Концерт Патриции Каас. Отрывки

А потом ей захотелось сделать подписи под фотографиями и рисунками, не связанные напрямую с изображением, но …

Получилось не сразу, но потом ей показалось, что материал «ожил» и она показала его Свиридову-старшему – мужу она показывать это почему-то постеснялась.

А Свиридову очень понравилось, и он сразу позвал Тоню – и она оба удивлялись и радовались тому, что Уля нашла прием связать фотографии и рисунки с общей идеей «моя Вена».

Последним творчество Ули увидел Гриша, и сильно обрадовался, хотя и не преминул высказать жене неудовольствие от того, что она не показала сразу все это ему. Но он целовал Улю и радовался, и они вместе переставляли фотографии и рисунки, редактировали подписи …

А потом сводили все это в виде макета будущего альбома, и Гриша выбирал иллюстрацию для титульной страницы и сверху написал: «Ульяна Воробьева Григорий Свиридов».

И когда Уля возразила против того, чтобы ее фамилия была первой на титульной странице, Гриша ответил, что он муж и он так решил.

Вскоре макет альбома оказался в венском издательстве, был благосклонно воспринят с единственным вопросом: в какой пропорции перечислять авторам гонорар?

Гриша ответил, что гонорар полностью следует перечислить его супруге Ульяне Воробьевой, а когда Уля возразила против этого, он ответил «я муж и я так решил».

Альбом был издан на трех языках – английском, немецком и русском, и в таком виде поступил в продажу в городе. Альбом раскупали и караулили Гришу и Улю чтобы получить автограф.

А Уля получила – кроме весьма приличного гонорара – и вкус к творчеству.

И когда у нее на рабочем столе Гриша увидел груду фотографий с Бали, то он стал активно помогать Уле в работе над новым альбомом …

Отгремел гром грозы в начале мая, и перед главными праздниками во всех помещениях института включились динамики громкой связи. Эта система включалась так редко, что многие о ее наличии просто забыли.

А тут в динамиках что-то щелкнуло и раздался голос Свиридова.

– Здравствуйте, друзья. Сегодня, перед самым важным праздником я хочу … Хочу напомнить вам о той команде, которую перед важными праздниками подавали командиры. Эта команда «Наденьте ордена!» Я не командую, я прошу вас всех перед нашим праздником – друзья, наденьте ордена! Пусть все видят, какую оценку вы получили за свою нелегкую службу, пусть даже не на фронте, и без стрельбы. Друзья мои, наденьте ордена!

Голос Свиридова звучал по-особенному четко и торжественно.

И утром девятого числа на улице все появлялись в парадной одежде, и практически каждый третий, и даже второй прикрепил на груди правительственные награды. Дома, одеваясь Свиридов надел парадный мундир со всеми своими наградами, только без орденской ленты через плечо. А рядом Тоня прикрепляла к жакету свои награды, а из своей комнаты вышли Уля и Гриша – Гриша тоже в парадной форме и с наградами.

– Папа, принимай парад! – Уля в красивом платье вела за руку Верочку и несла плетенку с Коленькой.

Стоило им выйти на площадку как со Свиридовым начали здороваться и козырять ему, и он отвечал на приветствие, поднося руку к козырьку.

А на улице …

Конечно, все друг друга хорошо знали, все так или иначе были знакомы, но тут внезапно увидели на груди хорошо знакомого человек блеск орденов – и от этого стало почему-то светлее и радостнее.

Парад был объявлен заранее, вдоль Дома культуры установили ряды скамеек, а на крыльце Дома культуры разместился сводный оркестр.

Торжественная речь генерал-лейтенанта Свиридова была краткой – он поздравил всех с великим праздником и махнул рукой оркестру.

И торжественно зазвучала медь.

А генерал Свиридов сбежал с временной трибуны и встал впереди отряда полковника Воложанина, открывающего парадный проход войск.

Во главе отряда в руках майора Владислава Маленького, мужчины далеко не маленького, отсвечивало алым Знамя, которое вручили отряду совсем недавно, после уничтожения в области группы вооруженных дезертиров.

Свиридов встал перед этими тремя майорами – знаменосцем и ассистентами – и скомандовал. И отряд под музыку тронулся с места, и торжественным шагом двинулся перед зрителями, а за отрядом Воложанина пошел сводный отряд гарнизона.

А весь спецотряд под знаменем во главе с генералом-лейтенантом Свиридовым шел четким, но не парадным шагом, и у всех за левым плечом стволом вниз чернел короткий автомат. Такой автомат непонятным образом появился и на плече генерала …

Парад был недолгим и оркестр заиграл песенные мелодии.

На крыльцо поднимались те, кто хотел петь и мог петь.

Часть публики осталась на площади перед Домом культуры, а другая часть двинулась на кладбище, по пути навещая цветочные киоски. Цветы продавали веселые приветливые девушки, предлагающие каждому покупателю гвардейскую ленточку и булавку.

– Берите булавочку, прикалывайте!

Цветы были свежие и дешевые, их раскупали быстро и так же быстро подвозили новые цветы, только что срезанные и влажные.

Свиридовы обзавелись большими букетами и влились в поток, направляющийся на кладбище.

По традиции первые цветы Свиридовы положили на могилу первого коменданта города Павла Тимуровича Большакова, ветерана и инвалида войны.

Его могила с пирамидкой, красной звездой и фотографией всегда была ухожена – за ней ухаживали не только его невенчанная вдова Таисия Архиповна, но и ее подопечные ребята, да и Свиридовы эту могилу не забывали.

Вот и сейчас около этой первой могилы на кладбище на скамеечке сидела Таисия Архиповна с девочками из общежития – из лесной школы-интерната.

Из плетенки Коленьки вылез белый котенок Максик, ознакомился с могилой, а потом догнал уходящих, подпрыгнул, уцепился за край плетенки и уселся в ногах Коленьки.

А вторую остановку Свиридовы сделали у могилы родителей Тони – Николая Тимофеевича Гнездилова и Анфисы Егоровны Карпухиной.

Эта могила была символической, точное место захоронения родных Веры Николаевны Гнездиловой – Антонины Ивановны Свиридовой – было неизвестно, да и погибли они в разных местах, но небольшой каменный памятник украшали не фотографии, а рисунки Гриши.

Могила была ухожена, внутри скромной ограды пестрели цветы.

Тоня положила свой букет к памятнику, постояла, поклонилась портретам родителей. Поклонились им Гриша с Улей, Свиридов и уже кое-что понимающая Верочка.

Коленька спокойно поглядывал кругом, а Максик ознакомился и с этой могилой.

Еще Свиридовы зашли на могилу Елизара Болеславовича Авдоконихина и встретили там Надю Новикову и сына Елизара Болеславовича Андрюшу.

Наде помогала ее верная помощница Капа Шерстнева, заканчивающая курсы операторов.

Когда Свиридовы уходили, положив цветы к памятнику доктора наук начальника отдела Авдоконихина, им навстречу пришли Лена Долгополова и Потап Потапович, сменивший Елизара Болеславовича на посту начальника отдела.

А у Дома культуры все пели и пели, иногда появлялись танцующие пары.

Ветераны заходили в открытый зал ресторана и получали стопку водки и картонную тарелку со скромной закуской – черный хлеб, селедка, соленый огурчик, моченое яблоко

Свиридов договорился с Полиной Федченко и Валерием Масловым об угощении ветеранов, и те получали свою порцию бесплатно (то есть за них платил Свиридов) – и надо сказать, вторично подходящих не было.

Но довольно скоро «любители попеть» у Дома культуры отсеялись и стали выступать «профессионалы» – Валентина Суковицина, Ангелина Кочура и Александра Беляева.

Им помогали два хора – школьный и взрослый. Помогали те, кто помогал выступать Свиридову с бек-вокалом – офицеры отряда Воложанина и их жены.

И зазвучали песни военных лет.

А у Свиридова непонятным образом появилась голубая лента через плечо с приколотой крупной звездой, и когда он поднялся на площадку лестницы, то вся публика в ожидании затихла.

© ©

Здравствуй, мама –

возвратились мы не все …

Босиком бы

пробежаться по росе …

Пол-Европы

прошагали,

полземли -

Этот день мы приближали,

как могли.

Этот день Победы

порохом

пропах,

Это праздник

с сединою на висках,

Эта радость

со слезами на глазах,

День Победы,

день Победы,

день Победы …

Свиридов пел негромко, но его слышала вся площадь перед Домом культуры.

Напротив, на фронтоне ресторана была укреплена видеокамера, и те, кто обратил бы на нее внимание, увидел бы, что камерой кто-то управляет. Камера поворачивалась, у нее двигался объектив. А среди слушателей неприметно перемещалась Анна Кутенкова с небольшой видеокамерой и ассистентом – выпускником лесной школы, а микрофоны, установленные в разных местах, дисциплинированно фиксировали звуки.

Свиридов опустил гитару.

За его спиной вспыхнул экран.

© ©

Здесь птицы не поют.

Деревья не растут.

Знакомое лицо, знакомый голос – только вчера опять показывали этот фильм.

© ©

Лишь только мы к плечу плечо

Врастаем в землю тут.

Горит и кружится планета.

Над нашей Родиною дым.

Оркестр потихоньку стал вторить гитаре с экрана.

© ©

И значит нам нужна

одна победа,

Одна на всех –

Мы ценой не постоим.

Одна на всех –

Мы за ценой

не постоим.

Хор, стоящий позади оркестров, тоже стал вторить голосу с экрана.

© ©

Нас ждет

огонь

смертельный,

И все ж бессилен он.

Сомненья прочь -

Уходит в ночь

отдельный

Десятый наш

десантный

батальон,

Десятый наш

десантный

батальон.

Последний куплет, который на экране пели все вместе со своей медсестрой, пела вся площадь.

© ©

Взлетает

красная

ракета.

Бьет пулемет

неутомим.

И значит

нам

нужна

Одна победа,

Одна на всех -

Мы

за ценой

не постоим,

Одна на всех -

Мы

за ценой

не постоим!

К Вечному огню у кремлевской стены автобусы привозили ребят до праздника – в праздники туда было не пробиться.

Но там появились Свиридовы, и помешать зайти за ограду парка генералу с таким «иконостасом» никто из охраны не посмел.

И эта пара с белоснежными седыми головами положили цветы к вечному огню.

И вспомнили свое первое посещение – вдвоем! – этого места много лет назад …

– Толенька, за всех наших родителей – пусть земля им будет пухом!

И они отпили по глотку из плоской карманной фляги.

А Тоня с удивлением отметила, что некоторые подтянутые мужчины не только в форме, но и в штатском приветствовали Свиридова!

Одни неприметно кивали, другие также неприметно сдвигали каблуки, третьи поднимали руку.

– Кто это? Кто с тобой здоровается, милый?

– У меня столько знакомых … в разных структурах …

На праздники Кате сшили белое платье – такое, как шьют невестам.

Казалось, что никто не заказывал именно такое платье, но Тоня и Уля сшили Кате именно такое, свадебное, красивое, с оголенными плечами и почти до пола.

И когда Олег пришел «принимать» обновку, то он только ласково поцеловал Катю, обнял Улю и поцеловал руку Тоне. Катя засмущалась, но пошла показаться Полине Ерлыкиной и Семену Черномырдину – это было так естественно, она уже чувствовала себя настоящим членом семьи.

И Полина, которую Катя иногда – по ошибке? – называла мамой, на что Полина, казалось, никак не реагировала, и Семен Гаврилович, прячущий свою ласку и заботу о Кате за внешней суровостью, переглянулись и дружно одобрили Катину обновку.

Весь суматошный праздничный день Катя провела в новом платье, все поздравляли ее – с обновкой!? – и желали счастья.

Когда вечером все вместе, вчетвером, усталые вернулись домой, то почему-то Семен Гаврилович вытащил из укромного уголка пузатую бутылку не нашего профиля с надписью «MONDORO» и они распили эту бутылку за здоровье друг друга.

Катя ушла в комнату Олега и в халатике нырнула в душ …

Утром с бешеными сияющими глазами она вышла к завтраку, а Олег еще бережнее – если это возможно? – поддержал ее и подвинул ей стул, и очень серьезно устроился рядом.

Семен Гаврилович вопросительно взглянул на Полину, а потом они оба обняли и расцеловали Катю – молча, очень ласково. А Катя совершенно естественно стала называть их «мама» и «папа» …

Первой, кто что-то понял и поздравил – на ушко! – Катю с радостным событием была Уля.

Она увидела Катины сияющие глаза и все поняла, и радостно обняла ее, а потом сдержанно поздравила Олега.

Во второй половине дня продолжился концерт, прерванный вчера из-за позднего времени, снова звучали разные песни и выступали разные исполнители.

Не обошлось без сенсаций – среди выступающих на площадке парадной лестницы Дома культуры вдруг появились две девушки в длинных белых платьях. И запели …

© ©

Дождинка малая

на землю

капнула.

А мы не встретимся -

что было

кануло.

Что было –

не было,

Что было –

сгинуло.

Прошу за все

простить

меня.

Дуэт Шурочки Беляевой и Кати Бганцевой был неожиданным, но звучал очень красиво – высокий голос Шурочки и низкий, грудной Кати прекрасно слились, а «сопровождение» пения со стороны Олега, Свиридова и Полины придали выразительность и изысканность исполнению.

Слушатели наградили девушке бурными аплодисментами, и девушки переглянулись и продолжили свое выступление.

© ©

Как много лет

во мне

любовь спала.

Мне это слово

ни о чем

не говорило.

Любовь

таилась

в глубине -

Она ждала,

И вот

Проснулась,

И глаза

свои

открыла …

Голоса девушек звучали то слитно, перекрывая друг друга, то расходились и звучали пополнением друг другу. Одни фразы оба голоса выводили слитно, а вдруг начало перекрывал низкий голос Кати, а завершал высокий голос Шурочки. Они были очень похожи – обе беленькие, обе стройные, обе в длинных белых платьях, и почти одного роста и возраста, и такие разные …

Аплодисменты вынудили девушек продолжить выступление, хотя Олег мысленно посоветовался со Свиридовым – Катя может не выдержать нагрузки.

© ©

Живет

моя отрада

в высоком терему,

А в терем

тот высокий

нет хода

никому,

А в терем

тот высокий

нет хода

никому.

Вряд ли эту особенность предопределяла музыкальная основа, но голоса девушек как будто плескались и переливались, они неуловимо менялись и звенели, он уносились вдаль и вновь возвращались.

© ©

Я знаю

у красотки

Есть сторож

у крыльца -

Никто

не загородит

дорогу

молодца,

Никто

не загородит

дорогу

молодца.

А потом благодарные слушатели несли девушкам букеты, их поздравляли с успешным дебютом такого прекрасного дуэта, их обнимал Свиридов, Олег, Полина Ерлыкина и Семен Черномырдин …

Вечером Катя в домашнем халатике вышла на кухню и стала помогать Полине по хозяйству.

– Как думаешь, стоит попросить у Свиридова квартиру побольше?

– Я не знаю … мама. Нам хорошо … вместе с вами.

– Олежке негде даже инструмент поставить …

– Да, мама. Но пусть вместе с вами, хорошо? Мне без вас будет …

– Ты сказала своим? Как это примет твоя мама?

– Это вопрос … Но ей придется это принять.

≠ Дядя Толя, спишь?

≠ Почти.

≠ Мы Были в Большом. Это восторг! Светлана Захарова – это …

≠ Хороша?

≠ Не то слово! Мы шли пешком, а Катенька плакала!

≠ Рад за вас. Целуй Катеньку.

≠ Ты бы видел, как они шмыгают носами вместе с мамой!

≠ И маму тоже … Спи!

Через заднюю калитку на участок вошла целая делегация …

Издавна дачные участки, соприкасающиеся заборами, в точке стыка хозяева четырех участков рыли общий колодец, и это был канал для общения всех обитателей этих участков минуя улицу.

И появление таких мест для общения в дачном поселке НИПЦ было вполне естественным, но участки были разного размера и четыре забора в одной точке сходились очень редко. Поэтому между заборами позади участков появились сквозные проходы – тропинки, немедленно получившие название транспортных коридоров.

По этим тропинкам обитатели квартала могли навестить соседей не выходя на улицу.

Теперь через калитку из транспортного коридора на участок шли трое огненно рыжих молодых человека – впереди девушка, а за ей трое парней.

Девушка несла какой-то предмет, завернутый в старую ковбойку, но оказалось, что процессию возглавляла не она – впереди гордо и величественно спокойно шел белый кот, а вокруг ног девушки нервно кружила худая жалобно мяукающая кошка.

В коробке оказались шевелящееся и попискивающие комочки – темные и один светлый.

Коробку пристроили в укромном уголке под лестницей, кошка залезла под рубашку и писк прекратился. Гордый белый кот сел рядом с коробкой и призывно мяукнул.

Ему принесли две мисочки – с водой и едой.

– Они еще слепые!

– Говорят, что если котят взять в руки, то мать съест их!

– Сколько дней новорожденным?

– Она окотилась вчера утром. Мама сказала, что ваш Максик захотел, чтобы его семью перенесли к вам …

– Неужели ты не ревнуешь Толю?

– Еще как! Только не так, как все бабы! Я ревную его за то внимание, которое он уделяет другим женщинам. А их немало.

– А он?

– А он рассказывает мне о них, о своих встречах, о разговорах …

– А ты?

– А я слушаю, переживаю вместе с ним, волнуюсь и радуюсь!

– И чему ты радуешься?

– Глупая! У меня наилучший мужчина в мире! А у тебя, Марго?

– У меня Каренчик тоже лучший – мне повезло … Нам с Ванечкой повезло!

– Привет, Никуля! Как дела? Как поживает потомство?

– Привет, Толя. Все путем. Что не заходишь?

– Зайду обязательно. Твой мудрец далеко?

– Вот он. Весь в делах. Отрывается только для прогулки с Егоркой.

– Дай ему трубку.

– Здравствуй, дядя Толя. Когда зайдешь? Я тут покопался в твоих программах с завода Дерендяева – кое-что нашел. Приходи, посмотришь.

– Зайду обязательно. Просто вирус или троян?

– Ты не поверишь – я нашел очень древнего трояна! Кто бы мог подумать, но он старше меня!

– Сергей Кожугетович? Добрый день, Сережа. Анатолий Свиридов.

– Добрый день, Толя.

– Внимание! Через несколько минут на полосу Симферопольского аэропорта будет садиться неопознанный неизвестный самолет. Он безопасен, но требует надежной охраны. Из него нужно быстро выгрузить ящики и сохранить их под надежной охраной. Через тридцать минут после посадки самолет … самолет исчезнет. Объяснения – потом. Президент будет в курсе.

– Я вас понял, генерал Свиридов! Отдаю приказ!

– Владимир Владимирович, желаю здравствовать! В Симферополе садится самолет с золотом самого толстого олигарха соседей. Шойгу разгрузит ящики и поставит охрану. Представителей ФСБ Москвы и местных органов я предупрежу – содержимое для спецсчета конторы.

– Я вас услышал, Анатолий Иванович. Жду подробности.

– Анатолий Иванович, на ваше имя шифровка из конторы. Принести?

– Да, Мари, пожалуйста.

Свиридов прочел две строчки машинописного текста и для себя перевел: «От вас получено и оприходовано триста пятьдесят килограмм золотых слитков. Председатель».

– Генерал Свиридов? Будет говорить Министр обороны.

– Привет, Анатолий Иванович.

– Привет, Сергей Кожугетович. – Свиридов скорее почувствовал, а не услышал, что у Шойгу включена громкая связь.

– Анатолий Иванович, груз передан представителям из Москвы. А самолет … самолет исчез. Ты обещал пояснить произошедшее.

– Я прилечу завтра и поработаю со всеми очевидцами. Возможно, ты тоже прилетишь?

– Договорились. Сложность в том, что самолет исчез, а остальное … остальное особого интереса не вызвало.

– До встречи, Сергей Кожугетович!

– До встречи, Анатолий Иванович.

– Вить, ты задвижку закрыл?

– … закрыл …

Дальше слов слышно не было, но звуки – завораживающие, упоительные, интимные – продолжались …

В комнате было три двери.

Одна выходила на лоджию, вторая в коридор и ручка этой двери блокировалась изнутри кнопкой. Третья дверь вела в детскую и блокировки не имела, из-за чего Виктор пристроил там простенькую задвижечку – для детей.

Дело в том, что младшая их дочка Риточка утром иногда приходила к маме и устраивалась «под бочок» – говоря «мне стало так грустно!».

Поэтому, когда они были вдвоем задвижечку запирали.

Часто Виктор уходил к себе на рассвете, и тогда задвижечку отпирали.

Был случай, когда Виолетта заработалась в квартире у Виктора и осталась там ночевать, и Риточка обнаружила в маминой кровати отца – но она с неменьшим удовольствием пристроилась к ему под бочок.

А как-то запереть задвижечку забыли и Риточка обнаружила в маминой постели маму с папой – она пристроилась между ними и уютно засопела под рукой Виктора. Рано утром Виктор-младший в поисках пропавшей сестренки обнаружил их и устроился около отца.

Так они и проснулись – вчетвером …

– Я сегодня навестила знаменитый винзавод. Территория богатая, используется далеко не все, но такие жулики там сидят! Боюсь, там без Толи нам не справится.

– Мама, а подходящие помещения там есть?

– Как мне показалось есть. Но эти жулики заламывают такую арендную плату!

– Ничего, Тонечка, я поеду с вами и поговорю. Все подберем! Гриша, ты электронные демонстраторы проверил? Старых мало, нужны новые …

– Папа, а какие книги зарядим в демонстраторы? А Гришины рекламные рисунки?

– А сама подбери те, которые считаешь нужными. Наиболее выразительные. И собачек – тоже.

– Толя, когда у тебя будет время с нами туда съездить?

– Надеюсь, завтра. Поедем все вместе. Уля, захвати фотоаппарат – фото пригодится для планировки помещения.

В колхозе умерли старики Аникеевы.

– Иваныч, у нас беда! – рано утром позвонил бессменный председатель колхоза Трофимов. – Умерли в одночасье старики Аникеевы! И ведь не старые еще были …

– Так им за шестьдесят было – верно? От чего умерли?

– Сердце или тромбы – вроде так. Остались двое приемных – Валентина и Сергей, а старший сын Аникеевых давно уехал из деревни. Адрес есть – это где-то под Красноярском. Пробовали позвонить на номер почты – не получается, эта почта далеко от разреза … Не сможешь помочь вызвонить их на похороны?

– Я попробую, Иван Степанович. Это Иван Пахомович и Зинаида Карповна – я не путаю? Адрес давай!

Что там делал Свиридов, чтобы установить реальное место молодых Аникеевых, но он узнал место, где они проживали в городке у разреза в трехстах километрах от Красноярска, и даже добился телефонного разговора, а колхозе тем временем появились деятельные женщины из женсовета и молодые девушки.

Девушки, появившиеся в свое время в городе около фирмы из лесной школы, сразу направились в избу к Аникеевым, где рядом с заплаканными Сергеем и Валентиной сидела матушка Павла Евменовна, утешая их.

А деятельные женщины сразу активно включились в организацию похорон …

А женсоветов на фирме было сразу целых три.

Так не бывает?

У Свиридова бывает и не такое!

Первый женсовет появился очень давно, когда еще шло строительство – строились корпуса самой фирмы и строился первый жилой корпус.

Как же без женсовета – воинская часть!

Второй женсовет практически в полном составе прилетел из Сибири, откуда Свиридов вывез забытый гарнизон – часть офицеров этого гарнизона (опять-таки не без участия Свиридова) образовали строительно-монтажную бригаду, обслуживающую стройки в колхозе.

Третий женсовет (а может быт второй?) был создан в воинской части, охраняющей периметр ЗАТО – из-за некоторой оторванности от фирмы (семнадцать километров по прямой) самостоятельны женсовет там оказался при делах.

И все три женсовета дружно сотрудничали и работали как единое целое – и это опять было заслугой генерала Свиридова.

А трое офицеров, одетых по местной погоде, вдруг появились в квартире Ивана Аникеева – был выходной и все семейство было в сборе – Иван Пахомович, супруга его Зинаида Карповна и их сынишка Сидор.

Привет от Ивана Степановича Трофимова и мастерство Свиридова сделали свое дело – скромное застолье, рюмочка за родителей.

Десять минут на сборы и семейство Аникеевых, плотно обнятое тремя гостями – закройте глаза! – оказалось в избе в колхозе под Москвой, в родной избе Ивана.

Иван узнавал и не узнавал родной дом, в котором он не был почти десять лет. Кажется, все привычно, все на месте …

Но окна стали просторными по-городскому …

Пол дощатый, но ровный и собранный в шпунт …