Великие люди в нашем времени

– Адрес назовите! – попросила медсестра.

В этот момент к Ивану Петровичу подошёл какой-то выпивший мужик.

– Дед, а ты зачем в больницу пришёл?

– Ну как зачем? Пусть доктор обследует, – начал объяснять Иван Петрович.

– Чего тебя обследовать? Старый ты уже, и так всё ясно!

– Какой же я старый-то?

– Седой совсем. Старый, говорю тебе, значит, старый!

– Ну, ты это брось, а то знаешь, как могу кулаком дать?

– Да что ты можешь? Стоишь еле на ногах! – потешался мужик.

– Я-то ещё стою. Ты доживи до моих лет! – осматривая его с головы до ног, произнёс Иван Петрович.

Медсестра усмехнулась мужику:

– Серёжа, ты опять к терапевту?

– Да, Олечка, – произнёс мужик и толкнул Ивана Петровича. – Ну что, прокатимся сегодня? Я на своей белой «Волге» тебя прокачу немножко…

– Ну, через часик я буду свободна, – проворковала медсестра.

Иван Петрович, ничего не сказав, отошёл в сторону и вышел из больницы.

На крыльце стояла белая «Волга». Иван Петрович усмехнулся.

– Ну раз мне не нужно болеть, то не буду! Болей сам!

Иван Петрович достал из сумки батон. Отломал кусочек и начал бросать крошки на капот «Волги».

Голуби один за одним слетались и клевали крошки…

Через несколько минут три десятка голубей облепили автомобиль…

Иван Петрович бросил последние крошки на машину.

– Против природы не попрёшь. Кто-то старый и седой, а кому-то голуби машину обгадили, – произнёс Иван Петрович и не спеша пошёл домой…

Жарков Алексей Дмитриевич

В переходе сидел мужчина и играл на баяне. У его ног лежала шляпа, в которой было немного мелочи. Мимо него проходили люди, казалось, вовсе его не замечая.

Рядом с ним остановился какой-то лысый старик и бросил несколько монет.

Мужчина, продолжая играть, кивком головы дал понять, что благодарен.

Старик стоял и слушал. Мужик закончил мелодию.

– Можно мне попробовать сыграть? – попросил старик.

– Я незнакомым не даю инструмент, – ответил мужчина.

– Меня Алексей Сергеевич зовут, – произнёс старик и улыбнулся.

Мужик улыбнулся в ответ.

– Ну, это многое меняет. Паша, – ответил он и встал. – Присаживайся на моё место. А играть что будешь?

– «Марш Славянки» попробую.

– Ну, давай, – произнёс Паша и протянул инструмент.

Алексей Дмитриевич нежно прошёлся по клавишам, закрыл глаза, улыбнулся и начал играть.

Мужчина, стоящий рядом, наблюдал, как ловко двигаются пальцы старика.

Рядом остановилась какая-то женщина, потом ещё и ещё.

Старого баяниста обступили десятка два людей, и все заворожённо слушали, как он играет.

В лежащей шляпе уже было раза в четыре больше мелочи.

Старик закончил играть и только сейчас заметил рядом с собой столько слушателей. Он улыбнулся смущённой улыбкой…

Какая-то женщина начала аплодировать, её поддержали. Переход наполнился овациями…

По щеке старика прокатилась слеза. Он вновь коснулся клавиш и заиграл. Как раньше, в своей молодости, он играл, играл и словно перенёсся обратно в то счастливое время, когда был молодым…

И вот уже, как будто не было тех прожитых лет, новыми красками заиграли юношеские мечты и надежды.

На миг ему показалось, что он, как и раньше, полон сил…

Вздохнув, Алексей Сергеевич прошептал, продолжая играть:

– Хорошая штука – жизнь. Очень хорошая…

Александр Сергеевич Демьяненко

Александр Сергеевич Демьяненко стоял у дверей дорогого казино, его строгая фигура выделялась на фоне роскошного интерьера. Серая шинель с красными и синими вставками на воротнике, необычная шляпа времен восемнадцатого века – все это придавало ему вид человека из другой эпохи. Он приоткрыл дверь и, слегка склонив голову, произнес:

– Доброе утро, Татьяна Сергеевна.

– Доброе, Александр Сергеевич, – улыбнулась в ответ симпатичная женщина, хозяйка казино. Ее взгляд был теплым, но в нем читалась деловая хватка.

– Погода сегодня будет солнечной, – заметил Александр Сергеевич, стараясь поддержать легкий тон.

– Очень хорошо, – кивнула она и, не задерживаясь, скрылась за дверью.

Оставшись один, Александр Сергеевич задумался. Его мысли, как всегда, блуждали где-то далеко от текущего момента. О фильмах, о ролях, о режиссерах, о жизни в целом. Он часто размышлял о том, как сложилась его судьба. Работа швейцара казалась ему чем-то вроде роли в кино – незаметной, второстепенной. Но в отличие от кино, здесь не было аплодисментов, не было зрителей, которые могли бы оценить его игру. Только проходящие мимо люди, каждый со своими заботами и амбициями.

Он вспомнил свою самую известную роль – Шурика. Как она изменила его жизнь. Сколько возможностей прошло мимо, сколько режиссеров видели в нем только того самого беззаботного студента. «Ох, как же эта роль попортила мне жизнь, – думал он. – Сколько хороших ролей ушло к другим, сколько драматических образов остались нераскрытыми…»

Александр Сергеевич любил наблюдать за людьми. Кто-то улыбался ему из уважения, кто-то из страха, а кто-то и вовсе мнил себя королем мира, пусть даже на миг, который дарила ему удача. Он научился видеть в беззаботной улыбке лжеца, в уверенном взгляде – притворщика, готового на все ради денег. И ему перепадало на чай – от лжецов, от авантюристов, от тех, кто считал себя выше других. Легкий кивок головы, приоткрытая дверь – и шелест купюр, исчезающих в глубоких карманах его брюк.

Но деньги… Что такое деньги? Понятие честных денег давно растворилось в этой работе, да и в мире в целом. Деньги – всего лишь деньги, и ничего более. Они не могли заполнить внутреннюю пустоту, которая росла с каждым годом. В его возрасте уже не было мечты, не было того, что могло бы вдохновить.

Иногда он думал: «Если людям нравилась моя роль Шурика, значит, я все-таки неплохой актер. Они помнят мою беззаботность, мою влюбленность, мое счастье… Но я ведь мог бы больше. Драматические роли, сложные характеры – все, что угодно, кроме комедий. Смешить людей – это дьявольский труд. Я в нем преуспел сполна, но не из-за этого ли теперь приходится работать швейцаром?»

На этот вопрос он не находил ответа. Только задумчиво смотрел на проходящих мимо людей – обычных, не одержимых азартом игры. Их жизнь казалась ему самой большой радостью на свете. Прийти домой после работы, сесть в кресло и посмотреть комедию про Шурика, чтобы каждый кадр вызывал улыбку, а не воспоминания о себе… А еще дети. Никто, кроме них, не мог сделать счастливым уставшего и одинокого человека.

«Дай бог актерам не быть привязанным к одной роли, – подумал он. – Чтобы каждый мог найти себя в чем-то большем, чем просто смех…»

Александр Сергеевич вздохнул и снова обратил внимание на дверь. Его работа была тихой, незаметной, но она давала ему возможность наблюдать за жизнью со стороны. И, может быть, в этом был какой-то смысл.

Михаил Водяной

– Тетя Песя, и чего я в вас такой влюбленный?! – добродушно ухмыльнулся Михаил Водяной, заглядывая на кухню.

– Ты мине шкаф обещал передвинуть, – не отрываясь от мытья посуды, ответила тетя Песя.

– Та передвину, не волнуйтеся! Где тот шкаф, я помню, не убежит, вам обещаю! – произнес Водяной, доставая из кастрюльки котлету.

– Ты его с места сдвинешь, когда театр твою фамилию будет носить, не раньше! – тетя Песя бросила на него строгий взгляд.

– Пройдемте, сейчас передвину, нам с вашим шкафом по пути!

– Сейчас не нужно. Я бичков жарить буду!

– Опять по всем комнатам ваш аромат бесплатный будет, а мы будем давиться макаронами?

– Вы вчера курочку жарили, а мине и кусочка не дали! – заявила тетя Песя.

– Курочка та маленькая, пересоленная. Такой кормиться было и мне невкусно! – скривился Михаил.

– Ой, расскажешь! Сидел и трещало все кругом от праздника вкуса на лице!

– То брюки мои трещали от пищи в организме. Ваш Сема чем вам не помощник? Пусть идет и двигает ваш шкаф!

– Иди куда шел, у Семы зубы болят!

– Может, то знак, чтоб меньше кушал вашу рыбку?!

– Знак ему под глазом Фима поставил, и на аппетит он не влияет. Иди, тебя Слободка ждет!

– Мине дождуться, я за вас переживаю, – прошептал Михаил Водяной и приобнял необъятную тетю Песю.

– Обнимай усю, чего же только по бокам? – пошутила тетя Песя.

– Я ж по дружбе!

– У меня Сема так по дружбе родился…

– Пойду я, пока братик у Семы не появился! – сказал Михаил Водяной и поспешил выйти из коммунальной квартиры.

Тихо играл радиоприемник. Тетя Песя мыла тарелки и тихонечко напевала какую-то песенку. Мимо нее, шаркая тапочками, прошелся дед Миша, жмурясь от света и держа в руках старую газету. Он включил свет в уборной и скрылся за дверью.

Соня бегала по коридору с одноглазой куклой, а ее мать стояла на пороге своей комнаты и ждала гостя…

Татьяна Снежина

Мимо на большой скорости пронесся грузовик, поднимая клубы пыли. Микроавтобус резко съехал на обочину и остановился. В салоне на мгновение повисла тишина, нарушенная только учащенным дыханием пассажиров.

– Сумасшедший какой-то… Все целы? – спросил Сергей, оглядываясь назад.

Игорь и Ирина молча кивнули, крепко обнимая сына. Шамиль сидел, уставившись в окно, не проронив ни слова.

– Я так испугалась… До сих пор руки дрожат, – тихо произнесла Татьяна.

– Да уж… – вздохнул Сергей, сжимая руль.

– Если на миг представить… А вдруг бы ты не съехал с дороги? Понимаешь, нас бы попросту больше не было, – задумчиво сказала Татьяна. – Все было бы как и прежде, только без нас.

– Главное, что все живы остались. Будем жить, – произнес Сергей, вывернув руль и снова нажав на газ.

– Включи лучше радио. Хоть немного отвлечемся, – попросила Татьяна. – Можно сказать, у нас всех сегодня день рождения…

Сергей включил приемник. Из динамиков полился голос Аллы Пугачевой. Несколько минут в салоне царило молчание, каждый был погружен в свои мысли.

– Ну так что, выпустить новый альбом или издать книгу стихотворений? – наконец спросила Татьяна, разрывая тишину.

– Можно и альбом, и книгу. Зная тебя, ты возьмешься сразу за все. Но давай лучше после свадьбы, – предложил Сергей.

– Я тоже так подумала, – согласилась Татьяна.

– Я тебе говорил, что ты поешь лучше нее? – вдруг спросил Сергей, бросая на нее быстрый взгляд.

– Ты думаешь? – улыбнулась Татьяна.

– Да все об этом уже знают!

– Наверное… Если мы с ней подружимся, я ей обязательно подарю какую-нибудь песню. И ей приятно, и мне хорошо…

– Я думаю, вы обязательно подружитесь. Она умная женщина, и она разглядит в тебе талант, – уверенно произнес Сергей и подмигнул Татьяне.

– Значит, так и будет…

…И глядя на проносящиеся мимо горы Алтая, Татьяна тихо прошептала:

Позови меня с собой,

Я пройду сквозь злые ночи,

Я отправлюсь за тобой,

Что бы путь мне ни пророчил.

Я приду туда, где ты

Нарисуешь в небе солнце,

Где разбитые мечты

Обретают снова силу высоты…

Алексей Макарович Смирнов

Проснувшись рано утром, Алексей Макарович умылся, побрился, выпил чаю и все время поглядывал на часы. Он надел пиджак с орденами и медалями, подошел к окну и стал ждать, когда начнут проносить первые портреты героев.

Алексей Макарович стоял у окошка, всматриваясь в дорогу и сжимая картонку с десятком фотографий однополчан. Восемь лет назад он приклеил эти фотографии на картонку и с гордостью нес ее в колонне «Бессмертного полка». Теперь сил хватало только на то, чтобы стоять у окна.

Его окна выходили как раз на дорогу, по которой проходил «Бессмертный полк». Уже несколько лет он не выходил на улицу и с трудом передвигался по квартире.

Как же быстро проходит жизнь, как трудно удержать в памяти счастливые минуты. Совсем недавно он еще выходил на улицу, подкармливал дворняг, играл в домино во дворе. Теперь же только горлицы иногда подлетали к открытому окну.

Спасибо соседям – они помогали с покупками в магазине.

Жаль, никому не нужны ветераны, но слава богу, их помнят в День Победы…

Вот показались первые ряды «Бессмертного полка». Алексей Макарович выпрямился, сжимая картонку с фотографиями, и начал тихонько повторять:

– Спасибо… спасибо, что не забываете… спасибо…

На его глазах выступили слезы, сердце колотилось. Алексей Макарович взял с подоконника приготовленные таблетки, открыл баночку и положил одну под язык. Ноги болели так сильно, что он облокотился о подоконник.

– Нужно достоять, – подумал Алексей Макарович.

По дороге продолжали идти люди. Кто-то из них заметил Алексея Макаровича и махнул ему рукой. Потом еще кто-то, и еще. И уже каждый, проходя мимо окна, приветствовал ветерана Великой Отечественной.

…А он продолжал стоять, и по его лицу текли слезы…

Золотухин

Подставляя небритое лицо осеннему солнышку, Валерий Сергеевич Золотухин улыбался.

– Как же хорошо, – прошептал он. – Чего еще людям надо? Солнышко греет, дурных мыслей нет. Даже курить не хочется. Стравили олигархи людей, как тех собак! Чего не поделят-то? Землю? Так на ней работать нужно, а кто ж сейчас работать будет? Все сплошь блогеры. Тьфу ты. Куда люди делись – непонятно, а ведь были люди-то…

Где-то в лесу застрекотала сорока.

– Кто это по лесу ходит? – задумался Валерий Сергеевич.

– Валерка, бросай свое стадо, пойдем грибы собирать! – послышался хриплый голос, и из леса вышел седой дед в старой вязаной шапке.

– Да ну тебя с грибами, делать мне нечего. Иди, лучше налью тебе пятьдесят грамм!

– А потом как грибы собирать? Лёжа?

– Ну тогда иди куда шёл! Грибник!

– А тебе что, не с кем похмеляться, чи шо? – спросил дед.

– А я что, сам буду? Уже неделю таскаю за собой бутылку, думаю, может, кого угощу, а тут только такие, как ты, грибники попадаются!

Дед постоял минуту, раздумывая, и ушел обратно в лес…

Валерий Сергеевич подложил под голову рюкзак и закрыл глаза.

– Счастье оно ведь здесь, с природой. Никакой телевизор не заменит этого, – продолжил свои размышления Валерий Сергеевич. – Вот так всю жизнь бегаем: то за бабами, то за водкой, то за длинным рублем. Ради чего? Человеком себя ощутить, пока деньги не кончатся? Вот о чем бога нужно просить – быть рядом с ним, рядом с тем, что он сотворил. Додуматься только: такая простая красота, и не повторит никто!

Открыв глаза, Валерий Сергеевич увидел, как рыжая корова поспешила в лес. Он быстро встал, взял кнут и, ловко щелкнув им, закричал:

– Куда пошла?! Вертай назад! Рано тебе ещё по грибы, вертай! Кому сказал?!

Корова поспешила обратно на поляну и продолжила мирно щипать траву.

Валерий Сергеевич лег обратно на рюкзак, положил кнут у ног.

– Гармония должна быть во всем, – подумал он. – Без нее только на завод, болты крутить…

Закрыв глаза, Валерий Сергеевич с улыбкой уснул…

– Валерка, я пришел. Налей пятьдесят грамм, моя Верка грибы собирает, а я вот решил к тебе забежать на минутку, – честно признался дед и протянул пустой стакан. – Нальёшь, а?

Валерий Сергеевич открыл глаза.

– Отчего не налить-то? Конечно, налью! Ты мне грибочков, а я тебе водочки?

– По рукам, – ответил дед и протянул ведерко с грибами.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.