Дракон и я

Эванджелина знала, что я не смогу отказаться. Моя тихая, скромная и почти благополучная, если так можно было сказать об участи служанки, жизнь полностью зависела от двух людей. Но стоило Лине пожаловаться на меня отцу, и тогда бы я лишилась тех крох, которые перепадали со стола графа Ройс.

Нет, теперь нельзя отступать, иначе пострадает не только Эванджелина, которой, конечно же, простят очередную шалость, уже выходящую за границы разумного, но и я. И вот мне-то как раз не сносить головы.

Сглотнув кислый комок, я вздрогнула, когда карета резко остановилась. Снаружи послышались голоса моих сопровождающих. Так как я старалась не появляться у них на глазах, а если приходилось, то нарочно куталась в плащ, натягивая на лицо капюшон, никто пока не догадался, какую подмену они сопровождают, честно выполняя свою работу. Ох, если бы граф только знал…

– Кто такие? – послышался громкий голос. Я вжалась в спинку диванчика и стала ждать. Надеюсь, это не разбойники, которые не гнушаются грабить кареты путников.

– Мы служим графу Ройсу. Сопровождаем графиню к ее тете Лукреции из Сноу-Мил.

– О, мы вас уже заждались, – ответил все тот же громкий голос. – Следуйте за мной, господа.

Карета медленно начала набирать скорость, слышалось глухое цоканье копыт.

Я выдохнула. Вроде бы ничего плохого не успело произойти, а у меня уже сердце в пятки ушло. Хорошо, что никому в голову не пришло звать меня выйти из кареты. По крайней мере, пока я не готова к встрече с кем-либо, и уж тем более не горела желанием встретиться с Лукрецией Сноу-Мил. Всё, что я знала об этой женщине, так то, что у нее был скверный характер. Не зря граф Ройс выбрал именно эту родственницу, в компании которой Эванджелина должна была находиться неопределенное время. Наказанием стало бы всё, вплоть до лишения Лины носить ее красивые наряды, посещать балы и, конечно же, общаться с сомнительными личностями, каким был лорд Себастьян.

Лукреция, как я успела узнать от Эванджелины, которая раздавала мне указания, как себя вести и что говорить, жила в Сноу-Мил со дня замужества, а была она тогда очень юна, когда отец сплавил свою некрасивую хромоногую дочку, выдав ее за мужчину вдвое старше. Лукреция и такому союзу вроде как была рада, потому что блестящего будущего для гадкого утенка никто обещал, а стать леди огромного поместья – вполне удачная сделка. Лукреция родила лорду Сноу-Мил трех детей, двое из которых умерли в раннем возрасте, а единственный выживший ребенок, дочка по имени Лавандия, которой повезло родиться довольно миленькой, вышла замуж и давным-давно покинула родовое поместье. Сам же лорд Сноу-Мил вскоре скончался, оставив свою жену полноправной хозяйкой поместья. Теперь леди Лукреции было чуть за шестьдесят, и она, как и прежде, была груба, сварлива и некрасива.

В чем мне предстояло убедиться в скором времени.

Карета вновь остановилась. Я, не заметив, как успела ненадолго задремать, с ужасом распахнула глаза и осторожно отодвинула шторку, выглядывая наружу. Что же, я многое пропустила. Если большую часть пути пейзаж был одинаков – бескрайние зеленые поля или густые темные леса проносились вереницей за окном, то теперь вокруг подъездной дорожки, на которой стояла карета, раскинулись живописные кусты всевозможных роз. Как же их здесь было много!

Красные, белые, желтые, пятнистые, полосатые, даже фиолетовые и черные! Какая красота!

Неужели мы добрались до поместья леди Лукреции?

Стоило мне об этом подумать, как дверь распахнулась и в карету проник свет. Я встрепенулась, быстро накинула на голову капюшон и выбралась из кареты, чувствуя, как начали дрожать коленки.

Ну что же, настал час иск. Либо всё, либо ничего. Последнее слово оставалось за леди Лукрецией. Если она не заметит подмены, то я смогу затаиться, притворяясь Эванджелиной, пока графу Ройсу не надоест наказывать дочь, отлучив ту от дворцовой жизни. А вот если подмена будет раскрыта…

– Графиня, – пробасил какой-то здоровяк, лицо которого заросло густой черной бородой, а на одежде виднелись пятна, – добро пожаловать в Сноу-Мил. Следуйте за мной.

Я часто заморгала. То есть как следовать за ним? А где же положенная шеренга из прислуги, встречающей дорогого и знатного гостя?

– А леди… леди Лукреция… – зашептала я, едва поспевая за здоровяком.

Тот лишь раз повернулся, мазнув по мне невидящим взглядом, и вновь широким шагом направился к дому.

– Давайте, графиня, не отставайте. У меня еще полно дел.

– Но как же…

– Леди Лукреция увидится с вами тогда, когда того пожелает, – прогромыхал здоровяк. – Эй вы, тащите вещи вашей графини. – А это он уже отдавал приказы моим сопровождающим, которые, скорее всего, тоже были малость удивлены приему.

Но как такое может быть?! Все неправильно! Я настолько была поражена тем, что в Сноу-Мил так легко нарушали правила приличного общества, что совсем позабыла о том, кем я пыталась тут быть. Резко остановившись, топнула ножкой. Именно так поступила бы Эванджелина на моем месте. Топала ножкой она умеючи, аж слуги начинали трястись.

Но на здоровяка моё требование остановиться и всё объяснить никакого впечатления не произвело. Он лишь обернулся, когда входил в дом, хмыкнул, а потом закрыл дверь.

Я пораженная происходящим, хлопала ресницами, совершенно не желая быть похожей в данной ситуации на Эванджелину, но именно это сейчас и происходило. Я так и стояла перед закрывшимися дверьми, пока мимо молча ходили слуги графа Ройса, волочившие сундуки с нарядами, которые весь прошлый день собирала Эванджелина. Она отдала приказ собрать все ее красивые, изысканные наряды, видимо, желая насолить отцу, но вместо этого она делала только хуже мне. Ведь среди десятка сундуков не было ни одного подходящего для данной местности наряда. Но об этом я подумаю после. А пока меня привлек главный дом, в котором предстоит жить.

Я задрала голову и оглядела высокое каменное строение, состоящее из серых стен и красной крыши. Три этажа насчитывал главный дом, а два крыла по левую и правую от меня руку вовсе были похожи на башенки. Узкие провалы окон, деревянные рамы, плющ, тянущийся до самой крыши. От дома веяло холодом. Я даже поежилась, обхватывая себя руками. В столице все дома были светлыми, с широкими окнами и приветливыми горожанами, их хозяевами, но только не Сноу-Мил. Кажется, у меня будут большие проблемы.

– Эй, графиня, поторапливайтесь! – и опять здоровяк, совершенно пренебрежительно обратившись ко мне, выглянул в окно. – Я вам в няньки не нанимался.

Я вздрогнула, но играть роль Эванджелины мне уже порядком надоело. Поэтому, подхватив подол платья, взбежала по каменной лестнице, с трудом открыла тяжелую дубовую дверь и вошла в главный холл. Что же, первое впечатление не обмануло меня. Внутри дом был таким же громоздким и серым, как и снаружи, вот только стены украшал не дикий плющ, а множество портретов. Десятки, а может и сотни. И все это лица людей, когда-то живших здесь. Тяжелые взгляды бывших жильцов Сноу-Мил были направлены на меня. Я икнула то ли от холода, что властвовал в доме, то ли от страха, который испытала, очутившись здесь.

– Сюда, графиня, – нетерпеливо произнес здоровяк, который уже поднимался по крутой лестнице, расположенной справа от входа. – Леди Лукреция ожидает вас.

– Уже? – выдохнула я, но здоровяк больше не произнес ни слова, продолжая путь.

Мои ноги едва гнулись, сердце трепетало от страха, как загнанная в ловушку мышка, и мне так хотелось убежать, что я, с трудом пересилив охвативший меня ужас, направилась следом за своим безыменным проводником, не зная, что ожидать от скорой встречи.

Глава 5

Казалось, время остановилось.

Едва дыша, с трудом перебирая ватными ногами, я вошла в комнату, где меня ожидала леди Лукреция. Верзила, который так и не представился, вел себя так, словно ему позабыли рассказать про манеры, продолжая стоять за моей спиной. Я ощущала собственный страх.

Вот сейчас леди Лукреция скажет, что я самозванка, а ее верзила схватит меня и швырнет в темницу. Потом прибудет граф Ройс, узнавший о подмене, и тут же среди сотен кустов роз отрубит мне голову. А Эванджелина опять выйдет сухой из воды. Ну может, отец закроет ее в своей комнате не на целый день, а запрет на месяц.

С этими мыслями я медленно продвигалась к глубокому креслу, обитому тяжелым синим бархатом. Леди Лукреция сидела у камина, и я не видела ее до тех пор, пока не приблизилась к камину и не встала перед хозяйкой поместья.

– Добрый день, – пролепетала, поражаясь, что вообще могу открыть рот и сказать что-то связанное, и опустилась в реверансе. Эванджелина навряд ли стала так глубоко приседать, чтобы высказать почтение старой даме, но я же не она, пусть и играю ненавистную мне роль.

– Здравствуй, милочка, – прохрипела леди Лукреция, и наши взгляды наконец-то встретились.

Я едва не ахнула, когда увидела ее глаза, затянутые белесым полотном. Неужели она слепа? А еще леди Лукреция выглядела намного старше своих лет. Я представляла ее чопорной дамой, с гордо поднятой головой и прямой осанкой. Но передо мной сидела старая седая женщина, с белыми от болезни глазами и морщинистым лицом. Она была невысокой, худой и бледной. Ее седые волосы были собраны в тугой пучок на затылке. Никаких украшений, даже колец на высушенных костлявых пальцах. Только темно-серое с черными оборками и высокой горловиной платье. На ноги было наброшено теплое лоскутное одеяло. Замок в целом мне показался холодным, мрачным и сырым местом. Но у камина все же было жарко, так что у меня по спине струился пот.

– Подойди поближе, – сказала леди Лукреция. – Я совсем тебя не вижу.

Втянув носом побольше воздуха, я сделала еще несколько крошечных шагов и оказалась на расстоянии вытянутой руки перед леди Лукрецией. Та покрутила головой, прищурилась и вроде бы как что-то да разглядела, но не выкрикнула, что я самозванка.

– Хорошенькая, – заключила она. – Твой батюшка много рассказывал о тебе в своих письмах, но я даже подумать не могла, что однажды мы с тобой повстречаемся, деточка.

Я улыбнулась и выдохнула. Кажется, все идет намного лучше, чем я могла представить. И не выглядит эта женщина преклонных лет как ведьма. Просто она устала и больна.

– Благодарю вас, леди Лукреция.

– Но он также рассказывал, что характер у его любимой дочери не подарок. Капризная маленькая леди, вот как он о тебе отзывался.

К моим щекам прилила кровь.

Жаль, что Эванджелина не слышит этих слова. Может, тогда бы она призадумалась над своим поведением, но раз мне была уготована участь быть облитой помоями вместо юной графини, то я всё стерплю.

– Также он говорил, что ты непокорна, своевольна и обожаешь нарушать его правила. Именно из-за этого тебя и сюда прислали, деточка?

Я сглотнула и вымолвила согласие.

Ох, Нева, терпи.

Леди Лукреция что-то прокряхтела себе под нос.

– И вот ты стоишь передо мной, опустив голову. Кроткая и любезная. Такая милая, что диву даешься, куда же подевалась та Эванджелина из писем ее отца.

У меня перехватило дыхание. Момент настал. Я искоса глянула на верзилу, но того уже не было в комнате. Здесь были только мы – я и леди Лукреция, которая продолжила говорить:

– Не пытайся меня обмануть, Эванджелина. Я не поверю, что за маской раскаивавшейся девицы прячется скромная и ранимая леди. Нет, – фыркнула хозяйка поместья Сноу-Мил. – Ты получишь свое наказание, как и велел твой отец. Никаких поблажек, дорогуша! Не пытайся спорить со мной, иначе останешься без еды на весь день. Не командуй моими слугами, иначе я запру тебя в комнате и не выпущу, пока ты не начнешь умолять меня об этом. Твой отец просил меня позаботиться о его кровиночке, и я это сделаю. Да вот только так, как сочту правильным.

И пока я пыталась осознать сказанное леди Лукрецией, та хлопнула в ладони.

В дверном проеме появился верзила.

– Я слушаю, – сказал он, при этом смотрел на меня.

– Деррек, проводи нашу гостью в ее комнату. Объясни правила, которые леди Эванджелина должна соблюдать в поместье Сноу-Мил, и, конечно же, – старуха закряхтела, поправляя сползающее с ее ног одеяло, – приставь к ней служанку. Мы же не варвары, в конце-то концов. Не оставим нашу дорогую графиню без помощницы.

Лучше бы никто не прислуживал мне, но я опять промолчала, настороженно поглядывая в сторону леди Лукреции. Но та только махнула рукой, давая понять, что аудиенция закончена и я могу убираться прочь. Впрочем, выяснять, что случится, если я позволю себе побыть немножко Эванджелиной и топать ножкой, требуя уважения к своей персоне, не хотелось. Я молча покинула комнату с камином и синим креслом, на котором восседала подслеповатая старая леди Лукреция, и последовала за Дерреком. Хотя бы узнала имя этого верзилы.

– Надеюсь, вы всё запомнили? – бросил через плечо здоровяк, который, судя по всему, выполнял роль управляющего поместьем. Уж больно важно он вышагивал, при этом не забывая меня подгонять, как ленивую ослицу.

– Да, – сухо ответила я, а в голове все никак не укладывались мысли о том, что же меня ждет в этом месте.

Лукреция произвела на меня ошибочное впечатление. Сначала она меня подбадривала и поддерживала, а потом накинулась как оголодавший волк на заблудшую овечку. Возможно, ей не понравилось, что я выбрала стратегию молчать и слушать, вместо того чтобы спорить и ругаться. Кто же теперь ответит на мой вопрос. Но факт оставался фактом – леди Лукреция решила взяться за мое перевоспитание всерьез. И очень жаль, что здесь не Лина. Вот ей бы точно не помешало побыть вдалеке от блеска и соблазнов столицы.

Верзила Деррек тем временем вёл меня да вёл по длинным темным коридорам и лестницам, уходящим куда-то высоко, пока наконец не остановился напротив одной из безликих деревянных дверей.

– Вот ваша спальня, – сказал он и толкнул дверь. Та со скрипом отворилась.

Я ахнула от удивления. Эванджелина сделала бы то же самое, только намного громче и продолжительней, потом набросилась бы на Деррека с упреками и обвинениям, требуя предоставить ей комнату, достойную истинной леди, а не эту каморку для служанки, но я же не Лина. Поэтому без истерик и топанья ножками вошла в свою новую спальню и тут же запнулась об сумку, поставленную к десяткам других сумок и сундуков, в которых были собраны все лучшие наряды Лины.

Впрочем, их было так много, что места едва ли хватало для того, чтобы просто войти в комнату.

Устояв на ногах и не свалившись в груду вещей, я обернулась и взглянула на Деррека. Тот даже не пошевелился, чтобы поймать меня в случае необходимости.

– Служанку пришлю позже. А пока, дорогая гостья, располагайтесь. И вещи свои разбирайте сами.

– А служанка тогда для чего? – спросила я, подыгрывая воображаемой Лине.

Верзила ухмыльнулся.

– Чтобы наблюдать, как вы будете выполнять поручения леди Лукреции. – И с этими словами он развернулся и ушел прочь, бросая меня наедине с багажом, который Эванджелина с таким удовольствием собирала в это долгое и утомительное путешествие. Она хотела наказать отца за то, что тот ее пытается проучить, а в итоге страдала я!

Возможно, не стоит разбирать весь багаж. Кто знает, когда граф Ройс пожелает вернуть дочь в столицу. Но мне определенно нужен новый наряд, и я очень надеюсь, что смогу отыскать скромное удобное платье среди вороха рюш, ленточек и кружева.

Глава 6

– Тейн, просыпайся, – сказал я, входя в комнату друга.

Комната, которую он заботливо называл берлогой, была темной, а в воздухе висел тяжелый аромат выпитого накануне эля. Я прошел мимо кровати, добрался до окна и дернул занавеси. Берлога тут же наполнилась светом.

Где-то позади в ворохе подушек, одеял и брошенной одежды пошевелился Тейн.

– Райн, – прохрипел он, высовывая взлохмаченную светлую голову из-под одеяла. – Прошу, сжалься. Я заслужил немного сна. Еще рано.

– Уже полдень, – ответил я, складывая руки на груди.

Рядом с Тейном кто-то пошевелился, и вскоре вынырнула еще одна лохматая головушка, только принадлежала она служанке из поместья Сноу-Мил.

– Доброе утречко, – протянула девица, сонно зевая и поглядывая в мою сторону.

Кажется, ее звали Марта, и она грела бок моему другу уже как месяц.

– Уже полдень, – повторил я, и у Марты от удивления расширились зрачки. Ахнув, она выбралась из-под одеяла, сгребла свою одежду и, проклиная все на свете, помчалась к себе, по пути натягивая простое льняное платье.

Я наблюдал без особого интереса за спектаклем, пока девица не скрылась в дверях. Уверен, по возвращении в поместье Сноу-Мил она получит выговор от своего управляющего. Если, конечно, попадется ему на глаза.

– Ну и зачем ты ее выгнал?

У меня от удивления поползли брови на лоб.

– Я не выгонял. Лишь сказал, что ей пора домой.

Тейн нахмурился, запустил пятерню в волосы и почесал затылок.

– Что-то случилось?

– Отправляйся в деревню. Найди там кровельщика. Нужно починить крышу до начала осени.

– Я думал, до начала осени мы вернемся домой.

Тейн сообщал мне об этом каждое утро, и каждый раз я качал головой, тихо выдыхая. Я тоже желал, чтобы мое добровольное отлучение от семьи наконец-то завершилось, и я мог вернуться в родные стены, но увы, ошибка, совершенная мной, все еще висела мечом над нашим родом. Я должен сделать что-то такое, что изменить гнев короля на милость. Но впечатлить старого упрямца мне пока не по силам.

– Просто сделай то, что я прошу, – сказал, направляясь к выходу из берлоги.

Тейн что-то проворчал себе под нос и зашуршал одеждой.

– Эй, а ты куда?

Я замер в дверях и оглянулся. Друг как раз выбрался из постели и натягивал штаны, пританцовывая на холодном полу.

Поместье, которое я выбрал в качестве временного убежища, нуждалось в починке. И спустя месяц я все еще боролся с покосившимися стенами, дырявой крышей и недостающим в оконных рамах стеклом. После тщательного обследования дома, принадлежащего когда-то лорду Ренвуду, теперь понимал, почему арендная плата была такой низкой. По сути, здесь нечего было арендовать, кроме как сырых холодных стен и протекающей даже от мелкого дождика крыши.

– Я отправляюсь к переправе. Сегодня должны быть новости.

Тейн перестал пританцовывать.

– Думаешь, они будут приятными?

– Я надеюсь, что ничего дурного я не услышу.

Друг нахмурился.

– Хорошо, я мигом позавтракаю и отправлюсь за кровельщиком.

Я кивнул, одаривая друга снисходительной улыбкой. Как бы сильно тот ни стремился вернуться домой, он все же осознавал, что мы, возможно, застряли здесь надолго. Скоро теплые летние деньки сменятся промозглыми серыми осенними буднями. Ведь в этих краях погода сурова, и она не пощадит наши драконьи задницы, если мы не поторопимся и не приведем дом в порядок.

С мыслями о благоустройстве поместья направился в конюшню, где меня дожидался норовистый конь по кличке Упрямец. Его я выторговал две недели назад в поместье Сноу-Мил. Там с ним никак не могли совладать, а мне удалось чуть приструнить молодого жеребца. А вместе с конем я выкупил еще пару лошадей по бросовой цене и увел, если так можно было сказать, младшего конюха. Парнишка подавал большие надежды, как меня заверил управляющий Сноу-Мил, и, хотя тот был против, чтобы их конюх работал на меня, заверил Деррека – когда я покину арендованный Ренвуд-парк, лошади вернуться в стойла Сноу-Мил без обратной платы.

– Как поживает Упрямец? – спросил я, взглянув на пританцовывающего на месте коня. Словно Тейн, который также дрыгал ногами.

– Ой, лорд, – конюх по имени Фарди, выглянул из стойла и, опираясь на вилы, воткнутые в солому, помахал мне рукой. – Упрямец сегодня не в настроении.

– Ничего страшного, – ответил я, поглаживая шелковистую гриву жеребца. – Он всегда не в настроении.

Фарди рассмеялся, а я тем временем забрался в седло и осторожно, так чтобы Фарди не заметил, провел ладонью над холкой Упрямца. Тот присмирел, перестал танцевать и приготовился к путешествию. Пожалуй, такого норовистого коня могла успокоить только магия.

Махнув рукой на прощание, я медленно покинул конюшню, которая, к моему удивлению, сохранилась намного лучше хозяйского дома, и направился в сторону Сноу-Мил. Ведь вдоль их поместья тянулась дорога, которая вела прямо к переправе у границы, которую я пересек чуть больше месяца назад. Тогда я не знал, как сложится моя жизнь в Ренвуд-парке, но сегодня смело мог заявить, что вполне сносно. Разве что скучал по родным, особенно по Киаре. По ее смеху и хитрой улыбке. По ее шуткам и выдумкам. Моя сестра всегда была бойкой и смелой, при этом самой очаровательной юной леди, которой пророчили блестящее будущее. А я, глупец, все разрушил.

Да, мне нет места в родном доме. Моя семья едва не потеряла всё из-за того, что я совершил ошибку. И лучше мне держаться от них как можно дальше, пока пыль не осядет и не вернется доверие к нашему роду.

– Давай-ка поторопимся, – приговаривая, пришпорил Упрямца, и мы понеслись по дороге, оставляя позади себя облако пыли.

До вышеупомянутой переправы было не больше получаса пути, но из-за петляющей дороги уходило чуть больше времени. Когда я наконец-то добрался до реки и спустился к скрытому среди кустарников и деревьев домику, солнце находилось над головой и, отражаясь от воды, ослепляло меня. Приложив ладонь ко лбу, я увидел сидящего на пирсе лодочника Харфа. К нему и направился, готовя монетку за проделанную работу.

– Добрый день, милорд, – прохрипел старик и без лишних слов протянул мне письмо, припрятанное до этого момента в кармане потертого плаща.

– Благодарю, Харф, – сказал я, отдавая взамен монетку. Лодочник кивнул и занялся прежней работой, аккуратно сворачивая рыболовную сеть. Я же отошел чуть поодаль от Харфа и сломал печать.

Пробежался по строчкам и выдохнул. Ничего плохого не случилось. Впрочем, как и хорошего. А это означало, что мне придется задержаться в Ренвуде еще на долгое время, если я не придумаю, как получить королевское прощение.

Вернувшись к Упрямцу, я вновь забрался в седло. Возвращался в Ренвуд не так быстро, как мчался к переправе. Мне было о чем подумать, и лучше сделать это в тишине.

Обратный путь занял чуть больше времени, а я так ничего и не придумал. Оставалось лишь уповать на милость короля, что однажды ворчливому старику надоест злиться на меня, глупца, поверившего в то, что я делал, было во благо нашего королевства. На самом деле всё сложилось иначе.

Приблизившись к Сноу-Мил, я ощутил дурманящий цветочный аромат.

Вдова леди Лукреция, как мне было известно, с юности выращивала цветы, особенно она любила розы. И вот когда ее выдали замуж за старого лорда из Сноу-Мил, девушке не оставалось ничего иного, как рожать лорду детей и все свободное время посвящать своему саду. Говорят, когда-то он был великолепен. Сейчас же вдова почти ослепла, мало двигалась из-за развивающейся болезни костей, а ее сад потихоньку стал приходить в упадок. Розы разрослись, занимая все больше и больше площадей, как и различные кустарники да деревья вокруг. Никто из слуг не любил этот сад, как их хозяйка, и лишь из страха остаться без работы что-то да делали в саду. И все же этого было недостаточно.

Покачав головой, я направил Упрямца дальше, пока моих ноздрей не коснулся странный аромат. Он был похож на цветочной, ведь вокруг меня росли одни розы, но в то же время какой-то иной. Ранее я никогда ничего подобного не ощущал. Аромат был сладковатым, но немножечко с кислинкой, мягкий, но в то же время с острой ноткой, щекотавшей ноздри. Смесь, от которой голова шла кругом. И тогда, не ведая, что творю, остановил Упрямца, выбрался из седла и направился за ароматом, который словно невидимая рука вел меня куда-то вперед через заросли кустарников.

Раздвигая ветки, царапая ладони о шипы роз, я одурманенный ароматом, выбрался на крошечную полянку. И там среди сотен цветов, окруженная зеленью и порхающими вокруг бабочками сидела в траве девушка.

Именно она излучала тот самый аромат: ее кожа, ее волосы, ее драконья сущность!

Ну надо же!

Глава 7

Будь здесь на самом деле Эванджелина, она бы уже выкрала лошадь и была бы на полпути в сторону столицы. Но в Сноу-Мил была я, и меня не страшили тяжелые задания леди Лукреции. А та только и рада была стараться, выдумывая, как же еще наказать несговорчивую девчонку графа Ройса. Слуги тем временем следили за мной, следовали по пятам и докладывали своей хозяйке всё, что я делала или куда шла.

Ох, если бы они знали, кто именно жил под крышей поместья Сноу-Мил!

И ведь я, нарушая все правила, которыми меня снабдила Эванджелина, выполняла задания и еще ни разу не оплошала, будь то разбор собственного багажа без помощи служанок или работа на кухне. Я готова была таскать тяжелые ведра, драить полы и обрезать колючие ветки роз, лишь бы тётка Лукреция успокоилась и сообщила графу Ройсу, что его дочка исправилась и готова к возвращению в отчий дом.