Шмордонские войны

Он достал из кармана шорт шморофон, набрал какой-то номер и приложил трубку к уху. Через несколько секунд Кебаб полностью погрузился в разговор.

– Алло! – кричал он. – Привет, Пахан! Слушай, тут на Чебуречной улице шморовоз королевы эвакуировали! Да, малинового цвета. Давай, родной, выручай! Да знаю я, знаю, что ты не родной, а Родимый! И что у тебя пистолет золотой, тоже знаю… А я – Герой Джаппурии! У тебя есть? Дудки! А у меня – пожалуйста! Плюс пенсия пожизненная. Что там твой золотой пистолет против Героя? Учись, недотепа! Что? Пенсию тебе Хачапур назначит?.. Короче, хорош прикалываться! Королева ждет свой шморовоз! И ее хахаль тоже ждет!

Он сунул шморофон в карман.

– Спасибо на добром слове, – с сарказмом в голосе поблагодарил Джем.

– Пожалуйста, – ответил Кебаб. – Зря обижаешься. Был бы ты мужем, никто б тебя хахалем не обзывал.

– Вот-вот, – поддержала его королева.

– А я здесь при чем? – возмутился Джем. – Государственный строй не позволяет.

– Так, – Кебаб решил переменить тему. – Пока шморовоз не вернули, предлагаю зайти в кафе «Синь зеленая». Мужчины тяпнут пивка, а женщины скушают мороженое.

– Ур-ра! – крикнула Нелла, молчавшая до сих пор потому, что была занята обрыванием шишек с ближайшей сосны.

Белла, дернув принцессу за руку, заявила:

– Нечего мороженым аппетит перед обедом портить!

– Мамочка! – воскликнула Нелла. – Я уже испортила его кукурузой! Мороженое теперь вообще никак не помешает.

Королева, не обратив внимания на слова дочери, продолжила:

– А пиво пить вредно! Станете толстыми, как министр полиции Квас Ядреный.

Джем с Кебабом переглянулись, но ответить ничего не успели, так как из-за угла вдруг на дикой скорости вылетел шморовоз малинового цвета. Засвистев покрышками, он остановился перед Беллой, водительская дверь распахнулась, и из нее выскочил Пахан Родимый собственной персоной.

Топорщась длинными усами, он поцеловал руку оцепеневшей от неожиданности королеве, кивнул головой остальным участникам зрелища и бархатным голосом заявил:

– Карета подана!

Нелла, пораженная этим зрелищем, хлопнула в ладоши и громко спросила:

– Папочка, это клоун?!

– Хуже, доченька, – ответил Джем, усмехнувшись. – Это их начальник.

Пахан, слегка побледнев лицом, обаятельности отнюдь не утратил.

– Ваше величество! – обратился он к королеве. – Мне пришлось вступить в бой с эвакуаторщиками! Я сражался насмерть, и мне удалось отстоять вашу любимую машину! Теперь она опять принадлежит вам.

–А правда, что все эвакуаторы Джяна работают на вас? – ненавязчиво спросила королева?

– Завистники клевещут, – обыденно ответил Пахан, шевельнув гигантскими усами.

Он открыл заднюю правую дверь шморовоза и продолжил, но совсем о другом:

– Поведу шморовоз я. Королева с принцессой поедут во дворец, и как только они выйдут, я тут же отвезу Джема на космодром.

– Как это?! – хором вскричали все, включая Неллу.

– Приказ Морса, – пояснил Пахан. – Он уже ждет Джема в космопорту.

– Но почему? – спросила королева и в изумрудных глазах ее блеснули слезы.

– Я застрелю этого Мутного Киселя из лука, который мне сделал папочка! – кровожадно воскликнула Нелла.

– Успокойтесь, дорогие мои, – сказал Джем странно бодрым голосом. – Я скоро вернусь.

Он слегка подтолкнул застывшую перед дверью королеву и нырнул в шморовоз следом за ней. Нелла через водительскую дверь забралась на переднее пассажирское сиденье, опустила вниз стекло и крикнула:

– Пока, дядя Кебаб!

– До встречи, принцесса! – ответил тот задумчиво.

Пахан уселся за руль и шморовоз умчался по Чебуречной улице вдаль. Кебаб, постояв минуту в раздумье, вдруг хлопнул себя по лбу рукой и быстрым шагом направился в сторону ближайшего юридического агентства, рекламная вывеска которого сверкала всеми цветами радуги в ста метрах от него.

Подойдя ближе, Кебаб прочитал: «Офшор Тихий и дочери. Нотариальная контора». Что-то вдруг начало всплывать в его памяти, но времени на воспоминания не оставалось, и потому он смело шагнул в дверь.

В небольшой приемной за столом скучал молодой человек с картонной карточкой, прикрепленной к правому карману его пиджака. На ней имелась надпись, выведенная золотой краской: «Сейф Надежный – делопроизводитель».

Сообразив, что это имя, Кебаб произнес:

– Господин Сейф. Я хотел бы переписать кое-что из своего движимого имущества на имя ближайшей родственницы. В этой конторе возможно произвести такое действие?

– Конечно! – воскликнул делопроизводитель, подпрыгнув от счастья. – К вашему сведению, мы работаем четко и без нареканий! Хозяин нашей уважаемой фирмы имеет лучшую репутацию на планете. Он, правда, уже стар и отошел от дел, но его дочери держат планку фирмы на должном уровне!

Кебаб вдруг вспомнил, что его дядя Лаваш, занимаясь оформлением угнанных джамобилей, частенько прибегал к услугам нотариальной конторы, на печатях которой стояло имя какого-то Офшора. И здесь его мозг взорвался более ощутимыми воспоминаниями, и он понял, что нужно быстро уносить ноги из этого заведения!

Глаза его лихорадочно забегали по стенам и остановились на двери, которую украшала строгая табличка. Информация, размещенная на ней, гласила: «Афера Прекрасная. Заместитель директора». Кебаб, пятясь, попытался найти спиной выход из конторы, но не успел.

Сейф удивленно поинтересовался:

– Что с вами?

В эту секунду дверь со строгой табличкой распахнулась и на пороге возникла Она. В мозгу Кебаба вспыхнул яркий фонарь, своим предательским светом разгоняющий ночную темень на набережной, и делающий юную парочку беззащитной перед взглядами запоздавших туристов. И ее губы, и шепот… Как давно это было! Он, подросток, вкалывающий в гараже своего дядюшки, и она – богатая юная дочь владельца нотариальной конторы, стройная и длинная, угловатая, но все равно прекрасная, готовая на все ради сладкой первой любви!

Увидев выскочившего из-за стола делопроизводителя, Она тут же окинула взглядом приемную, и Кебаб оказался во власти ее карих глаз.

Встряхнув копной черных как смоль волос, Афера сказала:

– Ну, наконец-то.

И Кебаб понял, что он пропал!

– Пойди-ка сюда, Герой Джаппурии, – приказала она, поманив Кебаба точеным пальчиком, и зашла в свой кабинет.

– У-у-у, – тихо провыл Кебаб, покорно продвигаясь в указанном направлении.

Сейф услужливо закрыл за ним дверь.

– Ну, – произнесла Афера, оказавшись с Кебабом наедине, – рассказывай, где тебя носило, и почему я должна была столько лет страдать от разлуки?..

*

Они сидели в кабинете начальника космопорта, предварительно выгнанного прогуляться. Морс передавал Джему запечатанные пакеты, а тот укладывал их в большой черный чемодан.

– Здесь инструкции о дипломатическом протоколе и придворном этикете Шмордона, – рассказывал Морс. – Ознакомитесь в полете, все равно целую неделю делать нечего будет. Так, а здесь – документы для всего штата посольства. Выдадите их своим сотрудникам в джабле.

– И велик штат? – спросил Джем.

– Нет, – ответил Морс. – Мы не империя. Потому многие должности совмещены. Например: ваш товарищ Батон числится сразу водителем, радистом и инженером специального оборудования… Кстати, здание они уже предоставили. Заплати́те за него золотом (оно находится в джабле вместе с инструкцией – как и куда его девать).

– Куда девать золото? – усмехнулся Джем. – Я разберусь сам.

– Не ерничайте! – осадил его Морс. – Все рассчитано до грамма. Вам придется платить за все золотом, потому что тагрики для них – не валюта. В том числе и за аренду посольского шморовоза. Здание проверьте досконально, чтобы никакие шпионы не смогли вас подслушать. Вот конверт с шифрами. Радиосвязь – если что-то срочное. Все остальное отправляйте дипломатической почтой. Специальный беспилотный джабль станет прилетать раз в две недели. Ваш джабль будет стоять в космопорту Шморы. Место уже зарезервировано. За него тоже нужно будет отсыпать золота, но это, опять-таки, есть в инструкциях.

– Я надеюсь, повара вы предусмотрели?

– Еще чего? – фыркнул Морс. – Вашего жалованья с лихвой хватит для того, чтобы заказывать еду в ресторанах.

– А кто будет замещать меня во время отпуска? – вдруг спросил Джем.

– Батон, – ответил Морс. – Там в пакете с документами есть резервное удостоверение о назначении его временным поверенным в делах. Но я думаю, до этого не дойдет.

– Вы хотите сказать, что наше посольство все равно больше года не просуществует? – возмутился Джем.

Морс, с досадой пожевав губами, сообщил:

– У нас есть сведения, что в Шмордоне неспокойно. Именно с этим и связана спешка с вашим отправлением.

– И откуда взялись сведения?

– Не стоит думать, будто только шмордонцы имеют разведку, а мы, дескать, дураки. После подписания мирного договора прошел почти месяц, а Шмор Тринадцатый до сих пор жив. Этот случай не является для Шмордона нормой.

– Получается, вы опять отправляете меня в самую вонючую дыру, где не то что жить – выжить невозможно?

– У вас профессия такая, – пожал плечами Морс. – Вы сами ее выбрали. Кстати, на этот раз – высокооплачиваемая.

– Какая профессия?!

– Спаситель Джаппурии, – ответил Премьер-министр, состроив ехидную мину.

– Да-а-а? – у Джема не было слов.

– Я не допускаю мысли, что вы постоянно спасаете наше королевство благодаря своему интеллекту, – заявил Морс. – Эта мысль абсурдна, потому что никаким интеллектом вы не обладаете. Но, тем не менее, приходится признать – вам страшно везет!

Джем, задумавшись, повертел какой-то пакет в руках и сунул его в чемодан.

– Да, тут еще будет посылка, – сказал Премьер-министр.

Он вынул из-под стола длинный картонный футляр, снял с него верхнюю крышку и достал бронзовую розу невиданной красоты. Джем, не обладавший тонким чувством художника, все равно понял, что видит перед собой произведение искусства.

Роза представляла собой копию живого цветка, отлитую в бронзе каким-то гениальным кузнецом, обладавшим невероятным чувством гармонии. При взгляде на нее казалось, что именно этот металлический шедевр послужил Дважды Грохнутому Богу образцом для сотворения столь прекрасного растения. Длиной она была не более локтя, но весила прилично, если судить по лицу Морса, покрасневшему от натуги.

– Ну вот, – сказал Премьер-министр, кладя розу на стол. – Наконец-то мы сможем исполнить последнюю волю человека.

– Конкретнее, – пожелал Джем, не спуская глаз с цветка.

– Радист Шмора Первого, которого, кстати, звали Дятлом, сдался самым последним. После взрыва бомбы, к которой привязался император, радист помог наладить навигационное оборудование для отправки пустого шмордонского десантного корабля домой. После этого он женился и стал жить как все. Естественно, что он не голодал, так как шмордонские техники и инженеры всегда ценились на вес золота. Но его постоянно терзала одна мысль: почему он не смог предотвратить прыжок Шмора. Видимо, верность императору вколачивается в шмордонцев гвоздями. Правда – неизвестно в какое место, потому что большинство сдавшихся в первую Шмордонскую войну были обезврежены самыми обычными сочинскими шлюхами. Но случай с Дятлом особый. На старости лет он занялся кузнечным делом. Эта роза – плод его мастерства. В завещании он попросил передать ее шмордонским властям с тем, чтобы они закрепили ее на памятнике Шмору Великому. В прошлую войну мы просто забыли о его просьбе. А сейчас вспомнили и решили исполнить последнюю волю радиста, тем более, что это нам ровно ничего не стоит, а Джаппурия от последней войны осталась только в выигрыше. Передадите розу императору как знак доброй воли, и этот жест добавит вам политических бонусов.

Джем уложил розу в коробку и спросил:

– Кстати, шпионы Сант и Дивер где? Так и работают на Тринадцатой планете?

– Кто же их подпустит к золоту? Шпионов оттуда убрали. Их вернули в каменоломни.

– У меня будет к вам просьба. Отправьте, пожалуйста, каждому из них по килограмму сосательных конфет.

– Каких конфет? – удивленно спросил Морс.

– Ну, леденцов.

– С повидлом внутри или без?

– Не надо с повидлом. Такие конфеты слишком быстро тают во рту. А нужно, чтобы они сосались до умопомрачения. И каждый месяц посылайте шпионам по килограмму каждому. Стоимость можете вычитать из моего жалованья. Откажутся брать, ничем их больше не кормите. Пусть сосут и вспоминают доброго старину Джема!

– Хорошо, – пожал плечами Морс. – Пора прощаться. Мне, знаете ли, некогда. И так я потратил на вас много времени.

– Что может быть важнее инструктажа посла?

– Беспорядки на Слякоти. Представьте себе, этот осел Крах – министр экономики – организовал счет и призвал жертвовать деньги на установку памятника Комару-освободителю. Не поверите, но люди прислали около двадцати миллионов тагриков! За такие деньги можно не то что памятник – мавзолей построить. И вот перед зданием правительства появился монумент из бетона высотой всего полтора метра. Самое интересное – бюст комара. Голова с глазами, хобот и начало крыльев. Больше ничего. Группа жертвователей написала на Краха кляузу в прокуратуру, подозревая его в откровенном воровстве. Тот через газеты ответил, что денег на производство полной фигуры не хватило в связи с тем, что работа была поручена известному скульптору по имени Торч Астральный, который высоко ценит свой труд.

– Это он изваял в городе Колотуне на Дубаре скульптурную группу, состоящую из белого медведя с моржом? Там у медведя на голове лосиные рога, а у моржа из пасти вместо клыков торчат две бутылки водки?

– Да. Но у меня есть сведения, что скульптор, одухотворенный патриотическим порывом, не взял с Краха ни тагрика! Короче, народ в Заквакинске третий день выходит на демонстрации с требованием обломать обоим (и заказчику и скульптору) рога, ноги, руки и вообще все, что торчит.

– Отправьте этого Краха к Санту с Дивером и добавьте еще один килограмм конфет от меня.

– Все, – произнес Морс. – Идите в свой «Ландыш». Он стоит на седьмой стоянке.

– Мой джабль называется «Нежный бутон юности» – напомнил Джем.

– Назывался, – поправил его Морс. – Теперь у вас новый звездолет. Посол не должен летать на ржавых джаблях. Ну, а по поводу названия… Шмордонцы вернули джабль «Совесть в стакане», угнанный шпионами. Министр полиции Квас опять обратился к королеве с просьбой переименовать его. В связи с победой сердце королевы оттаяло, и она выполнила просьбу, но частично. Теперь его джабль носит другое название. Но не «Звезда в кармане», как желалось министру, а «Флакон в салоне»… В том же указе она распорядилась присвоить посольскому джаблю имя «Ландыш моей любви». Пользуйтесь на здоровье!

Джем, уже вставший со стула, вынужден был опустить свой зад обратно.

– Черт знает что! – воскликнул он. – Морс, знаете, а давайте поменяемся джаблями!

– Давайте! – тут же согласился Премьер-министр, не раздумывая.

– И как называется ваш? – с подозрением спросил Джем.

– Я вам еще и свой шморовоз в придачу загружу, – предложил Морс.

– Так каково его название, – не клюнул на приманку Джем.

– И водителя дам. Пусть потренируется в Шморе. Говорят, там уличное движение напряженное.

– Имя!!! – заорал Джем.

– «Крышка гроба», – с отвращением произнес Морс.

Джем молча вскочил со стула, схватил чемодан, сунул под мышку коробку с розой и скорым шагом пошел к двери.

– А как же обмен джаблями?! – крикнул ему в спину Морс.

– Я лучше на «Ландыше» полетаю, – ответил Джем, не оборачиваясь. – Имя как имя.

Неожиданно дверь распахнулась и в кабинет, чуть не сбив Джема с ног, влетел запыхавшийся Кебаб. Вид его был ужасен! Мало того, что вся одежда Кебаба представляла собой ком измочаленного тряпья, лицо его сплошь краснело отпечатками губной помады.

– Ф-фу, успел, – сказал он, взмахнув руками.

– Куда успел? – спросил Джем.

– Короче, переписал я бо́льшую часть своего наградного состояния на мамочку. Ну, и еще кое-на кого… Пусть занимаются, чем хотят. А люблю я их или нет – какая разница. Ведь они произвели меня на свет! Ну и спасибо им большое. Можно сказать – рассчитался я с ними за это… Так, где джабль? Поехали! Срочно! А то будет поздно! Если меня догонят, уже не получится вырваться! Я и так вышел только за сигаретами, хотя, если честно, не курю по жизни!

– Стоп! – вмешался Премьер-министр, вставая из-за стола. – Вы никуда не едете. Вас нет в штате посольства, и потому аккредитационные документы не готовились.

– Плевать! Выпишите мне справку, что я работаю водителем.

– Водитель уже есть.

– Еще один будет… Ну, на худой конец – поваром назначьте. Я кукурузу варить умею!

– Прекратите! – крикнул Морс, нервничая. – Штат согласовывался с Шмордоном! Документы готовились две недели. Никуда вы не полетите!

– Полетит, – сказал Джем, поворачиваясь к Морсу лицом. – Иначе не полечу я. И если мне придется остаться здесь, я обещаю вам в течение месяца устроить революцию, сопряженную с бунтом и государственным переворотом, ибо семейная жизнь несколько скучна для такого человека как я.

– Да летите, куда хотите, – каркнул Морс, устало падая на стул. – Пусть одного из вас посадят за провоз запрещенных мигрантов, а второго – за незаконное пересечение границы и шпионаж.

– За нас не беспокойтесь, – посоветовал Джем. – Лучше подготовьте на Кебаба нужные документы и отправьте их курьерским джаблем.

– Да-да-да! – истерически замахал руками Морс. – Проваливайте скорее! Катитесь в Шмордон, в Тарахтун, в Кукареллу, да хоть к чертовой матери!

Джем с Кебабом вышли из кабинета и громко хлопнули дверью.

*

В дверях шлюзовой камеры джабля их встретили двое. Первым был Хапс, а вторым – неизвестный сутулый индивидуум с недобрым лицом, кривыми ногами и большим острым животом.

– Здорово, каторжники! – радостно крикнул Хапс, осклабившись.

Кебаб тут же полез обниматься. Хапс отбившись от него, представил второго встречающего:

– Это бывший начальник полиции Заквакинска. Зовут его Отжимом. Он назначен начальником службы безопасности посольства. Правда, вся эта служба состоит из него одного.

– А куда пристроили тебя самого? – спросил Джем, ставя на пол тяжелый посольский чемодан.

– Ха! – ржанул Хапс. – На моей службе в полиции поставлен тяжелый и жирный крест. Я теперь посольский служащий: делопроизводитель и пресс-секретарь!

Кебаб захохотал. К нему тут же присоединились Джем и сам Хапс. Только Отжим почему-то не смеялся. Цепкими прищуренными глазами он с подозрением разглядывал горбатый нос Кебаба, украшенный пятнами губной помады.

– А где остальной штат посольства? – поинтересовался Джем.

– Это и есть весь штат, – весело ответил Хапс. – Еще Батон в рубке сидит.

Кебаб, заметив взгляд Отжима, перестал смеяться и спросил:

– Что ты на меня так смотришь?

– Не ты, а вы, – ответил Отжим. – Мы с тобой водку не пили, а должность, которую я занимаю, требует уважительного ко мне отношения. Больно ты похож на самого обычного разгульдяйского пирата. Ну-ка, документы показали! Оба!

Джем с Кебабом переглянулись, подмигнули друг другу и молча двинули кулаками в глаза Отжиму (Джем правым, а Кебаб левым). Начальник службы безопасности посольства тут же грохнулся спиной на пол и потерял сознание.

– А я его предупреждал, – сообщил Хапс. – Нудный он какой-то. Хорошо лежит (в отличие от его прозвища).

– И какое у него прозвище? – спросил Джем, подхватывая чемодан.

– Чтоплохолежим, – ответил Хапс.

Вся компания дружно рассмеялась и отправилась по коридору в сторону рубки, оставив отдыхать Отжима на полу.

У Батона вид был – в гроб краше крадут. Лицо его напоминало недозрелую сине-зеленую сливу, а белки глаз покрывала сетка лопнувших капилляров.

С унылым видом он поздоровался с друзьями и заявил:

– Ох, хорошо, что вы наконец появились, драть мои копыта! Думал – помру, пока вас дождусь. Стартуйте сами, а я пошел ставить себе капельницу.

– Что с тобой случилось?! – встревожился Джем. – Ты отравился?

– Можно сказать и так, – ответил Батон. – Я же целый месяц провел у себя дома, на Дубаре. А поскольку я теперь национальный герой – спаситель Джаппурии, то все официальные лица, родственники, друзья-товарищи и прочие люди (включая туристов) захотели со мной выпить. Отказывать нельзя. Традиция такая. Вот и пришлось потрудиться. Эх-ма! Интересно, у меня за это время печень не рассосалась?

Он встал и, стеная на ходу, вышел из рубки.

– Ладно, – сказал Джем. – Пусть лечится. Я запускаю двигатели; Кебаб, проверь навигационный блок и свяжись с космопортом. Хапс, займись этим приставалой, который в коридоре валяется. А то сейчас стартанем, он головой ударится, тогда будет с экипажа абонемент на посещение туалета требовать…

Через несколько минут посольский джабль, прорезав стратосферу, вышел в космос и направился в сторону Шмордона.

Шмордон. После драки

Заседание Государственного Совета должно было начаться через полчаса. Шмор Тринадцатый, готовясь сделать важное заявление, расхаживал по кабинету и повторял про себя речь, заранее составленную для этого мероприятия.

Двери распахнулись, и в кабинет въехала инвалидная коляска, в которой с костылем в руках сидел лорд Крокозябл. Коляску толкала перед собой жена посла. Даже сидя лорд Крокозябл дрожал и шатался, не имея сил для удержания тела в прямом положении. Дизентерия высосала из него все соки, и хотя была уже побеждена, организм шмордонского посла только начинал восстанавливаться после тяжелой болезни.

Вид лорда был жалок, но на лацкане его пиджака победно сверкала всеми цветами радуги бриллиантовая звезда высшей награды Шмордона – ордена Чести. Став кавалером этого ордена, лорд Крокозябл получил право бесплатно гулять в столичном ботаническом саду и ковырять в зубах вилкой в любом ресторане империи. Два этих обычая были очень древними и потому почетными, но здоровья никак не добавляли, в связи с чем посол имел далеко не радостное выражение лица.

Зато леди Крокозябл, растянув губы до ушей, светилась клыкастой улыбкой, ибо дизентерией не болела и была награждена большой золотой медалью «За верность Шмордону», которая болталась, приколотая к правой стороне ее платья чуть выше груди.

Эта награда не позволяла бесплатно гулять где бы то ни было, равно как и ковырять вилкой в любой части тела, но свидетельствовала о заслугах перед империей и существенно тешила самолюбие.

Император, приветливо улыбаясь, подошел к коляске и осторожно пожал костлявую ладошку посла.

– Леди, оставьте нас вдвоем, – сказал Шмор.

Улыбка тут же слетела с губ Крокозяблихи, и она спросила:

– Ваше величество, разве я могу вам помешать?

– Нет, что вы! – вежливо ответил император. – Но мы с вашим мужем дружим с детства и у нас есть свои маленькие секреты.

Недовольно поджав губы, жена посла вышла за двери.

Император взялся за поручни и, подкатив коляску к окну, встал рядом с ней. Взгляду Шмора и лорда Крокозябла представилась Центральная площадь столицы. Вокруг стальной бомбы памятника Шмору Великому сновали какие-то люди с инструментами в руках.

– Что они делают? – поинтересовался Крокозябл.

– Прорезают в бомбе форточку, – ответил Шмор.

– А-а-а, – с пониманием протянул посол. – А во-он тот с метлой? Что-то мне его фигура знакома.

– Это маркиз Шухер. Точнее – бывший маркиз. Теперь он дворник и в его обязанности входит следить за порядком вокруг бомбы и внутри нее. Кстати, бывшее имение маркиза отойдет тебе. Приказ уже подписан мной.

– Спасибо, – безразлично сказал посол, и вдруг, встрепенувшись, заговорил быстро и горячо. – Шмор, помоги мне! Сделай что-нибудь! Я ее боюсь! Мне каждую ночь снится, будто она хоронит меня заживо в одном из склепов, принадлежащих ей. Знаешь ее имя до того, как она стала леди Крокозябл? Ее звали Мегерой! Бр-р-р! А что она вытворяет со мной в постели?! Уму непостижимо! Я, если хочешь знать, и выздоравливать не хочу, потому что болезнь дает повод прикинуться неспособным к выполнению супружеского долга. И отбываю сегодня в Джаппурию только потому, что у нее есть какие-то дела, связанные с покупкой скотомогильника в Боскории, и она вынуждена лететь туда. Помоги мне!

Император, улыбнувшись так, чтобы это не было видно послу, спросил:

– И чем же я могу тебе помочь, Зябл?

– Посодействуй с разводом!

– Но ведь вы венчались в церкви. А это – ведомство пропистора Инквизита, который формально никак мне не подчиняется, так как церковь у нас отделена от государства.

– Но ты ведь имеешь на него влияние, – голос лорда Крокозябла стал жалким.

– Имел, – сказал император. – Но несколько дней назад я произвел секуляризацию церковных земель. Теперь Инквизит плюется слюной в мой адрес и возносит молитвы только за наследника престола, полагая, что тот вернет церкви отобранные земли, как только придет к власти. Но ты не переживай. Я что-нибудь придумаю.