему ещё было тяжело.

– Матвей, – прошептала я. Моё сердце пустилось в пляс от радости и от понимания, что его выписали. – Тебя же обещали отпустить домой только через неделю.

Мне хотелось броситься ему на шею, расцеловать всего, но при родителях мне приходилось себя сдерживать.

– Ну вот, – расстроено посмотрел на меня Матвей. – Сюрприз не удался. Ты же должна была вернуться как минимум часа через четыре.

– Как-то не задалось, – улыбнулась я. – Но удивить меня у тебя получилось.

Татьяна Владимировна с папой как-то странно на нас смотрели, и мне стало не по себе. В этот момент я почувствовала себя голой, и во мне разгорелось рьяное делание прикрыться руками.

– Даже не обнимешь меня, сестрёнка? – подмигнул мне Матвей, и я нерешительно шагнула к нему.

– Ну же, смелее, – звал он меня.

Через пару секунд я, наконец, обняла его за талию. Как же хорошо, что он теперь дома. Вот только как вести себя рядом с родителями? Будто прочитав мои мысли, Матвей шепнул мне на ухо так тихо, что могла слышать только я:

– Скоро мы обо всём расскажем, Малина. Потерпи немного.

И я поверила. Чтобы наши объятия не казались слишком долгими и нецеломудренными, мне пришлось оторваться и погрузиться в неловкое молчание.

– Ну что, – вдруг радостно улыбнулась мачеха, – сегодня нас ждёт праздничный обед! Отметим начало учебного года Риты и возвращение Митеньки. Я всё приготовлю.

– А я пойду переоденусь, – нашла я повод, чтобы покинуть гостиную. Было невыносимо находиться под гнётом папиного взгляда.

– Поможешь мне подняться в мою спальню? – вдруг обратился ко мне Матвей. Он был уже без костылей, но стоял с трудом, облокотившись на шкаф в прихожей.

– Конечно, – деланно равнодушно согласилась я. – Только сильно не наваливайся на меня, а то раздавишь, – я насмешливо окинула его взглядом.

– Как я могу? – изогнул он бровь.

Поднялись наверх мы на удивление быстро. Я даже удивилась, что Матвею практически не понадобилась моя помощь. Он просто обнимал меня за плечо, и я не чувствовала его веса на себе. Оказавшись у своей спальни, он открыл дверь и тихо затолкал меня в комнату.

– Матвей! Что ты делаешь?

– Вот это.

Он захлопнул дверь, прижал меня к стене и впился своими губами в мои, заставив мой разум испариться бесследно. Я утонула в жадном поцелуе, безразборчиво скользила руками по крепкой груди, затем задрала его футболку и коснулась напряжённого пресса. Матвей глухо простонал и прижался ко мне. Боги! Он вовсе не казался слабым и больным. Он дал мне почувствовать, как хочет меня, как любит. Запустив пальцы в мои волосы, он потянул их назад и провёл губами по моей шее. Наши стоны смешались, а дыхание стало одним на двоих. Под кожей пробежали электрические разряды, мои колени задрожали, но Матвей не давал мне упасть, крепко держа меня за бёдра. Его ладони поочерёдно проскальзывали под мою юбку, касаясь самого сокровенного, а в моих глазах темнело от невообразимо приятных ощущений. Он был словно цунами, моей личной погибелью, и я была готова отдать свою жизнь, ради того, чтобы навеки слиться воедино и никогда с ним не разлучаться.

Наваждение прошло так же быстро, как и началось. Матвей остановился, несколько раз тяжело вздохнул, затем резко отпустил меня, и я еле смогла устоять на ногах, сдерживая разочарованный стон. Мне было мало.

– Прости, я не сдержался. Так сильно соскучился по тебе.

Я открывала и закрывала рот, забыв все слова на свете. Голова кружилась от упоения, мышцы внизу живота часто сокращались, и частыми вдохами я пыталась вернуть себя в реальность.

– Ты сегодня очень красивая, Рита, – понизив голос, произнёс Матвей.

– Сегодня? – хрипло выдавила я из себя.

– Сегодня особенно. Надевай юбки почаще.

– Я рада, что ты вернулся, – я окончательно пришла в себя и теперь снова могла говорить предложениями. – Если бы я знала, я бы подготовилась…

– Как? – в его глазах вспыхнул огонь. Я поняла, о чём он думает, но тут же опустила его с небес на землю:

– Весь дом украсила бы шариками, купила бы тебе колпак именинника, и мы с папой встретили бы тебя хлопушками из конфетти, – я хихикнула.

– Неплохо, но я бы предпочёл более взрослую встречу.

Моё лицо залила краска, и я прижала к нему свои прохладные ладони. Не помогло. Матвей умеет заставить меня смущаться, зная, что разговоры об этом приводят меня в ступор.

– Замолчи, – закусила я губу и поспешила выбраться из этой комнаты, пока мои мозги совсем не расплавились.

– Рит, – окликнул меня Матвей, когда я уже почти вышла. Я замерла. – Увидимся на обеде?

– Угу.

Бесшумно закрыла за собой дверь и прошмыгнула в свою комнату. Схватила с кровати подушку и, приложив её к лицу, завизжала, что есть мочи. От радости. От счастья. От любви. Как же я люблю Матвея. До безумия, до нежности, до последнего дыхания. Ни разу в жизни ни с кем я не испытывала такого спектра эмоций, как с ним. Я стала зависима от него, и казалось, что моя жизнь уже не будет прежней.

Прокричавшись и приведя мысли в порядок, я переоделась в простой спортивный костюм фисташкового цвета, помыла волосы и собрала их в высокий хвост. Мне, конечно, хотелось выглядеть так же красиво, как и сегодня утром, чтобы Матвей не сводил с меня глаз, но это могло показаться подозрительным, а нам обоим пока не нужно лишнее внимание родителей. Они и так наблюдают за каждым нашим движением, а мы пока не готовы рассказать о нас.

К обеденному столу я спустилась последней. Все остальные домочадцы что-то весело обсуждали, а развлекал всех, конечно, Матвей своими бесконечными шуточками. Когда я села на своё место, он бросил на меня беглый взгляд, но я заметила, как он напрягся. Неужели даже в таком виде я произвожу на него впечатление? Решив немного подразнить его, я как бы невзначай дёрнула плечом и оголила его, скинув бретель майки вниз. Он сразу заметил это. Пальцы, державшие вилку, сжались, и он с трудом сглотнул еду, которую до этого тщательно пережёвывал. Матвей еле заметно покачал головой, говоря мне: «Не надо». Но я не собиралась останавливаться. Ещё полчаса часа назад он дразнил меня своим поцелуем, касаниями, и я хотела отплатить ему той же монетой. Я медленно облизала нижнюю губу, а затем прикусила её, сдерживая своё ликование: Матвей резко встал из-за стола и, запинаясь, произнёс:

– Я… мне… надо… туда…

И опрометью бросился на лестницу. Мы услышали, как хлопнула дверь в его спальню, и переглянулись:

– Что это с ним? – в недоумении спросила Татьяна Владимировна.

– Понятия не имею, – равнодушно произнёс папа и принялся за еду. Я отпила из своего стакана вишнёвый компот, потому что в горле пересохло.

Что со мной происходит? Откуда во мне появился дух соблазнительницы? Я никогда этого раньше не делала, но реакция Матвея жаром отозвалась в моём теле. Он хочет меня. Я свожу его с ума. Это видно невооружённым глазом. И я испытываю к нему то же самое.

Всё время, пока мы обедали, папа и Татьяна Владимировна о чём-то разговаривали. Я не вникала в суть разговора, а лишь украдкой поглядывала на лестницу в надежде, что Матвей появится. Но он так и не пришёл. И мне только оставалось догадываться, почему…