Где деньги, или Волшебная сила улыбки

Алина. Да, я никогда не хотела иметь его фамилию. Его фамилия остается в его жизни. Эта фамилия связана с его родственниками и я даже бы и не брала на себя такую ответственность. Брак был его инициативой. Он считал меня самодостаточным человеком. Это дает мне даже сейчас на новом этапе жизни возможность быть самой собой, быть независимой и я чувствую, что это правильно.

Телеведущий. Ну, вот ответ про фамилию, что была возможность, но в общем-то …. Полина, Вы молчите так долго, наблюдаете за тем, что происходит, на чьей Вы стороне?

Полина. Я на стороне Алины, не смотря на то, что я люблю Татьяну Львовну, это первое. И второе, ну как можно так выражаться? Как можно так оскорблять людей? Вы просто разочаровываете. Татьяна Львовна, ну нельзя так, какой бы она ни была, какое бы отношение у Вас не было к человеку, есть какие-то нормы, есть грани приличия, есть какие-то законы общества, правильно?

Татьяна Демина. Я не пойму, Вы меня осуждаете что ли?

Полина. Я хочу сказать, что вот это вот разочарование.

Татьяна Демина. А что Вам не понравилось?

Полина. Ну, Вы ее назвали «существом». Это неприятно слышать.

Татьяна Демина. А Вам приятно ….?

Телеведущий. Мне подсказывают, что в нашу студию уже просто врывается адвокат Алины Алиса Глубокова, потому что просто не может молчать, она присоединяется к нам.

В студию быстро входит Алиса Глубокова, сопровождаемая аплодисментами, и садится рядом с Алиной.

Алиса Глубокова. (В сторону Деминой.) Татьяна Львовна, Вы – икона, поэтому ведите себя соответственно.

Татьяна Демина. Увы мне, увы мне, что я вот в этой компании. (Показывает обеими руками в сторону Алины и Алисы Глубоковой.)

Телеведущий. Алиса, Вы, как адвокат Алины, пытались выяснить, где сейчас народный артист?

Алиса Глубокова. Да, конечно. Мы созвонились с его представителем. К сожалению, место нахождения Армена Ильича по неизвестным нам причинам скрывают. Даже следователь не знает, где он находится.

Телеведущий. Нам удалось снять Армена Ильича Григоряна, мы не могли не убедиться, что Армен Ильич приезжал в эти майские праздники в свой театр. Давайте увидим эти кадры.

На мониторе в студии показывают видеоролик, на котором сильно постаревший Армен Ильич, одетый в какую-то старую синюю вязаную лыжную шапочку и поношенное демисезонное пальто унылого серого цвета, с большим трудом выбирается из машины и в сопровождении руководителя труппы идет в театр. Он с большим трудом поднимается по лестнице. В студии раздаются голоса: «Что сделали с народным артистом?»

Алина. (Внимательно смотрит эти кадры. У нее на глазах наворачиваются слезы, Она кусает губы, вскрикивает.) Как не стыдно! Как не стыдно! (Выбегает из студии.)

Алиса Глубокова. Мы предположить даже близко не могли, что Армен Ильич находится в таком состоянии. Это просто за гранью реальности. Как можно? А что он одет в одежду с чужого плеча, это все мы видели. Так как же это его друзья заботятся о нем?

Телеведущий. Что должны сделать друзья, что должны сделать близкие, что должны сделать все мы, чтобы помочь ему?

2-й эксперт. Полное обследование и лечение. Привести в норму. И прекратить, чтобы вот эти дамочки сидели и смеялись всю программу.

Телеведущий. Она смеялась? Смотрите, Алина заплакала.

Журналистка. То, чего все так ждали, случилось, Алина заплакала. Но никакие медики не заменят доброго человека и добрые женские руки никогда.

Алина выходит из-за кулис в студию.

2-й эксперт. У всей страны спросите, кто-нибудь поверил ее слезам? Скажите, кто поверил?

Алина. Можно я?

Телеведущий. Да. Алина вернулась.

Алина. Вы считаете это нормально? Я только что узнала, мне только что сказали люди, которые заходили к нему в кабинет и спрашивали его: «Армен Ильич, неужели Вы так и не виделись с Алиной?». Знаете, что он ответил? «Я разговариваю с ней по телефону.» Он верит, что он говорит со мной по телефону.

2-й эксперт. Вы сейчас делаете из него идиота?

Алина. Нет.

2-й эксперт. А что?

Алина. Я рассказываю то, что мне сказали. Либо кто-то представляясь мной звонит ему по телефону и разговаривает, потому что он хочет со мной поговорить, давайте будем называть вещи своими именами, либо ему просто кажется, что он со мной разговаривает.

Телеведущий. Давайте позовем в эту студию Галину Заставкину, которая тоже работала в театре Григоряна и встречалась и с Арменом Ильичем и с Алиной. Встречаем.

В студию входит Галина Заставкина, сопровождаемая аплодисментами.

Галина Заставкина. Здравствуйте!

Телеведущий. Галина Васильевна, как по Вашему, чем можно сейчас помочь Армену Ильичу?

Галина Заставкина. Можно помочь только одним, чтобы улучшить положение Армена Ильича нужно вернуть ему Алину, потому что без этого ничего не получится!

Алина. Да я бы за неделю точно сделала лучше.

Галина Заставкина. Потому что он в нее верил. Я видела, какой он приходил. Это было небо и земля по сравнению с тем, что я сейчас вижу. Это просто ужас какой-то. Даже в январе он был лучше.

Телеведущий. Ну, может быть это по тому, что это снято между больницами на майские праздники, а после завершения курса лечения будет бодрый?

Алина. Посмотрите свадебные фотографии и видео. Там совсем другой человек. Это другой человек. Человек жил и спал, извините, с любящей и любимой женой.

Телеведущий. Татьяна Львовна, Вы слышали все обсуждение, Вы общались с его первой женой, может Вы позвоните Армену Ильичу Григоряну и спросите ….

Татьяна Демина. Нет, я не буду звонить! Ни за что на свете!

Алина. Он ее не узнает. Он ее двадцать лет не видел.

Татьяна Демина. Вы знаете, есть высший суд! И он рассудит в конце и все расставит на свои места! Каждый получит свое! Армен хотел это. Он знал, чем это все кончится. О любви тут вообще не надо, вообще не надо говорить о любви. Тут корысть, устройство, пробивная такая, ну, способный, криминально талантливый человек, криминально талантливые люди. «Я видеть ее не могу, она воровка, она залезла в мой карман», – с этой фразы началось его разрушение.

Алина. (Встает и идет по направлению к Деминой и останавливается прямо перед ней.) Полиция полтора месяца ищет хоть один рубль воровства.

Татьяна Демина. Уйдите отсюда! Уйдите отсюда! Убери ее! Убери ее!

Журналистка вскакивает и начинает отпихивать Алину подальше от Татьяны Деминой.

Журналистка. (Кричит.) Ушла от Деминой! Ушла от Деминой! Сядь!

Телеведущий. (Возвращая продолжающую стоять в возбуждении Алину аккуратно вытянутой рукой к ее дивану.) Так, стоп. Стоп. Стоп.

Татьяна Демина. Она кайфует, все ликуют!

Телеведущий. Давайте не будем забывать еще, что до сих пор расследуется уголовное дело против Алины. Алина, в этой студии в воздухе витал вопрос: «Если с камерой журналисты могут дождаться Армена Ильича у театра, почему Вы не можете дождаться, если так хотите встречи, если сейчас слезы на Ваших глазах, когда видите, в каком он состоянии и хотите оказаться рядом? Почему не оказаться рядом, не подождать и не дождаться, не добиться той самой встречи, которая все изменит, может быть?

Алиса Глубокова. Сто раз уже говорили, есть для того веские основания. Мы не имеем права приближаться, потому что следствие не закончено, любая попытка приближения будет интерпретирована против нее.

Телеведущий. Понятно. Алина, у нас в студии Ваша подруга Евгения, жена известного драматурга. Встречаем.

Под аплодисменты входит Евгения.

Евгения. Добрый вечер!

Алина. (Обнимает и усаживает ее рядом.) Добрый вечер!

Телеведущий. Евгения, я знаю, Вы дружите семьями?

Евгения. Да, мы очень близки. Мы знаем, что Армен Ильич сам настоял на свадьбе с Алиной. Мы всегда помогаем друг другу! Когда муж болел, Алина и Армен Ильич развлекали его в больнице, когда болел Армен Ильич, мы с мужем приходили к нему и развлекали его. За день перед его исчезновением он уговорил мужа подарить Алине его новую пьесу, она ей очень понравилась.

Алина. Да, это великий человек. Для меня это Бог. Когда это все случилось у нас с Арменом Ильичом, он позвонил мне и сказал всего два слова. И эти два слова меня до сих пор держат. Именно благодаря им я держусь.

Телеведущий. Евгения, почему Алина, видя недостатки Армена Ильича, продолжала жить с ним?

Евгения. Потому, что нет идеальных.

Телеведущий. Пока на этом мы закончим и будем ждать новостей от независимых людей, не от тех людей, которые сейчас рядом с Арменом Григоряном, а от людей, которые вроде бы со стороны, и которые дадут объективный ответ на вопрос: «Что сейчас с Арменом Григоряном, где он сейчас и правда ли он не хочет участвовать во всем этом?» Если это все правда, успокоившись, что с ним все хорошо и это его решение, конечно разойдемся и поставим точку уже со спокойной душой!

Свет гаснет.

Действие второе

Картина двенадцатая

Зажигается свет. На сцене комната в квартире Марка Петровича и Надежды Михайловны Винницких. Марк Петрович и Надежда Михайловна продолжают ранее начатый разговор у телевизора.

Надежда Михайловна. Нет, ты представляешь? Тоже мне народная артистка, полиция ничего не нашла, а она прицепилась, как банный лист: «Воровка, воровка….»

Чего у него воровать-то?

Две квартиры ее. Третья только общая, совместно нажитая, да и та вся в долгах.

Одежду, как у бомжа?

Как он не постеснялся приехать в театр в таком виде? Он что, на овощную базу после театра должен был ехать что ли, вагоны разгружать?

Или он совсем уже ничего не соображает?

Не знаю, может там деньги какие-то у него большие были? Я, кстати, про деньги так ничего и не поняла. А ты?

Марк Петрович. Ну, после просмотра этой передачи мне все стало абсолютно понятно и про него и про его деньги.

Надежда Михайловна. А что тебе стало понятно?

Марк Петрович. С его деньгами точно такая же история, как с деньгами бабы Веры из нашего третьего подъезда.

У нее какая логика? Раз никого кроме нашей Леночки не было рядом, значит, она и украла кошелек. Так и у него, раз никого кроме Алины не было рядом, значит, она и украла деньги, а то, что он сам их пристроил куда-нибудь, про это он уже давно забыл. Давно и крепко накрепко.

Надежда Михайловна. А что, пожалуй ты прав.

Марк Петрович. Но я рад за Алину! Какая стойкость! Каким молодцом держится! Пока в Киеве будут рождаться девочки с таким русским характером, я за Украину спокоен, никакая бандеровская власть там долго не удержится. Я уверен, она честная, порядочная и умная женщина. Жаль, что не политик. Если бы такая женщина руководила Украиной сейчас, там давно бы уже не было никакой коррупции и люди жили бы нормально, как в России или как в Белоруссии.

Я как-то читал нашумевшую книжку прежнего президента Украины Леонида Кучмы, где он оправдывал их с Кравчуком инициативу по развалу Союза. Он написал там, что больше всего ему не нравилось в Союзе, что все было одинаково, что все три сорта колбасы по всему Советскому Союзу стоили везде одинаково. Представляешь, вот из-за этого развалить Союз?

Надежда Михайловна. Ну и чего добились? Колбаса дешевле стала, чем в России?

Марк Петрович. Как бы не так, все наоборот подорожало. Но им эти разговоры про колбасу и про сало были нужны только для агитации за отделение. А сейчас не каждый пенсионер на Украине может позволить себе купить колбасу даже к праздничному столу.

Выходит, что украинцы ели российскую колбасу и сало, а как только отделились, так свое им не по карману стало.

Сейчас всем навязывают украинский язык, которого ни один президент Украины не знает. Они постоянно спрашивают у своих помощников, как правильно сказать. Одна надежда только на таких вот девочек из Киева, как Алина.

Надежда Михайловна. Так она же уехала из Киева?

Марк Петрович. Все-то не уедут, я надеюсь. Те, которые останутся, захотят навести порядок у себя дома на Украине! Не все ж такие, как моя родная сестра в Мариуполе, которой так задурили пропагандой голову, что готова всех москвичей передушить своими руками, а меня в первую очередь.

Надежда Михайловна. Да уж! Приезжает и живет тут у нас, когда и сколько ей надо пока не отоварится по полной программе тут в Москве.

Марк Петрович. Да, и не прогонишь – родня. Когда-то ведь мы у нее на море отдыхали. (Разводит руками.) Что поделаешь – долг платежом красен.

Но мне верится, что рано или поздно появится новый Богдан Хмельницкий, который заключит с Россией нерушимый союз. Может это будет кто-то из нынешних политиков, например, Виктор Медведчук, который давно понял, что Европа Украине ничего не даст, кроме развала экономики, а может это будет совершенно новый политик и на этот раз он будет в юбке.

Надежда Михайловна. Дай-то Бог.

Свет медленно гаснет. Звучит музыка.

Антракт

Действие третье

Картина тринадцатая

Зажигается свет. Звучит музыка. На сцене комната в квартире Николая Петровича и Людмилы Павловны. Николай Петрович сидит за столом и что-то печатает на компьютере. В комнату входит его жена.

Людмила Павловна. Я смотрю, ты с этой пьесой вообще сутками не встаешь из-за стола?

Николай Петрович. (Прерывая печатанье.) Да, мать, ты права. Я так спешу им помочь, что иногда про себя забываю. Но ты же видела последние телесъемки с Григоряном? Обратила внимание, как он сдал? Я чувствую, без любимой женщины с ним может случиться та же история, что с нашим другом Иваном Михайловичем, который тоже рассорился тогда со всеми своими женщинами.

Кстати, пьесу-то я уже закончил, даже текст ее уже отослал на телеканал, может они передадут ее Армену каким-нибудь образом.

А это я письмо писал телеведущему программы «Все говорят», чтобы он перестал Демину уговаривать позвонить Григоряну. Она ни за что не будет ему звонить. Ты же видела, как она против него настроена?

Людмила Павловна. Ну, на этот твой вопрос я могу ответить только словами известной песни: «Это бабам попросту обидно, что они свое отцеловались».

Николай Петрович. Ты права, но тут еще дело вот в чем. У нее свой муж долго болел, а она ухаживала за ним, правда ничего не помогло, поэтому она никогда не простит Армена. Телеведущему надо самому договориться с ним о встрече, так как Армен к нему относится с наибольшим доверием, и показать ему эту пьесу. Ну, ладно, закончу с этим письмом уже после больницы.

Людмила Павловна. После какой больницы?

Николай Петрович. Ты извини, я не успел тебе сказать. Меня срочно кладут в больницу из-за правой руки.

Людмила Павловна. А что с ней?

Николай Петрович. Немеет так, что ни авторучку держать не могу, ни текст печатать на компьютере. Кое-как вот мучаюсь, пишу двумя руками по очереди: то правой, то левой.

Людмила Павловна. Господи, предупреждала же, чтоб перерывы чаще делал.

Николай Петрович. Ну-у, …. Ты только не переживай, тебе вредно…. Кстати, вот и будет нормальный перерыв!

Людмила Павловна. Надо ж вещи тебе собрать?

Николай Петрович. (Кивает на стоящую у двери сумку.) Я уже все собрал и такси заказал. Уже ждет.

Людмила Павловна. Ты позвони сразу как поселишься. Господи, хоть бы ни у окна, как прошлый раз, а то опять продует.

Николай Петрович. (Берет в руки сумку.) Позвоню, конечно. Не переживай, я чувствую, что все будет нормально. А к тебе у меня просьба посмотреть финальную сцену пьесы. (Показывает пальцем в сторону рукописи, лежащей на столе.) У меня такое ощущение, что там чего-то не хватает. Мне важно знать твое мнение.

Людмила Павловна. Хорошо, сейчас посмотрю.

Николай Петрович уходит. Людмила Павловна садится за стол, открывает рукопись и начинает читать. Свет гаснет. Звучит музыка.

Действие третье

Картина четырнадцатая

Зажигается свет. На сцене комната для ток-шоу в телепрограмме «Все говорят». На сцене телеведущий, Алина и участники ток-шоу. Тихо звучит музыка.

Телеведущий. Алина, Вы так ничего и не смогли предпринять, чтобы найти какие-то пути к примирению с Арменом Ильичем, я правильно понимаю?

Алина. Ну, я просто не знаю, что я реально могу сделать, если его от меня прячут и не дают с ним связаться.

Телеведущий. По этой причине мы сами предприняли кое-какие шаги и сейчас в этой студии Вы увидите главного героя этой пьесы, Армена Ильича Григоряна. Встречайте.

На сцену под общие аплодисменты выходит Армен Ильич Григорян. Он подходит прямо к Алине, которая поднимается с дивана ему навстречу.

Армен Ильич. Прости меня, Алиночка, старого и глупого человека за все те неприятности, которые я доставил тебе.

Алина. (Вместо ответа крепко обнимает его вся в слезах.) Никакой ты не старый. И уж тем более не глупый.

Армен Ильич. Нет, нет, я стал старый и глупый и нисколько не стыжусь об этом говорить. У меня стали случаться провалы в памяти. Я действительно совершенно забыл, что пристроил свои деньги на одно мероприятие и возвел на тебя, на мою любимую Алиночку такую напраслину.

Спасибо, что нашелся один добрый человек, который дал мне возможность на все это посмотреть со стороны, другими глазами. Он наверное знает секреты человеческой памяти. Он написал специально для меня и подарил мне пьесу, которую я прочитал с огромным удовольствием. Он нашел очень хороший прием дать мне понять, что есть другие варианты развития событий с исчезновением моих денег, а не только тот первый, единственный и самый дурацкий, который пришел мне в голову и который я поторопился озвучить публично. И я стал вспоминать. Я все вспомнил.

Я хочу вам представить этого драматурга и моего друга, пополнившего круг моих близких друзей, который помог мне вспомнить все.

На сцену под общие аплодисменты выходит Николай Петрович. Он подходит к Алине, которая протягивает ему навстречу руку для рукопожатия. Он целует ее руку и здоровается с Арменом Ильичем.

Николай Петрович. Дорогой Армен, спасибо, что ты назвал меня своим другом и предложил перейти на «ты». Я знал еще одного известного армянина, который всех своих знакомых просил тоже называть его на «ты», просто Арменом. Но у того Армена было сложное отчество «Артаваздович» и он не хотел, чтобы его называли ненароком «Артазадовичем», как он говорил. Но у тебя с отчеством все в порядке, как и со всем остальным теперь тоже.

Разреши поздравить тебя с тем, что мечта многих зрителей и телезрителей наконец осуществилась, все Ваши недоразумения с Алиной закончились и Вы помирились, чему мы все очень рады.

На сцене звучат общие аплодисменты.

Армен Ильич. (Кланяется во все стороны.) Спасибо, спасибо, спасибо.

Николай Петрович. Дорогой Армен, хочу сразу открыть секрет моей доброты, я просто недавно потерял своего старого друга и понял, как коротка человеческая жизнь. Поэтому надо спешить делать добро, особенно в нашем с Вами возрасте. Вот я и спешил, как мог. Приходится об этом говорить, т.к. не все это еще понимают.

До скорой встречи, дорогой Армен!

Армен Ильич. (Пожимает руку Николаю Петровичу.) До скорой встречи, дорогой друг! Хочу тебя порадовать, что мы уже готовим к постановке эту пьесу и собираемся ставить вторую твою пьесу. Поэтому желаю тебе дальнейших творческих успехов. С интересом буду ждать новых твоих пьес. До скорой встречи.

Николай Петрович. До скорой встречи, Армен! До скорой встречи, Алиночка! (Поворачивается в сторону зала.) До скорой встречи в театре дорогие зрители и телезрители!

Телеведущий. Дорогие зрители и участники передачи, наша программа поздравляет Вас со счастливым завершением этой истории и на такой вот оптимистичной ноте заканчивает нашу передачу! Здоровья Вам и Вашим близким!

Звучит музыка. Свет гаснет.

Действие третье

Картина пятнадцатая

Зажигается свет. На сцене больничная палата. Входит Николай Петрович, окидывает взглядом палату, на трех кроватях которой лежат пациенты, оставляет пакет с вещами возле застеленной и накрытой покрывалом свободной кровати, стоящей справа у двери, проходит на середину палаты, куда сходятся три его соседа и знакомится по очереди с каждым из них.

Николай Петрович. (Пожимая руку соседу из левого ближнего к двери угла.) Николай Петрович, можно просто Николай, так как я вижу, я тут самый молодой.

Иван Иванович. Иван Иванович, меня проще всего запомнить, имя самое простое.

Николай Петрович. Действительно, легко запоминающееся имя. (Поворачивается и протягивает руку к соседу, подошедшему из дальнего левого угла на середину палаты).

Николай Иванович. А меня зовут дед Коля, Мне уж девяносто третий пошел. Я две войны отвоевал.

Николай Петрович. (Поворачивается и смотрит на файл, висящий на стене в изголовье кровати деда Коли, где крупно написано его имя и отчество). Николай Иванович, какой же Вы дед, когда так молодо выглядите? А какие две войны?

Николай Иванович. (Хитро улыбаясь). Сначала с немцами. Ранен был под Ригой в обе ноги. Потом подлечили, обучили на шофера и с японцем послали воевать в Манчжюрию.

Николай Петрович. (Пожимая руку). Вона как. Рад познакомиться. Очень приятно. (Поворачиваясь и пожимая руку подошедшему соседу справа). Николай Петрович.

Федор Алексеевич. Федор Алексеевич. Мне тоже уже девяносто три. Тоже воевал. До Берлина дошел. Только что-то нас тут плохо кормят. Хлеб по одному кусочку выдают. На войне лучше кормили.

Николай Иванович. А сколько тебе хлеба надо, буханку целую?

Федор Алексеевич. Ну, не буханку, а хоть кусочка три-четыре. Мне одного кусочка для тарелки щей мало.

Николай Иванович. А ты подходи к нашему столику, я тебе целую тарелку с хлебом буду отдавать.

Федор Алексеевич. Зачем мне твоя тарелка. (Надулся, пошел и сел на свою кровать).

В это время в коридоре звенит звонок и крики: «Обед». Все берут свои ложки и кружки и отправляются на обед. Свет на сцене гаснет.

Действие третье

Картина шестнадцатая

Зажигается свет. На сцене больничная палата. Входит Николай Петрович, окидывает взглядом палату, на трех кроватях которой сидят полулежа остальные пациенты, подходит к своей кровати, ставит кружку и ложку на тумбочку, берет свой мобильный телефон.

Николай Петрович. (Набирает номер на телефоне.) Привет! Ну, все у меня, как и обещал, в норме.

Да, поселился.

Да, кровать у двери.

Да, обедом уже покормили. Правда, какой-то неприятный осадок остался после него …