Екатеринбургский цирюльник

– Что-то вы совсем плохо выглядите. Как вы сядете за руль? Оставьте машину на стоянке, я вас довезу.

– Спасибо за заботу, Верочка, я сам.

– Ну, тогда, до свидания.

– До свидания.

Кныш остался один. Лишь после полуночи, когда силы стали потихоньку возвращаться. Вадим поехал домой.

***************

«Какого черта! Упрямый осел»! – подумала Лариса, когда ее муж рявкнул в трубку, что занят и отключил телефон. Она понимала, что Савин будет недоволен. Но, как уговорить Вадима, съездить к нему в клинику? Он ничего не хочет слышать. Не тащить же его силой. Это обязательно приведет к скандалу и у супруга снова возникнут подозрения и вопросы, на которые она не может дать ответа. Женщина прекрасно помнит, с каким трудом ей удалось убедить мужа отбросить все свои догадки и не пытаться разузнать о клинике Геннадия Дмитриевича больше, чем ему дозволено знать, как пациенту. Лариса и так до сих пор не уверена, считает ли Вадим на самом деле их семью, и все, что с ней связано реально существовавшей и существующей сейчас.

– Все под контролем. Мы полностью контролируем его сознание, – говорил Савин на очередном осмотре.– Все идет, как надо. Есть, конечно, кое-какие отклонения, но это нормально, это же эксперимент. Своевременная корректировка, вот что нам нужно.

«Своевременная корректировка», – мысленно повторила сейчас его слова женщина.

– Тебе легко говорить. Попробуй сам побыть на моем месте. Что, я его свяжу и насильно запихаю в машину? – уже вслух возмущалась Лариса.

Высказав все, что думала по этому поводу, она немного успокоилась и набрала номер Савина.

– Никакой паники, – заявил тот в конце ее оправданий.– Что ж, дай ему временную свободу. А мы найдем способ, и он сам захочет явиться к нам.

– Хорошо. А мне что делать?

– Тебе ничего. Сделай вид, что ничего не случилось. Будь женой в конце концов. Будь хорошей, любящей женой.– Савин положил трубку.

– Даже до свидания не сказал, – возмутилась женщина и отключила мобильник.– Достал ты меня уже! Как же мне все это надоело! Боже, как же меня все достало! Все.

Швырнув телефон в кресло, Лариса вышла из гостиной. Она прошлась по дому и направилась к бассейну. Постояв минуту на его краю, женщина скинула с себя всю одежду и прыгнула в воду. Несколько кругов она проплыла с большой скоростью, после чего успокоилась и перевернулась на спину. Вода приятно охлаждала тело. Злость и раздражение прошли. Лариса подплыла к ступенькам, выложенным плиткой, и вышла из бассейна. Ей было абсолютно плевать на то, увидит ли ее прислуга в этой ее нескрываемой нагой красоте. Не спеша, натянув на мокрое тело свободные домашние брюки и топик, она пошла в дом, держа в руках нижнее белье. Женщина поднялась по лестнице на второй этаж и прошла через спальную к ванной. Обсушив себя полотенцем, Лариса облачилась в сухую одежду и легла на кровать.

«Потерпи, потерпи немного. Скоро все закончится. Только представь, что еще какой-то год, и ты на берегу Средиземного моря, богатая, свободная и счастливая. А Савин, что Савин, он меня никогда не любил. Пусть идет к черту! Только потерпи и все будет», – уговаривала себя женщина.

Кто бы мог подумать пять лет назад, что знакомство с Савиным закончится вот этой сомнительной сделкой. Банальная история девушки из провинции, махнувшей в Москву в поисках другой жизни. Тогда в свои двадцать пять лет она отправилась на кастинг одного из шоу, в надежде найти свое счастье в популярном в то время проекте. Анжела Кислицина – это ее настоящее имя. Чуда не случилось, Анжела не прошла отбор. Двадцать пять оказалось многовато для организаторов, и, намекнув на возраст, те отказали. Возвращаться домой девушка и не думала. Своим спивающимся родителям она была не нужна. Наверняка, те после ее отъезда, тут же забыли о существовании дочери. Деньги, которые Анжела сумела накопить, работая в родной Тюмени, таяли на глазах. Вдвоем с такой же потерпевшей провал, двадцати двух летней Катериной из Нягани, они снимали комнатушку на окраине Москвы. Общая неудача их сблизила, и девушки стали подругами. Именно Катерина нашла где-то в интернете информацию о том, что набираются люди, согласные участвовать в испытании какого-то нового косметического средства. Добровольцам было обещано неплохое вознаграждение, а возраст значения не имел.

– Ты как хочешь, а я звоню и соглашаюсь, – сказала Катерина.

– Я тоже. Выбор у меня не велик, или домой, в глушь, или заработать денег и задержаться здесь. А там, там посмотрим, может еще и удача улыбнется.

Компания, проводившая исследования находилась далеко за пределами Москвы. Потратив последние деньги, Анжела с подругой добрались до места. Они сразу нашли современное пятиэтажное здание, в котором находился офис, зазывающей к себе компании под названием «Гелиос». Странно, но таких, как они, оказалось немного. Скорее всего, те, опередившие их добровольцы, были в таком же шатком положении в негостеприимной столице. Катерина быстро вошла в контакт почти со всеми, кто присутствовал в холле первого этажа. Уже через двадцать минут она рассказала Анжеле все, что удалось узнать.

– Говорят, что на нас будут испытывать какое-то средство для роста волос. Какое, я так и не поняла, но это не важно. Главное, все это время мы на полном содержании, а в конце еще и получим по тридцать штук. По московским меркам это гроши, но для нас с тобой неплохой заработок. Так что, давай анкету, я пойду, отдам.

Анжела протянула заполненные листы.

– Я сейчас, – сказала подруга и пошла к менеджеру, раздавшему анкеты.

Уже через тридцать минут всю группу из двадцати человек разделили пополам. Все тот же молодой человек, что встретил их у входа, выкрикивая по списку фамилии собравшихся, приглашал пройти дальше. Одних он отправлял в комнату за дверями слева, других просил пройти прямо по коридору. Анжела ждала свою фамилию, но ее так и не назвали.

– А я? – спросила девушка менеджера.

– А вы, вы пройдите за мной.

Молодой человек провел ее к лифту и вместе с ней поднялся на четвертый этаж. «Интересно, и что дальше? Меня что, опять не взяли»? – думала Анжела. Но, ее опасения оказались напрасными. Менеджер проводил девушку до дверей с номером четыреста шесть, открыл дверь и удалился.

– Добрый день, Анжела Сергеевна. Меня зовут Геннадий Дмитриевич, – поприветствовал девушку сидящий за столом мужчина.

– Здравствуйте. Я не совсем понимаю, я, что вам не подхожу?

– Не волнуйтесь. Подходите, еще как подходите. Именно для вас у меня есть работа гораздо интереснее, чем для остальных.

– Да?

– Да. Сейчас поедете со мной, по дороге я вам все объясню.

Так Анжела впервые увидела Савина. С Катериной с тех пор она больше не встретилась, да и, собственно совсем забыла о ней буквально в этот же день. Савин привез девушку в свою московскую квартиру, по крайней мере, так было сказано им. В течение года Анжела жила с Геннадием под одной крышей. Ничего удивительного не было в том, что она влюбилась в него. Мужчина тридцати лет, блондин с голубыми глазами, высокий, со спортивной фигурой, как он мог не понравиться и не вскружить голову мечтающей о любви провинциалке. С ним было интересно, и не только во время, казавшимися тогда ничего не значащими, обследованиями ее головы. Эти процедуры забавляли девушку, она не понимала, для чего, облепив все ее тело от кончиков пальцев на ногах, до макушки, множеством датчиков с проводками, ей задавали кучу вопросов. Забавно было то, что на многие из этих вопросов она не знала ответ, но спустя минуту, находила его в своей голове. Беседы по вечерам, прогулки за город наедине с таким мужчиной очень скоро дали предсказуемый результат. Анжела влюбилась и уже не пыталась скрывать своих чувств. Савин же держал девушку на расстоянии, делая вид, что ничего не замечает.

– Анжела, между нами ничего не может быть, – сказал он, когда Кислицина, прижавшись к нему в лифте, вдруг, сама стала его целовать.

Мужчина прервал поцелуй и отстранил ее от себя.

– Ты пойми, между нами ничего не может быть. Я выполняю работу, работу, только и всего.

– Работу? – прошептала Анжела и отвернулась.

Молчание стояло до тех пор, пока они не вошли в квартиру.

– Работа! Конечно! Я совсем забыла, извини. В чем заключается моя работа? Что ты копаешься в моей голове? Что ты хочешь сделать из меня? Для чего и к чему ты меня готовишь? Это твое «живи и учись», это меня бесит, слышишь! Чему я учусь? Мне надоели эти твои тренинги, после которых я ничего не помню. Что ты хочешь? Что ты на самом деле хочешь?

– Успокойся. Что тебя не устраивает? Все идет хорошо. Ты живешь в столице, ты не отказываешь себе ни в чем. Ты заключила контракт, и каждый месяц на твой счет перечисляются деньги. Что тебя не устраивает? Ты знала, на что шла, ты все знала. Чего ты еще хочешь?

– Я? Любви хочу! Семью хочу! Знаешь что, забей себе в жопу свой контракт.

В тот вечер Савин сделал то, что сделал. Он подошел к девушке и стал ее целовать. Бурная ссора закончилась в спальной. Тогда Анжела поверила в искренность всех слов, которые шептал ей мужчина в минуты захлестнувшей страсти. Поверила, потому что Савин изменился, и ей казалось, что он дал волю чувствам, которые сам пытался скрывать. Девушка была счастлива и готова ради любимого на все. Она стала называть его Генри, мой Генри.

– Почему, Генри?

– Тебе разве не нравится? Ну не Геной же мне тебя называть. Гена совсем не подходит для тебя. Ты не Гена, ты Генри.

– Хорошо, это только когда мы наедине. А для всех и при всех, я Геннадий Дмитриевич.

– Конечно, конечно, Геннадий, конечно Дмитриевич.

Эта кажущаяся идиллия продолжалась до тех пор, пока Савин не поехал в Екатеринбург. Оказалось, что вся его основная работа проводится там, в закрытой клинике, финансируемой государством. СТПХ – Современные Технологии Пластической Хирургии, такое название имело это заведение. Для Анжелы станет это сюрпризом, так же как и, то, что у Геннадия имеется шикарный дом в пригороде Екатеринбурга. Но самым неожиданным и гадким станет то, что в этот дом он ее не привезет. Савин возьмет ее с собой и поселит в одной из гостиниц города. Это сейчас женщина понимает, что ее просто использовали тогда и используют сейчас. Геннадий не испытывал к ней ничего, он просто поддерживал пылающие в ней чувства. А их нужно было поддерживать, ведь любящая женщина сделает все для объекта своей любви. Сам же Савин готовился к самому важному для себя эксперименту. Он просто выжидал время, подыскивал подходящего кандидата для него. Мужчина не забывал про Анжелу, нет. Он периодически оставался у нее на ночь, выезжал с ней за город к своим друзьям, вернее, коллегам. Геннадий знакомил ее с нужными для своей работы людьми. Два раза в неделю Савин привозил Анжелу в клинику, где та, полностью доверяя ему, не противилась никаким манипуляциям. Да, собственно, она и не помнила, что именно с ней делали. Никаких особых изменений в себе женщина не замечала, не ощущала никаких перемен, поэтому не задавала лишних вопросов. Она знала, ответ будет один: «Ничего, чтобы навредило тебе и твоему здоровью, я не сделаю. Наоборот, я сохраню твою молодость и избавлю от многих проблем, с которыми сталкивается большая часть представительниц прекрасного пола».

«Он никогда не женится на тебе. Никогда. Ему вообще кроме своей работы и своих исследований ничего не нужно», – все чаще и чаще думала Анжела. И надо было бы все бросить и бежать, бежать от него. А куда бежать? Что делать и на что жить? Ответов на эти вопросы не было. Зато был контракт, подписанный ею в Москве, по которому, в случае досрочного расторжения, она не получает ничего и остается на улице. Все эти мысли угнетали женщину все больше и больше. События, которые последовали дальше, уничтожили последние надежды по поводу взаимности чувств и обнажили истинное лицо доктора Савина.

– Анжела, пришло твое время. Тебе придется поработать, – сказал Геннадий, придя вечером в гостиничный номер.

– Что я должна делать?

– Ты должна выйти замуж.

– Замуж? Ты, что делаешь мне предложение, таким вот образом?

– Нет. Я тут не причем. Ты выйдешь замуж не за меня. Вернее, ты уже замужем.

– Не поняла.

– Вот, твои документы, ознакомься.– Савин протянул новенький паспорт и водительские права на чужое имя и фамилию.

– Лариса Геннадьевна Кныш, – прочитала вслух Анжела.– Что это значит? Почему, Лариса? А Геннадьевна? Это что, шутка такая?

– Нет, не шутка. Я тебе все объясню. Тебе придется стать на время Ларисой Кныш, и у тебя уже есть муж, Вадим Викторович Кныш.

– Что значит, есть? – Анжела пролистала страницы своего нового паспорта.

Увидев печать на странице семейного положения, она швырнула документ на пол.

– Ты, что, сошел с ума?! Что это?

– Это твой муж и ты должна привыкнуть к роли жены. Ты же так хотела семью.

– Да ты, ты…

– Не ищи слова, – перебил ее Савин. – Успокойся.

Мужчине с трудом удалось угомонить возмущенную женщину.

– В чем, собственно проблема? Что ты так разошлась? Всего, каких то, три года, и ты будешь свободна. Не забывай, от твоей работы зависит твой счет в банке. И потом, как знать, может быть, ты и полюбишь своего мужа.

– Как ты так можешь поступать со мной? Как? Ответь мне?

– Я изначально тебя предупреждал, что работа и только работа, ничего личного. Я не создан для семьи, пойми. В Москве ты согласилась на все сама, а ведь тогда у тебя был выбор. Он есть и сейчас.

Анжела какое-то время сидела, молча, как вкопанная, потом встала и открыла дверь.

– Пошел вон! Ты противен мне. Пошел вон!

Савин, оставив папку с документами и какими-то бумагами, пошел к выходу

– Два дня, я даю тебе два дня. Мой номер ты знаешь. Да, и не делай глупостей.

Анжела дала согласие через день. С тех пор она уже привыкла к своему новому имени, к своей роли жены, пострадавшего при пожаре мужчины. Теперь Лариса Кныш живет в доме, принадлежавшем когда-то Савину. Срок ее контракта скоро истечет, осталось чуть больше года. Она надеялась на то, что Савин выполнит все свои обещания, и по-прежнему выполняла все, что от нее требовалось. До сих пор все шло гладко. Используя заготовленную Савиным легенду, женщина вживалась в новую роль и втаскивала за собой Вадима Кныша. Благо, тот ничего не помнил и узнавал о своей жизни ровно столько, сколько рассказывала Лариса. Постепенно мужчина выздоравливал. Где-то, в душе, женщина восхищалась тем, что Геннадий не только смог реанимировать обгоревший безжизненный кусок тела, но и привел его в человеческий вид, развил в нем способности, о которых тот даже не догадывался. Глядя на «мужа», Лариса говорила себе: « Ты дала этому человеку шанс жить, и жить не плохо. Так что успокойся! Твоя ложь оправдана, как и оправданы все твои поступки. В них не ничего плохого».

Легко ли давалась ей эта семейная жизнь? Поначалу, нет. Но, постепенно, женщина сама стала верить в реальность их совместного существования. Первый раз, когда созрела ситуация и нужно было выполнить свой супружеский долг, она долго готовилась, прежде чем лечь к «мужу» в постель и заняться с ним сексом. Но, и с этим Лариса справилась, тем более, что Вадим оказался хорошим любовником. Была ли это заслуга Савина, или это, то единственное, что осталось у мужчины своим, полученным от природы, все это значения не имело.

Со стороны их семья казалась идеальной. Лариса заботливая и любящая жена, делающая все для полного выздоровления и реабилитации мужа. Кныш, поверивший ей, казалось, избавился от всех сомнений и стал жить полной жизнью. Раз в месяц Лариса сопровождала его в клинику к Савину. Но, с каждым разом делать это стало сложнее. Вадим отказывался ехать, считая дальнейшие консультации и обследования лишними.

– Мне надоело быть объектом для исследований. Я не лабораторная крыса, за которой кто-то наблюдает, – сказал он ей вчера.

А сегодня, сегодня он просто сбежал и не брал трубку.

– Не лабораторная крыса, – произнесла Лариса, глядя в потолок.

Сейчас, вспомнив эти слова, женщина, вдруг подумала: «Это ты точно сказал „лабораторная крыса“. И я тоже, я тоже такая же лабораторная крыса».

– Но, ничего, ничего. Потерпи, осталось совсем чуть-чуть, – продолжила она вслух.– Потерпи, все будет хорошо, и, даже, лучше.

Верила ли женщина тому, что говорила? Скорее всего, нет. Но, она так глубоко завязла во всем происходящем, что других вариантов, кроме, как ждать и надеяться, у нее не было. В данный момент Ларисе нужно, хотя бы, дождаться, когда Кныш вернется домой.

В дверях раздался тихий стук, а через минуту в проеме показалось лицо домработницы, Татьяны Федоровны.

– Лариса Геннадьевна, я испекла ваш любимый пирог. Не хотите ли чайку? – спросила она, мило улыбаясь.

– Спасибо, с удовольствием. Я сейчас приду, – ответила женщина. Лариса любила стряпню Татьяны Федоровны и сейчас не собиралась отказываться от нее. Ее организм без проблем справлялся с лишними калориями, и запрещать себе всяческие вкусности, женщина не видела смысла.

«Где он ее нашел»? – почему-то сейчас подумала она. Татьяна Федоровна не переставала удивлять свою хозяйку. Эта невысокая женщина без возраста, с неплохо сохранившейся фигурой, казалось, умела все. Она всегда и все успевала. На ней держался весь дом. Иногда Ларисе казалось, Татьяна Федоровна тоже прошла обработку в Савинской лаборатории. Иногда, глядя на эту женщину, она ей сочувствовала. Уж слишком маленьким был мир, в котором та жила. Он ограничивался этим домом, без друзей, развлечений и личной жизни. Татьяна Федоровна покидала эти стены и пределы двора лишь в те дни, когда ездила за покупками. Оплачивал ее труд сам Савин, и, похоже, достойно оплачивал, если для этих целей женщина использовала такси. Она всегда появлялась вовремя и своевременно исчезала с поля зрения своих хозяев. Такое невидимое присутствие очень устраивало Ларису. Татьяна Федоровна умела поддержать разговор, если видела, что хозяйка расположена к беседе. Но, сама никогда не была ее инициатором и лишних вопросов не задавала. Не домработница, а подарок.

«Где он ее нашел? А, может, она вообще робот, созданный Савиным»? – подумала Лариса, когда за той закрылась дверь. «Нет, нет, конечно, нет. Но, то, что Савин покопался в ее мозгах – это, несомненно», – тут же, ответила себе женщина.

– Какое тебе, собственно, дело, – сказала она вслух и пошла пить чай.

Глава третья

Положив трубку, Савин сел в кресло. Какое-то время он так и сидел без движения, уставившись на дверь своего кабинета. «Пациент начал капризничать. Что ж, он имеет право», – подумал мужчина. Его больше беспокоило поведение Ларисы, чем Кныша. Нет, он не боялся, что та в один прекрасный момент все бросит и сбежит. Некуда ей пока бежать. Не ждет ее никто и нигде. А вот, если Лариса откроет глаза своему «мужу», и вместе с ним попытается что-нибудь предпринять, тогда будет сложнее, тогда может пострадать весь его труд. Хотя, есть выход и из этой ситуации.

«Вы оба – никто. Вас давно нет, как нет воспоминаний о вашей прошлой жизни. Ее для вас не было. Те жалкие остатки вашей памяти я соберу по частичкам, как нужно мне. Соберу, словно пазлы. Все ваше существо, это лишь обломки, никому, кроме меня, ненужные, обломки моего великого замысла», – думал Савин. Такие мысли его вдохновляли. Мужчина довольно улыбнулся и позвонил своему водителю, после чего покинул рабочий кабинет.

– Меня завтра не будет, – сказал он вахтеру, отдавая ключи. – Поставьте кабинет под охрану.

– Хорошо, Геннадий Дмитриевич. Всего вам доброго, до свидания.

– До свидания, – ответил Савин и вышел из здания.

Сегодняшний день пошел не по плану. Зато, есть возможность просто отдохнуть. Геннадий Дмитриевич подошел к подъехавшему автомобилю и сел в него.

– Отвези меня домой, – попросил он водителя.

Сейчас его домом была квартира в центре города, доставшаяся ему от родителей. Там был сделан грандиозный ремонт, и после перепланировки она выглядела ничуть не хуже современных квартир. Сегодняшний, не удачно сложившийся, день Савин хотел провести в одиночестве и тишине. Вернувшись из клиники, он устроился в своем любимом кресле и попытался расслабиться. Но, похоже, ему так и не дадут это сделать. В соседней комнате зазвонил мобильник. «Ну, что еще»? – подумал мужчина, взяв в руки телефон. Увидев на мониторе фамилию Лукьяненко, он не стал отвечать на звонок. Когда телефон наконец-то замолчал, Савин просто отключил его.

Сергей Лукьяненко, его бывший сокурсник. Когда-то они вместе учились в Медакадемии. Сейчас, пожалуй, дружбой их отношения не назовешь. А тогда, тогда Геннадий сам выбрал Сергея. Ему доставляло удовольствие взять под свое покровительство деревенского парня, приехавшего из глуши и растерявшегося в суете городской жизни. Лукьяненко проживал в общежитии и без поддержки родителей едва сводил концы с концами. Савин предложил ему поработать в лаборатории молекулярных медицинских технологий, которой руководил его отец, Дмитрий Иванович. Сам он постоянно пропадал в ее стенах, вместе с ним принимал участие в исследованиях, и, даже, выдал тому несколько ценных предложений. Обязанности Лукьяненко были куда проще и состояли из пробоподготовки биоматериала. Сергей, следуя каждому пункту полученной методики, выполнял свою работу, особо не задумываясь ни над целью исследования, ни над самим материалом. Он не понимал, что может привлекать его друга в такой непонятной для него генетике и собирался перевестись на другую кафедру.

Савин же, напротив, уже тогда пытался разобраться в еще неизученных областях этой науки. Особый интерес у Геннадия вызывали человеческие волосы. Он был уверен, что волосы играют огромную роль в нашей жизни. Это не просто украшение, данное нам природой. Это своего рода матрица, в которой хранится память их обладателя. Савин даже пытался обсуждать эту тему с Сергеем. Но, тот относился к рассуждениям друга с иронией, и считал его слова фантазией, больше смахивающей на бред. Возможно, такая реакция и обижала Геннадия, но он не показывал вида. Слишком ограниченными казались ему размышления сокурсника. Лукьяненко довольствовался тем, что вообще смог поступить в Медакадемию, после окончания которой, станет врачом, найдет себе место в одной из больниц Екатеринбурга, и будет просто выполнять свою работу, согласно инструкциям и клятве Гиппократа. Сергей – добросовестный исполнитель, только и всего. Для Савина не было ничего удивительного, когда тот покинул кафедру медицинской биологии и генетики и решил стать реаниматологом. В этой сфере Лукьяненко казалось все понятнее и проще.

Не смотря ни на что, они продолжали дружить. А когда родители Савина перебрались в Москву, тот сам предложил Сергею переехать из общаги в его трехкомнатные хоромы. Друзья прожили вместе до защиты диплома, а потом их дороги разошлись. Геннадий уехал в столицу, где Дмитрий Иванович уже подготовил ему место в Научном центре молекулярных и клеточных технологий. Этот центр финансировала государство, а проводимые там исследования большей частью были засекречены. Савин включился в работу с радостью. Он так был захвачен рабочим азартом, что забывал обо всем. Находиться в своей лаборатории среди микроскопов, спектрографов, биоматериалов, в кругу своих коллег ему было гораздо интереснее, чем вкушать прелести столичной жизни. У него не было друзей, не было любимой девушки, не было никаких тусовок и другого рода развлечений. Секс, конечно же, был, всего лишь секс, как удовлетворение физиологических потребностей, не более. Лаборантка Света вполне устраивала Геннадия. Он видел, что та была влюблена в него, при этом никаких особых требований не предъявляла.

– Ты должна понимать, – сказал ей Савин, после первой проведенной в ее постели ночи.– Ты должна понимать, что у меня нет времени на ухаживания, что я не готов к чему-то большему, чем периодические короткие встречи, подобные этой. Для меня, пока что, работа на первом месте. Если тебя это не устраивает, будем считать, что сегодняшней ночи, вообще, не было, – заключил Геннадий и стал одеваться.

Он посмотрел на часы и поспешил к выходу.

– Не опаздывай. Я побежал, – сказал Савин, закрывая за собой дверь.

Приезжать к зданию лаборатории вместе со Светой он не собирался и совсем не задумывался, как отнесется к его словам девушка. А та приняла его условия, продолжала работать и ждать, когда наступит следующая ночь, ночь с любимым.

Фанатизм молодого ученого был настолько силен, что гибель родителей в автокатастрофе, не стала для него трагедией. Возможно, ему чуть-чуть было жаль мать, посвятившую всю свою жизнь сыну и мужу. А что касаемо отца, то Геннадий только вздохнул с облегчением. Последнее время они часто конфликтовали. Дмитрий Иванович был против многих идей сына, не давал возможности, воплотить их в жизнь. А уж о начале испытаний на людях, он вообще ничего слышать не хотел.

– Рано, слишком рано. Мы не можем рисковать человеческой жизнью, – таков был его ответ.