Концерт Патриции Каас. Отрывки

– Надеюсь, представлять вам Анатолия Ивановича не нужно? Я имею в виду Анатолия Ивановича Шабалдина …

– Анатолии Ивановичи размножаются … – проворчал Скворцов.

– Один человек предложил прекрасный вариант, – не давая Антиповой ответить Скворцову сказал Свиридов. – Он назвал одного из нас Анатолием Ивановичем Сибирским, а другого – Московским. Годится?

– Вполне. Тогда … товарищ Московский, прошу вас представить собравшихся!

– Слушаюсь, наша армянская мама!

Марго под столом показала Свиридову кулак, а тот продолжил.

– Наш гость Анатолий Иванович Шабалдин-Сибирский! С большим удовольствием представляю вам одного из отцов-основателей метода ГАМ. Много лет назад двое молодых физиков-хулиганов изобрели это, что теперь называется методом глубокой атомной модификации вещества. Другой хулиган сидит рядом с вами – это Валентин Владимирович Антипов. Валентин Владимирович, покажись!

Антипов встал и неловко склонил голову, и Золотая звезда колыхнулась у него на груди.

– А молодых тогда поддержал всего двое – профессор Благов и его аспирантка, и вот вчетвером они были первооткрывателями всего того, чем мы сегодня с вами занимаемся.

– Под дрессурой этого гада … – Скворцов сказал это шепотом, но Шабалдин расслышал.

– Не смей обижать! – сказал он, и сам удивляясь себе докончил, – Не тронь птичку!

И он даже обнял Свиридова за плечо, а Свиридов показал Скворцову кулак и продолжал.

– Поскольку Анатолий Сибирский гость у нас редкий, то специально для него поясню. У нас есть должности и есть звания. Должность – это в первую очередь ответственность. Звание – это авторитет, авторитет научный и человеческий. Совпадать они не обязаны. Поэтому я буду представлять присутствующих просто по очереди и чуть-чуть их характеризовать.

– Вот Полина Олеговна Ерлыкина, Ученый секретарь нашего Ученого совета и Главный специалист – это звание, как и доктор технических наук, а должность – ведущий научный сотрудник, начальник аналитического отдела и вдобавок прекрасный человек и мать нашего Олега …

– Это я и так знаю! Привет, Полиночка! Привет Олегу!

– Спасибо, Анатолий Иванович!

– А вон там сидят секретари. Галину Суковицину ты знаешь, она теперь Гладилкина. Здесь она тоже работала со мной в качестве личного секретаря. Рядом с нею Мари Владимировна Козлова, мой личный секретарь-референт с давних лет. Зинаида Хряпова – личный секретарь Маргариты Антиповой. И еще один секретарь, представитель первого отдела, Вероника Медякова. Все они ведут запись нашей беседы.

– Теперь пройдемся по заместителям. У меня, как у Почетного Генерального директора НИПЦ, два заместителя. Это вон тот хулиган, Виктор Антонович Скворцов, Главный специалист, доктор наук, начальник отделения новых материалов, лауреат и так далее.

– Другой мой заместитель – доктор наук, профессор, член-корреспондент РАН, начальник отдела электронной техники и Главный специалист Потап Потапович Потапович, которого ты тоже хорошо знаешь.

– Генеральный директор «НИПЦ» Маргарита Семеновна Антипова. Она тоже причастна к появлению метода глубокой модификации – это сейчас она доктор наук, а тогда она была аспиранткой, и влилась в четверку отцов-основателей вместе с профессором Благовым …

– Теперь заместители Генерального директора Антиповой, точнее заместительницы. Это Полина Ерлыкина, о которой мы уже говорили, и Виолетта Вадимовна Ерцкая, Главный специалист, начальник лаборатории, доктор наук – тоже человек тебе известный.

– Ты же лучших у нас забрал!

– Он такой … – это опять подал голос Скворцов.

– Виктор Антонович! – это очень тихо сказала Антипова, но от такого ее голоса бледнели самые стойкие. Виктор не успел открыть рот, но небольшого движения пальцев Свиридова оказалось достаточно, и Виктор поднял ладони, как бы извиняясь.

– У тебя там тоже есть заместители, и оба – дамы …

– И одну из них ты уже украл! – не удержался Шабалдин.

А Свиридов продолжал представлять сидящих за столом – Главного инженера «НИПЦ» Елену Геннадиевну Долгополову, Начальника конструкторского отдела Карена Мартиросовича Варданяна, Заместителя директора научно-производственного филиала «НИПЦ» доктора наук Валентина Владимировича Антипова, Главного специалиста Ангелину Митрофановну Иванищеву, доктора наук, профессора, руководителя одного из кластеров в Сколково, Главного специалиста Эрнеста Умаровича Умарова, кандидата медицинских наук, полковника медицинской службы, главного врача медсанчасти «НИПЦ» и других …

И только потом, когда Свиридов представил всех, разговор пошел о научных проблемах и перспективных разработках …

Свиридов радостно удивился, с какой научной тонкостью и прозорливостью говорил Шабалдин – несмотря на кажущийся уход от научной деятельности он сохранил ясность научного мышления и талант исследователя.

И Свиридов искренне порадовался этому.

Большое внимание было уделено проблеме модификации молекул сложного состава, содержащих наряду с неорганическими атомами атомы органические.

Этими работами начала заниматься Виолетта Ерцкая вместе с Ангелиной Иванишевой.

А в результате бесед, которые происходили два дня, сюда, в город неподалеку от Москвы приехал из города «Солнечный» молодой специалист, занимающийся построением органических молекул, что было совершенно новым направлением в работе «НИПЦ» и его сибирского филиала.

И занималась этим Виолетта Ерцкая, и этот молодой специалист стал ее аспирантом – как она не отказывалась от научного руководства …

Правда, этому предшествовало еще одно событие, которому особенно противилась Тоня – Свиридов отправился в «Солнечный» без самолета, используя свои способности перемещаться в пространстве (и во времени – тоже).

Уважительная причина была – там, в Сибири, куролесил циклон с сильными ветрами, метелями и неустойчивой погодой. Метеорологи «не давали погоду», а Свиридов никогда не вынуждал экипаж самолета нарушать такие запреты. А оттуда, из «Солнечного», срочно нужно было доставить в Москву партию лекарства для лечения онкологических заболеваний, проходившего клинические испытания, и прервать испытания было нельзя – перерыв был чреват отказом в клиническом применении.

Тоня высказывала свои сомнения в необходимости телепортации очень мягко, напоминая мужу о неблагоприятном воздействии таких действий на его здоровье.

Свиридов тоже очень мягко успокаивал жену, обещая меньше напрягаться и обязательно пройти после этого восстановительную процедуру.

А попутно Свиридов прихватил с собой Шабалдина, предупредив его о необходимости не волноваться и помалкивать.

Кроме партии лекарства, изготовленного в «Солнечном», Свиридов «прихватил» оттуда молодого подающего большие надежды парнишку – Арсения Потаповича Лапшова, с которым тоже пришлось провести перед «полетом» сеанс своеобразной психотерапии.

А дома, недалеко от Москвы, Свиридов после разговора с этим выпускником Иркутского университета сказал Виолетте – «из этого мальчика будет толк!»

Доставка различной продукции, изготавливаемой на установках «НИПЦ», производилась постоянно, и чаще всего автотранспортом.

В московские адреса продукцию доставляли специальные посыльные, а проще – офицеры отряда Воложанина. Последнее время в связи с пробками на московских улицах доставка производилась в ночное время, да еще по приказу Свиридова с некоторыми особенностями.

Эти особенности заключались в том, что на своей, служебной машине, они доезжали до поста ГАИ (вернее ДПС) на шоссе, ведущем в Москву. Там груз в виде нескольких маленьких увесистых контейнеров или спортивных сумок перегружали в багажник патрульной машины с мигалками.

И в Москву без проблем мчался с мигалками на крыше мощный «Лексус» служебной раскраски с офицером в чине не меньше майора, а офицеры Воложанина в штатском сидели сзади.

Но кроме московских адресов потребителей продукции «НИПЦ» были адреса и вне Москвы. В пределах Московской области и чуть дальше партии продукции направляли на автомашинах, и чаще всего этими машинами управлял Константин Докукин.

На некоторых трассах к этой машине уже привыкли – после первых попыток остановить армейскую машину с гражданскими номерами постовые понимали, что заработать не удастся.

Во-первых, водитель оказывался аттестованным вольнонаемным военнослужащим, с которого в любом случае взятки гладки.

Во-вторых, полупустой грузовик с тентом сопровождали два офицера с автоматами – один в кузове, второй в кабине. И общение с ними никакого удовольствия постовым не доставляло, кроме неприятностей.

В кузове часто находились всего два-три ящика в защитной окраске, невзрачные с виду и неподъемные по существу. И каждый такой ящик на патронном заводе с трудом выгружали по четверо крепких грузчиков, загружая взамен оружейные ящики с патронами «9 мм Пара» с бронебойными сердечниками – тоже далеко не легонькие.

В Тулу и в некоторые другие отдаленные адреса продукцию доставляли вертолетом, а некоторые серьезные потребители присылали за продукцией свой спецтранспорт – в частности, за изотопной продукцией и за продукцией с золотом приезжали в «НИПЦ» бронированные машины инкассаторской службы. И уезжали в сопровождении полицейского эскорта.

Поэтому для офицеров отряда полковника Воложанина было привычным делом сопровождать с оружием – и с очень серьезными документами! – те или иные грузы. Чаще всего офицеры работали парами – один из старого состава, из «ветеранов», в чине майора, и кто-нибудь из молодых, старший лейтенант или капитан, прослуживший в отряде полковника не менее полутора-двух лет.

Эти «мальчики», как ласково называла их Даша, по-матерински опекавшая всех офицеров отряда независимо от их возраста, постепенно вживались в коллектив и даже обрастали семьями. И постепенно полковник Воложанин привлекал их к сложным и необычным операциям, когда важны были не только боевые навыки, но и умение молчать.

И молчать без срока давности.

Они привыкали, что их рабочие смены могут становиться «безразмерными» и непредсказуемыми, что в их караульном помещении неожиданно может появиться генерал Свиридов и просто посидеть с ними в комнате отдыха, что генерал Свиридов может появиться на тренировке и уложить сразу нескольких нападающих, а потом детально разобрать с каждым все элементы приемов защиты и нападения, что полковник Воложанин и его добрая жена и генерал Свиридов никогда не забывают поздравить каждого с днем рождения – или с днем свадьбы, с днем рождения супруги, с днем рождения детей …

Привычное дело …

С Кареном Варданяном Свиридов встретился в конструкторском бюро проектного института, куда он пришел на работу как молодой специалист. Тогда в КБ сразу пришли несколько выпускников их ВУЗа, и все стали сразу выдвигаться.

Их заметили – у них была неплохая теоретическая подготовка, они быстро входили в курс дела и включались в работу, и у некоторых в дополнение была и административная хватка.

Карен пришел в КБ годом раньше Свиридова.

Свиридов быстро выдвинулся и стал самостоятельно вести объекты, и к нему в группу попали опытные конструктора, получавшие больше него, в том числе и Карен.

Карен выделялся универсализмом и тщательностью – он мог разрабатывать практически любые аппараты и устройства, которые ему поручали, и делал это грамотно и с величайшей аккуратностью и тщательностью. Правда, он любил работать спокойно, без спешки.

Свиридов быстро понял, что после Карена чертежи проверять практически не требуется, хотя он все равно их проверял и не подписывал не глядя.

В командировки на объекты, где требовалось вмешательство сотрудников «всесоюзного» и «головного в отрасли» института, Свиридов стал чаще других брать с собой Карена.

Оказалось это удобным как с профессиональной точки зрения, так и с личной – они с Кареном подружились. Карен был не дурак выпить, но никогда не напивался, был компанейским парнем, обращал внимание на девушек и они отвечали ему тем же – в этом они тоже нашли со Свиридовым общий язык.

Когда у Свиридова появилась своя группа, связанная с авариями и проблемами безопасности на производстве он быстро перетянул туда Карена, и это оказалось очень полезным. Карен замещал Свиридова во время его отлучек – это когда Свиридова стали «выдергивать» в самые разные места.

А потом, когда Свиридов получил новое назначение, пришел в группу с красивой молодой женщиной, представил ее как свою секретаршу, и предложил части своих сотрудников – в скором будущем! – пойти за ним, Карен был первым, кто высказался «за».

Пока это «скорое будущее» не наступило Карен руководил «группой Свиридова» – так это подразделение продолжали называть.

А затем Свиридов «вытащил» Карена к себе, в новую организацию, и поручил ему организацию конструкторского бюро на основе такого существующего подразделения на машиностроительном заводе, где директором был институтский знакомый Свиридова, и помог перетащить к себе часть старых сотрудников.

И уж потом, когда это КБ, формально находящееся на территории завода и фактически подчиняющееся Свиридову, завоевало ведущие позиции, Карен встретил Маргариту Семеновну Антипову, вернувшуюся с мужем из длительной зарубежной командировки.

С Антиповой Карен встретился на совещании у Свиридова, потом они встретились в столовой фирмы, а затем около Дома культуры.

Антипова выходила из Дома культуры после концерта, она была одна, и Карен вызвался проводить ее. Они прогуливались довольно долго, а потом оказались в пустовавшей квартире Карена и …

Повернувшись Карен стал рассматривать лицо лежащей рядом женщины и почувствовал невероятную нежность к ней.

А женщина открыла глаза, улыбнулась Карену, встала, и не прикрываясь склонилась к нему.

– Ты великолепен, мой дорогой!

И хотя сказано это было на английском языке Карен понял и притянул ее к себе.

– Дорогая моя! Любимая! – а это было сказано на армянском языке, но и женщина тоже поняла сказанное Кареном.

Это уже потом растерянный Карен признавался Свиридовым в том, что он соблазнил жену Антипова и переспал с ней.

И был обескуражен реакцией на его признание.

– Давай, собирайся! Пойдем сватать Марго!

– Куда?

– К ее мужу. Будем сватать его жену за тебя!

И вот уже много лет Карен и Маргарита были счастливы, и усыновив мальчика из лесной школы они обрели покой – Маргарита не могла иметь детей.

А Антипов, с которым у Маргариты был залегендированный брак для поездки в США, нашел счастье с молодой женщиной Олей Петровой, капитаном СВР, изуродованной при переходе границы …

С Костей Докукиным Свиридов познакомился во время отпуска на черноморском побережье в приморском поселке со странным названием Архипо-Осиповка.

Отдыхающие размещались в деревянных домиках с двумя комнатами – в одной из них поместились Докукин и Свиридов, а в соседней – молодая семья с маленьким сынишкой.

Отдыхающие подружились, молодые, уезжая в соседние поселки на рынки, даже оставляли сына на попечение соседей, а вечером убаюкав малыша приходили к соседям играть в карты.

Иногда Толя и Костя устраивали «представление» на танцплощадке турбазы – на вопросы беспроигрышной лотереи мгновенно отвечал Свиридов, не давая ведущей закончить вопрос, чем вызывал бурный восторг подвыпившей публики.

Толя и Костя купались, заплывали далеко в море, ужасали старшее поколение заплывами в штормовую погоду, отстаивали честь москвичей в драках с местными, ходили в горы – в общем мало чем отличались от остальных отдыхающих.

Все было тихо и спокойно, пока однажды вечером …

Поставив чемодан на попа и накрыв его доской они вчетвером играли в карты, и вдруг музыка с танцплощадки прервалась и раздался женский голос, искаженный динамиком:

– Сын неба, где ты? Я жду тебя, сын неба!

И Свиридов, даже не пытаясь прорваться к загороженной чемоданом двери, рыбкой вылетел в окно …

А утром на пляже Свиридов познакомил Костю с молодой девушкой в модных темных очках, предметом зависти молодняка, представив ее как свою любимую.

– Вера! – представилась девушка.

На несколько дней они были неразлучны втроем, и отшивали желающих познакомиться, и устраивали набеги на соседние турбазы и санатории, ужасая отдыхающих разудалыми песнями под гитару, и только на ночь Толя и Вера уходили в домик на берегу, где Толя снял комнату.

Правда, во дворе этого домика стояла шикарная машина, на которой приехала Вера, но об этом Костя узнал позднее, когда она уезжала. Он присутствовал при прощании Толи и Веры, и при ее отъезде с визгом шин и двумя мотоциклистами перед машиной, и они распивали затем по вечерам по три – четыре «огнетушителя» – так они называли бутылки емкостью по 0,75 литра.

А затем через много лет случайная встреча на подмосковном шоссе, встреча с Верой, которая стала теперь Тоней – а Костя мало спрашивал, но больше рассказывал о своей жизни, о своей красавице жене и ее общительном характере, доставляющем ему столько хлопот …

И о Свиридове, естественно принявшем заботу о нем и его семье – и переезд сюда, в город неподалеку от Москвы, и трудоустройство красавицы жены Любы в детский садик, и танцы своей жены со Свиридовым, которым она отдавалась целиком.

Но зато теперь он мог спокойно видеть ее, отдающейся мужчине в танце – это был надежный человек, это был Толик Свиридов.

Это уже здесь Костя познакомился с Виктором Скворцовым, и теперь нередко жены вытаскивали их с «мероприятия на троих», ласково ругая и осторожно уводя домой.

Почему-то Косте совершенно не мешало, что Толя – генерал, а Витя – большой ученый. Он не видел разницы, и Люба не видела этой разницы ни в общении со Свиридовым, ни в общении с их тремя женами.

Хотя поначалу две жены Виктора … но ничего, все путем!

Константин Докукин был водителем что называется «от бога», и другой работы себе не представлял. И не соглашался ни на какое повышение по должности, и оставался водителем, пусть самым лучшим, но водителем.

Докукин ездил наравне с другими шоферами, совершал дальние поездки, доставлял самые ответственны грузы – например, он привез колокола для деревенской церкви.

– Свиридовы! Вы уже проснулись?

Костя в дождевике и высоких резиновых сапогах и с корзинкой в руках стукнул в дверь дачи Свиридовых.

– Дядя Костя, мы уже проснулись! – громко ответила ему Верочка, сидящая за столом и лениво ковыряющая кашу. – Заходи, дверь открыта!

– Привет, Костя! Раздевайся, садись с нами – позавтракаешь …

Уля поставила тарелку, положила приборы.

– А я вам грибов принес – грибов в лесу пропасть! Я с утра пошел, набрал большую корзину. Люба велела отнести вам половину.

– Спасибо, Костя, но что с ними делать? – вышла Тоня.

Звякнул телефон.

– Тонечка? Привет, Люба. Мой не у вас? А то он телефон забыл, вот я его и ищу!

– Да, Любаша, он у нас! Сейчас завтракать будем. Спасибо за грибы!

Сверху спустились мужчины – Свиридов, Гриша и Коленька на руках у отца.

Увидев гостя Коленька заулыбался ему, протянул руки.

– Здравствуй, Николай Григорьевич! Иди ко мне!

Коленька с улыбкой уселся на руки к Косте, попытался что-то сказать ему на своем мимическом языке и послушно стал есть кашу.

– Молодец, Николай Григорьевич! Уля, Гриша, какой ладный мальчишка получился у вас! И внучок тоже вполне приличный, ребята!

– А я? – спросила Верочка.

– Ты тоже вполне приличная внучка, разве можно сомневаться!

– Ты ешь, Костя, ешь! Потом поговоришь!

– Уля, это ты сотворила? До чего же вкусно! Научи мою Любашу!

– Уленька часто нас балует. Готовит всякие вкусности, пальчики оближешь!

– Наша Уленька молодец!

– Вы ее не захваливайте, не захваливайте! Моя жена самая лучшая в мире, никаких сомнений!

Уля помалкивала, подкладывая взрослым, успевая вытереть рот малышам, да и сама положить что-нибудь в рот …

Женщины бросились друг к другу, порывисто, крепко и молча обнялись.

И застыли, и если бы можно было бы подслушать, то стало бы слышно, что они называют друг друга по имени: Веруня, Маргоша …

Женщины были очень разные – одна не толстая, но плотного телосложения, с каре явно крашеных волос, в модном джинсовом костюме; вторая худощавая, в строгом деловом костюме, с короткой стрижкой.

Потом они отстранились, посмотрели друг на друга, и почти одновременно спросили: как ты?

И тут они заметили мужчину.

Он стоял неподвижно и молча.

Он был неприметен и обычен. Это была одна из особенностей этого мужчины – быть неприметным и обыкновенным, ничем не выделяясь среди других.

Подружки знали, что эта неприметность была свойственна этому мужчине независимо от места – это они видели в Брюсселе, в Париже, в Лондоне, в Нью-Йорке …

И все трое крепко обнялись, и целуя его женщины говорили:

– Дорогой Владимир Альбертович … Товарищ генерал … Как я рада … Мы вас не забывали …

Потом все втроем сидели в уютном скромном зале за столиком, и мужчина заказывал молодому скромному официанту …

Втроем поднимали бокалы с шампанским и странным тостом «За тех, кого с нами нет». И вспоминали давно прошедшее время, когда молодой мужчина, тогда еще не генерал, никогда в жизни не надевавший военную форму, обучал молодых девчонок премудростям нелегкой жизни нелегалов и вообще обладателей чужих биографий и документов …

И потом «вывозил» своих воспитанниц за рубеж, продолжая обучение в Париже или Копенгагене …

Обнимающие его женщины со слезами вспоминали …

Понятие «семья», «семейное гнездо» тесно связано с еще одним понятием, которое тут, недалеко от Москвы, стало понятным и привычным – «трилистник».

У этого самого большого здесь здания обозначение «трилистник» сразу победило другое – «БМВ».

Все дело в том, что здание состояло из трех корпусов, соединенных в фигуру, напоминающую фирменную эмблему «БМВ»: три корпуса, развернутых друг относительно друга на 120о и соединенных между собой. Но более понятное и привычное «трилистник» вытеснило «импортное» обозначение.

Трилистник разместился между длинными жилыми корпусами на месте, исходно зарезервированном для этого здания при закладке города.

В каждом корпусе «трилистника» было по три подъезда, первый и цокольный этажи корпусов по сложившейся здесь традиции занимали служебные помещения, первые жилые этажи занимали так называемые служебные квартиры или общежития, а средняя часть здания …

Серединка – место сочленения трех корпусов – представляла собой сложнейшее инженерное сооружение.

Сплошные стеклянные стены первого этажа скрывали обширный холл, куда вели три большие вращающиеся двери. Конструкция этих дверей была выбрана не случайно – даже небольшой ветерок на улице приводил к существенному перепаду давления между корпусами и этими входными дверьми, и двери обычные, распашные, здесь бы не выдержали, да и просто были бы неудобны.

В холле рядом с этими вращающимися дверьми обычные двери скрывали входы на шесть самостоятельных пожарных лестниц, а по центру холла посетителей ожидали три пассажирских и три грузовых лифта.

Прачечные, мастерские бытового обслуживания, помещения для хранения несезонного инвентаря, бани и сауны скрывались под корпусами, а тут, над холлом размещались не менее важные службы: почта, отделение местного банка и сберегательная касса, книжный магазин, где кроме книг можно было купить аудио– видеопродукцию и канцелярские товары и прочие хозяйственные мелочи, и вообще все сопутствующие товары кроме пищевых продуктов.

Но самое главное – тут размещались салоны красоты с солярием, косметический и массажный салоны, а прямо над холлом, куда можно было попасть по отдельным лестницам, кабинеты медицинской консультации – по любым вопросам и с круглосуточным режимом работы.

В «серединке» хватило места для приемных пунктов служб обслуживания населения, для юридической консультации и даже нотариальной конторы, для которой работы было очень и очень мало.

А в подвальных помещениях этой «серединки» скрывалось все управление многочисленными системами «трилистника» – вентиляция, теплоснабжение, вода, газ, электроэнергия, радио, телефон, телевидение.

Чем еще отличался «трилистник» от старых жилых корпусов?

Индивидуальные системы горячего водоснабжения системой автоматики были объединены воедино, на самом верху двенадцатиэтажной «серединки» размещалась небольшая студия кабельного телевидения и своя собственная АТС, а на крышах корпусов были устроены зимние сады.

Вокруг «трилистника» располагалась настоящая кольцевая асфальтированная дорога, отданная полностью детям – велосипеды, электромопеды, гироскутеры, ролики – с настоящими светофорами и «зебрами» в местах пересечения с пешеходными дорожками.

Светофоры работали в часы пик, когда поток пешеходов был массовым или проезжал служебный электромобиль, причем работали светофоры автоматически.

Обучением молодого поколения правилам движения занимались офицеры охраны, занятия проводились часто, и это приносило плоды – движение по кольцевой и по пересекающим ее проходам было вполне безопасным.