Уроборос. Том 1

Прибыв в консульский дворец и проведя необходимые формальности для официального принятия власти над провинцией, Ираклий пригласил к себе Филиппика на доклад. Формально последний не являлся подчиненным наместника и стратига провинции, а подчинялся только Петру и самому императору, однако в ромейской державе были неписаные традиции, по которым в оперативных вопросах командующий армии согласовывал действия и отчитывался перед главой провинции.

Пока Филиппик ехал из неподалеку расположенной крепости, Ираклий успел организовать прием местных сенаторов, с которыми познакомился и выслушал от них основные просьбы и проблемы провинции. Эта встреча была сугубо протокольной и церемониальной, в дальнейшем он планировал всерьез ознакомиться с делами в регионе. Когда Филиппик вернулся в город, встреча с сенаторами, хотя это было только название, фактически это были фермеры и крупные землевладельцы, не слишком отличающиеся от крестьян, в основном уже покинули дворец, остались лишь те, которые после военного совета хотели обсудить личные дела.

Филиппик прибыл. Ираклий не был с ним знаком ранее и немного иначе себе его представлял. Полководец мысленно нарисовал себе образ мягкого и склонного к интригам столичного царедворца, однако если тот таким и был, то довольно давно. Филиппик был поджарым человеком с быстрыми движениями и обильной проседью в волосах. Рукоять его меча выглядела изрядно потертой, а одежда больше подходила для дальних рейдов по вражеским тылам или засады, нежели для приемов.

После приветствия и знакомства были разложены карты и начался доклад.

– Стратиг, – начал Филиппик, – ситуация следующая. Наши все войска держатся в крепостях здесь и здесь. Персы имеют инициативу и постепенно с потерями продвигаются вперед, но сейчас, зимой, остановили все активные действия. Эта тактика больше приносит им больше вреда, чем пользы: тратя время и людей на бесконечные осады, они распылили силы и не могут ударить по Феодосиополю, хотя, как ты уже видел, мы подготовили город на всякий случай к осаде.

Ираклий нахмурился:

– А где Роман и его армия? Почему не ударить сейчас, пока персы рассредоточены?

– Роман ушел далеко на север в Лазику еще летом. Ему была мной поставлена задача укрепить ромейские гарнизоны и продемонстрировать местным царькам мощь империи. Кроме того, набрав наемников лазов, хотя им как воинам и грош цена, он должен двинуться еще дальше на север, за Кавказ, к хазарскому кагану, чтобы склонить его к союзу. В целом у него полная независимость действий.

– Это ведь очень опасно. Кто знает, что может случиться в далеких краях с нашей армией. Ты послал Романа с боеспособными солдатами, а теперь говоришь, что нет сил для удара по персам. Сколько у него людей?

– Было порядка четырех тысяч и много денег для найма и выплаты жалования. Сколько ты привел солдат из столицы?

– Десять тысяч всего, из них около трех тысяч конные, скифы и готы Гунериха. Пехотинцы – греки из гарнизонов. Небольшой отряд армян из моей личной стражи, они останутся при мне.

Филиппик вздохнул:

– Да, это, конечно, меньше того, что мы ждали, но все-таки лучше, чем ничего. А деньги? Император прислал деньги? Задержки жалования уже составляют несколько месяцев, как только сойдет снег, солдаты начнут дезертировать к врагу, а на наем новых средств нет, провинция выжата полностью. Замкнутый круг какой-то.

– С деньгами туго. Есть на мою армию на пару месяцев и немного твоим. Дальше, как сказал Феодосий, полагайтесь на свою доблесть и трофеи. Если получится, они немного будут присылать в Трабзон.

– Да, много мы возьмем трофеев, когда сидим по крепостям, а перевалы и дороги занесены снегом, – грустно произнес Филиппик.

– Как вообще ситуация у персов? Они отправились от тюркского нашествия? Кто командующий у них?

– Командующего как такового не было, возглавлял общие военные действия спахбад Севера Бахрам Чубин. В прошлом году, как ты знаешь, тюрки вторглись в Хорасан, и шахиншах Ормизд отправил Бахрама на Восток для отражения нашествия. Что там в Герате случилось, не очень понятно, но ясно одно: тюрки практически полностью уничтожены, а остатки откатились в Согд. Но и у персов были очень тяжелые потери, практически все ветераны погибли в том сражении, осталась только молодежь, кичащаяся своим происхождением и подвигами предков и с нулевой дисциплиной. Все восточные регионы Ирана были опустошены тюрками, и, думаю, экономика персов сейчас переживает непростые времена. Монополию на транзит шелка они давно потеряли, он теперь идет через тюрков, а остальная торговля с Римом полностью остановлена уже больше десяти лет. У них сейчас ситуация гораздо тяжелее, чем даже в нашей провинции. Торгуют с Индией, но там несерьезные объемы, иранцам нечего особо предложить индийцам, а те закрыты цивилизационно внутри своего региона и до остального мира им особого дела нет.

– Так что с Бахрамом Чубином? Он сейчас воюет против нас? Чем дело закончилось?

– С ним история интересная, – усмехнулся Филиппик, – после Гератской бойни он вернулся сюда и начал нас сильно давить. Очень сильно. Но Феодосий не просто так ест свой хлеб. Он, как говорят, тратит много золота на шпионов по всему миру, и зачастую только они спасают нас всех. Не знаю точно, но ходят упорные слухи, что окружение шахиншаха резко негативно отнеслось к популярному полководцу и к тому факту, что его личные трофеи были гораздо больше тех, что он отправил в Ктесифон. А здесь, в Армении, пока были деньги, мы перекупили нескольких князей, которые в нужный момент выступили на нашей стороне, отбили крепости, и Бахрам оказался в оперативном окружении. В общем, его отозвали в столицу, он взял с собой часть армии, которую должен был оставить сменившему его военачальнику, и с недобрыми намерениями пошел на юг. Больше информации никакой нет. Похоже, там очередной раскол или даже, если нам повезет, гражданская война. Как бы тут не было действий кого-то из Константинополя.

– И ты хочешь сказать, что это дело рук Феодосия?!

– Нет, я не знаю. Но он очень умный и способный человек, и его власть простирается далеко за пределы ромейской державы. Говорят, что вторжение тюрков – это была его работа. Я сам узнал это случайно, когда один из послов великого кагана тюрков, когда ехал из Константинополя домой несколько месяцев назад, мимоходом сказал, что виделся в Самарканде с одним греком, и тот развил активную деятельность среди окружения кагана и был знаком с самим повелителем. А я этого грека хорошо знаю как одного из приближенных Феодосия. Вот и думай.

– Ну все-таки не могу поверить. Одно дело – поднять тюрков, которые только ждут повода, чтобы ударить по персам, а совсем другое – посеять недовольство в шахиншахе и его окружении.

– Я не утверждаю, что вся эта история с Бахрамом – дело рук Феодосия. Вероятно, им давно уже были недовольны в Ктесифоне, а он слегка подтолкнул в нужный момент.

– А каково положение самого Ормизда? Сможет он противостоять прославленному полководцу, которого боготворят в армии и который в прошлом году спас родину от уничтожения тюрками?

– У нас, как ты знаешь, много перебежчиков. Это не только армяне, они бегают за время войны по пять раз то к нам, то к ним. Это многочисленные иранские христиане, а в Иране, как ты тоже знаешь, христиан очень много, может, даже больше, чем огнепоклонников. Да, в Риме к ним относятся не очень хорошо, но стараются убедить перейти в истинное православие и проповедовать халкедонский Символ веры. Жизнь и имущество находятся под защитой законов. А там, в Иране, все гораздо печальнее. После разгрома маздакитов все усилия магов направлены на уничтожение христиан, на физическое истребление, понимаешь? Кто живет ближе к нам, бежит сюда, в Армению или Сирию. Кто живет в восточных провинциях Ирана – бежит в Согд, к тюркам. Там гарантирована свобода веры всем. Ормизд пытается обуздать знать и опереться на простой народ, на жителей Месопотамии и мелких землевладельцев, что не добавляет ему популярности среди аристократии. Помяни мое слово, Ираклий, мы стоим на пороге больших событий.

– Да, если выстоим еще немного здесь, – с сарказмом заметил Ираклий. В Месопотамии проще, ту провинцию Рим укрепляет уже много веков, там налажено снабжение, там равнины. Это у нас тут деньги работают, у кого больше денег, тот перекупит больше предателей, чем противник.

Филиппику явно пришлась по душе эта циничность нового губернатора.

– Уверен, в Месопотамии примерно так же думают и о нас. Что нам легко, закрылся в крепости и мочись со стен на персов. А у них в пустыне маневры, ненадежные арабы и прочие прелести войны, которая длится уже сколько? Шесть? Да, шесть веков или даже больше.

– Так о Романе известий нет?

– Нет. Последнее сообщение от него было доставлено еще осенью. Он покинул Лазику и двигался к хазарам. Если он до сих пор жив и армия действует где-то в степях, пока эффекта нет, персы не ослабляют свои отряды здесь.

– Отправь на его поиски небольшой отряд к хазарам. Надо его найти или выяснить, где он погиб. Денег нет, но выдели все-таки что-то из казны для подарков кагану.

– Хорошо. Я планирую приведенные тобой, Ираклий, силы отправить к озеру Ван. Постараемся не вступать в бои, а маневрами отвлечь персов и усилить гарнизоны осажденных ими крепостей.

– Разумно. Не рискуй людьми зря. Подкреплений больше не будет, империя все силы направила против аваров и славян.

– Да, как там ситуация на Западе? Я слышал, хорошего мало.

– Нет. Там и не хорошо, и не плохо, а как обычно. Ежегодно из-за Дуная вторгаются варвары и грабят и уничтожают все на своем пути. Иллирик опустел, крестьяне теперь селятся только возле укрепленных городов, чтобы в случае нового набега было время укрыться за стенами. Провинции пусты. Авары доходят до Адриатического и Эгейского морей. В прошлом году варваров видели даже в окрестностях Солуни! Пока во Фракии их нет, но это вопрос времени. Император и Петр выступили в новый поход, поэтому все силы империи брошены на Запад. Мы ведем войну с Персией здесь силами только нашей провинции.

– В общем, надо как-то закончить эту глупую бесконечную войну и сосредоточиться на варварах. Я планирую дать новым войскам несколько дней отдыха в Феодосиополе, присоединить к ним местные недавно набранные отряды и выступить на юго-восток. От тебя попрошу, стратиг, наладить нормальную жизнь провинции, которая находится в войне уже много лет. И снабжение как полевой армии, так и крепостей. Прежний наместник был, скажем так, не очень способен, но очень жаден. Император, как ты знаешь, его снял и судил.

После такой продолжительной беседы с командующим армией у Ираклия было достаточно пищи для размышлений. Во-первых, характеристика Филиппика, данная в Константинополе, была неточной. Вернее, она была верной, но явно смещены акценты. Естественно, Филиппик был знатный интриган, который рвался назад в столицу или хотя бы воевать под началом императора, но также он оказался думающим командиром и, что немаловажно, отлично разбирался в тонкостях политики и здесь, в Большой Армении, и в Иране в целом. Ближайший поход покажет, какой из него полководец, а Ираклий должен так выстроить деятельность провинции, чтобы быть не только надежным тылом для армии, но и опорой для империи. А если еще и получится развить экономику, тогда возможно возвращение назад в столицу с повышением. Во-вторых, его сильно встревожила ситуация с Романом. Уйти куда-то на север и увезти ветеранов для какой-то авантюры – это все попахивало трибуналом. Ираклий почти не сомневался, что армия давно погибла либо в Лазике, либо в горах, либо в хазарских степях. Без надежного снабжения и дорог, среди племен, настроение которых меняется слишком быстро, с большой суммой денег. Возможно, конечно, он получил приказ напрямую от Петра или даже императора, чтобы внезапно с востока ударить по аварам, но даже для Романа это был слишком смелый и безрассудный ход. Четыре тысячи всадников просто потеряются в том океане степей и не найдут ни врагов, ни дороги домой. В-третьих, очень непонятна была ситуация с персами. Ормизд, Бахрам или наследник престола Хосров. Да, хотелось, чтобы у врага разгорелась гражданская война, и ромеи всячески этому способствовали, чтобы получить время для передышки и разобраться с западом. Но пока непонятно, кто из них хуже для Рима. Бахрам не может стать шахиншахом, потому что не потомок Сасана, но он отличный военачальник и популярен в армии. Ормизда поддерживает простой народ и христиане, но ненавидит знать и мечтает сместить. Хосров… О нем, совсем молодом юноше, пока ничего нельзя было сказать. Наверное, он был бы лучшим вариантом для Рима. Слишком молодой, чтобы стать проблемой, и слишком зависимый от знати, чтобы заставлять повиноваться своей воле. В любом случае не надо делать резких движений, а в случае серьезных событий надо незамедлительно докладывать императору или Феодосию. Для таких целей и существует императорская почта, в считаные дни послание может быть доставлено в столицу.

Ладно, подумал Ираклий, пока надо заняться государственными делами, чтобы вернуться в столицу с почетом, а не с позором, и дал знак Афимию пригласить ожидающих сенаторов.

На следующий день с самого утра Ираклий устроил совещание с финансовыми чиновниками, чтобы услышать доклады о ситуации с налогами и пошлинами в провинции, какие основные расходы и как обстоит дело с торговлей. Больше всего его тревожила оторванность провинции от столицы и вообще греческого мира. Ромейская Армения была сама по себе, более связанная со своими восточными соплеменниками и даже Ираном, чем с Римом. Да, была основная дорога на запад, по которой пришла его армия, но даже ее императорский статус не уберег от ветхости и разрушений. Помимо основательного ремонта этой дороги и, разумеется, более качественного обслуживания почты, Ираклий планировал восстановить дороги на север, к портам Черного моря, чтобы активнее вовлечь провинцию в торговые отношения, и, если получится, заново проложить дороги на юг, в сторону Месопотамии, основного театра военных действий, а именно Амиды и даже Нисибиса. Это требовало больших затрат, поскольку дороги римской эпохи практически не сохранились, а заново прокладывать в горах серьезную дорогу – дело непростое. Да вообще-то прокладка важных путей была обязанностью императорских властей, но Ираклий прекрасно понимал, что сейчас у Маврикия совсем другие заботы, и Армения далеко не на первом месте по важности, поэтому следовало брать дело в свои руки. Эта дело должно стать очень важным. Отсутствие прямой дороги между Арменией и Месопотамией практически лишало империю возможности координации армии и превращало эти провинции в отдельные независимые театры военных действий. Когда же она будет построена, Риму будет гораздо проще стратегически маневрировать и перебрасывать войска туда, где они были нужны в данный момент.

Важен также был и экономический аспект. Да, формально жители этих земель, близкие родственники персам, курды, были подданными императора ромеев, но фактически были сами по себе и кочевали по своим горам как им вздумается, не обращая внимание на границы и войны между соседями. Но когда будет дорога, тогда они станут полноценными жителями империи и будут вовлечены в экономическую жизнь государства.

В перспективе, если город не завоюют персы, подумал Ираклий, следует его облагородить. Не должна столица целой провинции напоминать пограничную крепость, следует показать власть империи и отстроить заново общественные здания: стадион, бани, акведук и школы. В последние десятилетия и так культура и блеск Рима постепенно уходят с окраин в центр, оставляя на своем месте апатию и дикость, земли легко заполняют своими нашествиями варвары. Если Феодосиополь станет настоящим центром ромейской жизни, хотя бы как Никея или Солунь, тогда и будет город притягивать, как магнитом, мужчин и женщин к себе, вместо того чтобы они пытали счастья в столице. Да и армянские правители вместо метаний между двумя империями сделают окончательный выбор в пользу Рима.

Так, обдумывая свои близкие и дальние планы, Ираклий подошел к окну. Во дворе комплекса, не дожидаясь приказов, его телохранители Лев и Анастасий решили проверить выучку новобранцев, которые совсем недавно прибыли в город. Оба были довольно молоды, не сильно старше его сына Ираклия, но уже считались ветеранами. Лев был сирийцем из Антиохии, по вероисповеданию не то монофизитом, не то даже иудеем, он сам, кажется, не определился. Был невысок ростом, однако невероятно быстр и ловок, настолько, что часто шутили, что он может в случае увольнения из армии зарабатывать на жизнь фокусами или в цирке акробатом. Ираклий слышал эти разговоры, но про себя думал, что эта карьера у Льва была бы слишком короткой. Он был настолько хорош, что конкуренты быстро бы подстроили ему несчастный случай или даже смерть. Профессионализм и удачливость не любят ни в одной сфере, это касается и полководцев, двигающих огромные армии, и фокусников на рынке богом забытого городка в пустыне. Но Лев был очень хорош и в бою, и в мирной жизни, немного ограничен, чтобы сделать карьеру в армии, но как воин превосходен, и Ираклий слишком ценил его, чтобы посылать лишний раз в бой.

Анастасий же был греком из Салоны. Его семья была слугами у готов, а когда их государство пало, стали служить новым – старым греческим властям. Анастасий, несмотря на свой довольной юный возраст, уже успел отметиться в походах за Дунай против аваров, в сражениях с лангобардами в Италии, а самый его знаменитый подвиг, слава о котором разнеслась по всей империи, совершил в Сицилии. Тогда вспыхнуло восстание против империи, и бунтовщики заперлись в Сиракузах, Анастасий собрал разрозненные отряды по всему острову и пошел на приступ. Сперва все развивалось неудачно, но в одной из башен он смог успешно закрепиться с несколькими соратниками, да так ловко они сковали своими действиями практически весь гарнизон, что жители города открыли на другой стороне ворота и впустили императорские войска. Бунтовщики сдались, а Анастасий стал известен далеко за пределами Сицилии. Физически он отлично развит, чуть выше среднего роста, сухой, но очень сильный. В минуты сильного волнения непроизвольно цитировал Гомера и других древних авторов, чем изрядно смешил окружающих.

Эти двое построили несколько десятков новобранцев на заснеженном дворе и оценивали их мастерство стрельбы из лука, владение мечом и копьем. Для конных упражнений здесь было мало места, но, как Ираклию сказали вчера, на севере от города была небольшая крепость, где постоянно проводились учения. Следовало найти время и осмотреть не только городские укрепления, но и близлежащие опорные пункты.

Ситуация в целом казалась напряженной, но не критической. Даже если армия Романа погибла, персы были сейчас обескровлены нашествием тюрков и внутренними проблемами, чтобы предпринимать активное наступление здесь, на севере. Да и судя по донесениям, они плотно завязли в Месопотамии. Если установится какая-то стабильность, появится возможность перевести сюда всю семью. Конечно, Епифания будет не в восторге поменять спокойствие и безопасность столицы на пограничный город, но она подчинится. Главное, что дети будут в восторге, его любимые сыновья, Ираклий, Феодор и Григорий. Мальчикам надо побывать на войне, посмотреть, что такое управление и жесткие решения. Сидя в благословенном городе Константина, рискуешь погрязнуть в интригах дворцов и бесконечных богословских диспутах о природе Христа и степени невинности его матери. Ранее он думал просить Петра взять своего старшего сына Ираклия в западную армию как оруженосца, но стремительная компания против аваров разрешила ситуацию. Его семья со временем переедет сюда.

Глава 4

Миновало несколько дней. Филиппик практически не бывал в городе, в котором Ираклий пытался начать выстраивать эффективное управление. Неожиданным препятствием в общении с чиновниками стало происхождение его и его стражи. Ираклий был армянином, не из этих краев, но все-таки. И отлично понимал язык и нравы местного чиновничества и сенаторов. Те же привыкли действовать с греками, которые были во всех смыслах представителями империи, и само их присутствие в какой-то степени дисциплинировало здешнюю знать. Но теперь им приходило подчиняться своему, да еще и практически изменившему своим традициям и народу. Возможно, думал Ираклий, придется пригласить больше греков с побережья, чтобы сбалансировать этот эффект. Странная ситуация, конечно, но надо исходить из того, что есть.

Однажды к нему прибыл Филиппик. Сразу было видно, что что-то случилось необычное, потому что он практически танцевал от желания поделиться новостями. Однако шел церковный совет, на котором православные иерархи решали с ним, как с наместником, вопросы принадлежности земель на севере и разделение финансовых обязательств между властями провинции и церковью по строительству нового монастыря. Попросив священников продолжить в другой день, Ираклий пригласил Филиппика в небольшой зал, где в отличие от большого зала приемов обстановка более располагала к принятию решений. Пригласили и Афимия, опыт которого или дельный совет никогда не бывали лишними.

– Говори.

– Свершилось! У персов началась гражданская война!

– Хвала Господу! Ормизда наконец свергли?

– Пока нет. Если ты помнишь, я говорил, что Бахрам Чубин внезапно взял свои лучшие части и двинулся на юго-восток?

Ираклий медленно кивнул:

– И что? Он не может быть шахиншахом, он не потомок Сасана.

– И я так думал, и все так думали. Но ты опережаешь события, все началось оттуда, откуда никто не мог подумать! Представь только, внезапно в Ктесифоне и вообще в Ираке стали массово появляться дирхемы с портретом Хосрова. Не знаю, кто и зачем это сделал, но раскол в доме Сасана стал больше напоминать большое ущелье.

– Ох… Воистину, у одного перса больше коварства, чем у целого ромейского народа. То есть кто-то дал понять, что фактически шахиншах – Хосров. А отчеканить дирхемы возможно только на одном из нескольких монетных дворов, которые находятся под строжайшим контролем. Это сделал тот, у кого очень большие возможности и кому не занимать смелости и ума. И что дальше? Какие действия предприняли Ормизд и Хосров?

– Ормизд пока ничего не делает. Как я понимаю, сейчас он пытается разделаться со столичными вузургами, которые готовы поддержать Хосрова. Пока сила на стороне шахиншаха. А его сын, недолго думая, бежал со своими приближенными.

– Я бы на его месте тоже бежал, если бы хотел сохранить жизнь. Правильно, у Бахрама под защитой армии и прославленного полководца и спасителя родины ему будет спокойнее.

– Ты не угадал, Ираклий. Он не к Бахраму бежал. Он сейчас в Азербайджане.

– Почему?! Почему не возглавить ту единственную силу, которая может сделать его шахиншахом? Если уж кто-то, неважно кто, решил его сделать повелителем, то у молодого Хосрова всего два пути: сдаться отцу и быть казненным или возглавить вольно или невольно бунт и попытать счастья. Что ему делать в этой глуши?

– Пока ничего толком не известно. Но насколько я понимаю, Хосров боится Бахрама еще больше, чем отца.

– Ну а дальше что? Не томи!

– Пока известий больше нет. Сам знаешь, в наши горы новости доходят долго. Диспозиция, в общем, такая: Бахрам с единственной боеспособной армией сидит в Мидии и будто ждет чего-то; Ормизд в Ктесифоне пытается укрепить власть, развязав кровавый тотальный террор и уничтожая предателей, явных или мнимых, среди знати, и лихорадочно собирает хоть какие-то войска; Хосров без военной силы и особых денег в Азербайджане находится, ждет и боится всего. Все три силы в плохом положении, но в самом худшем Хосров. Он проиграет в любом случае. Если победу одержит его отец, то казнит его за чеканку монет, объявление себя шахиншахом и попытку переворота. Был ли вовлечен Хосров в заговор против отца или нет, сейчас трудно сказать. Если победу одержит Бахрам, то молодой принц или станет его полной марионеткой, или просто будет казнен. Мы знаем лютую ненависть рода Михран, одного из семи знатнейших парфянских родов Аршакидов, к роду Сасан. Возможно, мы видим последние месяцы великой державы Сасанидов.

– Ты слишком оптимистичен, персы много раз попадали в жернова гражданских войн, но всегда их держава восстанавливалась. Ну в целом понятно. Ты отправил новости в столицу?

– Да, как только получил подтверждение от трех разных шпионов, сразу отправил сообщение. Но вряд ли оно быстро найдет императора в том хаосе, который сейчас происходит на Балканах. Нам надо действовать самим, надеяться, что гражданская война разгорится в полную мощь и что Константинополь пришлет нам какую-либо помощь. Редко, Ираклий, бывают такие моменты, когда можно сокрушить вечного врага Рима. Если мы упустим этот момент, наши имена будут прокляты навсегда.

– Хорошо. Где ты сейчас развернул основные действия?

– Я решил не отбивать персидские крепости на востоке, иначе просто поменяемся ролями: они будут держаться всеми силами, а мы просто потеряем людей в штурмах. Пока лежит снег, мы активизировали действия на юго-восток, в сторону озера Ван. Так мы будем ближе к нашим в Месопотамии и приблизим войска к центру иранской державы. Никто не знает, как там обернется конфликт и чем все закончится.