Сценарии, пьесы, сценарии. В трёх книгах. Книга 2

На протяжении всего описанного ниже эпизода мюзикла темп воспроизведения музыки постепенно повышается (без изменения высоты звука), при этом к классической музыке постепенно подмешиваются, понемногу замещая её, ударные и другие современные инструменты – постепенно «Болеро» сменяется современным «хип-хопом». И соответственно жесты и движения Кости и Нины становятся все более похожими на рэперские. Время от времени Костя или Нина подходят к синтезатору (Костя – когда читает Нина и наоборот) и берут на нём в такт музыке несколько дополнительных аккордов или импровизаций.

Из-за сцены показываются подсвеченные клубы дыма. Действие начинается.

(***** Автор просит его извинить: по «технологическим» сугубо издательским причинам продолжение текста, оформленное в виде ТАБЛИЦЫ, размещено ниже).

(***** После ТАБЛИЦЫ текст продолжается с этого места).

Костя останавливается, безвольно и сокрушённо опускает голову и руки, разжимает пальцы – автомат падает на сцену. Вслед за Костей останавливается и Нина.

Костя (негромко говорит себе под ноги). Как боялся, так и вышло… (не поднимая головы) Яш, выключай всё.

Через несколько секунд музыка и свет на сцене выключаются. Наступает полная тишина.

Костя (поднимет голову и говорит в «зал»). Всё, финиш… Занавес.

Аркаева. Не обижайся, Костя. Прошу тебя, продолжай.

Костя. Говорю же, кирдык! Расходитесь! Всем по койкам! (кричит в сторону сцены) Занавес тяни!

Занавес опускается, Костя остаётся за ним.

Аркаева (встаёт, а вместе с ней и Пригорин). Костик, но ведь ничего же не случилось!

Костя (из-за занавеса). Всё случилось! Всё! Виноват! Я упустил из виду своё ничтожество. Писать и играть могут только избранные. Я посягнул! Мне…

Аркаева. Костик! Выходи – давай всё обсудим… Костик! (пауза в пять-семь секунд) Костя! (Пригорину) Борис, приведи его! (Пригорин, не торопясь, уходит за сцену)

Соркин (продолжает сидеть). Неудобно получилось… некрасиво.

С озера слышится, как заработал мотор. Постепенно рокот мотора удаляется, затихает. Пригорин возвращается с другой стороны, обогнув сцену.

Пригорин. Обошёл кругом – там никого нет. Даже этого местного «монтёра Мечникова».

Пригорин садится на сцену спиной к занавесу.

Соркин. Наверное, Костя уплыл с Ниной.

Аркаева (чуть не плача). Ну вот… Зачем мы обидели мальчика… Ведь нетрудно же было нам всем помолчать… только то. Ведь это же театр!

Маша. Мы и молчали.

Аркаева. Девочка, не дерзи… Выходит, я во всём виновата!

Доренко. Ирина Николаевна, Вас никто не винит.

Аркаева. Разве я не чувствую.

Медведев. Костя тоже хорош – мог бы немного и потерпеть! У меня иной раз на уроке дети такое вытворяют! И ничего – терплю.

Аркаева. Дело не в терпении… Кто же знал, что для него это так серьёзно. Я думала, что он всё это придумал… так, развлечения ради. Типа «дачный спектакль» – не более. А он-то, оказывается, хотел явить миру новое мировоззрение. Так хотя бы предупредил! Да и нет ничего нового в этом его рэпе.

Пригорин. Как знать… ведь «его рэп» мы не дослушали.

Аркаева (с грустью). К сожалению, из ничего ничего и вырастет. Он ведь даже музыке не учился.

Соркин. Да, это я как-то упустил. Но ты, Ирочка, давно не слышала, как он научился на синтезаторе и гитаре – мне очень нравится. Самоучкой! Нина ему немного помогала.

Аркаева. И эта тоже… Ей-то зачем всё это? Отец весь в миллионах… Тоже, наверное, мнит себя талантом.

Доренко. А что ж нам отказывать им в талантах? Вполне наши дети могут быть даровитее нас. И даже должны.

Полина Андреевна (выразительно посмотрев на Доренко). Конечно, могут.

Аркаева. Ах, Евгений Сергеевич, Вы компетентны в своей медицине, а искусство – это же нечто совсем иное!

Соркин. А я с Женей согласен. Дети должны быть лучше, талантливее родителей – иначе и смысла нет.

Аркаева. Вот именно – должны. Но ведь не все же могут!

Пригорин. Не все, Ира, не все. Ты успокойся.

Аркаева. Тебе легко говорить, а мне он сын. Душа болит.

Небольшая пауза.

Медведев. Борис Алексеевич, а вот Вы драматург…

Пригорин. Да какой там драматург… Бэ У… Бывший в употреблении.

Медведев. Скажите, есть сейчас новые пьесы и фильмы про учителей, про школу… типа, «Доживём до понедельника»?

Пригорин. Таких, чтобы специально на эту тему, я не знаю. Но в молодёжных сериалах школьной жизни много – да Вы и сами знаете по ТВ.

Медведев. Это не то – там они совсем не учатся, и учителя все какие-то дефективные. Надо, чтобы было похоже… и вообще, показать, как важен и труден путь учителя. Особенно на селе.

Аркаева. Раньше, в моё детство, таких фильмов было много. Но разве они облегчили жизнь учителям… Но оставим эту тему… Хорошо тут на озере! А ведь раньше было ещё лучше (Пригорину) Борис, садись рядом – я расскажу, как тут жилось в стародавние времена.

Пригорин (усаживаясь в кресло). Начни, пожалуйста, с отмены крепостного права.

Аркаева. Так вот… Как приключилась «перестройка», почти одновременно построилось на озере усадеб десять-пятнадцать. В основном из Москвы… одного круга люди. Сейчас-то их в разы больше, что к худшему во всех отношениях. А тогда все друг друга знали и жили дружно и весело. Наполовину потому, что подобрались хорошие люди, а на другую половину (кивает в сторону Доренко) – из-за него, доктора нашего. Вот он-то и сколотил компанию. Каждую неделю собирались, а то и чаще. Дни рождения, новые машины, постройки – всё отмечали. И как-то всё по-доброму, весело. И главный «устроилов» всегда был он, Евгений Сергеевич – и организатор, и тамада, и песни под гитару! Он ведь знает весь бардовский репертуар. Все женщины от пятнадцати до пятидесяти лет были в него влюблены. Даже я, грешная.

Полина Андреевна встаёт и уходит.

Пригорин. Поподробнее с этого места. И как же развивался ваш роман?

Аркаева. Увы, он был чисто платоническим – я тогда играла только в массовках и считала себя дурнушкой. О, разве я осмелилась бы к нему подойти.

Доренко. А кто терроризировал меня надушенными письмами?

Аркаева (вспыхивает). Наглая ложь!!!

Доренко (смеясь и отмахиваясь руками). Пошутил я! Пошутил. Каюсь!

Аркаева (шутливо грозит Доренко кулаком). Смотри у меня! … Вот… Так вот, потом люди сюда приезжали и приезжали, строились и строились, и народу на озере стало слишком, слишком много. И компания наша постепенно распалась. Наполовину из-за этого многолюдья, (в сторону Доренко) наполовину из-за тебя, Евгений Сергеевич – забросил ты тогда «общественную работу».

Доренко. Даю справку: «В силу серьёзнейшей личной причины стал я совсем плохим Буратиной» – пришлось на какое-то время совсем отказаться от алкоголя. А быть непьющим «общественником» просто невозможно.

За спиной Пригорина приоткрывается занавес и из-за него робко показывается Нина.

Нина. Извините… я там сижу-сижу… не хотела выходить, Костика ждала, но получается, будто я подслушиваю…

Соркин (встаёт). Ниночка! Как я рад! Спрыгивай к нам.

Аркаева (тихо Пригорину). Ой… я кажется, что-то ляпнула про неё… (громко) Нина, но где же Костик?!

Нина. Убежал к озеру. А потом уплыл на моём гидроцикле, слышали мотор? А я… я просто не знаю, как мне быть – мне же нужно домой.

Пригорин встаёт, подаёт Нине руку, и она спрыгивает на землю. Остальные тоже встают и обступают Нину. Незаметно для всех возвращается Полина Андреевна.

Соркин. Какие проблемы! Илья тебя отвезёт. (Шамранину) Слышал?

Шамранин. Не глухой.

Доренко. Нина, вы уж с Константином нас извините – мы вели себя совершенно недопустимо.

Соркин. Да уж, Ниночка – прощенья просим.

Нина. Ничего, что я в этом костюме? Мне как-то неловко.

Пригорин. Я бы всех девушек обязал носить такие костюмы. Он Вам очень идёт, не сомневайтесь.

Аркаева. Борис!

Нина. Ой, извините – я даже не поздоровалась. Добрый вечер.

Маша (негромко). Добрее не бывает

Аркаева. Здравствуй, милая. (целует Нину). Это я и от себя и от всей компании.

Пригорин. Кто-нибудь представит Нине выдающегося прозаика?

Нина. Что Вы! Я вас знаю.

Пригорин. Теперь и я Вас. Будем знакомы.

Аркаева. Нина, ты была так эффектна на сцене – я просто любовалась. Костя вырядился в какую-то хламиду, но ты выбрала костюм очень удачно. И потом, лицо, фигура, пластика, голос, наконец общее впечатление – просто выше всяких похвал. Ты не думала о сценическом будущем или карьере в шоу-бизнесе?

Нина. Нет, правда?

Аркаева. Ну конечно же. Я говорю абсолютно серьёзно. Да тебе все подтвердят.

Соркин. Подтверждаю первым.

Пригорин. Подтверждаю вторым. Хотел первым, да не успел

Медведев. Нина, Вам обязательно нужно попытаться – с Вашими-то данными.

Маша (негромко Медведеву). А мне с моими?

Медведев. Машенька… (понижает голос продолжает что-то говорить Маше на ухо).

Аркаева. Нина, Вы, наверное, хотите переодеться?

Нина. Нет. У меня с собой ничего нет. Я так и приехала – на гидроцикле.

Аркаева (не глядя на Машу). Машенька, у тебя найдётся одолжить Ниночке что-нибудь из одежды?

Маша. Откуда? Она же маломерок. Разве что-нибудь из детского.

Нина. Спасибо, мне ничего не нужно. И вообще, мне пора домой. Отец сказал, что вернётся сегодня же.

Соркин. Нина, побудь с нами. А потом Илья тебя отвезёт, кода ты захочешь. Не на гидроцикле же в темноте возвращаться… э-э, когда Костик вернётся – мало ли, вдруг бревно или доска какая на воде попадётся.

Нина. Хорошо, я не надолго. Может быть, Костю дождусь.

Пригорин. Так что Вы, Нина, думаете о карьере в шоу-бизнесе? Для таких девушек, как Вы, он даёт массу возможностей. Тем более, что я и Ирина Николаевна могли бы Вам помочь в первое время – свести с нужными людьми и тому подобное.

Аркаева. Борис, не преувеличивай свое влияние! А заодно и моё. Нина, конечно, я должна Вас и предупредить – это путь может оказаться трудным.

Нина. О! Я к этому готова. Вот только отец будет категорически против. Но мне всё равно.

Аркаева. Жаль… Я знаю, он у Вас состоятельный человек, а деньги… это ведь тоже один из ключей к успеху.

Появляется Яков (с мокрыми, аккуратно расчёсанными на пробор волосами). Оглядевшись, он подходит к Полине Андреевне и обращается к ней.

Яков. Полина Андреевна, так будет банкет-то?

Аркаева (повернувшись к Якову). Вы, Яков, совершенно твердокожий человек. Вы же видели, чем всё кончилось – какой банкет?

Яков (глядя на Аркаеву, обращается к Соркину). Пётр Николаевич, так ведь на Руси с горя тоже полагается выпить! Это я Вам, как русский русскому.

Доренко. Я хоть и хохол, но «русскую идею» поддерживаю и рюмочку пропустил бы.

Соркин. Хм-м… тем более, что у Полины на веранде всё равно приготовлено, (глядя на Полину Андреевну) так?

Полина Андреевна (посмотрев на Доренко). А как же? Милости просим, гости дорогие.

Соркин (поднимается). Вот именно – милости прошу на веранду!

Вся компания уходит со сцены (Ирина Николаевна – с Пригориным, Полина Андреевна – с Щамраевым, Маша – несколько в стороне от Медведева).

Доренко. А я ещё посижу тут минут пять, подышу. Вы ведь там не сразу. (садится в кресло)

Пригорин (на ходу). А жалко, что мы не досмотрели. Мне было интересно.

Доренко. И я того же мнения – я в Костика вообще верю.

Соркин (на ходу). При такой-то наследственности – как он может быть бесталанным?

Пригорин (на ходу). Ира, слышишь «глас народа»?

Аркаева (уже у самого края сцены). Жалкие льстецы.

Доренко (вдогонку уже невидимому зрителями Соркину). Петя, ты бы сказал Илье, чтобы забрал со сцены автомат. Кстати, ты вообще к своим ружьям безответственно относишься – висят по комнатам где попало.

Не сцене остаётся только Доренко.

Соркин (уже из-за кулис). Да, надо бы собрать в одно место. Илья! Принеси в дом автомат со сцены!

Пригорин возвращается быстрым шагом и присаживается возле Доренко. С озера слышен усиливающийся звук мотора. Потом он резко затихает.

Доренко (шутливо). Сбежали от Ирины?

Пригорин (торопливо). Кто она – эта девушка? Она меня… крайне заинтереcовала. Расскажите.

Доренко. Хм-м… Если по моим представлениям, то несчастный человек. Впрочем, вряд ли она это понимает… Из очень, очень богатой семьи. Но как раз семью-то она фактически потеряла. Её мать, из актрис, сбежала к какому-то итальянцу, в Италию. Говорят, он голубых кровей – то ли князь, то ли виконт, а фактически бизнесмен. Наездами бывал в Москве, вот и доездился. Отец решил долго не горевать и через полгода женился по-новому, и тоже угораздило на актрисе, и тоже стервозная попалась – ИМХО. С мачехой у Нины отношения не сложились абсолютно. А в прошлом году кончила она школу, и отослал её отец учиться в Сорбонну, уж и не знаю, по какой линии. А там… дело тёмное… связалась она то ли с какой молодёжной бандой, то ли просто с дурной компанией. Короче, посадили их всех на разные сроки. Вроде бы и Нина могла угодить вместе с ними, но отсудил её отец… Совершенно фантастические деньги потратил на это. И совершенно на Ниночку озверел. Сейчас она в наказание живёт безвыездно тут на озере, фактически под домашним арестом. И чем всё это кончится, одному Богу известно! Что ещё… Костик в неё, кажется, влюблён… э-э… по-настоящему. А она…

Аркаева (из-за кулис). Боря! Борис, где ты?

Пригорин (кричит). Уже иду! Я тут с Евгением Сергеевичем! (Доренко) Спасибо за исчерпывающую информацию. (поднимается и уходит)

Доренко. Борис Ильич, мой Вам совет – будьте благоразумны.

Появляется Костя.

Костя. Евгений Сергеевич, Вы одни?

Доренко (поднимается и быстро подходит к Косте, кладёт руку ему на плечи). Костя! Наконец-то! Где ты был?

Костя. Нигде. Намотал несколько кругов по озеру. Поостыл. А где все?

Доренко. Пошли в дом. Намечается банкет. По словам Якова, «с горя».

Костя. С горя? И у кого оно случилось?

Доренко. Да у всех. У меня – во всяком случае. У тебя. Как же жалко, что так получилось с твоим мюзиклом!

Костя. Нет у меня никакого горя! Чуть-чуть погорячился и всё. А мюзикл… да Бог с ним.

Доренко. Ну, я очень рад, что ты успокоился. Хотя мне так жаль, что не пришлось досмотреть до конца! По крайней мере, начало было свежим и интересным. И ты, и Ниночка были очень хороши… и твой текст, и особенно музыку вы здорово придумали.

Костя. Хорошо, что я встретил именно Вас. Мне было бы трудно сейчас с кем-то другим. Даже с дядей.

Доренко. И даже с Ниной?

Костя. Где она?

Доренко. Ушла со всеми. Твоя мама наговорила ей кучу комплиментов, обласкала и совершенно обворожила. Да и другие тоже не отставали.

Костя. Она это умеет. А как Нина?

Доренко. Сначала смущалась, потом ничего – оттаяла. Послушай, Костя, я бы на твоём месте не бросал это дело – продолжил бы сочинять, писать, как-то пробиваться со всем этим! Может, может получится! Шоу-бизнеса я не знаю, но по крайней мере талант твой совершенно очевиден!

Костя. Пробиваться… Так говорите, Нина спокойна, не переживает?

Доренко. Мне кажется, да.

Костя. А ведь я люблю её, дядя Женя… Ни Маме, ни дяде не сказал бы… Вам – как-то легче…

Доренко. Я тебя понимаю. С самыми близкими людьми трудно быть откровенным.

Костя. Что же мне делать?

Доренко. Гнуть свою линию! На всех фронтах! А там уж… всё в руце Божьей.

Костя. На всех?

Доренко. Крайне желательно. Чтобы в моём возрасте не попрекать себя упущенным.

Костя. А можете Вы потихонечку вызвать Нину сюда?

Доренко. Конечно же! Уже иду. (быстро направляется к дому)

Костя. Евгений Сергеевич, стойте! Не надо.

Доренко (останавливается и оборачивается). В чём дело?

Костя. Не надо. Ей сейчас хорошо. А со мной… В другой раз… завтра как-нибудь.

Появляется Маша.

Маша (радостно). Ой, Костя! А Пётр Николаевич послал меня поискать тебя. А ты сразу нашёлся!

Доренко. А Костя и не думал теряться. Просто ему захотелось немного побыть одному.

Маша. Костя, пойдём домой. Тебе все так обрадуются.

Доренко. А что, Константин? Неплохой вариант на остаток вечера, а? В конце концов, придётся же помириться. И Нина там.

Маша. Там… И весела, как котёнок у печки.

Костя. Марья Ильинична, убедительная просьба – скажите всем, что не нашли меня. Тем более, что фактически так и будет.

Костя решительно уходит со сцены в сторону, противоположную той, откуда пришла Маша.

Доренко (вслед уходящему Косте). Костя!

На глазах у Маши наворачиваются слёзы. Она прячет лицо в ладони.

Доренко. Ну вот …. (подходит к Маше) Маша… Машенька… Ну нельзя же так…. Ты уж прости его, Маша. Он сейчас в таком нервном состоянии – ты же понимаешь.

Маша. Я понимаю… Я всё понимаю… Только меня никто не понимает… Евгений Сергеевич, я так несчастна! Вы же видите… как он ко мне… Он… Он меня не любит. И не полюбит… Евгений Сергеевич, простите меня, что я Вас гружу своим… как на исповеди. Никому ничего не скажу. А Вам могу. Вы какой-то родной и близкий.

Доренко. Уф-ф!

Маша. Меня никто не любит!

Доренко (обнимает Машу). Что ты, Машенька! Что ты! А родители – ты ведь у них единственная отрада! А Семен – он же глаз с тебя не сводит, не надышится на тебя! Что ты! Я же ближайший сосед, мне всё видно.

Маша. Семён… Он да… Даже хочет жениться… Но ведь кроме постели ему же ничего не нужно. Уж я то знаю. Тоска… Простите меня… А родители… Я как выросла – они всё дальше и дальше… Они же не понимают меня вовсе. Им всё хозяйство… (срывается на рыдание) Нет! Нет мне пути отсюда!

Доренко. Машенька, это всё не так ужасно, это просто под настроение попало, это бывает! И со мной бывает, и со всеми. Жизнь вообще не очень-то весёлая штука – надо уметь и перетерпеть иной раз, а как же! Завтра дай Бог солнечного весёлого утра, и тёплый ветёр унесёт всю твою грусть куда-нибудь за полярный круг. Утро вечера мудренее и веселее…

Маша. Евгений Сергеевич, помогите мне, прошу Вас! Нет сил терпеть!

Доренко. Да чем же, Машенька?! Чем!? Семёна я не исправлю, Костю приворожить не могу. Хотя Косте… ты всё же дай ему шанс – может быть он ещё тебя и разглядит. Он же совсем ещё молодой – сам был таким, знаю. Ты милая, славная, красивая – не может у тебя жизнь не наладиться!

Маша (сбрасывает с плеч руки Доренко и вытирает кулаками слёзы, старается говорить спокойно). Вы… Вы такой же, как все… Что это я… Евгений Сергеевич, этого разговора не было! (медленно уходит) И не ходите за мной. (приступ рыдания вновь сотрясает Машу и она убегает).

Доренко. Господи, Твоя Воля! Ну и денёк!

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Яркий солнечный день. Усадьба Соркина. Большая увитая плющом беседка на берегу озера. Внутри на скамье сидит Доренко. Возле него лежат журнал и карандаш. Мимо беседки проходит Полина Андреевна с ведром. Вдруг она замечает Доренко.

Полина Андреевна. Ой! Ты здесь! Я думала, ушёл.

Доренко. Куда мне – в пустой дом? Ирина скомандовала быть здесь и ждать – уговорились вместе разгадывать сканворд. Начали, да не кончили.

Полина Андреевна. Сканворд… Какой сканворд?

Доренко. Вон (кивает), в журнале.

Полина Андреевна. Вдвоем разгадывать?

Доренко. Не принципиально. Заходи, посидим.

Полина Андреевна заходит в беседку, оставив ведро у входа, и садится рядом с Доренко.

Полина Андреевна. Целыми днями вокруг Ирины крутишься. Что же к другой соседке не ходишь – балерина!

Доренко. Будет тебе… Мы с ней одного года.

Полина Андреевна. Справа артистка, слева балерина – ловко ты устроился.

Доренко. Не жалуюсь.

Полина Андреевна. А ведь не мальчик уже. Пора бы и остепениться.

Доренко. Так ведь уже. Кандидатская есть, а докторская и ни к чему.

Полина Андреевна. Ты вот шутишь, а Маша замуж выходит.

Доренко. Да ну! Сделал, значит, Семён предложение?

Полина Андреевна. Так ведь уже не в первый раз. И решила Маша выйти. Вечером вчера сговорились.

Доренко. Так что же ты сидишь с кислым видом? Или не рада?

Полина Андреевна. Илья, вон, доволен. А я Машу не одобрила.

Доренко. Что так? Пристроить дочку за хорошего человека – это же мечта любой мамаши!

Полина Андреевна. Мужик он не плохой… Разве что, зануда… И не денежный. И семья материна на нём. Да и в город Машенька мечтала… Видно, не судьба.

Доренко. Да ладно тебе причитать. Миллионы так живут – и ничего. Жених не курит, не пьёт, не дерётся – ангел! Чего же ещё?

Полина Андреевна. Да? А любовь-то? Забыл?

Доренко. Так любовь и семья – перпендикулярные вещи. Впрочем, всё от жены зависит, я так думаю.

Полина Андреевна. Ты-то думаешь, а я знаю – двадцать лет прожила с нелюбимым… да с таким, что он этого и не заметил. А теперь и дочери такая судьба? …Ты бы поговорил с ней, Жень?

Доренко. О чём?

Полина Андреевна. Чтобы повременила жениться.

Доренко. А зачем же ей временить? Чего она дождётся?