Мир, в котором мы живем

Нинель щёлкнула тумблером внутри машинной связи:

– Валька, ты там?

– Да, Нинель, – ответили через небольшие помехи.

– Хорошо! Будешь задним пилотом. Поехали…

Тяни-толкай взревел двигателем и, дернувшись, Нинель немного перестаралась из-за нервов, чуть повернув влево и проехав метров пятьдесят, выехал на соседнюю дорогу и тоже, развернувшись на скорости явно больше шестидесяти километров в час, помчался догонять уже видневшийся где-то вдали тяни-толкай с Кириллом.

Я посмотрел в зеркало заднего вида и хмыкнул.

В отдалении от нас хвостом за нами двигался явно тяни-толкай конкурента. Но отставал. Там за рулем не Нинель сидела, а водила послабее. Ну да, куда им до нее с Настей…

– За нами хвост, – проговорил я.

Нинель тоже бросила взгляд на боковое зеркало:

– Это чтобы мы назад не сдали. А так все его боевики уже с ним, где-нибудь в этих дебрях.

Проехали плакат, а значит, начались законы Пустоши. Со всеми ее тайнами, неприятностями, тварями и разным добром, которое люди собирают, а потом как товар продают…

Но сейчас мы ехали в эти дебри не за товаром.

– Не совсем понимаю, что он задумал…

– Да ничего хорошего, – сквозь зубы проговорила Нинель. – Кирилл ему нужен, и я заодно. Кирилл все пытался просчитать, кто у нас шкура Маркова, вот решил теперь на живца взять. Как видишь, сработало. Правда, когда он понял, что Оля продалась, не знаю. Впрочем, если бы он сказал мне, я бы ей все волосы повыдирала! Убила бы на фиг!

– А Никифор кто такой?

– Ольгин брат. Они всегда парой ездят в Конвоях. Но, видимо, зацепила она его, и он в деле. Вряд ли втемную использует. Он водитель хороший, но как мужик мямля. Кирилл его терпел только ради Ольги.

– Только не легче нам от этого, – проговорила Настя.

А я так задумчиво:

– То есть мы в ловушку едем?

Нинель неожиданно остановила машину, и снова тумблер крутанула:

– Выходите, правда что. Чего это я вас втягиваю…

– Ты это брось, – проговорил я, хотя у самого поджилки тряслись, ну не сильно я смелый человек против человеческой злобы. Против Силы еще куда не шло, там понятно, чего ждать, а от людей никогда не знаешь, когда нож в спину получишь. – К тому же соскочить все равно уже не получится из-за преследователей, – я указал на зеркало заднего вида.

И Настя в поддержку головой замотала:

– Стрелять я умею, – и пистолет показала, – если что, всех гадов перестреляю!

Стрелять она умела мастерски, это точно! Как-то в тир меня притащила и выдала девяносто очков из ста возможных! Ну я тоже пострелял в тот раз на сорок где-то очков, так себе результат, но если что, в упор не промахнусь точно.

– А у меня там Федор в задней кабине сидит! – это уже Валя.

– Спасибо вам, – и, кажется, даже слезинки появились в глазах Нинель.

Двигатель завела, и мы снова тронулись в путь. Как и преследователи двинулись за нами.

Где-то через час впереди появился угнанный тяни-толкай. Как Нинель выбирала дорогу, я не представляю. Но как видно из результата, нигде ни одним поворотом не ошиблась!

Когда подъехали и остановились почти в метре от капота, то в той задней кабине очень медленно появилась испуганная голова парнишки лет восемнадцати, но увидев нас, он заулыбался, а тут еще и Валя прибежала. Такого счастья встречи я еще не видел. Вылезли из машины, и Нинель к Вале и Федору в кабину забралась, что-то им сказала, а они положительно закивали головой.

А я все за преследователями следил. Но ничего не происходило. Машина как встала в метрах трехстах от нас, так и стояла. Я различал в кабине троих человек, но они просто сидели, ничего не предпринимали. Видимо, и в самом деле запирающая команда?

Нинель вылезла из кабины:

– Сказала им, чтобы вообще не вылазили из кабины, даже если нас убивать на их глазах будут, – я сглотнул, мне было страшно, Настя вздрогнула, а Нинель только усмехнулась: – Да и вас бы я в кабине оставила…

– Вот это фигушки! – ответил я. Чувство какое-то странное появилось, хоть все и будет плохо, но закончится хорошо. Вот как это понимать? – Я уверен, что нам нужно всем вместе идти. Даже если и останемся тут, выяснять отношения с той публикой, – я указал на тяни-толкай позади нас, – у меня нет настроения совсем. А они обязательно полезут с вопросами, – я хмыкнул.

И тут Настя мне так пистолет в руку ткнула. Я и не знал, что у нее два ТТ имеется, а Нинель так на нее посмотрела:

– Он хоть стрелять умеет?

Мне жутко стыдно стало, но от дальнейших слов Насти мне очень захотелось провалиться под землю. Прямо здесь и сейчас!

– Умеет. Если не в сердце, то по яйцам точно попадет, а это для мужика смерти подобно.

Я так и застыл с открытым ртом, потому что провалиться под землю не удалось. А Нинель усмехнулась.

– Только без геройства, хорошо? – проговорила она и, оглядевшись, добавила: – Нам сюда. Запах Кирилла чувствую за версту, у нас с ним долгая связь.

Двинулись. Нинель постоянно принюхивалась, вздыхала или улыбалась. А минут через пять мы совершенно неожиданно вышли к странному амфитеатру, желтого яркого цвета, совершенно от времени не посеревшего, и пусть было пасмурно, но сам амфитеатр сверкал как солнце! Цирк, или какое-то ристалище, но при этом мы вышли не на сам круг представления, а на средний ярус амфитеатра. Я же говорю: столько хлама, что и не поймешь, где ты идешь – по земле, или под тобой ярусы пустоты…

– Они, там, внизу, – проговорила Нинель, и мы принялись, пригибаясь, вот чисто на автомате пригнулись, двигаться вниз.

Правда, больше десяти рядов пройти не удалось, так как послышалась автоматная очередь и над нашими головами пролетели пули, что заставило нас пригнуться еще сильнее и спрятаться за стенкой яруса высотой не более метра.

Странно что он выстрелил так рано, не дал нам спуститься на арену. А сейчас вряд ли я полезу вниз, если вообще полезу!

Все-таки это был цирк. Когда-то в детстве, в кино, в бесплатном зале, посмотрел фильм «На арене цирка». Было весело и смешно, особенно клоуны уморили…

Но не успел я подумать, что же делать дальше, как меня накрыло!

Я даже ойкнул от неожиданности, а потом увидел!

Все, что происходило внутри!

Цвета не было, были лишь образы, фигуры, но вполне узнаваемые, или только контуры, какие-то черно-белые или бело-черные, но я всех узнал. Как в негативе, но все понятно…

Вот Кирилл, связанный, с руками за спиной и небольшой струйкой крови, очень ярко-белой, но понимаешь что это кровь, из уголка рта. Двое его держат, такие грозные на вид. Еще двое рядом с Марковым, и он орет на еще одного с автоматом:

– Какого хрена ты стрелял? Они должны были спуститься! Ты не понимаешь, что такое спуститься? – и сплюнул так смачно, и рукой махнул. – Ладно, может, это и к лучшему, Настя стрелок хороший, нужно дистанцию разорвать…

Тут запищала рация:

– Да?

– Мы выдвигаемся, Николай Семенович!

– Хорошо, Павел. Когда окажетесь у них за спиной, сообщите.

– Слушаюсь, Николай Семёнович!

Тут появились еще двое. Никифор и Ольга. Вполне себе свободные, но их сопровождала целая троица автоматчиков с дулами, приставленными к их спинам. Свобода под дулом пистолета, та еще песня…

– Ну ты и свинья, Коленька! – проговорила она и так руки показала связанные.

– Ты чем-то недовольна? Трах, что ли, мой тебе не понравился? – Марков усмехнулся, ему явно понравилась эта фраза. А еще он щеку потрогал. Хм… Вид такой, как будто кто-то поцарапал…

– Да пошел ты со своим трахом! Купоны мои где? – она снова руки связанные показала.

Марков хмыкнул:

– А ты что скажешь? Тоже купоны попросишь? И побольше?

– Я ничего не говорю, Николай Семенович, – Никифор был явно не в своей тарелке. Ну да, предательство так просто не проходит…

– Купоны мои где? – снова взвилась Ольга.

– Купоны! Купоны! Все мы мерим в купонах. Даже предаем в купонах. Нет чтобы за идею! Или любовь! Или тот же трах, например, – и добавил смеясь: – Трах-тибидох, – похлопал себя по карманам, вытащил пачку купонов. – Купоны, да, ты заработала, это точно.

И так эту пачку в лицо Ольги и Никифора левой рукой бросил. Купоны разлетелись, и по их лицам как пощечины зашелестели. А пока оба и Ольга и Никифор приходили в себя от врезавшихся в их лица купонов, Марков вытащил пистолет и каждому из них выстрелил в лоб:

– Ненавижу предателей!

– Да ты, Коленька, психопат! – проговорил Кирилл, сплевывая кровавый сгусток на пол.

А тот подскочил к нему и пистолетом так еще по губам врезал:

– Молчи, придурок! – и с каким-то надрывом вдруг проговорил, и руками замахал: – Ну вот почему все надо усложнять, Кирилл? Вот была бы у тебя флэшка, и все бы уже закончилось.

– Ну да, пристрелил бы уже давно и меня, и Нинель…

Марков как ожил:

– Нинель? Не-е-е-т. Нинель я бы не тронул. Какая женщина. Эх… И как ты ее отбил у меня? Ну что в тебе такого, что нет у меня? Разве что купонов, денег этих больше, и все. Хотя в то время мы были так молоды и глупы, и купонов кот наплакал. Как молоды мы были, как искренне любили, как верили…

Снова рация запищала, прервав этакий поэтический напев Маркова:

– Да. Павел?

– Мы это, пройти прямо не можем

– Не понял…

– Да тут блин, тараканы повсюду, штук десять точно. Если начнем стрелять, сами понимаете, Николай Семенович…

– Вы что там, охренели? Выходите на них! В обход идите! Вы что, тараканов испугались, идиоты?

Я замотал головой, в себя приходя. Огляделся, вспомнил, где я нахожусь. Посмотрел сначала на Настю, а потом на Нинель:

– Он только что убил и Ольгу, и Никифора, – я вздрогнул.

– Туда этой шкуре и дорога. Кирилл что-то в этом роде предполагал, что трахается она с Колей, но все никак не мог поймать на горячем, – и Нинель добавила: – А вот Никишку жалко. Мямля, но безобидный ведь…

– Ну вот, поймал, – я вздохнул. – И еще ребята Маркова пытаются зайти нам в спину, но это, – даже сам удивился тому, что говорю, – тараканы их не пускают.

– Тараканы… не пускают? – проговорила тоже удивленно Нинель, и тут до нее дошло, что я говорю что-то не то. Ну, то есть говорю о происходящем, которое никто не видит. – А как ты…

Окончания вопроса я не услышал, так как меня накрыло еще раз. Но место уже было другое.

Трое идут по какому-то коридору, с автоматами наизготовку. И чувствую, что где-то позади нас, но в обход. А рядом этакое шуршание, но кто издает эти звуки, не видно.

Хм… А я что, могу даже оглядеться? Точно! Взял и огляделся в видении и за спиной увидел довольно огромного таракана. Но это я видел, а трое идущих, даже оглядываясь, его не замечали, иначе у них уже давно началась бы паника. Она уже была у них, но пока они ее успешно скрывали. Да, не повезло ребятам. Куда-то их вели, а не они шли, но если честно, я побаиваюсь такой поддержки в лице тараканов. Вот что у них на уме может быть? Ну, в штаны бы не наложил от встречи, но испугаться бы испугался. Иногда и на меня паника накатывает на дороге, когда Сила проявляет себя, только вот люди в Конвое и удерживают от глупостей, так как ты ответственен за них. Как и сейчас.

Я мужчина или как?

Пришел в себя от голоса Маркова, стоявшего уже на арене:

– Нинель, солнышко, выгляни в окошко, дам тебе горошка! – Марков не только психопат, он еще и поэт. Сказал и сам рассмеялся. – Не хочешь на муженька своего посмотреть в последний раз?

Кирилл с Нинелью официально состояли в браке…

Нинель несколько раз вздохнула, как перед нырянием, и очень медленно подняла голову из-за стенки. И тут же снова присела, схватила меня за рукав:

– Леша, миленький, не отдавай меня ему. Лучше пристрели, но не отдавай!

У девчонки явно истерика. И я что, ее хозяин, что ли, чтобы отдавать или не отдавать?

– Ты о чем вообще? – я был ошарашен ее словами.

Но тут снова Марков голос подал:

– Флэшку отдай!

И Нинель, вцепившаяся в меня, Настя просто обалдела от таких ее действий, проговорила:

– Нет у меня флэшки! – и уже тихо, нам: – Убила бы гада…

А я ей шепотом:

– У меня флэшка…

– У тебя?

Послышался писк рации, но это Марков пытался связаться, а не с ним:

– Павел, ты где? – видимо, посчитал, что козыри можно и на стол выложить в лице обходного маневра.

Но в рации была тишина.

А я попытался посмотреть, что там творится, ну, в обходе, и, к своему удивлению, у меня получилось! Правда, я никого не увидел, кроме пищавшей на полу рации. Ну, предположения появились, и от них у меня холодок так по коже…

И я резко встал. Между нами метров десять, не больше…

– О! Кто у нас тут такой смелый? Леша, ты, что ли? – это Марков.

А я осмотрел арену. На ней пятеро: трое боевиков Маркова, он сам и Кирилл, стоящий на коленях, с опущенной головой, и в его затылок упирается пистолет Маркова.

– Я с вами не знаком, Николай Семенович, лично, поэтому вряд ли мы на «ты» можем общаться…

– И в самом деле смелый мальчик, – хмыкнул Марков.

– И флэшка у меня, – проговорил я и руку так на голову Насти положил, так как почувствовал, что готова она вскочить и стрелять начать. Я хоть и под прицелом боевиков, но пока стрелять в меня они не собираются. Но страшно жутко, когда на тебя три дула автоматов наведены.

– Во даже как! Ну, давай поторгуемся, что ли, – и усмехнулся.

Нинель меня дернула за руку и тихо проговорила:

– Не отдавай флэшку, пожалуйста!

Не знаю, что в ней такого, но, видимо, что-то важное, что все готовы за нее рвать и метать.

– Ну, давай поторгуемся, – я даже сам не знал, почему тянул время. – Ты отпускаешь Кирилла, и мы тихонько уходим, и я оставляю флэшку на выходе из амфитеатра…

– Ты что, меня за дурака держишь? Кто кого должен отпустить? Сейчас пристрелю тебя как собаку, и вся недолга!

– А не боишься, что флэшка разобьется?

– Это флэшка, болван! Она не разбивается!

– Но пуля может попасть в карман, где она находится; и убьешь меня, и флэшку испортишь.

– Ты че несешь? – Марков замотал головой. Ну туфту на нервах я нес славную, никогда бы не подумал, что могу…

И в этом момент послышался смех. Кирилл смеялся. Точнее, сдерживал себя, вздрагивая от переполняемых чувств хохота. Человек на грани жизни и смерти и смеется? Какой нужно обладать силой воли, чтобы так жить в последние секунды своей жизни?

Кирилл неожиданно поднял опущенную голову, в его глазах я не увидел страха, а только совершенно не свойственные моменту веселые искорки, видимые даже с этого расстояния! Вот сверкали его глаза смехом, и все тут!

А он так на меня посмотрел и не прошептал, а только губами так, уверенный, что я пойму его:

«Позаботься о моих женщинах. Ты теперь их мужчина».

И чуть головой дернул… Назад…

И Марков выстрелил! Он явно не собирался именно в эту секунду стрелять…

Но выстрелил, и голова Кирилла развалилась как арбуз, окрасив всю арену в кроваво-серый цвет…

– Твою мать! – взвился Марков.

Но я уже не смотрел на него. Я рухнул как подкошенный за спасительную пока стеночку. Дрожь меня вбила в пол по полной, и девчонки ко мне прижались. Нинель хоть и не видела, но поняла, кого сейчас убили. Ойкнула, в глазах слезы, что-то зашептала непонятно и меня так к себе притянула, что не встать. То есть если бы я и хотел встать, то девчонки уже не дадут.

А зачем вставать-то? Договариваться? С этим психопатом уже не договориться. Ну, может, до темноты здесь досидеть? Нет. Не выход. Выкурят нас отсюда. Пара дымовух, и мы как на ладони.

Пока я думал, что и как, вокруг снова что-то изменилось.

С арены послышались крики, панические выстрелы, десятки выстрелов. А нас с девчонками накрыла огромная тень!

Даже сам не знаю почему, но мы встали. Все трое одновременно.

И как встали, так и застыли.

Потому что над ареной стоял таракан – не просто огромный, а гигантский! В трехэтажный дом точно! И это только голова его! И Марков и его люди стояли и тупо стреляли в него, но, кажется, ему это действо испуганных людей не доставляло никаких неудобств.

Но наконец это, видимо, таракану надоело, и, опустив свои жвала, целый сноп, десяток не меньше, он сграбастал всех четверых в один момент и под крики людского ужаса отправил всех в свое огромное чрево.

А мы продолжали стоять как вкопанные, не в силах пошевелиться. Хотя могли, Настя так пистолет свой приподняла, но благо стрелять не начала. Я даже проговорить сумел:

– Не надо…

– Страшно… – так же тихо проговорила она.

– Вот поэтому и не надо…

А таракан нас почти игнорировал, только его огромные усы толщиной в мое тело время от времени проносились над нашими головами с мерзким поскрипыванием, но если честно, я теперь эту музыку буду просто обожать, если, конечно, он уйдет и нам ничего не сделает. И я, видимо, чисто на нервной почве вслух проговорил. Правда вслух?

– Ну все, спасибо! Вы можете быть свободны, – и так рукой дернул, мол, давай иди отсюда. Это была наглость, конечно, но…

Но таракан, как-то странно хрюкнув или, скорее, рыгнув, дернул свою лапу в направлении арены, наступил и на арену, и на конструкцию входа за кулисы, с местом для оркестра на верхнем ярусе, так что если там кто-то и остался в живых, то теперь был просто растоптан великаном. И принялся разворачиваться, ставя ноги то там, то здесь, но совершенно нас не касаясь.

И вот он ушел, немного поколебав землю, а мы остались. Живые и здоровые. И даже с сухими штанами, но с заплаканными женскими лицами. Они обе еще сильнее меня обняли и разрыдались на моих плечах.

А я только подумал.

А что это было?

Восьмая глава

Жизнь изменилась. Причем круто!

В мою жизнь ворвались сразу четыре девчонки, которые, восприняв смерть Кирилла как трагедию, погоревали и вскоре перенесли всю свою любовь уже на меня. Горе, да, но как сказала Нинель: «Жизнь-то продолжается…»

Нинель, Света, Таня, Алиса…

Ну, и Настя, как же без нее.

Хотя, конечно, все действо меня немного покоробило. Траур был всего неделю, а потом все пятеро с Настей вместе оккупировали мое тело, так как будто пытались ощутить меня, их нового мужчину, и понять, что со мной делать и как. И что я могу с ними делать тоже…

Ну, сделал. И надеюсь, что было всем хорошо. То есть в этот раз удалось быть со всеми сразу и с каждой в отдельности. Не знаю, кто в меня вселился, но я был неудержим и умел. Ну, а, девчонки, теперь уже мои девчонки, от меня не отстали.

А потом было завещание Кирилла, в котором странным образом было прописано наследуемая часть для некоего мужчины, добропорядочного, обстоятельного и надежного. Причем он, этот мужчина, должен был обязательно появиться в жизни девчонок, так как некоторые вещи по завещанию ложились именно и только на мужские плечи. Ну, например, сдерживание девичьих трат. Без мужчины наследственный фонд «Нукинчока» не выдавал бы девчонкам требуемых сумм, в разумных пределах, которые бы подтверждались бы мужским словом и подписью, а только мелкие карманные расходы.

Девчонки, все пять, на меня так посмотрели, и Нинель своим размашистым и красивым почерком вписала мое имя в эту мужскую графу…

Честно говоря, думал я, что дело мое плохо. Ведь кто его знает, эти женские траты? Но оказалось, что все достаточно цивильно и спокойно. На самом деле основная трата моих девчонок, как и большинства других, это марафет, который они наводят для себя любимых и для нас, мужиков обожаемых. Чтобы не разлюбили любить. И для этого в Горске есть целый район, называемый Парижским Кварталом или, проще говоря, Парижем. Это чисто женская территория, где можно найти любую услугу для тела на любой вкус и кошелек, куда и на пушечный выстрел не подпускаются и не допускаются мужчины. Есть настоящий спецназ на пропускном пункте из девчонок, которые кому хочешь настучат по лицу, если внаглую полезешь.

То есть если бы не было этих денег, то пришлось бы моим девчонкам, ну, если бы э… меня под рукой не оказалось, а пришлось бы им искать мужика на стороне, и не факт, что нашли бы хорошего – ну да, а я белый и пушистый, пользоваться услугами средней руки салонов и фитнес-клубов этой женской страны красоты.

И само собой, я подписал первый такой чек на всю сумму их сумасшедших салонов. Правда, через полгода, когда они полностью войдут во владения фирмы «Нукинчок», то моей подписи уже будет не нужно. И я в душе надеялся, что меня не выгонят из их женского круга. Я, видимо, подписывая чек, сказал это вслух, на что Нинель ответила:

– Глупый ты мужик. Где мы найдем такое счастье еще?

– Я и счастье?

Она стукнула меня по затылку, ей можно, все-таки на семь лет меня старше:

– Балбес! – но тут же как-то скривилась и за живот схватилась.

Вот тогда мы все и узнали, что Нинель беременна от Кирилла!

Это же прекрасно!

А дальше-то что?

Дальше мы всей толпой завалились в женскую консультацию, где Нинель прослушала лекцию и сдала кучу анализов, а затем без всяких возражений с моей стороны – правда, я даже не понял что возражал, просто мне сказали: «Не возникай тут!» – все девчонки отравились в Париж за красотой.

А мне-то что делать?

Так как на машине не покататься, я умею рулить, но чисто на любителя, я решил прогуляться по ближайшим магазинам.

О! Впечатление на всю тысячу купонов, так как в этих роскошных для Горска магазинах оказалось полным-полно мужчин. Всех тех, кто привез или, скорее, привел – автомобили ведь дефицит, на стоянке всего шесть штук с нашим «Гелендвагеном» – своих красавиц в Париж и теперь от скуки несколько часов ходил по салонам, высматривая что-нибудь для своих примадонн.

Но я только присматривал, ничего не покупал, так как для себя решил, что только их женский взгляд может выбрать что-то, что можно купить. Подарки – это хорошо, но когда они не греют душу, то это не подарки.

Я даже чуток опоздал и вернулся к «Гелендвагену» минут через пять как они уже были в сборе. Красивые и жутко довольные и даже не стали ворчать на своего мужчину за опоздание.

В общем, через неделю, когда у них произошел очередной поход по Парижу, я решил остаться в машине, никуда не ходить.

И как-то от нечего делать подумалось, что же там делают мои девчонки?

И тут я увидел, что они делают, и даже услышал!

Видимо, этот дар заработал не только в Пустоши, но и в обычном пространстве!

Было любопытно и немного стыдно подслушивать. Но я просто не мог прекратить, так как девчонки обсуждали меня красивого!

Как я понял, первая процедура являлась чем-то вроде долгой, но приятной сауны, в которой женщины распаривали свои тела для дальнейших процедур. И вот пока они сидели, полностью обнаженные, лишь полотенца завязаны на голове, видимо, волосы защищать, они разобрали мою персону не просто по косточкам, а по молекулам! Что, как и почему…

И главное, что я понял, я был им приятен и они не разочаровались во мне, даже те девчонки, от которых я мог ждать подвоха. Ведь Настю я знал хорошо, да и с Нинелью прошел крутое пике, и как мы выжили, вообще понять невозможно. Поэтому я мог понять, что от них ожидать. Но вот Алиса, Таня, и Света – самое распространенное имя в Горском круге – были для меня совершенно незнакомы, поэтому какие мнение они выскажут, мне было очень интересно. И их положительные колкости по поводу моих действий даже вызвали во мне гордость за себя. Но если честно, то лучше бы я не слушал. Пусть все и приятно для моих ушей, но все-таки моим ушам не предназначалось…

Я, конечно, не стал ничего скрывать от своих девчонок. Они сначала не поняли, а потом рассмеялись и покраснели как помидоры все до единой! В общем, каждая потом высказала извинения в мой адрес, что это все любя и что я очень хороший человек. От этих слов я размяк как пластилин, и они делали со мной в ту ночь все что хотели.

Да и ладно, мы же единая команда!

Правда, зная теперь о моей способности, девчонки начинали говорить всякую белиберду обо мне, от которой у меня начинали вять уши, а заканчивали все, показывая мне пять языков, от чего я прекращал их слушать, заваливаясь спать в машине в ожидании их великого появления после всех этих жутких процедур.

Честно говоря, я бы и половины этих женских процедур не выдержал. Хотя о чем это я? Это их желания, а не мои. И будь я женщиной…

Но пока я мужчина, и все эти женские штучки для меня недоступны…

И когда они появлялись через несколько часов, как всегда сногсшибательные, мы обязательно отправлялись в ресторан. А куда еще двигаться, обладая деньгами и влиянием? А если считать, что «Максим» принадлежит «Нукинчоку», то купоны вообще не тратились…

Нинель

Мужчины нашего мира народ своеобразный. Ленивый, можно сказать, так как почти делать ничего не нужно, но при этом рядом с тобой всегда будут женщины и секс. Даже если ты плох во всем, ты никогда не будешь одинок.