скачать книгу бесплатно
– Вы пришли, только чтобы сообщить мне о чае?
Очень хотелось сдержать сарказм, но в прозвучавшем вопросе он вырвался наружу. Невозможно было поверить в бескорыстность ее поступка и в то, что она здесь ради меня. Как бы я этого ни желал.
– А что вас так удивляет? – Меллар нервно усмехнулась и повела плечами. – Я не хочу, чтобы вы пострадали. Вы просто не представляете, с какой бедой мы столкнулись. Это может затронуть каждого.
Если бы силу моего удивления отражал спидометр, стрелка бы давно ушла вправо.
– Да, но вы могли прислать кого-то с сообщением или, в конце концов, найти мой номер в справочнике. А вы пришли сами, хотя у вас очень напряженный график, я полагаю.
Меллар пружинисто встала с дивана и двинулась в сторону коридора. Ее статуэточно прямая спина кричала об обиде.
– Знаете что, – она резко развернулась, – могли бы хоть спасибо сказать, а не вздергивать брови! Кто я, по-вашему? И почему не могу найти время прийти в дом к… – Меллар запнулась.
– К кому? – я тоже встал.
– К кому-то, кто мне небезразличен! – выпалила она.
Я опешил. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, и пока я соображал, что должен сказать, и совпадает ли это с тем, что я хочу сказать, Меллар крутанулась на каблуках.
– Где ваша кухня? – спросила она, двигаясь, в общем-то, в правильном направлении.
– А зачем вам? – я настиг ее уже у шкафчиков.
– Доставайте весь чай, что у вас есть, – скомандовала она. – Доставайте, доставайте.
Я послушался, но спросил:
– Что вы будете с ним делать?
– Выкину. Раз уж вы с таким подозрением относитесь к моим словам, я не могу быть уверена, что вы сами избавитесь от чая. Давайте его сюда.
Меллар забрала у меня из рук четыре жестяные банки и поставила перед собой. Деловито огляделась.
– Слушайте, я вам верю. Я выкину этот чай, не утруждайтесь, – сказал я.
– Дайте мне вон ту коробку, за радиатором, – указала она пальцем.
Я вздохнул и достал коробку. Сложил ее и поставил перед Меллар, обреченно наблюдая за ее действиями. Меллар открыла три банки одну за другой и высыпала чай в коробку. Четвертая банка ей не поддалась.
– Давайте, – я забрал у нее банку и не без усилия открутил крышку. Этот чай я ещё не пробовал.
Скрученные листики, терпко пахнущие землей, отправились на дно коробки, покрыв ее, точно ковер.
– Я заберу это с собой, – Меллар взвесила коробку в руках. – И больше не покупайте никакого чая.
– Вообще-вообще никакого? – насмешливо спросил я.
Меллар строго глянула на меня, отбив желание ерничать.
– Слушайте, если серьезно, неужели вы еще не знаете, какой именно чай – ваш наркотик? Не может же быть абсолютно весь чай отравой? – я взял банку и прочитал этикетку. – Вот этот, например, черный пийкрунский. А этот, – я перешел к следующей банке, – красный из Лаомоо. И вот этот тоже лаомооский. И этот…
Я замолчал, замерев с банкой в руке.
Лаомоо. И снова – Лаомоо…
В памяти вдруг всплыли записи Кавы:
«… Бабушка, к счастью, этого не замечала. Она держала меня за руку и рассказывала про свою семью, которую оставила много лет назад в Лаомоо».
Я поставил банку и озвучил свою догадку:
– За этим стоит Лаомоо, да? Это их чай – отрава?
Меллар кивнула. Лицо ее было мрачным.
Я опустился на стул. Осевшие в памяти разрозненные факты стали соединяться невидимыми линиями. Лаомоо распространило отравленный чай. Бабушка Кавы была из Лаомоо. Она оставила ей кольца, одно из которых Кава отдала мне. Кольцо старшего ребенка в знатной лаомооской семье, подтверждающее ее связь с этой страной. А еще Кава подожгла Корпус… И за этим, получается, тоже стоит Лаомоо?
Я решил прямо спросить об этом у Меллар: вдруг она знает.
– В Эльзасе мы обменялись разведданными с пострадавшими от террористов странами Альянса. – Меллар села напротив, поставила перед собой коробку и начала загибать клапаны. – И если говорить кратко, то практически в каждом теракте есть след Лаомоо. Кроме пожара в Корпусе специальных научных исследований. Возможно, эти события не связаны.
Меллар придвинула ко мне коробку, и я побарабанил по ней пальцами.
– Думаю, они все же связаны, – сказал я. – К пожару причастна Кава. – Я решил избегать формулировок, в которых на нее ложится вся ответственность за поджог. – А у Кавы лаомооские корни.
Меллар выразительно посмотрела на меня.
– Да? И давно вы об этом знаете?
Я потер шею.
– Недавно.
– Как же вы это выяснили? – она прищурилась.
Я крепко задумался, что ответить. Отвлекали запахи. Запрятанный в коробку чай из разных сортов то горчил, отдавая дымом и землей, то обволакивал ароматами южных трав и сухофруктов. Еще чай пах своим домом – картоном коробки и металлом жестяной банки. Из угла потянуло запахом его нового пристанища – мусорного ведра и одиноко лежащего в нем огрызка яблока. Пахло сыростью и дождем с улицы. Тушеной капустой из вытяжки наверху. Засохшими хлебными крошками на разделочной доске. Пахло Меллар.
Я не собирался сообщать ей про дневники. И если я хочу, чтобы она ушла и больше никогда не приходила, я ей ничего не расскажу. Казалось бы, все просто. Но я смотрю в ее глубокие карие глаза и все отчетливее понимаю: хочу ведь я совсем другого. Хочу, чтобы она осталась. Чтобы мой дом пропитался ее запахом. Чтобы она говорила со мной так же откровенно, как сегодня. И чтобы смотрела так же зачарованно, как тогда, в машине, думая при этом, что я не замечаю ее разглядываний.
– Вы как будто головоломку в уме решаете, – усмехнулась Меллар и добавила с обидой в голосе: – Не хотите говорить правду?
Чему и научило меня расставание с Кавой, так это тому, что тайны и ложь подточат самые прочные отношения, даже если на это уйдут годы. И что доверие не взрастет, если первым его не посеять.
– Помните, я попросил у вас разрешения на посещение квартиры Кавы? – начал я издалека. Меллар кивнула. – Я отправился туда не поностальгировать. Я искал ее дневники. Мне удалось найти их и вынести парочку с собой. Из них я и узнал, что бабушка Кавы была из Лаомоо.
– Дневники? – удивилась Меллар. – Их кто-то еще ведет? Я думала, это осталось в прошлом.
Я пожал плечами.
– Кава ведь ученый. Она привыкла записывать свои наблюдения.
– Я могу взглянуть на эти дневники? – поинтересовалась Меллар. – Вдруг там еще что-то важное. По-хорошему, их стоит отнести в полицию.
– По-хорошему, это личная вещь, – заспорил я. – И я никуда их не понесу. Поверьте, там не написано, где Кава может прятаться. Но там ее мысли и чувства, которые она не хотела бы раскрывать посторонним.
Меллар несколько мгновений молчала, а потом посмотрела в сторону и пробормотала:
– Да что ж такое, вы снова ее защищаете… А я просто идиотка, идиотка…
Она встала и ринулась в коридор.
– Подождите, – я схватил ее за руку. – На что вы обижаетесь? На то, что я отстаиваю неприкосновенность частных записей?
– Она преступница! – воскликнула Меллар. – Она устроила поджог! Погибли люди! Какая ещё неприкосновенность?!
Я передернул плечами.
– Вам, политикам, это слово не знакомо. Вы легко вмешиваетесь в чужую жизнь.
– Да сколько можно носиться со старыми обидами, Рагиль! Я ведь личность, а не ходячий социальный статус! Я возмущена вашей позицией не как политик, а как, быть может, неравнодушный гражданин. Или как просто женщина, которая… да неважно! – Меллар схватила свой зонт и потянулась к дверце шкафа в прихожей, где висел ее плащ.
– Подождите! – я прижал дверцу рукой. – Покажу я вам эти чертовы дневники, только…
– Что? – Меллар внимательно посмотрела мне в глаза, видно ожидая какого-то условия.
– Только не уходите, – тихо попросил я.
А дальше началось немое кино. Меллар молча вернула на место зонт, и мы снова пошли в гостиную. Она села на диван, я вытащил из портфеля дневники и отдал ей. Меллар полистала их, задержавшись взглядом на нескольких записях, закрыла и отложила в сторону. Наверное, наткнулась на какие-то научные размышления и ни строчки не поняла.
– Там правда нет ничего важного? – спросила она.
– Правда, – ответил я, на тот момент действительно в это веря.
Дневники лежали между нами, и это показалось мне символичным. Недолго думая, я убрал их с глаз и сел поближе к Меллар.
– Вы пришли, только чтобы предупредить меня о чае? – спросил я, разглядывая свои руки. Они показались мне жилистыми и какими-то несуразно крупными.
По ощущениям прошла целая вечность, прежде чем она спокойно произнесла:
– Не только.
Я посмотрел на Меллар и глубоко вдохнул, вслушиваясь в ее запах. И уже через мгновение по моей спине пробежал рой волнующих мурашек.
Глава 2. Под черным кителем
– Решили вернуться в профессию?
Рина вздрогнула и подняла глаза, замерев с открытым юридическим справочником в руках. Крегар-абвенц собственной персоной нависал над ее столом, заставляя трепетать только от одного своего недюжинного роста. Его тон был, как обычно, сух, а лицо – непроницаемо, но, когда она заглянула в его темно-карие глаза, ей показалось, что где-то в их глубине мелькнул насмешливый огонек.
Рина закрыла справочник и положила его на стол, стараясь сохранять самообладание. Она ощущала себя студенткой, которую преподаватель застал за посторонними делами на лекции.
– Всего лишь восстанавливаю в памяти некоторые законы, – как можно более невозмутимо ответила она. – Хочу суметь отстоять свои права, если со мной случится какая-нибудь неприятная история.
– И в какую же неприятную историю может попасть такая благонадежная на вид девушка? – поинтересовался Крегар.
Рина попыталась пожать плечами, но движение вышло неловким и резким, как будто ее мышцы свело судорогой.
– Например, меня с-силой заберут в полицейское управление и не предоставят защитника на допросе, – Рина несмело посмотрела Крегару в глаза. – Вот где былые знания пригодятся.
– Похвальная предусмотрительность, – сдержанно прокомментировал он. – И все-таки подумайте о профессии, из вас вышел бы неплохой юрист.
– Почему вы так считаете?
Крегар машинально коснулся пуговиц у горла.
– Я привык отслеживать потенциал. И видеть, когда человек больше, чем его место.
Повисла пауза, неудобной тишиной подчеркивающая дистанцию между двумя людьми. Рина нахмурилась, размышляя. Крегар-абвенц больше не вызывал у нее иррационального страха. После того вечера, когда он лично вызволил ее из допросной, мужчина перестал ассоциироваться с угрозой. В те недолгие минуты чуть более близкого знакомства она разглядела под черным кителем кого-то еще. Вот только этот образ нового Крегара так и не оформился в ее голове. И его странное внимание к ней еще больше размывало представление о том, что это за человек и как Рине к нему относиться.
Погруженная в свои мысли, она не заметила, как Крегар, словно наткнувшись на невидимую стену, отделяющую зону допустимого поведения от сферы вольностей, резко оторвал взгляд от Рины и посмотрел в сторону. Заметив на столе чашку с горячим зеленовато-желтым напитком, он весь подобрался и спросил тем строгим голосом, которым разговаривал с подчиненными:
– Что это у вас на столе? Что вы заварили?
Рина встрепенулась и проследила за его взглядом:
– О, это всего лишь горный чай! – поспешила заверить она. – Мы с братом сами собирали его в прошлом году. Вот, понюхайте, он пахнет алинскими травами.
Крегар взял протянутую ему кружку, дотронувшись пальцами до ее теплой руки, и тут же отдал обратно.
– Хорошо, оставьте. Я вам верю, – произнес он уже мягче. И, задумавшись, спросил: – Сколько лет вашему брату?
– Шестнадцать, а что?
– Где он учится?
– В школе символьных наук имени Режирана. А почему вы спрашиваете?
– Режирана? Это та, что возле квартала медиков?
Рина напряглась, снова почувствовав себя, как на допросе.
– Да, рядом со спортивным парком, – подтвердила она.
– Скажите брату, чтобы ближайший месяц там не появлялся. А еще лучше, переведите его на домашнее обучение хотя бы временно. Квартал медиков сейчас небезопасен: там появился черный рынок наркотического чая. Мои люди работают в этой зоне, планируется спецоперация… Впрочем, это вам знать уже необязательно.
Рина не обиделась. Наоборот, ее по-прежнему удивляло и слегка настораживало то, что начальник Главного полицейского управления после встречи с Меллар вообще решил подойти к ней и о чем-то заговорить.
«Может, он воспринимает это как часть своей работы, – предположила она. – Предупреждать людей об опасности».
