Моя бесконечность. Сгорая дотла

– Катя! – откуда-то издалека я услышала голос Андрея. – Катя!

Он начал поднимать меня, и я встала, боясь посмотреть ему в глаза. Через несколько секунд я осмотрелась – все смотрели на меня с жалостью и презрением.

– Ну что опять с тобой произошло? – спрашивал меня мой самый лучший и единственный друг.

– Уйди, – зло ответила я.

Мне было стыдно перед ним. Перед всеми. В то же время я ненавидела находящихся здесь за то, что они всё видели и ничего не сделали. Я, наконец, посмотрела на Андрея. Не знаю, что он увидел в моём взгляде, но его брови сдвинулись, соединяясь в большой вертикальной морщинке.

– Заяц, ты чего?

– Господи, Катя, что с тобой произошло?!

Передо мной внезапно нарисовалась наша классная и попыталась взять меня за руку. Я отшатнулась от неё. Во мне сейчас рухнул целый мир, и волна предательства смыла из меня всё человеческое. А тут ещё она… Не доверяла я учителям.

– Не подходите ко мне, – я боязливо отходила всё дальше от Ирины Владимировны.

– Девочка моя, я же могу помочь, – со слезами на глазах прошептала она.

– Уже помогли. Все вы. Сволочи.

Я развернулась и побежала прочь, и лишь успела заметить, как Андрей поднял из лужи мой положительный тест на беременность…

Глава 12

Прибежав домой, я схватила ножницы и поспешила в душ. Всем своим нутром я хотела кричать и кричать от отчаяния. Любимый человек ещё раз меня предал, да так унизительно, что хотелось раствориться в воздухе и никогда больше не существовать. Включив горячую воду, я посмотрела на себя в запотевшее зеркало, из которого на меня смотрела грязная и униженная девушка, успевшая всего за час постареть на несколько лет… Заплакав от жалости к себе, я поднесла ножницы к своим волосам и дрожащей рукой неровно отрезала их на несколько сантиметров выше плеч. Мокрые локоны камнем упали на покрытый плесенью кафель, утаскивая за собой мою разорванную в клочья душу. Плакать не хотелось. Только кричать.

– Больше никто… и никогда… – с горечью шептала я.

Я опустила взгляд на густой ком волос, вспоминая, сколько физической боли они мне принесли, и нерешительно провела руками по неаккуратной короткой причёске. Затем стянула мокрую одежду, бросив её на пол к отстриженным волосам, вылила на ладонь гель для душа и стала тщательно растирать им свою кожу. Пока смывала с себя всю грязь, в которой меня успела извалять Майя, я судорожно искала решение ситуации, в которой оказалась из-за Тима и своей неразумной любви к нему.

Денег на аборт у меня не было, рожать мне сейчас тоже ни к чему – сама живу в нищете, куда уж мне ребёнка… Оставался только один выход, на который мне пришлось себя морально готовить. Главное – чтобы этот способ принёс нужный результат.

Обернувшись в полотенце, я вышла из душа, не торопясь высушила волосы и переоделась в чистую одежду. Не знаю, для чего я проделала весь этот ритуал, но в момент совершения чего-то ужасного я хотела быть чистой. Потому что после мне и так будет сложно отмыть от себя грязь, которой пропитаюсь насквозь. Проведя рукой по ещё плоскому животу, я прошептала лишь одно слово:

– Прости…

В последний раз вытерев слёзы с лица растянутым и выцветшим рукавом худи, я вышла из квартиры и поднялась на крышу. С крыши двухэтажного барака до земли казалось не так высоко, но я надеялась, что этого расстояния будет достаточно. Так я стояла несколько минут и задумчиво смотрела вниз. Ветер играл с моими уже короткими волосами, и, несмотря на тёплую погоду, он пронизывал меня до мозга костей, отчего я невольно поёживалась. Не скрою, что мне было страшно, но то, что я задумала, было отчаянной мерой и единственным, что может меня спасти. Именно так я думала на тот момент.

Наконец, решившись, я зажмурила глаза и, слегка оттолкнувшись от крыши, начала падать вниз. Мне казалось, что приземлиться нужно точно на ноги. Всё моё тело сгруппировалось, дыхание остановилось, а через несколько секунд я почувствовала ужасную боль в левой ноге. Сначала я не поняла, где именно: болело всё. Я просто корчилась на земле и кричала, что есть мочи, пытаясь хоть как-то уменьшить эту адскую боль с помощью выплеска адреналина. Вскоре рядом послышались тяжёлые быстрые шаги и громкий возглас Андрея, склонившегося надо мной:

– Заяц! Что ты наделала?!

Посмотрев на его лицо затуманенным взглядом, я стала терять сознание, пока не провалилась в пустоту…

***

Мне ничего не снилось. Совершенно. Мне просто было холодно, одиноко и пусто внутри. Не знаю, как долго я пребывала в таком состоянии, но, когда я очнулась, не смогла открыть глаз. Я слышала, что происходит вокруг, но ничего не видела. В голове крутился только вопрос: у меня получилось? Надеюсь, что да. Иначе, я не знаю, что мне делать дальше.

– Я уверен, что это был не суицид, – в моё сознание прорвался глухой голос Андрея, и я задержала дыхание.

– А что же, по-твоему это было? – приятный женский голос смешался с голосом Логинова.

– Всё, что угодно: игра, несчастный случай, но только не то, о чём вы говорите. Катя не могла наложить на себя руки.

С большим усилием я открыла глаза. Стоило догадаться, что я находилась в больнице. Передо мной сидела красивая женщина и с явным беспокойством смотрела на меня. Её тёмные волосы были собраны в высокий хвост, а голубые глаза источали доброту и заботу. Я узнала её. Эвелина Никифорова – мама Тима. Мне стало жутко стыдно, что я лежу перед ней в таком виде, хотя какая теперь разница? Тим не представит меня перед ней, как свою девушку, поэтому необязательно было ей нравиться.

– Очнулась, – тихо сказала Эвелина, и ко мне неожиданно бросилась моя мама.

– Катюша, девочка моя… Зачем ты это сделала?

Мама плакала и гладила меня по волосам. Она так жалобно причитала, что у меня в горле встал ком из слёз, но я изо всех сил старалась не заплакать. Андрей стоял рядом и смотрел на меня покрасневшими глазами. Неужели он тоже плакал? Конечно, дура, он испугался за тебя. Судя по тому, как быстро он оказался рядом со мной после прыжка, он всё видел. Как же стыдно, что я заставила нервничать двух самых дорогих мне людей, но в моей ситуации прыжок был единственным выходом. Главное, чтобы он принёс результат.

Было невыносимо наблюдать за Андреем и мамой. Их лица были мрачными, обеспокоенными, и от этого мне стало ещё паршивее, чем было. Никакие издевательства Майи и Насти не сравнятся с тем, что я чувствовала сейчас. Я умоляюще посмотрела на Эвелину, и она, поняв мою безмолвную просьбу, взглянула на присутствующих:

– Можете оставить нас с Катей наедине? Мне нужно поговорить с пациенткой.

Без каких-либо возражений Андрей и мама вышли из палаты. Вздохнув, Эвелина поднялась с моей кровати и открыла историю болезни. Наверно, мою. Быстро пробежала глазами по страницам и вздохнула:

– Итак, что мы имеем? У тебя открытый перелом голени, поэтому тебе была проведена операция. Мной, – уточнила она. От слова операция меня затошнило. – В больнице ты находишься уже три дня, и мы уже стали переживать, что…

– Я всё ещё беременна? – перебила я её. Меня не интересовало, что со мной произошло, мне нужно было знать одно: у меня получилось или нет. В любом случае доктора в курсе моего положения.

– Катя, – ахнула Эвелина. – Неужели ты прыгнула только ради того, чтобы избавиться от… плода?

– Ответьте на вопрос, – требовательно попросила я.

Мой голос был слаб, но я старалась говорить, как можно жёстче. Я не хотела, чтобы от меня что-то скрывали и не договаривали. Эвелина снова села на край моей кровати и, как мне показалось, с искренним сочувствием ответила:

– Во время прыжка выкидыша не произошло, если ты об этом. Я сразу догадалась, почему ты это сделала.

– Чёрт, – выругалась я и прикрыла глаза.

Новость заставила меня испустить громкий возглас разочарования. Ничего не вышло! Мой чёртов план не сработал! И что теперь делать? Мама с ума сойдёт, когда узнает о моём положении. Снова начнёт пить… Мне придётся бросить школу и забыть о своих мечтах стать врачом. Вся моя жизнь полетит коту под хвост… Чёртов Тим! Долбанная собачья жизнь! Глупая я! Какая же я глупая!

– Ты говорила с отцом ребёнка? – осторожно спросила Никифорова.

Я резко открыла глаза, понимая, что прямо передо мной сидит бабушка этого самого ребёнка и даже не подозревает об этом. Ну и дурацкая ситуация получилась!

– Да, – не стала я врать.

– И что?

– Именно из-за этого разговора я сейчас нахожусь здесь, в больнице, со сломанной ногой, получив перелом вместо планируемого выкидыша.

– И как Андрей мог допустить такое? – Эвелина покачала головой. – А ведь он так переживает за тебя. Никогда бы не подумала, что он заставит пойти тебя на такой шаг…

Женщина взяла меня за руку. И с чего она взяла, что я беременна от Андрея? Почему все вокруг думают, что мы с ним спим? Мы просто дружим… Я снова застонала. Так тесно общаемся, что все вокруг думают, что мы пара. Какой ужас. Убейте меня кто-нибудь. Я даже поцелуя с ним представить не могу, а чтобы переспать… Фу! Ужасные! Дурацкие мысли! К горлу снова подступила тошнота.

– Это не Андрей, – чувствуя, как слёзы всё же протолкнулись наружу, призналась я.

– Не Андрей?! – Эвелина явно удивилась.

– Что же мне теперь делать? – зарыдала я и закрыла лицо руками. Я задыхалась от безысходности, ревела, как умалишённая, жалея, что вообще связалась с этим придурком Тимом. И какого лешего я вообще в него влюбилась?

– Катя, скажи мне, кто отец ребёнка, – строго потребовала Эвелина.

Но в ответ я лишь покачала головой, не зная, как сказать правду этой женщине. Я не боялась её реакции, мне просто было стыдно.

– Мам, это я…

Я не сразу осмелилась повернуть голову в сторону двери, откуда донёсся голос Тима. Но я переборола себя, успокоилась и посмотрела в глаза этому бессовестному и чёрствому человеку, но его удручённый взгляд заставил моё сердце сжаться в комок. Какого чёрта этот орган до сих пор любит его? Тим сделал мне больно. Вместе с Майей бросил в меня моё же достоинство, которое я столько лет так бережно хранила. Разбил вдребезги мне сердце, которым я любила его вопреки…

Эвелина резко повернулась в его сторону и мгновенно побледнела.

– Что – ты, сынок?

– Это я отец Катиного ребёнка.

– Повтори, что ты сейчас сказал? – не веря словам сына, женщина подошла к нему. – Это правда, Катя? – не глядя на меня, спросила она.

Я не осмелилась ответить сразу. Только когда Тим кивнул, разрешая мне открыть правду, я еле слышно сказала:

– Да.

И зажмурилась. Ждала, что сейчас в меня полетят обидные, но до боли привычные слова. Обидные и жестокие, унизительные и отвратительные. Но этого не произошло. Вместо этого Эвелина стала кричать на сына:

– Тимофей, что ты натворил?! Почему ты сразу не сказал мне, а довёл девочку до такого состояния?! Вы же ещё совсем дети, – всхлипнула она и закрыла лицо руками.

– Кать, прости, что повёл себя, как идиот, там, у школы, – виновато произнёс Тим, и я, не сдержавшись, заплакала. – Я просто был в шоке от этой новости, да ещё и Майя…

Мне нечего было ему сказать. Да и не нужно было. Слова здесь были излишни.

– Я должна рассказать об этом твой маме, – обратилась ко мне Эвелина.

– Нет! Прошу не надо!

– Но…

– Ей не нужно этого знать. – И, понизив голос, я добавила: – она может снова сорваться и…

Продолжать было не нужно. Все и так всё поняли.

– Хорошо, – понимающе кивнув, согласилась Эвелина. – Катя, я могу тебе помочь, если ты окончательно всё решила. Вернее, если вы решили. – Она посмотрела на Тима.

– Как помочь, мам? – спросил её Никифоров.

– Прервать беременность.

На её слова я горько усмехнулась:

– Думаете, если бы у меня были деньги, я решилась прыгнуть с крыши?

– Катя! – Эвелина всплеснула руками. – Неужели ты думаешь, что я возьму с тебя деньги, если мой сын – вина тому, что с тобой произошло? Я, конечно, против данного метода, но в сложившейся ситуации… Ты же понимаешь, что сейчас эта беременность… она… как бы сказать… Ни к чему. Но и ты, девочка, должна понимать всю меру ответственности за своё будущее. После аборта у тебя будет мало шансов забеременеть в дальнейшем, и я хочу, чтобы ты об этом знала.

– Разве у меня есть выбор?

Я обречённо вздохнула. Ведь моей мечтой всегда было учиться, а для этого в моей жизни нет места ребёнку.

– Стыдно в этом признаваться, но я не хочу и не буду тебя отговаривать, – совестно произнесла Эвелина. – Вы ещё дети, и вам нужно думать о своём будущем.

В палату ворвался Андрей. По его озлобленному взгляду я поняла, что он слышал весь разговор, и сейчас, играя желваками и то и дело сжимая кулаки, он смотрел на Тима так, будто собирался убить его.

– Доволен, придурок?! – прошипел он. – Вот до чего ты её довёл, урод! Мало тебе было твоих потаскух, ты ещё и Катю замарал… Ещё раз я увижу тебя рядом с ней – начищу тебе твою симпатичную мордашку так, что мать родная не узнает.

– Молодой человек, следите за своими словами, – строго отчитала Андрея Эвелина.

– Извините, – неискренне сказал он. – Просто ваш сын…

– Я знаю, что он сделал, но и девушки в таких случаях должны думать о последствиях.

Андрей ничего не ответил, а лишь бросил на неё яростный взгляд.

– Тимофей, идём, – женщина вывела сына из палаты, который на прощанье ещё раз произнёс: – прости меня, Катя.

Мне совершенно не нравилось, что здесь происходило. Казалось, что все во всём винят меня. А, может, они и правы. Нечего мне было соваться туда, где мне не место. Радовало только одно: мне помогут избавиться от ребёнка. Бесплатно и быстро.

Когда мы остались с Андреем вдвоём, он пододвинул стул к моей кровати и ласково спросил:

– Ты как, заяц?

– Паршиво…

– Что она тебе сказала? Мамашка этого придурка?

– Что у меня перелом ноги.

– Да в курсе я! Я о другом спрашиваю! У этого ублюдка хоть хватило смелости признаться?

– Да, – равнодушно ответила я, глядя в потолок.

– И?

– Скоро я избавлюсь от ребёнка.

– И ты так спокойно об этом говоришь…

– А как, по-твоему, я должна говорить?

Я встретилась с ним взглядом, и мне стало совсем плохо: в глазах Андрея было столько печали и боли, что мне стало не по себе. Неужели он так сильно за меня переживает? С чего бы это?

– А как же потом? – осторожно спросил он.

– Что – потом?

– Ну… в будущем…

– Плевать я хотела на будущее. Может, я сдохну, не дожив до того самого будущего, когда захочу иметь детей.

– Типун тебе на язык.

– Я не хочу оставаться здесь без тебя, – неожиданно даже для себя произнесла я. – Я не знаю, как я буду справляться.

– Всего год, заяц, – Андрей сжал мою ладонь. – А потом мы снова будем вместе.

Я улыбнулась сквозь слёзы:

– За этот год ты найдёшь себе красивую девушку, полюбишь её, и я стану тебе не нужна. Она будет ревновать тебя ко мне, и ты…

– Не говори глупостей. Я буду приезжать к тебе каждые выходные и каждые каникулы. И никто мне кроме тебя не нужен.

– И как это понимать? – я затаила дыхание. На секунду мне показалось, что Андрей хочет в чём-то мне признаться – столько решительности и тепла было в его глазах, но он резко перевёл тему разговора:

– Зачем ты отрезала свои волосы?

Я сглотнула ком, стоящий в горле, кончиками пальцев проведя по коротким прядям.

– Я стала уродиной, да?

Андрей улыбнулся своей очаровательной улыбкой, и я поняла, какой же дурой я была, когда бегала за Тимом. Ведь рядом всегда был заботливый и тёплый, как плед, Андрей, которому я всегда была нужна. Поняла, почему Настя не оставляет его в покое. Ведь такие, как Логинов, на дороге не валяются. В нашей школе таких парней можно пересчитать на пальцах одной руки, а я слепая дура!

– Глупая. Никакая причёска, да и вообще ничто в этом мире не способно испортить твою красоту.

– Но с ними было лучше, не ври! – шутливо прищурилась я, на мгновение забыв о своих проблемах.

– Это неважно, – вдруг серьёзно произнёс Андрей. – Главное, чтобы с тобой всё было хорошо…

Глава 13

Спустя неделю я отходила после второй операции – аборта. В свои шестнадцать мне всё равно тяжело было осознавать, что я убила своего ребёнка, которого зачала по своей же глупости. Но я доверилась парню, который почему-то пренебрёг защитой со мной, хотя я была у него не первой девушкой. Меня очень поразила реакция матери Тима: она не осталась ко мне равнодушной, а помогла. Если бы я знала, насколько эта женщина будет добра ко мне, то ни за что бы не стала прыгать с крыши, а сразу же пришла к ней просить о помощи. Но я так привыкла, что никто не считает меня за человека, что постоянно издеваются надо мной и глумятся, что я даже мысли не допускала рассказать обо всё родителям Тима. И, как оказалось, зря. Теперь мне предстоит всё лето провести в гипсе и с костылями, и эта перспектива меня абсолютно не радовала.

Также меня огорчал тот факт, что я уже никогда не смогу стать матерью. Да, шансы, конечно, есть, но они настолько малы, что смысла надеяться не было. И, чтобы не показывать свою слабость, мне приходится делать вид, что мне всё равно, но в душе я так переживала о том, что так и останусь никому не нужной одиночкой, что мне становилось страшно.

Любой может сказать, что мне рано переживать, что вся жизнь ещё впереди… Но я не могу утверждать, какой именно будет моя жизнь, и будет ли она вообще. Я не понимала, для чего я пришла в этот мир, зачем родилась? Каково моё предназначение? Просто для того, чтобы потешать высокомерных и эгоистичных людей? Так себе предназначение. Да и роль мученицы меня тоже не особо устраивала. Кто-то скажет, что нужно брать жизнь в свои руки и начать менять её, избавлять от ненужных мест и людей, менять мышление и приоритеты. Но что может сделать шестнадцатилетний подросток, у которого нет опоры в виде родителей, поддержки в виде хороших друзей?

Как я могу менять свою чёртову жизнь, если я даже не знаю, с чего начать и в каком направлении мне двигаться? Да, у меня есть планы по поступлению в ВУЗ, и я уже определилась с профессией, но всё это мне кажется недостижимой мечтой, будто этому не суждено сбыться. Одиночкам очень тяжело в этом мире бороться за место под солнцем. И даже несмотря на то, что у меня есть, я всё равно ощущаю себя одинокой. Да, у меня ещё есть Андрей, который почти клянётся мне в вечной преданности. Совсем недавно я начала понимать, что я для него не просто друг, хоть он и не говорил мне об этом. Я вижу. И виню себя, что не замечала этого раньше, не ценила так сильно, как стоило бы. Возможно, что в таком случае со мной не произошло бы всего этого дерьма. Но и Андрея рядом со мной скоро не будет, и мне придётся в одиночку справляться с травлей в школе без какой-либо защиты и поддержки. Не будет больше откровенных разговоров в нашем месте, и всё без него станет пустым и ненужным. И мне придётся прятать эту маленькую хрупкую девочку глубоко внутри, надев маску ледяной и безразличной, чтобы никто не уничтожил меня окончательно.

И всё же одна крохотная мечта, которая словно солнечный луч проникала сквозь чёрную тучу, давала мне надежду на счастье, которое ждёт меня где-то…

***

Лето проходило быстро, даже несмотря на то, что из-за перелома я вела далеко не активный образ жизни. Хотя здесь нужно преклонить голову перед Андреем – он кучу времени проводил со мной. Мы слушали музыку, читали книги, выходили на недолгие прогулки. Я ловко научилась ходить с костылями, так что прогулки не были для меня чем-то каторжным.

Андрей. Я им гордилась. После успешной сдачи экзаменов он без проблем поступил в медицинский, куда через год планировала поступить и я. Его мечта уже начала осуществляться, и я была уверена, что он добьётся успеха. Он часто говорил мне, что будет счастлив на сто процентов, когда мы с ним будем учиться в одном ВУЗе, нужно только подождать.

Всё шло хорошо. Я уже смирилась с его отъездом, настроила себя морально ходить в школу без него, но… Обязательно что-то должно произойти, чтобы моя жизнь пошла под откос.

За несколько дней до начала учебного года во время очередного запоя у мамы остановилось сердце. До самых похорон я выпала из реальности и всё помню, словно в тумане. Мир оказался не без добрых людей, и каждый житель нашего небольшого городка помог чем смог. И в финансовом плане тоже, ведь хоронить маму мне было не на что. Ирина Владимировна – моя классная – помогла всё организовать, за что я была ей очень благодарна. Она даже приютила меня к себе на время, пока готовились документы на принятие меня в детский дом, ведь мне было всего шестнадцать лет, а родных, кроме мамы, у меня не было.

Сказать, что я была разбита – ничего не сказать. Я постоянно плакала и просила Андрея забрать меня с собой. Понимала, что эта идея безумна, но тогда мной управляло сильнейшее отчаяние, и я просто не понимала, куда мне деться и как жить дальше.

Тот день, когда Андрею пора было уезжать, настал слишком быстро. К тому времени мне уже сняли гипс, но нога всё ещё болела, и я ходила, прихрамывая. Но я не могла не проводить своего друга и не попрощаться с ним. Я всё ещё жила с Ириной Владимировной и перед вокзалом решила зайти в нашу с мамой квартиру, чтобы забрать некоторые вещи и деньги, которые остались от мамы. Она хранила небольшой свёрток в шкафу, и эти деньги были мне необходимы. Напоследок я всё внимательно осмотрела, запоминала, даже всплакнула. Я чувствовала, что больше не вернусь сюда. И пусть моя жизнь не была безоблачной, но здесь мы с мамой жили в своём мире и были по-своему счастливы.

Когда я добралась до вокзала, сразу увидела Андрея, высматривающего меня в толпе. Рядом с ним стояли родители, и его мама недовольно хмыкнула, когда я бросилась ему в объятия.

– Заяц, – крепко обнял он меня и вдохнул запах моих волос.

– Я хочу поехать с тобой, – не сдержавшись, заплакала я. Моё сердце разрывалось от тоски, и мне хотелось выть волком. Так мне было плохо.

– Не сходи с ума, Кать…

– Не хочу здесь оставаться. Не хочу в детдом. Это же больше, чем на год. Я не смогу поступить вовремя.

– Кать, послушай меня, – Андрей обхватил моё лицо своими большими ладонями. – Я тебя не брошу, обещаю. Буду приезжать к тебе, навещать, писать и звонить. Нужно просто немного потерпеть. Знаю, как тебе тяжело, знаю, заяц. Когда всё закончится, мы будем вместе. Навсегда. Обещаю.

– Я не верю тебе, – замотала я головой.

Большими пальцами он смахнул слёзы с моих щёк и прислонился своим лбом к моему, одновременно заправляя мне за уши пряди моих не отросших волос. Через его плечо я увидела хищный и неодобрительный взгляд его матери. Она никогда меня не любила и запрещала своему сыну общаться со мной. Представляю, как омерзительно ей видеть наше трогательное прощание.

– Обещай мне ещё раз, – тихо попросила я. – Обещай, что найдёшь меня, даже если потеряешь. Что никогда не бросишь…

– Обещаю, Катюш. Обещаю.

***

Поезд медленно тронулся, и мы с Андреем, не отрываясь, смотрели друг на друга заплаканными глазами. Я бежала по перрону, а он махал мне из открытого окна. Не взирая на боль в ноге, я бежала вслед за набирающим скорость поездом. Андрей расплывался в моих наполненных слезами глазах и вскоре исчез, а я всё бежала и без устали кричала его имя.

Никто из нас ещё не знал, как долго продлится наша разлука, и увидимся ли мы ещё в этой жизни. И я не знала, через что мне придётся пройти, чтобы обрести своё счастье. И никто не знал, как закончится моя жизнь. Мы просто оба были уверены, что нужно просто дождаться выходных…