скачать книгу бесплатно
Да-а-а… тут не привыкли к такому ору. Даже моя игра на фортепиано – жужжание мухи по сравнению с пацанами. Как же всё было ясно-понятно, по расписанию. Встала, умылась, позавтракала, ушла в школу. После обеда – музыкалка, вечером – ужин, уроки. У мамы не забалуешь, не поскандалишь, такие пункты в моё расписание не входили. Чёткое направление движения на жизнь. У этих же товарищей…
Первым не выдержал Павлик.
– Пойдём гулять, я устал убираться. – Он сел рядом на кровать и прижался щекой. Ксана обняла его.
– Хорошо, одевайтесь. – Она выставила на туалетный столик коробочку с украшениями – несколько памятных вещей, которые успела забрать. – Прогуляемся до магазина.
– Ты обещала на площадку, а не в магазин. – Младший нахмурил белёсые брови и Ксана заулыбалась, вспомнив, как маленькому ему напевала колыбельные.
– И погуляем, и в магазин сходим. Еды совсем не осталось. Зови ребят, чтобы через пять минут были готовы.
Младший подскочил и выбежал.
Выудив из шкафа голубой льняной костюм, Ксана переоделась. Когда собралась спрятать сумку под кровать, появился Петя.
– Мы готовы. Пойдём быстрее, а то Павлунтий уже извёл.
– Выходите, я скоро.
Судя по звукам, сыновья потолкались в коридоре и высыпали на площадку. Хлопнула дверь. К их голосам добавился женский. Ксана, прислушавшись, обулась и вышла.
– Не знаю, хто вы такие. Ксюшу знаю, вас нет. Расшумелись тут на весь район. – У лифта, подняв костыль, стояла старушка в лёгком коричневом платье до пола и рыжей полосатой кофте.
– Зинаида Васильевна, здравствуйте! Как давно я вас не видела! Как вы? – Ксана обрадовалась соседке, с которой не встречалась с похорон родителей и не общалась лет пять.
– Ксюша, ты, хто ли? Свет тут худой, не разгляжу.
– Конечно, я. И не одна. Помните – Петя, Никита и Павлик.
– Какие мальчики? Друзья твои? Или к отцу пришли? – Старушка, поправив ситцевый платок, заулыбалась.
Ксана смотрела на Зинаиду Васильевну и не понимала, то ли она и правда сыновей за учеников приняла, которые приходили заниматься к отцу, то ли шутила так. Видимо, сказывался возраст и память её подводила.
– Мам, она того, да? – прошептал Никита и приложил палец к виску.
– Тс-с-с, тихо. – Ксана взглядом приструнила мальчишек. – Зинаида Васильевна, как ваше здоровье?
– Помаленьку. Хвораю немного, но тут Андрюша заходил, лекарства принёс. Ладный у тебя парень. – Зинаида Васильевна развернулась и захромала к своей квартире.
– Мам, какой парень? Папа? Он же не Андрей. – Петя переводил взгляд с матери на соседку.
– До свидания! – Ксана крикнула в закрывающуюся соседскую дверь и нажала кнопку вызова лифта. – Пойдёмте, мальчики. Она старенькая совсем, всё путает и забывает, уже под девяносто, наверное. Дай бог, нам дожить до этого возраста.
– Прикольная бабуся. Тут помню, тут не помню. – Никита подмигнул Павлику, наблюдавшему за происходящим, как за театральной постановкой из первого ряда.
Двери лифта распахнулись, выпустив густой запах фужерного одеколона и копчёной рыбы. В кабине стоял мужчина с пекинесом, до смешного похожий на своего питомца. Мальчишки сразу забыли про странную соседку и увлеклись тисканьем собаки. Во двор Павлик вышел с новым другом на поводке. Обещая купить хотя бы игрушечного пса, Ксана вернула питомца хозяину.
Старшие уселись на лавку у детской площадки и сразу же провалились в телефоны. Петя изучал тактику средневекового боя, Никита применял её на практике в игре. Павлик перебегал от скалодрома к качелям, от горки к домику. Ксана неотступно следовала за ним. Память до сих пор не спрятала поглубже случай, когда Павлик оступился на лесенке, упал и рассёк бровь. Кровь залила лицо так густо, что стоявшая рядом женщина чуть не упала в обморок. Она громко закричала, напугав Павлика, который даже не успел понять, что несчастье произошло именно с ним.
Через полчаса площадка начала заполняться детьми, вернувшимися из садиков, и младший успокоил активность в песочнице.
– Мам, пойдём уже в магазин? Есть хочется. – Никита незаметно подошёл сзади и обнял Ксану.
– Давай ещё десять минут, и идём. Павлик только носиться перестал. Не уведу сейчас – видишь, нашёл компанию.
– О'кей, засекаю. – Никита вытащил из кармана телефон.
Наблюдая за сыновьями, Ксана размышляла над тем, как быстро проносится время, словно поезд по станциям. Совсем недавно наглаживала круглый беременный живот, по народным приметам девчачий. До последнего подружки и активные тётеньки в магазинах убеждали, что «вот после этих сорванцов точно будет принцесса». Но Ксана уже после первого теста знала, что маленькая горошинка, растущая внутри, – третий сын. Теперь эта горошинка превратилась в вполне себе большое растение.
Спасли Никиту и Петю подстанывающие от голода и усталости после трудового дня родители рассыпавшейся по площадке детворы. Словно по команде, они растворились в подъездах. Взяв для надёжности Павлика за руки, братья практически побежали в ближайший сетевой.
Усмирить аппетит в магазине способно только отсутствие денег, поэтому Ксана установила для каждого сына бюджет в двести рублей без контроля со своей стороны. Зная, что мальчишки ничего дельного не купят, сложила в тележку хлеб, молочку, крупы, банку тушёнки, пачку печенья и туалетную бумагу. Рядом легли шоколадные батончики, две пачки чипсов и жвачка – стандартный детский набор запрещёнки.
– Как оголодавшие, ей-богу, – Ксана улыбнулась, глядя в жалобные глаза сыновей. – Да берите, но только один раз такой пир разрешаю, в честь приезда.
– Мам, ты лучшая! Спасибо! – Павлик запрыгал от радости.
По дороге домой все собаки района получили порцию внимания и объятий от мальчишек. Вредности подняли настроение и скрасили первый вечер в непривычных условиях. Улеглись по новым местам за полночь.
Глава 2. Бывших близких не бывает
21.08.2023
Ксана остановилась в коридоре. Каждый раз, проходя мимо антресоли, она чувствовала, как сердце барабанит майским ливнем по стеклу. Несмотря на свежий ремонт, модные люстры и замшевый п-образный диван в гостиной, папа не решился разрушить маленькую кладовую. Ни ремонтники, ни гости не понимали, зачем оставлять в современной жизни атрибут прошлого. Никто, кроме родителей и Ксаны, не мог оценить силу этого места. Хранилища детства.
Чайник засвистел, приглашая к завтраку.
– Мам, ночью письмо увидел из Ди Эль Ди. Они хотят знать, когда мы отправим документы. И оплатим. Ты им ничего не сказала, да? – Петя заставил вздрогнуть и снова нырнуть в проблемы.
– Извини, Труш, забыла я про колледж. Сегодня напишу, что в этом году ты не приедешь. Да и на следующий, думаю, тоже. – Ксана стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Слёзы могли подтолкнуть сына к осознанию, что его обучение в Лондоне закончилось навсегда.
– Понятно, мам. Эшли расстроится, конечно… Кто теперь поедет на конференцию? Вряд ли Марк выступит лучше меня. А Зуи теперь как? Кто ей поможет рюкзак таскать, когда она снова упадёт со скейта? – воспоминания Пети лились рекой.
Этот поток вырвал Ксану из равновесия и завёл бормашину вины за рухнувшие мечты старшего сына. Теперь ему придётся окунуться в атмосферу районной школы. Пусть и знакомой ей, но чужой для эрудированного тринадцатилетнего мальчишки.
– Давайте сегодня сходим в школу, посмотрим, есть ли места. Если возьмут, узнаем, кто у вас классные руководители. Вдруг Ирина Анатольевна ещё работает и не бросила идею перевоспитать подрастающее поколение. – Ксения достала из холодильника сыр и клубничное варенье. Мамино. Больше года стояла банка, ждала её и мальчишек.
– Это кто? – Петя рыскал по полкам голодным котом после недельного отсутствия дома.
– Учитель географии. Не ищи, ореховой пасты нет. И хлопьев твоих любимых – тоже. Бери тосты и сыр. Позже сходим в гипермаркет: видела рекламу, что в трёх кварталах от нас открылся.
– Мам, и бутер тоже канул в Лету? Эх, сэндвичево время… Рыбки тоже нет?
И рыбу, и твой любимый вок с креветками отложили до неизвестных времён, сынок.
– И рыбки тоже. Могу сварить манную кашу с изюмом. Ну, что завис? Как готовила, когда родился Ник. Помнишь, по воскресеньям? Ничего полезного, но вкусно. – Она потянулась за любимой ещё со школьных времён кастрюлькой. С клубничками по бокам и грибочками на крышке.
Вспомнила, как выменяла свою коллекцию фантиков на этих дубовиков. Ради мамы, у которой крышка потерялась, когда переезжали на дачу. Может быть даже кто-то из местных мальчишек стянул, когда захаживал позвать Ксюшу погулять. Теперь понимала, что не она их приманивала, а аромат пирогов с яблоками, вкуснее которых пробовать не приходилось.
– Ладно, давай кашу. Только как тогда, с кусочком сливочного. – Петя с тоской вздохнул и снял очки. – Новые «Гуччи» контрастировали с простотой стола. – Знаешь, мне лучше очки взять попроще, вдруг эти поцарапаю, жалко будет. Теперь такие не купим.
– Хорошо, конечно. Если оптика в соседнем доме не закрылась, обязательно сегодня закажем.
Ксана большим усилием запихивала эмоции глубже, понимала, что тяжелее всего придётся Пете. Сын успел откусить кусочек импортной жизни, в отличие от младших. Она огорчалась, перебирая его поездки в Европу и Америку, ночную болтовню с друзьями из разных уголков такого интересного мира, который сжался в серую точку города её детства.
Очнулась, когда закидывала чайную ложку масла в горячую, пахнущую ванилью кашу. Сварила по памяти, видимо, генетической. Как бабушка, когда они оставались на даче с ночёвкой, пока папа принимал экзамены, а мама помогала ему готовить концертную программу к выпускным.
– Готово, держи. Если захочешь добавку, возьми сам, только ребятам оставь. И вещи надо до конца разобрать, посмотреть, не мала ли форма. Хотя… Какая форма? Надо узнать, есть ли она вообще здесь. – Ксана стянула волосы в хвост резинкой школьных времён, найденной в комоде, и, выйдя из кухни, снова замерла под антресолью.
Когда-нибудь ей придётся или захочется самой открыть этот волшебный ларец детских воспоминаний. С коньками, рукописными анкетами и первой валентинкой. Но не сейчас, точно.
Свежеперетянутый диванчик в её бывшей комнате приютил спящего Павлушку. Родители постарались: пока Ксана отсутствовала, всё осталось на прежних местах, лишь освежили ремонт пару лет назад. Музыкальные грамоты и кубки на верхней полке выпячивали родительскую гордость. Даже первая Барби в юбке-ламбаде из косой бейки и мишка с говорящим сердцем продолжали жить на подоконнике. Вещицы, раньше казавшиеся чем-то значимым, стали просто игрушками из параллельной вселенной.
Время не останавливалось ни на секунду. Казалось, что дни, воспоминания, надежды той юной девочки стёрлись в памяти, но родной дом возвращал по крупицам всё на свои места.
Счастливая улыбка с выпускной фотографии в белой резной рамке отзывалась теплом и грустью. Ксана тогда ещё не знала, что привычный уклад резко изменится и поезд умчит её, юную, в разноликую, яркую столицу.
– Мам, я гулять хочу. – Павлушка резко откинул одеяло и запрыгал на диване.
Была бы жива хозяйка квартиры, распричиталась бы, что внук ноги переломает, голову свернёт или диван, великую ценность, сломает.
– Беззубик, пожалуйста, не прыгай. Там спинка раньше на двух болтах держалась, дед несколько раз чинил, но мало ли. Давай позавтракаем и пойдём в школу. Документы надо подать, познакомиться с учителями. Петя уже поел, наверное. Ника тоже будить пора. – Ксана сковала непоседу в объятиях и оба затихли.
То, чего ей так не хватало – любви и поддержки, теперь обретала только в них, своих детях. Совершенно разных и удивительно похожих, родных и местами колючих.
– И на качелях обязательно покачаемся. И на лестницу ту страшную с паутиной залезу. – Пашка оживился и накрутил на палец мамин локон. – Знаешь, я вчера девочку видел…
Ксана не сводила взгляд с сына. Он единственный беззаботно радовался любому событию. Казалось, совсем не вспоминал об отце. Винила. Винила себя, что не сдержалась и крушила спальню, когда ушли кредиторы мужа. Выла от боли, несправедливости и проклинала за его бездушную слабость. Не сразу заметила, что в приоткрытую дверь за ней наблюдали маленькие, но смышлёные глаза. Теперь же они светились идеей узнать, где живёт девочка в красном платье в белый горошек. И жениться. Завтра или после линейки.
Тяжёлая металлическая дверь привычно скрипнула и эхом отозвалась по коридору. Всё обновилось. Казалось, ничто не связывало Ксану со школьной жизнью. Бетонный пол, похожий на мозаику, обрёл мраморный рисунок керамогранита. Голубые масляные стены облачились в современные светло-кремовые. Лишь раздевалки с теми же витиеватыми решётками остались на своих местах.
– Вы к кому? – усатый охранник совсем не был похож на полноватую вахтёршу из школьного детства Антонину Палну.
– Мы к директору, оформляться. – Ксана взглянула на потолок. Лампы поменяли, следов от празднования последнего звонка не осталось.
– Паспорт давайте. И бахилы оденьте. – Бывший вэдэвэшник, судя по рукам, протянул голубые комки.
– Не оденьте, а наденьте. Так правильно по-русски, – недовольно отбарабанил Петя.
– О-о-о, пацан, таких тут не любят! Грамотей, тоже мне. – Охранник, поморщившись, взглянул в распахнутый Ксаной документ.
– Петь, нехорошо… – Нахмурившись, Ксана бросила охраннику «извините».
Они шли по пустому коридору. Ребята непривычно хранили молчание, но в голове Ксаны шумело многоголосье школьной перемены. Казалось, она чувствует запах солянки и какао, что тянулся из столовой. Ещё немного и, подхватив под локти Машу с Настей, рванёт за чаем с булкой. Но нет, за филёнчатыми дверьми кулинарной мекки таилась тишина.
Ровно два пролёта по двенадцать ступенек отделяли семью от кабинета директора. Последний раз Ксана побывала там после выпускного. Инга Алексеевна отдала характеристику для вуза и на прощание крепко обняла любимую ученицу. Запах терпкого «Пуазона» стал финальной школьной точкой.
Справа на стене золотом отливала табличка со знакомыми инициалами: И. А. Зайцева. Ксана мгновенно ожила, шумно выдохнула и толкнула дверь.
Молодая секретарь нехотя оторвалась от мобильника и хлопнула рукой по столу.
«Не вовремя», – считалось на лицах обеих.
– Добрый день, мы к Ирине Анатольевне. Нам документы подать. – Неожиданно Ксана снова разволновалась. А если она меня забыла? Сколько лиц сменилось за двадцать лет. Мы, конечно, были чумным классом, но дети сейчас намного шустрее.
– Подождите минуту, узнаю. – Секретарь старательно отхлопала недовольство наращёнными ресницами и театрально закатила глаза. Ксана разглядела на бейдже: «Александра». Аристократическое имя не вязалось с внешностью кричаще яркой блондинки с красными кольцами в ушах. Ей бы стоять за прилавком и объявлять, что «у нас весь хлеб свежий».
Ожидание тянулось, Ксана перебирала ручки сумки, сбивчиво считая про себя до десяти. Волнение снова захватило и отозвалось дрожью в пальцах.
– Заходите. – Секретарь распахнула дверь и прогарцевала к рабочему столу.
– Ирина Тольна, здравствуйте, – Ксана по старой привычке проглотила отчество. Сыновья поддержали тихим «здрасьте».
– Ксения… Любимова? Ксюша, ты… Как здесь? Почему? Как я рада тебя видеть! Это твои мальчики? Проходите, проходите, садитесь. Какая неожиданность! – Бывший классный руководитель впечатала очки в переносицу, отложила бумаги и оживилась от неожиданной встречи с бывшей ученицей.
– Ирина Анатольевна, узнали! Столько лет прошло. Я сомневалась, что вспомните. – Ксана отодвинула стул, посадила Павлушку и кивнула мальчикам. – Извините, что беспокою… Мне помощь нужна.
– Ксюша, ты что! Как не узнаю? Ты о чём говоришь? Ваш шальной одиннадцатый «А» до сих пор все помнят. Ну, все, кто остался работать. А Света Евдокимова теперь биологию преподаёт. Ты садись, садись. – Директор суетливо засеменила к двери.
Из приёмной доносились звуки сбора урожая на «ферме». Их остановила требовательная речь Ирины Анатольевны – она выглянула в приёмную.
Ксана осмотрелась. Привычного красного ковра длиной в девять шагов с протоптанной дорожкой не было. Вместо него лежал свежий ламинат с белёсым оттенком. Шкаф с кубками и наградами, которым гордилась прежняя хозяйка школы, тоже безропотно исчез. На замену пришёл современный купе с зеркальными вставками. В одной из них Ксана разглядела яркий румянец. Поругала себя, что уже взрослая женщина, а с эмоциями совладать не может.
Мальчишки перешёптывались. «Культурный шок» в действии. Это вам не московская гимназия, да ещё и частная. Виталику важно было определить вас в элитную, так искал… А сейчас что, не надо? Ладно, придётся привыкать, детки.
– Мам, это точно кабинет директора? Маленький такой. У Германа Андреича раз в пять больше. И компьютер здесь старьё, – Петя фыркнул.
– Трунь, у вас и школа раз в пять побольше, а это обычная.
– Надеюсь, тут кормят нормально. – Никита сложил руки на столе и сверху водрузил подбородок.
– Не переживай, булки с изюмом самые вкусные в городе. – Вернувшаяся Ирина Анатольевна потеребила его по макушке. – Ксюша, ты рассказывай, надолго приехала? Я на похороны к твоим не попала, прости, в отпуск уходила. Но наши говорили, что у тебя всё хорошо. Дом в Москве, машина, мальчишки-умники. – Она поправила «ракушку» каштановых волос и опустилась в кресло.
– Часы, часы же наши! До сих пор работают? – Ксана оживилась, когда увидела подарок, который вручили прежнему директору на выпускном.
– Да, Инга Алексеевна не стала их забирать: сказала, что они – часть истории школы. И напоминание о ваших проделках, – Ирина Анатольевна рассмеялась и скованность стала отпускать обеих.
– Ну что сказать, обстоятельства изменились, пришлось вернуться. Теперь с мальчиками живём здесь. Мне их в школу нужно пристроить. Возьмёте? – Ксана опустила руку в карман и нервно покрутила монету. – Извините, сыновей не представила. Это Пётр, Никита и Павел. – Старшие взглянули на неё, на директора, чуть выпрямились.
– Ксю-ю-юша! Как же так? – Та смотрела на братьев. Радость встречи сменилась растерянностью.
– Так уж случилось. Это долгая история, давайте как-нибудь в следующий раз расскажу, – Ксана сглотнула и застыла, боясь расплакаться.
Дверь распахнулась и в кабинет, стуча каблуками, вошла секретарь, поставила поднос с чаем и конфетами на край стола. Развернулась, поправила донельзя короткое бордовое платье и вышла.
– Не обращай внимания, брат отдал младшую дочь на воспитание. Пока непонятно, поддаётся ли она хоть какому-то влиянию. – Неловкость уловили старшие мальчишки. Хихикнули и стянули по конфете.
– Это точно не Москва. Там каникулы, а здесь и летом воспитывают. – Никита забегал взглядом по потолку.
