Мятежная принцесса

Виктория Хант

Мятежная принцесса

Пролог

Под ногами хрустела галька. Высоко в небе ветер гнал серые тучи. Впереди бурными потоками бежала широкая река с необычным цветом воды – на солнце вода сверкала и переливалась, а ночью в лунном свете казалось серебряной.

Странник кутался в серый плащ. Он шел по берегу вдоль бурных вод Серебряной реки. Но ни река, ни высокие деревья за его спиной, в ветвях которых перекликались птицы, и уж тем более ни ветер, гоняющий по небу свинцовые тучи, привлекал внимание путника.

Он смотрел на противоположный берег, на развалины некогда знаменитых Красных бастионов, и чувствовал, как печаль сковывала его сердце.

Странник даже подумать не мог, что в его истерзанном и закаленном в боях, в попытках выжить и отомстить теле останутся чувства, которым, казалось бы, там нет места.

И все же он был опечален.

Столько сил было потрачено, столько лжи, притворства, интриг, а чем все по итогу закончилось?

Они пошли на уступки. Признали поражение, но не проиграли.

Странник плюнул под ноги.

Он хотел злиться, рвать и метать, но всё, что у него получилось в тот миг, так тихо выдохнуть и опустить голову.

На глазах собрались слезы.

Нет, его сердце пусть и было способно на печаль, но это еще не означало, что странник готов смириться и так просто сдаться.

И все же, взглянув на песок под ногами, он пнул со всей силы, ощутив в тот же миг острую боль в ноге.

Выругавшись, топнул больной ногой и скинул с головы капюшон. Холодный, влажный ветер тут же заиграл в коротких волосах молодого альва.

Злорадная улыбка расчертила лицо странника.

Прошло три месяца, а его рана все еще давала знать о себе. Кто бы мог подумать, что королевский советник способен не просто держать меч в руках, но и ловко им орудовать?

«Отпусти нас. Я не хочу сражаться с тобой!» – говорил герцог Орсен Ретт, поднимая в своих аристократических руках тяжелый меч.

И все-таки они сразились. А теперь рана не давала страннику забыть, что однажды приходится отступать, и пусть почти всю свою жизнь он шаг за шагом делал всё, чтобы достигнуть новой цели, в этот раз Теодор Франью позволил себе слабость, за что и поплатился.

Наверное, так даже лучше.

По крайней мере, Эйвери теперь была свободна. Как и все другие Отмеченные.

Король Раймон признал, что Красного восстания в прошлом не было, а все ошибки он, конечно же, переложил на тех, кого уже и в живых-то не было.

Жизнь в Арвингстоне перевернулась с ног на голову и все еще никак не могла вернуться на прежнее место. Разве что здесь, в Красных бастионах ничего не изменилось. Сюда так никто и не вернулся. Крепости превратились в развалины, а от старого поселения осталась лишь выжженная земля, на которой робко пробивались первые ростки.

Они боролись, уверял себя Теодор Франью, и почти выиграли. И вот, достигнув определенного финала, он не знал, что же делать теперь.

Вернувшись в Красные бастионы, молодой альв смотрел на развалины, на пустые земли с противоположного берега. Он покинул Арвингстон, опасаясь преследования. Сейчас он стоял на земле, принадлежащей фейри, и думал о том, что однажды благодаря чуду он спасся в этой бурлящей воде.

– Неужели это малыш Иллиан?

Странник вздрогнул и резко обернулся. То ли из-за шума воды и ветра он не расслышал чужих шагов, то ли потому что так был поглощен собственными мыслями, он не сразу понял, что позади него, держа в руках лук, стояла высокая девушка с каштановыми волосами и глазами цвета весенней листвы. На ее лице застыл хищный оскал. Одно неловкое движение странника, и через миг стрела пронзит сердце молодого альва.

– Так ты ли это, Иллиан?

– Я уже и забыл это имя, – сказал Теодор, разворачиваясь к девушке.

Чуть разведя руки в стороны, он показал, что безоружен. Девушка кратко кивнула и опустила свою руку, но лук не убрала. Доверять фейри так и не научились, даже тем, кого они однажды спасли.

– Какими судьбами? – девушка проигнорировала замечание альва. Она с нескрываемым подозрением разглядывала его, то и дело бросая быстрые взгляды в сторону реки.

– Хотел бы и сам знать. – Теодор пожал плечами.

– Неужели опять нужна моя помощь?

Тео покачал головой.

– Лучше скажи: он еще здесь?

Глаза девушки вспыхнули. Она сразу же поняла, о ком спрашивал Тео, и, качнув головой, дала знак, что он не ошибся, раз решился прийти в запретные земли лесного народа.

– Я могу его увидеть?

Девушка пожала плечами.

– Если он сам захочет тебя видеть, мальчишка.

Тео криво усмехнулся. Казалось, что девушка и он были примерного одного возраста, но фейри не стареют. Они не меняются ровно до того момента, пока за ними не приходит смерть. И даже когда они умирают, выглядят так, словно просто уснули. Но это все лирика. Тео же думал лишь о том, что пора бы навестить старого друга и сказать ему одну важную вещь, которую Тео так и не смог произнести, когда двенадцать лет назад он спасся, убегая от армии Арвингстона, пришедшей к Красным бастионам, чтобы раз и навсегда уничтожить переселенцев.

– Ты проводишь меня к нему?

Девушка вновь кивнула, хотя в ее взгляде читалось что-то такое, отчего Тео хотел бы, чтобы в его руках сейчас все-таки был меч.

– Следуй за мной, мальчик, и не забывай, – девушка хмыкнула, – если он не захочет с тобой говорить, тебе придется самому выбираться из сердца Леса.

Тео сглотнул. То место, о котором говорила девушка, считалось самым непроходимым в лесу. Повсюду ловушки, опасности на каждом шагу. Что же, Тео надеялся, что с ним все-таки захотят поговорить, прежде чем отправят на верную погибель.

– Идем, – сказала девушка и, закинув лук на плечо, указала Тео путь, взмахнув рукой.

Если бы только фейри присоединились к корсионцам, то от королевства Арвингстон не осталось бы и следа…

Тео грустно улыбнулся. Они победили и проиграли.

Все их труды были напрасны…

Глава 1

Лютер дернул рубашку, и та угрожающе затрещала. Выругавшись сквозь зубы, мужчина уже осторожнее поправил задравшуюся ткань и выдохнул.

Когда-то он носил наряды, пошитые из дорогих, изысканных тканей. Теперь же ему приходилось донашивать то, что удавалось выручить у местных жителей в обмен на помощь и дрова, которые Лютер заготавливал каждый день в небольшом лесу неподалеку от поселения.

Он поднял с пола топор, который вчера весь вечер точил, и направился прочь из своей небольшой избушки, тоже доставшаяся Лютеру случайно. Когда он пришел в поселение почти год назад, то жил как и многие другие новоприбывшие в руинах, что остались от Красных бастионов. Он слышал историю этих мест, и ему, признаться честно, даже было интересно побывать на развалинах некогда грандиозного строения, воздвигнутого альвами Арвингстона для противостояния с фейри, живущим на противоположном берегу Серебряной реки.

Что же, в историях Красные бастионы были величественными, неприступными и пугали своего врага. По факту оказалось, что они представляли собой стены с башенками, в которых в свое время несли службу альвы. Ничего грандиозного Лютер так и не нашел в руинах, зато мусора там было навалом.

После последнего сражения бастионы были разрушены в знак перемирия. А после наступившего перемирия эти земли и вовсе были брошены армией Арвингстона. Королевский дом позабыл о тех, кто когда-то охранял его границы. Так и возникло поселение, куда стал приходить народ из разных земель. Сначала здесь селились альвы, которым не нашлось места в родных домах. После сюда попали беженцы, потом стянулись все, кто просто не мог найти своего места в этом огромном и суровом мире.

Даже у Лютера была своя история, которую он предпочитал хранить в секрете, отделавшись для местных наскоро придуманной присказкой, в которую те поверили. По крайней мере, Лютер надеялся, что ему поверили. Либо местным и вправду было все равно, почему он оказался на руинах Красных бастионов.

Впрочем, здесь каждый жил сам по себе. Не было какого-то местного совета, не было строгого распределения на то, кто чем занимался. Но при этом поселение, которое даже не имело названия, существовало как какой-то пусть искалеченный, но все же живой организм.

Вот и Лютеру с его выдуманной историей нашлось здесь место.

Он быстро понял, что его монеты – это физическая сила. Лютер с ранних лет отличался силой и скоростью, может, поэтому и выбрал ту судьбу, которая в итоге выбросила его на берег Серебряной реки. И все же Лютер решил предложить свою силу в обмен на пристанище в поселении, где сильных и крепких мужчин на самом деле было не так уж и много. В основном здесь жили старики, женщины и дети. Были и бывалые солдаты, да вот только многие из них уже утратили свои силы или вовсе остались калеками.

Поэтому-то Лютер и стал дровосеком. Он обеспечивал поселение дровами, взамен получая одежду, пропитание при необходимости и крышу над головой. Вскоре из старой крепости Лютер переселился в небольшой домик, в котором не было практически ничего, кроме шаткого стола, табуретки и скамьи. А еще два окна без стекол и болтающаяся на проржавевших петлях дверь. Лютер приложил свои силы и в то, чтобы починить свой новый дом, порой задумываясь над тем, в каких условиях он жил раньше.

Да, раньше Лютер спал на пуховых подушках, а теперь ему приходилось подкладывать под голову руку. Раньше он ел из фарфоровой посуды, а теперь из посуды у него были глиняный горшок и тарелка с трещиной у кромки. И все же Лютер не жаловался. Его вполне устраивал новая жизнь.

Наверное, он заслужил это как никто другой…

Лютер открыл дверь. Петли протяжно простонали.

Он вышел из домика и глянул на жилища других жителей поселения, погруженные в утренний туман.

Здесь близ реки по утрам всегда стоял туман, отчего в домах было сыро и холодно. Чтобы просушить свои небольшие жилища, местные не скупились на дрова, и у Лютера всегда была работа. Сегодня он собирался набрать полную тележку, чтобы выторговать у Истина плащ к зиме, а у Фреи немного вяленой рыбы и колбасы. Лютер и сам себя обеспечивал едой, ловя в лесу зайцев или птиц, расставив силки. И все же не каждый день в его ловушку попадались мелкие зверьки.

Местные жители держали стадо коров и барашков. У кого-то было птичье подворье. И все же этого было мало, чтобы утолить голод. Лютеру приходилось много работать и помнить, что никто кроме него не позаботится о его жизни.

Сгрузив инструменты, Лютер подхватил за веревку небольшую ручную повозку и потащил ее в сторону леса.

В некоторых домиках уже горел свет. Здесь просыпались рано, ведь работы у каждого было полно. Поэтому Лютер не удивился, когда заметил невдалеке силуэт. Но когда он приблизился, то понял, что силуэт принадлежал мальчику по имени Иллиан. Тот был сыном Истина.

– Доброе утро, – сказал Лютер, проходя мимо мальчишки.

Он уныло кивнул и пнул камешек, попавший ему под ботинок.

Иллиан был невысоким, худощавым парнишкой лет двенадцати. У него были светлые волосы и вдумчивые серые глаза. Иллиан был больше похож на свою мать, чем на коренастого Истина, которого негласно считали старшим в поселении. По крайней мере, если нужно было решить какой-то вопрос, все шли к Истину, а тот уже помогал советом или действием.

– Доброе, – ответил Иллиан, наблюдая, как Лютер волочит за собой небольшую повозку, представляющую из себя четырехколесную тележку. На ее дощатом дне дребезжали инструменты. – Вы в лес?

Лютер кивнул. На самом деле он больше никуда и не ходил. Лес, чтобы добыть дров. Река, где можно было постирать одежду или попробовать ловить рыбу, что получалось у Лютера плохо, или же ходил на руины Красных бастионов. Там он порой находил занятные штуковины среди мусора и груды камней.

– Можно пойти с вами?

– Зачем это?

Иллиан смутился. Он опустил голову и продолжал пинать камни.

– Хотел тоже научиться рубить дрова.

Лютер оглядел мальчишку и покачал головой.

– Навряд ли отец одобрит.

– Отец сказал… – резко ответил Иллиан, задрав голову и взглянув на Лютера, который по сравнению с мальчиком был настоящим великаном, – он сказал, что мне пора найти себе достойное занятие. Для поселения, конечно же.

Лютер громко хмыкнул. Впрочем, было не удивительно, что Истин решил отправить своего сына заниматься полезным для поселения делом, ведь каждый здесь должен нести пользу для общества. Даже старики старались, занимаясь легким трудом, женщины стирали, готовили, пряли и шили, коптили мясо, растили детей. Этот мир жил по своим правилам, и Иллиан достиг того возраста, когда ему пора выбросить деревянный меч, с которым мальчишка порой играл, и заняться взрослым делом.

– Думаю, тебе не по силам будет рубить деревья.

Щеки мальчика покраснели. Он вновь опустил голову, но в этот раз не стал пинать камешки.

– Но ты можешь помочь мне собирать нарубленные дрова в повозку. Если хочешь, конечно же.

На самом деле Лютер не хотел, чтобы кто-то мешался ему под ногами. Но осознав, что его слова заставили мальчика смутиться и растерять весь пыл, попытался хоть как-то поддержать ребенка. Но Иллиан, похоже, все-таки расстроился. Ему только что напомнили о том, что он был слабым и бесполезным. Отчего мальчик покачал головой и молча удалился, бросая Лютера в недоумении наблюдать за тем, как Иллиан уходит. Вскоре его силуэт исчез в предрассветной дымке.

Покачав головой, Лютер продолжил путь, потащив тележку по ухабистой тропинке в лес.

Он рубил дрова до обеда. Потом, сделав небольшой перерыв и перекусив прихваченным с собой ломтем серого хлеба с остатками вяленого мяса, Лютер прошелся по расставленным силкам. На его удачу попались сразу два кролика, а значит, сегодня у Лютера будет сытный ужин. Одного кролика он, пожалуй, обменяет у Кины. Та отличная портниха, а значит, сможет подогнать для Лютера пару рубашек, расшив их так, чтобы мужчине было удобно работать. Шкуры он, наверное, тоже отдаст Кине. Пусть та из них ему шапку на зиму сошьет, а в обмен он обеспечит Кину дровами. Прикинув, как выгодно пройдет обмен, Лютер закинул кроликов в мешок и вернулся к тележке. Сложив в нее дрова, которые он успел за утро нарубить, двинулся в обратный путь.

Тележка подскакивала на кочках. Несколько раз Лютер останавливался, чтобы закинуть в тележку выпавшие дрова. Закончив путь, он вернулся в давно проснувшееся и бодрствующее поселение. Взрослые занимались делами: кто скотину кормил, кто чинил что-то у своего домика. Женщины возвращались с реки и тащили плетеные корзины с вещами. Вокруг носились дети.

Лютер улыбнулся.

Этот мир были маленьким, но сплоченным и добрым. Он видел в местных жителях лишь хорошее. И ему нравилась мысль, что теперь и он мог быть хорошим, несмотря на то, что ему пришлось пройти в прошлом. И все же, как думал Лютер, многие здешние хранили свои темные тайны, как и он.

Улыбка померкла на лице Лютера.

Он продолжил путь, волоча за собой тележку, которой было бы неплохо починить колесо. Еще час у Лютера ушел на то, чтобы совершить выгодный обмен. Он отдал дрова Истину в обмен на нужный ему плащ. С Киной удалось договориться на двух кроликов, и хоть Лютер сам был бы не прочь перекусить свежеприготовленным мясом, дичи он еще наловит, а вот к зиме стоило подготовиться загодя. В итоге Лютер ушел с десятком яиц, парой копченых рыбёх и кольцом вареной колбасы. Улов приличный, думал Лютер, входя в свое обветшалое жилище.

В ближайшее время он намеревался пообедать, передохнуть и вернуться в лес, чтобы проверить ловушки. Может, еще один глупый заяц попался в силки.

Лютер был сыт и расслаблен, когда отправился в лес. Поэтому он очень удивился, когда встретил по пути Иллиана во второй раз за день. На самом деле Лютер уже и забыл о мальчишке и об их утреннем разговоре.

– Добрый день, – сказал Иллиан, опуская ладонь, в которой была зажата палка.

Лютер наклонил голову вбок, рассматривая мальчишку.

– Мы уже здоровались, – сказал он густым баритоном. – Хочешь опять пойти в лес? Я уже нарубил дрова.

Мальчишка пожал плечами. Лютер прищурился.

Все-таки не умел он общаться с детьми. Те всегда ему казались несмышлеными созданиями, хотя когда-то Лютер и сам был мальчиком.

– Я хотел попросить вас… – откашлялся Иллиан, вздернув носик и взглянув на дровосека.

– Да?

На самом деле Лютер не любил болтать. Жизнь научила его вовремя затыкать рот и стараться избегать пустых разговоров. Даже здесь в поселение все знали Лютера как молчуна, который хорошо справлялся со своим делом.

– Вы могли бы научить меня сражаться?

Густые темные брови поползли на лоб.

Лютер скривил губы в подобие улыбки.

– С чего ты взял, что я умею сражаться?

Иллиан продолжал смотреть на Лютера своими вдумчивыми глазами, от которых, казалось, мало что могло укрыться. О чем мальчик и поведал спустя секундную заминку:

– Я видел у вас меч.

Лютер напрягся. Да, в его домике действительно было оружие, но лишь то, что он нашел на развалинах Красного бастиона. В поселение мужчина пришел без оружия.

– Тот ржавый кусок металла? – наигранно хохотнул он. – Неужто думаешь, что таким мечом можно сражаться?

– Им, может, и нет, – мальчишка пожал плечами, – но у меня есть другой меч.

И словно подтверждая свои слова, он отвернулся, немного отошел и достал из-под небольшого кустика тряпку, в которую был и вправду завернут настоящий меч. Причем в отличном состоянии.

– Откуда он у тебя? – спросил Лютер, разглядывая оружие. Его рука непроизвольно дрогнула, а в горле резко стало першить.

– Нашел.

– Не ври, мальчишка.

– А я и не вру. Там же, в Красных бастионах и нашел, – сказал он, протягивая меч Лютеру. – Научите меня сражаться.

Лютер сделал шаг назад и затряс головой. Его густые черные волосы, чуть вьющиеся на концах, закачались в такт движениям головы.

– Убери его, мальчишка. И унеси подальше. Это мирное место. Здесь никто ни с кем не воюет, – сказал Лютер, повторяя слова Истина, который однажды сказал ему их, когда позволил остаться в поселении.

Здесь никто ни с кем не воюет.

Иллиан резко одернул руки и укутал бережно в тряпье меч. Он поджал губу. Его плечи были напряжены, а взгляд стал не читаемым. Похоже, мальчишка разозлился из-за отказа. Что же, Лютер мог выдохнуть, ведь больше никто не будет допекать его просьбами о помощи. Тем более таким странными, опасными просьбами. Когда-то Лютер был воином, умелым, стоит сказать, но он давно отказался от прошлого себя, начав жизнь с чистого листа. И оружия в его новой жизни больше не будет, как и войн, сражений и смерти.

– Лучше вернись домой и помоги отцу. Я привез вам дрова. Их нужно сложить в дровницу.

Губы Иллиана дрогнули, словно он что-то хотел сказать, но так и не смог подобрать верных слов. Отвернувшись, мальчишка прижал к себе ценный груз и быстрым шагом удалился прочь, оставляя Лютера вновь наблюдать за тем, как он уходит.

Вздохнув, мужчина покачал головой.

Все-таки он не умеет ладить с детьми.

Но это даже к лучшему. Лютер не привяжется к кому-либо из местных и всегда сможет уйти, не оставляя тяжелый груз на душе. А мальчишка Иллиан поймет, что ему не нужно размахивать мечом, ведь именно тут никто не тронет мирных жителей.

С этими мыслями Лютер отправился в лес проверять свои ловушки, не подозревая, чем же закончится сегодняшний день…

Глава 2

– В яблочко! – воскликнула Тарлис, с нескрываемым удовольствием наблюдая, как третья стрела попала точно в цель.

Опустив лук, фейри задорно вздернула носик и, разведя затекшие после изнурительной тренировки руки в стороны, глянула на свою наставницу.

Холлан дважды хлопнула в ладоши, и пусть на ее губах мелькнула удовлетворительная улыбка, внешне фейри предпочитала держать эмоции под контролем.

– Всего лишь везение, – сказала наставница, приблизившись к ученице.

Тарлис надула губки и, сдернув с плеча лук, молниеносно выхватила стрелу и отправила ту точно в цель.

Четвертая стрела пронзила небольшой черный круг в мишени.

– А теперь что скажешь?

Холлан перевела задумчивый взгляд на стрелу и покачала головой.

– Ты можешь попадать в цель, и я это признаю. Но учись держать эмоции в себе, принце…

– Тсс, – шикнула на нее Тарлис и резко обернулась. Чуть поодаль от них на тренировочном поле стояли напротив мишеней такие же фейри, как и она, и отправляли свои стрелы точно в цель. Почти у всех получалось, разве что кое-кому не хватало меткости или скорости. И все же Тарлис предпочла бы остаться на этом тренировочном поле всего лишь еще одной ученицей, на которую другие не обратят внимания.

Если их внимание никто не будет привлекать.

– Боитесь, что вас узнают?

– В точку, – хмыкнула Тарлис, теперь уже осторожно вынимая стрелу из колчана и вправляя ту в лук. – Я здесь инкогнито.

В этот раз Холлан не удержалась и громко хмыкнула. На что Тарлис вновь поджала губу. Иногда ей казалось, что Холлан на ее стороне. Полностью и безоговорочно. А иногда – что та просто издевается над своей ученицей, лишь бы указать девушке на ее место. Впрочем, сама Холлан не забывала, кто стоит перед ней. И что за то, что они сейчас делают на тренировочном поле, Холлан никто не погладит по головке.

Если только отец Тарлис узнает, чем занимается его младшая дочка, то…

Холлан в ответ прикусила губу. Уж лучше ей не думать, как поступить король, когда до него дойдут слухи о том, чем занимается его дочь.

– Нам пора заканчивать с тренировкой, – сказала Холлан, наблюдая за тем, как ловко Тарлис отправила очередную стрелу в «яблочко» – ровно в середину мишени. Если она так продолжит, то скоро там не останется свободного места.

– Еще чуть-чуть, – протянула Тарлис, разминая затекшую спину. Она отправилась на тренировки с раннего утра, пока никто не обнаружит сбегающую из замка принцессу, переодевшуюся в простую одежду, состоящую из темно-коричневых брюк, высоких сапог и рубашки грубого пошива. Эту одежду Тарлис собирала по всему замку, стараясь не привлекать к себе чужого внимания.

– Боюсь, что вам пора, – покачав головой, Холлан приблизилась к Тарлис и забрала колчан со стрелами.

Девушка было собиралась возмутиться, но, поймав тяжелый, даже чуточку грозный взгляд своей наставницы, поджала губу, проглотив слова.

Если Холлан чего-то хотела, то она это делала. Для Тарлис были иные правила. Казалось бы, когда твой отец имеет власть во всем королевстве фейри, то и у тебя должны быть такие же привилегии, но с Тарлис всё было иначе.

– Спасибо за урок, – сухо сказала девушка, натягивая на голову капюшон.

Холлан промолчала.

Тарлис на нее не обижалась. Они обе понимали, чем рискуют, если Тарлис поймают за подобными занятиями. Холлан может получить выговор или вовсе быть сосланной далеко на северные границы, где берет истоки Серебряная река. Говорят, там жутко холодно, а ветра завывают такие, что нигде от них не скрыться. Тарлис не могла рисковать благополучием своей наставницы, поэтому молча удалилась с тренировочного поля. Она выбирала темные дорожки, кралась среди деревьев, часто оглядывалась и прислушивалась к чужим шагам или голосам. Здесь, в сердце королевства, для фейри было безопасно, и все же Тарлис не должна была расслабляться. Если только ее кто-то поймает…

Вздохнув, девушка перелезла через невысокое ограждение и очутилась на внутреннем дворе хозяйственной пристройки. Замок, как бы гордо и громко ни звучало это слово, на самом деле не был таким уж великим строением. По крайней с первого взгляда. На самом деле бо́льшая часть замка была скрыта под землей. Тарлис порой казалось, что они не фейри, а кроты, раз прячутся в пещерах и ходах, вырытых много лет назад в толще тяжелой, черной земли. На то, конечно же, были свои причины, но Тарлис считала, что раз с Арвингстоном был заключен мир, то пора бы и фейри выбраться из своих подземелий.

Вот только у короля на то было собственное мнение.

Прикусив губу, Тарлис вздохнула. Ну да, кто ж послушает какую-то глупую девицу, мечтающую стрелять из лука и размахивать мечом, вместо того чтобы носить красивые платья и думать о замужестве.

Именно последнее вынуждало фейри то и дело выбираться из замка и отправляться на тренировочное поле. Там Тарлис вымещала свою злость и обиду, выпуская, как искусный воин стрелы по мишеням. И у нее неплохо получалось. Может быть, однажды…

Нет, отец этого не позволит.

Плутая по коридорам и выбирая безопасные проходы, Тарлис наконец-то добралась до своей комнаты. На королевские покои ее небольшая, но вполне уютная комната не тянула, но Тарлис здесь нравилось. И пусть тут не было окон, а свет давали корни зачарованных деревьев и светлячки, коих в замке было не счесть, Тарлис чувствовала себя в уединении и в полной гармонии с собой, пока кому-нибудь не придет в голову потревожить девушку.