Невры

скачать книгу бесплатно


Вскоре большой отряд кочевников окружил мыс. Было видно, как отчаливают от его крайней точки челны с женщинами и детьми. Некоторых из них достали скифские стрелы. Другие добрались до противоположного берега и скрылись в зарослях. В граде остались лишь воины, те самые оборотни, что день и ночь не давали покоя скифской коннице. Они бешено сопротивлялись. Никак степняки не могли преодолеть покрытый дерном вал и взобраться на деревянный тын. Арианта приказал поберечь людей. И так многих погубили проклятые колдуны.

На глаза скифскому владыке бросился сухой валежник и судьба града была решена. Сгорел он быстро вместе с прикрывавшими его стволами бер?зок. У защитников не было больше челнов. Реку под скифскими стрелами не переплывешь. Но никто из града, не вышел… На пепелище скифы нашли лишь обгоревшие волчьи шкуры…

То был первый град невров, обнаруженный кочевниками. Арианта понял, что его конница с начала похода много раз проходила мимо таких замаскированных колдовских градов, возможно, буквально в сотне шагов, и не замечала их! Он разбил стан на бужском берегу. А сильным отрядам конницы велел пройти назад против течения реки, обшарить ее притоки и обследовать каждый речной мыс.

Воля царя была исполнена и скифы смогли отыскать полтора десятка градов. Надо ли говорить, с каким остервенением набросились кочевники на поселки невров. Но лишь в пяти из них оставались защитники, которые бились с врагом так же мужественно, как и в первом обнаруженном граде.

В остальных десяти случаях поселки были покинуты жителями. Но когда захватчики вступали в оставленные грады, их поджидали разные колдовские штучки. Стены и ворота одного из поселков враз обвалились и похоронили находившихся вблизи степняков. В другом случае град внезапно занялся огнем (поджигателя так и не нашли, а может, взаправду лесные духи напустили пламя?). Опять же сгорело несколько скифов. В ряде поселков в квадратных жилищах кочевников поджидали дикие звери: волки, медведи, рыси. Пока с ними справились, они загрызли или поранили не одного воина.

Невры-оборотни были изобретательны на выдумку. И как не стереглись степняки, почти всегда попадались на их новое «колдовство». В одном граде скифов атаковали лесные гадюки. Небольшие, ув?ртливые и агрессивные, они ужалили десятка два воинов. Кому не успели отсосать яд из ранки, те скончались. Надо сказать, что змеи (полозы и гадюки) часто использовались неврами. Они подбрасывали шипящих гадов в становище кочевников.

Несмотря ни на что Арианта взял и сжег (грабить было нечего) полтора десятка милоградских поселков на береговых мысах притоков Западного Буга. Полон же составлял чуть более сотни невров. Их изловили по лесам. То были неудачливые либо чересчур дерзкие оборотни, которых прихватили в момент совершения вылазки, или поселяне, пойманные на случайных тропах. Разве это добыча для великого завоевателя Европы и Азии? Арианта злился на себя за то, что не мог добиться решающих успехов в изнурительной борьбе с этими полулюдьми-полуволками.

Правда, однажды скифы выследили в чаще и захватили целый род, где были мужчины и женщины, старики и дети. Языческие боги праславян не помогли им обернуться в волков. Арианта рассчитывал выгодно продать лесных колдунов в Тире и Никонии. Но еще на дневном переходе те стали исчезать один за другим. И впрямь колдуны! Тянется караван невольников по лесу, свистят бичи конных надсмотрщиков. Вдруг один из невров в мгновение ока исчезает. Как сквозь землю проваливается. Колдовство!

Не ведали скифы, что вырыли невры норы на их пути, укрыли бревенчатыми крышками, а на них дерн да кочки приладили. Связь же с пленниками на волчьем языке установили, переговариваясь с полоном жутким подвыванием из чащи. Движется такой полон по лесистому берегу реки, чуть сдвинется крышка и – юрк в нору очередной невольник. Таким способом многие из них избежали злой участи.

Но на жажде отбить полон Арианта один раз подловил оборотней. Устроил засады со всех сторон на ночном привале. Кинулись воины в волчьих шкурах отбивать пленников и напоролись на них. В кромешной темноте и оттого в страшной неразберихе протекал ночной бой. Кто и ушел из полона на волю. Но немало людей-волков было зарублено акинаками. Сильны в ближнем бою царские скифы.

Однако то был последний успех Арианты в окутанном таинственными чарами краю Невриды. Скифская конница была остановлена на лесных озерах меж истоками Припяти и Западным Бугом. По левому бужскому берегу уже давно начались непролазные болота. Поэтому степняки пробивались в глубь Невриды по правому. Вдруг замаячили перед скифским авангардом волчьи шкуры. Стали удаляться к оз?рам. Не спеша, двинулась за ними кочевая конница, опасалась нового колдовства или ворожбы. Кажется, вс? было спокойно на этот раз.

Конница Арианты втянулась в дефиле меж двух озер, объятых сном. Утренний туман рассеялся, но безветрие окутало покоем здешний уголок Невриды. На выходе из разделяющей озера горловины колыхалась темно-серая масса. То войско оборотней-невров готовилось к битве. Наконец-то они приняли человеческий облик и встретят скифов лицом к лицу! Видно, и у лесных колдунов кончается терпение, думал Арианта. Не худо бы обойти праславян, да дозоры донесли, что дальние берега озер теряются в мертвой зыби трясин.

Что ж, испытают воины-волки всю силу лобового удара непобедимой скифской конницы. Арианта дал знак и первая лава пошла вскачь на врага. Ничего, что горловина узка. Мощнее будет удар. Как пробку из сосуда греческого вина, вышибет степная конница из неширокого межоз?рного пространства колдунов-невров.

Когда атакующая лава прошла половину расстояния, отделявшего ее от невров, прибрежные воды обоих озер вдруг ожили. Стали увеличиваться в размерах росшие на мелководье камыши. Не все, но сотни из них. Вот они превратились в поднимающихся из воды милоградских лучников. А может это водяные, русалки и прочие речные нимфы? О том ли гадать всаднику, когда конь его, пронзенный костяной стрелой, падает на передние ноги. А сам он кубарем летит через лошадиную голову.

Да, на этот раз невры обернулись озерными духами и с помощью полых камышинок смогли устроить подводную засаду. Не иссякает поток костяных стрел. Губителен он для словно споткнувшейся о него конной лавы. Огромны потери у скифов, но это лишь четверть степного войска Арианты. Побелевший владыка приказывает двум конным отрядам проскакать по мелководью, круша в капусту камыши. Приказ его исполнен. Но ни пешему, ни конному не дано настичь водяную нимфу. Внимательный глаз может рассмотреть движущиеся по поверхности озер камышинки. Они удаляются от берега по мере приближения скифских отрядов, что проч?сывают мелководье.

Время ли за ними гоняться? Главное, отогнали озерных духов от места сражения. Вторая конная лава несется на рать невров. Та движется ей навстречу. Скачущие впереди кочевники замечают, что эта темно-бурая масса вовсе не войско праславян. Это большущее стадо могучих зубров. Невры оборотились зубрами! Такого не придумали даже хитроумные эллины. В их мифах, услышанных скифами в Ольвии, говорится только о полулюдях-полуконях, что зовутся кентаврами. Арианте, наконец, доносят о происходящем. Казни достоин номарх, ведущий лаву! Убоялся колдовских чар невров. Или взаправду принял зубров за оборотней? Только не сбил он всадников в плотный строи. Не скомандовал вовремя встретить могучих животных кал?ными стрелами. Успели бы скифы расстрелять несущихся на них зубров и сами сманеврировать.

Нет, поздно! Дико ревущие цари пущ всей массой ударили в метущуюся лаву скифской конницы. За последними зубрами уже видны невры-оборотни верхом на диких лошадях-тарпанах. Чадит дым и пахнет паленым. Оказывается, праславяне загнали стадо зубров в горловину меж озерами и довели до бешеной скачки горящими факелами. Теперь всадников второй лавы не собрать. Кто погиб под копытами бизонов, кто уцелел, трудно сказать. Невры на тарпанах отлавливают отдельных степняков, побивают их. Тем временем снова заскользили камышинки к берегу. Невры-водяные готовились к отражению третьей скифской лавы.

Довольно! Он, Арианта, не будет губить в этом заколдованном краю, где нет золота и богатых городов, свою лучшую конницу. Он уйдет, но вернется сюда зимой. И пусть невры станут хоть белыми волками (торговые люди от аргиппеев из-за Уральского Камня сказывали, что есть и такие), им не сдобровать. Замерзшие русла рек превратятся в прекрасные дороги. Скифы пройдут по ним через всю Невриду и разрушат ее колдовские чары, превратят в рабов злых оборотней.

Такую клятву дал себе Арианта и повел войско в обратный путь. Невры-оборотни шли за ним по пятам. Скифы чувствовали это по жуткому волчьему вою, что отдавался тревожным эхом каждую ночь. По-прежнему самострелы поражали впереди идущих. И по-прежнему стерегли свои жертвы волчьи ямы. Скорее бы выбраться из этого зловещего края!

Не ведали скифы Арианты, что еще более страшной была участь двух других орд, что выступили в поход против невров по рекам Стырь и Горынь. Если Арианте пришлось бороться с лесными и озерными нимфами, то им преградили путь болотные духи. Водяные, что водятся в болотах, страшнее оз?рных. Горынь и Стырь несут свои воды в Полесье – край бездонных трясин и бесконечной топи. Почти с самого начала движения по Стыри и Горыни целые скифские отряды бесследно исчезали среди всепоглощавших болот.

Как по ним передвигались невры – непонятно. Но их волчьи шкуры часто виднелись на пути скифского войска. Оборотни заманивали кочевников все дальше и дальше в глубь Полесья, откуда не было дороги назад. Скифские орды старались держаться русла Горыни и Стыри. Но болотистыми и топкими были берега даже этих крупных рек.

Казалось, в Невриде нет твердой почвы. Земля под копытами скифских лошадей постоянно ходила ходуном. Одиночные провалы и потопления степных всадников стали не то что ежедневным – ежечасным явлением. Только колдуны-невры могли ходить по земле Невриды, не проваливаясь.

Несколько раз скифские конники замечали праславянские грады среди болот. Они возникали как мираж среди бесконечных кочек, тины, ряски и тонущих деревьев. Однако посланные на захват поселков отряды тонули в трясинах. Грады невров были заколдованы, как и вся их земля.

Лишь однажды упорные скифы добрались до праславянского поселка. Ведя лошадей под уздцы, они нащупали деревянный настил, положенный на метр ниже уровня болотной воды. И прошли-таки к граду, потеряв десятки воинов с лошадьми. Сгинуть было легче, чем в бою. Кто оступался и не попадал на узкий настил, моментально погружался в мутно-коричневую жижу. А оттуда уже не было возврата…

Натерпевшись страхов в пути по подводной деревянной дороге, степняки выместили все зло на колдунах-неврах. Град был сожжен вместе с защитниками. Когда сделавший эти скифский отряд тронулся в обратный путь, идущие впереди похолодели от животного ужаса. Волосы встали дыбом: болотные нимфы убрали деревянный настил! Мучительно, на прахе своих жертв, умирали среди вечной трясины степные воины.

Не дойдя до впадения Случи в Горынь, орда царских скифов повернула назад. Немногие из ее числа выбрались из Невриды. А третья орда, что шла по реке Стырь, растаяла без следа в нескончаемых болотах. Докуда она дошла, как погибала – неведомо. Нерушимо хранит свои тайны волшебная Неврида…

Обо всем этом не знал Арианта, выбираясь по Западному Бугу из милоградского края и посылая проклятия оборотням-неврам. Нe суждено было сбыться его угрозам. Перед последним большим лесом, что стоял на границе Невриды и земли скифов-пахарей (сколотов), кочевникам предстояло пройти через густо заросшую орешником лощину. Спустившись на самое дно оврага, а затем поднявшись по его крутым склонам, царские телохранители внимательно осматривали и проверяли дорогу, по которой проляжет путь великого Арианты.

Несмотря на то, что пребывание в заколдованной Невриде приближалось к концу, царские гвардейцы были начеку. В этом таинственном краю нельзя расслабляться ни на миг. Только так можно уберечь владыку степей, а значит, и свои жизни. Дюжина самострелов была успешно обезврежена. А у трех обнаруженных волчьих ям-ловушек выставили охрану для предупреждения остального войска.

Итак, путь для царя Арианты к последнему лесу Невриды открыт. Открыт и безопасен. В самом деле, нельзя же считать опасными настоящие волчьи норы, маленькие отверстия которых были найдены у левой кромки оврага. Во-первых, там действительно оказались матерые волки с волчицами. На всякий случай их уничтожили. Если даже и бросится какой-нибудь бешеный волчище в лощину и попытается впиться в горло царской лошади, то нет у зверя никаких шансов. Пo пути он будет пронз?н сотнями стрел и зарублен десятками акинаков. Во-вторых, поверх оврага выстроились две сотни воинов. Наконец, полсотни самых преданных всадников из числа номархов и знатных юношей сопровождают царя Арианту при переходе через лощину.

Вот процессия достигла самой глубокой точки оврага и стала взбираться наверх. До выхода из лощины чуть более ста шагов. Но что это?! Из тех самых злополучных нор высовываются волчьи морды. Нет, это шлемы невров. На миг над оврагом повисает тишина. Стоящим на кромке оврага скифским сотням кажется, что из нор выглядывают настоящие волки. Впрочем, это не важно. И заяц не проскочит рядом с владыкой степей. Через мгновение скифские стрелы пробьют черепа животных. Причем стрелами, пущенными как сверху, так и снизу. Скачущие с царем тоже заметили зверей и натянули тетивы бесподобных скифских луков. Смерть неврам, волкам, или как там их!

Но все это произойдет через какой-то миг. Произойдет тогда, когда могущественнейший воитель, покоритель Урарту и повелитель сотен народов разных языков отойдет в вечность. Точно в переносицу угодит костяная стрела, выпущенная героем-невром. Всего на миг опередит она скифские стрелы.

И прервет жизнь главного врага и разорителя праславян VI в. До н.э. Скифского царя, который мечтал не только невров, но и сколотов, венедов – всех людей славянской речи превратить в рабов либо уничтожить. Не сбылись страшные мечты. Сильнее владыки степей оказались волшебные чары Невриды.

Так оборотни-невры, превратившись в волков на время скифского нашествия, отразили его. Находясь в волчьем обличье, они поразили властителя Северного Причерноморья царя Арианту. Поэтому бывшие с Ариантой по возвращении в Скифию разнесли слух о людях-волках по всей степи, Легенда о колдунах-неврах достигла ушей греческих колонистов Ольвии, Тиры и Никония. А от них ее услышал и записал Геродот.

Интересно, что приведенная у Геродота легенда о превращении невров ежегодно на несколько дней в волков являлась вплоть до начала XX в. Популярным мотивом белорусского и литовского фольклора. А помните новеллу П. Меримэ «Локис» об оборотне-медведе? Действие ее также происходило не так далеко от Невриды.

Следы мифологии невров отразились в «Слове о полку Игореве», где в одном месте говорится о полоцком князе Всеславе Чародее, который «людем суляше, князем грады рядяше, а сам в ночь волком рыскаше: из Киева дорыскаше до кур Тмутороканя; великому Хорсови волком путь прерыскаше…» Будем помнить и мы, что невры-оборотни защитили сердце славянской прародины от скифского нашествия.

Денис на одном дыхании прочитал главу и поразился удивительным совпадениям истории с его сегодняшним сном. Люди-оборотни, змеи, медведи…

– здравствуй, Денис, – его мысли прервал Всеслав, стоящий в дверном проёме, опершись плечом о косяк, – пробелы в знаниях восполняешь? – он улыбнулся и вошёл в комнату. Денис переложил тяжёлую книгу на чёрный журнальный столик и поднялся. Всеслав пожал ему руку и сел в соседнее кресло. Взяв со столика пульт он включил телевизор, большой экран вспыхнул картинкой, и на нём появились колонны военной техники, танки, вздрагивающие всем своим закованным в броню телом при выстреле из орудия, пейзажи, непроглядно затянутые пылью, копотью и пороховым дымом.

– линия фронта стабилизировалась на подступах к Минску, – вещал закадровый голос канала «euronews», – наступление войск альянса остановилось на линии, почти полностью повторяющей рубеж обороны «линия Сталина», сейчас в зоне соприкосновения ведутся ожесточённые бои за стратегические районы и высоты. Сегодня позиции НАТО подверглись ударам высокоточных гиперзвуковых ракет «кинжал», что замедлило наступление сил альянса в белорусском направлении. К линии фронта подтягиваются с территории Украины освободившиеся российские войска. В целом ситуация на фронте тяжёлая…

Всеслав сделал звук потише и сел в пол-оборота.

– Денис, – начал он без былой улыбки, – вы со Златой уже взрослые люди, и я в ваши отношения не лезу, но ты должен кое-что знать, – он сделал паузу и направил на Дениса пронзительный взгляд небесно-голубых глаз, – Злата больна. Неизлечимо.

После этих слов Денис оцепенел и по коже у него пробежал холодок.

– у неё редкая форма астмы, – продолжил Всеслав, – пока она здесь, в пуще, всё хорошо, воздух здесь особый, но стоит только куда-то выехать, она начинает задыхаться и не может дышать. Она уже несколько лет живёт здесь, никуда не выезжая, так что подумай о ней. Ты уедешь отсюда, рано или поздно, но уедешь. Не делай ей больно.

Денис молча смотрел на собеседника, не зная, что сказать.

– я понимаю, Денис, тебе нужно переварить информацию, можешь ничего не отвечать, – прочитал его мысли Всеслав.

Повисшую тишину разбила Злата, впорхнувшая в комнату в ярко-синем сарафане, стянутом тесёмкой под грудью, а ниже свободно спускавшимся до колен. Увидев, что Денис общается с отцом, она улыбнулась своей очаровательной улыбкой и радостно сказала:

– о! Вижу, уже подружились! Тесто поднялось, пойдёмте хлеб лепить. И ты, папа, тоже пошли, ты обязательно должен поучаствовать!

– Злата, Злата… – добродушно вздохнул отец, – я то думал – ты у меня уже взрослая, а ты царя ужей собралась ловить.

– ну па-а-ап, – укоризненно протянула девушка, – не порти нам приключение.

Все вместе они направились на кухню, где из формы для выпечки выглядывало поднявшееся тесто. Злата придала ему форму каравая, положила на противень и вручила отцу, который поставил будущий хлеб в духовку. Злата поставила таймер на сорок минут и предложила Денису провести экскурсию по усадьбе.

Они переходили из комнаты в комнату, и Денис беспрестанно вращал головой, любуясь искусной отделкой, каплями янтаря повсюду, массивными люстрами и золотыми зеркалами. В большом зале, предназначенном, очевидно, для баллов, стоял чёрный рояль на тонких резных ножках.

– а кто у вас на рояле играет? – зачарованно спросил Денис.

– это мой инструмент, – с гордостью ответила Злата.

– круто, а я только на гитаре умею.

– ну тогда тебе и карты в руки, – девушка указала рукой на стену, где висела чёрная гитара с золотистыми узорами-вензелями на верхней деке. Денис снял инструмент и, усевшись на стул, провёл пальцем по струнам. Несколько колков пришлось подкрутить, чтобы звук приобрёл гармонию. Взяв несколько аккордов и убедившись в правильности настройки Денис заиграл:

– в глазах-полюсах арктический лёд

И в голосе северный ветер.

Ты так холодна, но мне хорошо,

Нас двое на этой планете.

Тают ледники, вот результат столь долгожданного лета,

Всё раздеты.

Только ты не таешь, не глотаешь солнца жгучую страсть.

Тают ледники, давно пора искать другую планету,

По свету.

Только ты не таешь, значит кто-то всё же вспомнит о нас,

Солнце вспомнит о нас…

Злата часто захлопала в ладоши.

– молодец, красиво! Давай теперь вместе попробуем! – она села за рояль и открыла крышку. Пальцы мягко легли на клавиши и, на удивление Дениса, из рояля потекла мелодия песни «Воспоминания о былой любви» Короля и шута. Аккорды Денис знал отлично и сначала робко, подстраиваясь под темп и тональность, а потом, уже смело ударяя по струнам, стал подыгрывать, добавляя к благородному академичному звучанию рояля звонкие гитарных ноты. Потом он перешёл на перебор, а Злата лёгкими гаммами добавляла фон. Получилось, как в мультфильме «бременские музыканты» – мелодия была такая прекрасная, что просто не было слов. А слов и не нужно было, двое музыкантов растворяли музыку друг в друге, поочерёдно переходя то на первую, то на вторую роль. Тонкие пальцы Златы то порхали по клавишам, то медленно меняли положение, заставляя рояль задумчиво гудеть, наполняя мелкой вибрацией корпуса всё помещение. Прозвучали последние ноты, вздрогнули под пальцами звонкие струны, мелодия, ещё повисев какое-то время в стенах зала, утихла и спряталась обратно в недра огромного рояля и чёрном зеве гитарной розетки. Парень и девушка посмотрели друг на друга и улыбнулись.

– а неплохо вышло, – довольно заключила Злата.

– я и не думал, что ты короля и шута играть умеешь.

– думал, я больше по деревенским напевам? – Злата хищно сощурила глаза.

– да нет, я не о том, – спохватился Денис, – просто ты и панк-рок…

– я люблю хорошую музыку, независимо от жанра, а вообще, мне из короля и шута много чего нравится, – ответила Злата и снова, ударив по клавишам, наполнила зал той же музыкальной темой, – жизнь музыканта коротка, но вера в рок крепка, – пропела она высоким, почти оперным голосом, – и микрофон опять возьмёт рука бессмертного Горшка…, – Злата улыбнулась и закрыла клавишную крышку, глядя на обалдевшего Дениса, – ладно, хватит пока музыки, хлеб подоспел, пойдём в поход собираться.

Тёмно-коричневая корка свежеиспечённого хлеба аппетитно лоснилась под лучами врывающегося в окна кухни полуденного солнца. Злата завернула его в белый с красным орнаментом льняной рушник и положила в корзину. Уже возле двери Денис остановился и ощупал карманы

– да, чуть не забыл, – он извлёк из шортов три смартфона, – можешь на зарядку поставить?

– конечно, давай, – Злата, забрав телефоны, ушла на второй этаж, а Денис остался у двери с корзиной в руках. Ещё раз окинув взглядом гостиную он заметил спуск на ещё один нижний этаж.

– а там что? – спросил он вернувшуюся Злату.

– там… – она на мгновение замялась, – там склад всякого барахла отцовского, ну пойдём уже, – девушка открыла дверь и потянула Дениса за собой, взяв его за руку.

Паром, плавно покачиваясь на сверкающих водах капризной Волки, медленно двигался к берегу. Злата, легко и неуловимо улыбаясь, задумчиво смотрела вперёд. Её светлые волосы ласково трепал лёгкий ветерок, колыхал и подбрасывал их в такт мелкой качки деревянного плота. Денис завороженно и не таясь смотрел на прекрасную спутницу, его с головой накрыло ощущение того, что счастье здесь, счастье вот оно, что лучше быть уже не может. «Застынь, мгновение, ты прекрасно», – так должен был сказать Фауст Мефистофелю, когда будет готов отдать ему свою бессмертную душу. Денис был готов отдать и душу, и руку, и сердце, и голову на отсечение, лишь бы вечно стоять на этой небольшой палубе и любоваться нежной и прекрасной Златой, наслаждаться моментом, наслаждаться жизнью.

– глазки поломаешь, – вдруг прервала полёт его мысли Злата, – на мне узоры не написаны и цветы не растут.

– извини, – Денис смущённо отвёл глаза, – ты просто очень красивая… Любуюсь…

– ладно, – она широко улыбнулась, – платы за просмотр не беру.

Плот причалил к берегу, и Денис шагнул на вымощенный камнем пирс. Он подал Злате руку, после чего, не отпуская нежной ладони, зашагал по жёлтому песку к лесной просеке.

Лес сегодня был солнечным и загадочным, таящим и скрывающим какую-то тайну, он стрелял стволами огромных сосен, качающимися даже от небольшого ветра, ухал внезапно проснувшимися средь бела дня совами, наполнялся лёгким щебетом летних птичек-однодневок. Денис вёл Злату за руку, но, на самом деле, вела его она. Наконец, миновав чащу, сплошь усеянную буреломом и вывернутыми ураганом корнями, они вышли на небольшую поляну, всю покрытую серыми камнями, в центре которой находился огромный валун с плоской вершиной. Присмотревшись Денис понял, что камни вокруг гигантского валуна расположены по расходящейся спирали.

– вот здесь мы хлеб и оставим, – уверенно сказала Злата.

– это какое-то культовое место? – полу шепотом спросил Денис.

– да нет, – пожала плечами девушка, – голый расчёт: змея – рептилия, а значит хладнокровная, а значит, – она подняла вверх указательный палец, – она будет искать камень, чтобы погреться на солнце, и искать будет камень по размеру. Логично? Логично! – подытожила она и расстелила на валуне рушник, – уж молодой, сбрось рог золотой, – прошептала Злата и положила на разостланное полотенце свежий ароматный каравай, – а теперь, – торжественно произнесла она, – у нас с тобой пикник!

Денис жадно обхватил руку Златы ладонью и произнёс:

– с тобой хоть на корм к змеям!

Выбравшись из мрачного густого бурелома они нашли подходящую поляну и устроились на её окраине. Расстелив покрывало на мягкую податливую траву Злата накрыла на импровизированный стол нехитрую походную снедь: нарезанное тонкими ломтиками, усеянное мелкой хлебной крошкой сало аппетитно резало глаз тонкой мясной прослойкой, свежие огурцы и помидоры источали приятный запах огорода.

– самая вкусная еда на природе, – бодро произнесла Злата и принялась нарезать овощи. Денис наблюдал за её ловкими движениями и снова невольно залюбовался тонкими чертами красивого лица. Трудно было поверить, что где-то там, внутри сидит тяжёлая болезнь. А может это проверка, или попросту пугалка? Да и вообще, имеет ли это сейчас какое-либо значение?

Вдруг, на противоположной стороне поляны послышался треск сухих веток и глухое утробное фырканье. Как по команде Денис со Златой повернули головы в сторону звука. Тяжело ступая на поляну вышел огромный бык, шерсть его, как у яка, свисала почти до земли, но была гладкой и шелковистой. Как у откормленного кота она лоснилась на солнце и перекатывались блестящими волнами при каждом шаге животного. Но самыми удивительными были его рога. Огромные, растущие вразл?т, как у древнего тура, они резко загибались вверх после длинного, как труба, участка. Сотни мелких блестящих наростов, точно чешуя рыбы, отражали свет солнца и делали рога сверкающими, серебряными и мерцающими, словно вода в свете луны. Бык шумно втянул воздух и, задрав голову к небу, издал протяжный трубный звук. В тот же миг из чащи на поляну вышла его самка и неловкий спотыкающийся телёнок. Все они принялись лениво и неспешно щипать густую сочную траву.

– а это кто? – спросил Денис сдавленным голосом.

– это турсик, – шёпотом ответила Злата, – очень редкое, почти вымершее животное, – она широко улыбнулась и заговорщически посмотрела на Дениса, – встретить турсика считается в народе очень хорошей приметой, это к счастью.

– в первый раз слышу, а тем более вижу, – Денис не отрывал глаз от семейной идиллии странных животных.

– а ты волка или медведя когда-нибудь в дикой природе видел? – спросила Злата и, не дождавшись ответа, продолжила, – а их много, и в их существовании ты не сомневаешься, верно? – Денис только кивнул в ответ, – иногда нужно отбросить предрассудки и верить своим глазам, всё новое часто бывает у нас прямо под носом, но рамки здравого смысла закрывают от нас это.

Солнце, тем временем, спряталось за стремительно налетевшую тучу, и рога удивительных животных стали тёмно-серыми, как у обыкновенной коровы, да ещё и покрытыми странными мелкими чешуйчатыми наростами. Очарования лунного мерцания будто бы и не было. Небо расколол оглушительный и яростный раскат грома, и поляну вмиг накрыла тень т?мно-синей грозовой тучи, которая очень быстро, будто перекатываясь чёрным набухшим валом по синему гладкому небу, закрыла собой солнечный свет и всё пространство над лесом. Небо ещё раз разгневанно разорвалось громовым кашлем и ветер, вдруг рванувший из глубин пущи, наклонил высокую нечёсаную траву, разглаживая и придавливая её к плоской поверхности поляны.

Бык вздрогнул, и по его крупному телу пробежала волна беспокойства, всколыхнув копну густой шерсти. Он несколько раз громко фыркнул и нехотя, словно признавая поражение перед непогодой, направился в лесную чащу. За ним послушно затрусил телёнок, а самка замкнула отход, с подозрением оборачиваясь на людей, сидящих на другом конце поляны.

– похоже, что и нам пора прятаться, – сказал, поднимаясь с покрывала, Денис. Злата стала торопливо собирать продукты обратно в корзину. До них стали долетать первые рваные капли приближающейся грозы, ветер усилился, и лес взволнованно зашумел и затрещал гнущимися под напором ветра стволами. Дождь быстро пересёк поляну, наступая плотной серой стеной, тяжёлые капли звонко били по ветвям деревьев, по траве, по листьям. Денис со Златой спрятались под ближайшим дубом, но дождь был такой сильный, что раскидистые ветви огромного дерева не справлялись с потоком и проливались насквозь. Денис достал из корзины наспех скомканное покрывало и растянул его над их головами. Крупные капли глухо барабанили по натянутой поверхности, покрывало вскоре потяжелело, и Денис невольно опустил его ниже, накрывая себя и Злату. В маленьком пространстве воцарился полумрак, края покрывала намокли и свисали вниз влажными липкими полями. Злата обняла Дениса и прижалась к нему. Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза на расстоянии десятка сантиметров, потом Денис наклонил голову и поцеловал Злату. Она с шумом вдохнула и закрыла глаза, отвечая ему. Они целовались бесконечно долго, услужливое время растянулось и замедлилось, дождь ослабил напор, но стал более частым и занудным и уже перестал выбивать дробь по их импровизированному шатру. Поднятые руки затекли и ныли, но Денис про них словно забыл. Ловя порывистое дыхание Златы, какое-то карамельное и обволакивающее, он упивался моментом, тонул во влажной мягкости губ и жадно их целовал.