Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы

– И что вы сделали? Как был организован осмотр детей?

– Мы втроем … Со мной туда ездили еще Ишханов из нашего управления, и Бекмурзаев – он фельдшером работал в лагере … Мы детей не осматривали, просто посидели с ними в одной комнате … И подписали заключение.

– Нефедов присутствовал при этом?

– Да, он был с нами. И он не разрешил при этом присутствовать местному врачу, хотя тот очень настаивал … С ним еще была такая женщина … такая фамилия … несуразная … Нерзавецкая! Точно, я еще подумал, а почему не Мерзавецкая? Ей бы очень пошло …

– Что было написано в заключении?

– Я сейчас уже точно не помню … Что-то насчет задержки развития, предрасположенности к слабоумию … И рекомендации о помещении всех детей в специальный интернат.

– Вы помните, что это были за дети? Мальчики, девочки? Сколько их было?

– Это были мальчики … Очень тихо себя вели, не плакали, я обратил на это внимание … Их было, кажется, семеро … Да, семеро …

– Где это заключение?

– Нефедов увез его с собой. Может быть, есть у этой дамы – у Нерзавецкой, она руководит интернатом, насколько мне известно.

– Вы бывали в интернате?

– Да, генерал три раза брал меня туда в качестве врача-специалиста. Но это была чистая туфта – я никого не осматривал и рекомендаций никаких не давал!

– Вам известно, что дети, которых вы якобы обследовали и о состоянии здоровья которых вы подписали заключение, на самом деле не были больны?

– Я не знаю … Сергей Юрьевич приказал … Мы не могли его осушаться … Ни я, ни Ишханов …

– Ишханов тоже был информатором у Нефедова?

– Я точно не знаю … Наверное, тоже … Но он так боялся Сергея Юрьевича …

– Что вам известно о работах, которые полковник Нефедов проводил по исследованию воздействия электромагнитных излучений на мозг человека?

– Практически ничего … Этими работами Сергей Юрьевич руководил еще до того, как меня сюда перевели, и потом я не специалист по высшей нервной деятельности … Правда, поверьте мне, я об этом ничего не знаю.

– Но такие работы проводились?

– Да, проводились. Но я …

– Кто из известных вам лиц принимал участие в этих работах?

– Была целая группа … они жили уединенно, на даче у Драгайкина … Но все потом уехали.

– У вас за время проживания здесь была любовница?

– У меня? Да, мы встречались … За это время были разные женщины …

– Перечислите.

– Сперва, когда я работал еще в лагпункте, мы … сблизились с Аделиной. Это жена заместителя начальника лагеря Семеняки. На самом деле по паспорту ее звали Анфиса … Потом, когда меня перевели в город, встречаться стало неудобно … В городе я познакомился с Владленой … Особенковой, женой Тимура Шакирова. Он часто уезжал, он работал по части снабжения на машиностроительном заводе … А потом и с ее сестрой Анфисой …

– Бывали ли групповые половые сношения с присутствием Нефедова?

– Да … Бывали …

– Насколько часто? Кто в них принимал участие?

– Почти каждый раз, когда Сергей Юрьевич приезжал сюда … Мы вдвоем … или втроем с подполковником Белясем … Из женщин бывали сестры Особенковы …

– Две женщины на троих мужчин?

– А больше и не надо … Одну Анфису обслужить … она в три дырки принимает … и троих уделает …

– Вы знакомы с полковником Лахтиковым?

– Нет, такого не знаю …

– Вы знакомы с профессором Оратынцевым?

– Затрудняюсь ответить … Возможно, мы виделись у мадам Софии …

– Вы знакомы с Матвеем Матвеевичем Хохолевым?

– Да, мы встречались.

– Кто вас познакомил?

– Подполковник Белясь …

– И какие взаимоотношения у вас были с Хохолевым?

– Он предложил мне услуги по переправке драгоценностей … на большую землю …

– Вы воспользовались его услугами?

– Да, несколько раз …

– Напишите, сколько и какие драгоценности вы передали Хохолеву для передачи на большую землю и в чей адрес вы это переправляли.

– Слушаюсь …

– Вы знакомы с Сергеем Патеевым?

– Нет, впервые слышу …

– Кого из представленных на этих рисунках и фотографиях вы знаете или просто встречали? Посмотрите внимательно.

– Вот этого человека я встречал у мадам … Это Матвей Матвеевич Хохолев … Это жена Халилова Альфа – она работает вместе с Матвеем Матвеевичем … Это сестры Особенковы – младшая и старшая … А больше никого я не знаю …

– Что вам известно про торговлю наркотиками в городе?

– Только то, что наркотики можно было достать в заведении у мадам … Но я не пользовался! Я еще когда учился, попробовал, но вовремя остановился …

– На сегодня достаточно. Подпишете протоколы.

– Да, да, конечно. А что будет со мной? Я вам все рассказал… Сергей Юрьевич мне обещал прикрытие …

– Разберемся. Уведите его.

Когда врача увели из-за ширмы вышли оба генерала и присели к столу, за которым сидел Свиридов.

– Ну-с, Николай Константинович, что думаете?

– Фантастика какая-то! Ненаучная …

– Вот то заключение, которое было написано Нефедовым и подписано под его давлением. Почитайте.

На бланке городского отделения 3-го Главного управления Минздрава СССР без номера и даты шел текст:

«Медицинское заключение.

Комиссия в составе: главного психиатра городского Управления здравоохранения Ишханова Г.Я., главного специалиста по лечебной работе. Беликова А.А. и главного педиатра специального лечебного учреждения Бекмурзаева Т.Б. осмотрела детей на предмет освидетельствования.

Комиссия ознакомилась с родовыми картами и историями болезни:

1. Васильева Бориса, 13 мес. от роду

2. Кузовенина Александра, 15 мес. от роду

3. Джубановского Олега, 11 мес. от роду

4. Вознюкова Александра, 20 мес. от роду

5. Ложникова Петра, 17 мес. от роду

6. Толоконникова Дмитрия, 14 мес. от роду

7. Самохина Василия, 19 мес. от роду

Восьмая строка перечня была тщательно стерта.

Комиссия в результате всесторонних исследований установила:

1. Дети родились вне зарегистрированного брака у матерей-одиночек.

2. В соответствии с анализами крови у всех без исключения наблюдается фенилкетонурия в различной степени.

3. У всех обследованных ярко выражены признаки аутизма, что выражается в неспособности к общению и отсутствии интереса к окружающей среде.

Комиссия рекомендует специализированное лечение перечисленных детей в условиях стационара.

Подписи: гл. психиатр Ишханов .......

гл. специалист Белков .......

гл. педиатр Бекмурзаев ......

Секретарь: Нерзавецкая К.С. ......»

Через текст от руки наискосок шла надпись чернилами:

«Заключение утверждаю. Детей поместить в специальное лечебное учреждение. Полковник Нефедов С.Ю.» и размашистая подпись.

– Где же ты достал этот уникальный документ, Свиридов?

– У Ишханова нашли среди прочих бумаг, связанных с Нефедовым. Ему памятник надо поставить за сохранность документов – думаю, что такой есть только у самого Нефедова.

– Что было на стертой строке, установили?

– Ерлыкин Олег, 26 месяцев.

– И почему он не попал в эту группу?

– Мать его не отдала, а потом спрятала.

– У Нерзавецкой не может быть этого документа?

– Вряд ли. Она только кляузы да доносы строчить мастерица – вот то, что она написала Нефедову после моего посещения интерната.

– А вот чем они держали в повиновении полковника Лахтикова. – Свиридов достал из пакета пачку фотографий и несколько из них протянул генералам.

На первой фотографии обнаженная женщина лежала на спине, изогнувшись и заложив поднятые вверх ноги себе за плечи, а над ней склонялся мужчина, засаживая свой орган в раскрытую плоть женщины. Лица были прекрасно видны – это были Лахтиков и Анфиса Особенкова, только помоложе.

На другой фотографии она стояла на четвереньках на кровати и тот же мужчина вставлял ей свой орган в задний проход. Судя по лицу обернувшейся женщины она при этом не испытывала неприятных ощущений.

На следующей фотографии крупным планом было видно, что в переднее и в заднее отверстие женщины вставлены сразу два мужских органа, и один из них принадлежит Лахтикову, лицо которого виднелось из-за плеча женщины.

И еще на одной фотографии крупным планом мужской орган лизали языками две очень похожие женщины, а дальше, за их головами, ясно виднелось лицо того же Лахтикова.

– Там еще много фотографий, и все в том же духе. С участием Лахтикова и обеих сестер Особенковых.

– Не монтаж? Плотненько они его держали …

– Судя по тому, что эти фотографии были найдены у Ишханова, он выполнял у Нефедова серьезные поручения …

Свиридов и два генерала еще долго беседовали, тщательно оберегаемые сразу двумя секретаршами – Маргаритой Эдуардовной и Галиной Климентьевной.

ПРИЕЗД ЧЕРНОМЫРДИНА

После долгого перерыва в столовой вновь собрались встречающие приехавших с большой земли.

На этот раз приехавших было немного – всего один Семен Гаврилович Черномырдин.

Немного растерянный он вошел в холл и еще не освоившись на свету был атакован Мальчиком, который буквально повис на нем.

Потом всех опередила Полина Ерлыкина – она обняла Черномырдина, прижалась к нему и крепко поцеловала, чем ввела его в ужасное смущение. И только потом с приехавшим смогли поздороваться все остальные.

– Командир, к вам фельдъегерь.

– Подполковник Суетнев! Лично полковнику Свиридову.

Свиридов предъявил удостоверение, а взамен получил не только запечатанный пакет, но еще и два больших металлических ящика с шифр-замками и пломбами.

– Прошу удостоверить сохранность пломб, товарищ полковник. Шифр – год рождения вашего сына.

В одном из ящиков оказались футляры с инструментами Черномырдина, которые он сразу же начал прижимать к груди и укладывать около себя, а в другом – коробки с кинопленками и связки видеокассет.

– Живем! Культуру прислали!

За столом Семену Гавриловичу поесть было трудно – его все время донимали расспросами или он, вспомнив наказы из Москвы, начинал рассказывать и передавать приветы.

А потом Полина и Мальчик взяли его с обеих сторон за руки и привели к себе.

ЧЕРОМЫРДИН и ПОЛИНА

Утомленный перелетом и встречей Семен Гаврилович хотел встать и выключить свет, но тут в комнату вошла Полина.

Она была в домашнем халате, из-под которого виднелась ночная рубашка. Это было настолько необычно, что Семен Гаврилович оторопел – несмотря на долгую жизнь в одной квартире он видел ее в таком наряде считанные разы – Полина никогда дома не ходила в халате.

А Полина подошла к нему, сняла халат.

– Ты долго мучить меня будешь, Семен Гаврилович?

Она движением руки спустила с плеч рубашку и та упала на пол.

Глаза у Семена Гавриловича стали вылезать из орбит и он стал судорожно отодвигаться от этого роскошного манящего женского тела к стене.

А Полина легла рядом, притянула его голову на подушку, обняла.

– Я так соскучилась по тебе, Семен Гаврилович.

Когда она заснула Семен Гаврилович поднял голову. Рядом с ним мерно дышала изумительная женщина, дороже которой у него никогда не было и тронуть которую он не мог себе позволить. Он перевел взгляд с ее полуобнаженного тела на свою худую и заросшую редкими волосками грудь и ужаснулся. Как могло случиться такое, что она – с ним, что она его тоже любит?

И он заснул счастливый, обнимая теплое податливое тело столь дорогой для него женщины.

РЫБАЧКОВ и ДЗЮБАНОВСКАЯ

Снег тихо поскрипывал в такт их неспешным шагам.

– Ты не озябла? – спросил Рыбачков Дзюбановскую.

– Нет, Толя, я тепло оделась.

Она вспомнила, как недавно ее отругал Свиридов за то, что она недостаточно тепло оделась на прогулку с детьми.

– А я не выгляжу толстой? На мне столько всего надето …

– Я не заметил, чтобы ты была толстой …

Они остановились на повороте дорожки, Анатолий обнял ее и поцеловал. Губы у Валерии были теплые и мягкие, и она стояла, обхватив его за шею, и ждала.

Поцелуи становились длиннее и жарче.

– Пойдем назад?

– Пошли …

И опять тихий скрип снега.

– Я сегодня забежала к мальчикам, а там Гриша Свиридов им рассказывал про театр. Рисовал им сцену, зрительный зал. И так интересно рассказывал про спектакль, который он видел. Даже не содержание, а то, что он запомнил …

– Про какой спектакль он им рассказывал?

– Он рассказывал «Синюю птицу» …

– Удивительно, я тоже помню «Синюю птицу» – свое первое впечатление о театре. Нас специально возили в Москву в зимние каникулы …

– И у тебя? Представь, и у меня первое воспоминание о театре – это «Синяя птица»!

Они подошли к корпусу, разделись внизу и поднялись на этаж.

– Посидим? Вон комната свободная.

– Ну, давай, – нерешительно ответила Валерия.

Анатолий повесил табличку и закрыл дверь. В комнате был полумрак.

– Отвернись, пожалуйста.

Анатолий закрыл лицо руками. Сквозь неплотно сжатые пальцы он видел, как Валерия повернулась к нему спиной и из-под юбки стянула вязанные рейтузы.

Поправив юбку она села рядом с ним.

– И как же Гриша рассказывал о спектакле?

– Ты не представляешь – он рассказывал так, как его помню я. Я страшно удивилась – почему он помнит то же самое!

Анатолий взял ее за руку, придвинулся и заглянул в глаза. Валерия не отвела глаз и когда он сделал движение к ней в ответ подставила губы. Одна его рука лежала у нее на плече и гладила его. Другая рука, пальцы которой сплетались с пальцами ее рук, лежали у нее на коленях и он чувствовал теплоту ее ног под тонкой тканью.

Когда его рука легонько пустилась в путь и стала подниматься вверх, она не остановила ее, но когда его пальцы коснулись ее груди … Нет, она не остановила его, не отстранилась, не вздрогнула, не замерла – она окаменела, и, казалось, перестала дышать.

Анатолий убрал руку. Валерия взяла ее в свои руки, поднесла к лицу и поцеловала. Потом поцеловала его в губы.

– Толя, не спеши, хорошо? Не обижайся …

– Лера, прости, если я был …

– Ты не был … А что ты помнишь о «Синей птице»? Какое самое главное воспоминание у тебя осталось?

– Не знаю … Может быть – деревенского дома, такого большого, уютного … Или доброты … Доброты вещей и людей …

– Проводи меня … Поздно …

Они обнялись у двери. Она обняла его, крепко обхватила руками, прижалась всем телом. Он ощутил ее всю и в ответ так же крепко обнял и поцеловал.

– Лера, милая …

– Не сердись на меня … Ты мне очень нравишься, Толя … Не обижайся, ладно?

Рыбачков проводил Дзюбановскую до двери женского жилища.

ЧЕРНОМЫРДИН ВОРВАЛСЯ к СВИРИДОВУ

Черномырдин буквально ворвался к Свиридову.

– Анатолий Иванович, здравствуйте! Я понимаю, у нас много вопросов, но у меня дело сверхсрочное … Как порядочный человек, Анатолий Иванович, я должен, я просто обязан жениться!

– Во-первых, Семен Гаврилович, здравствуйте и я очень рад вас видеть. Я просто без вас соскучился! И садитесь.

– Спасибо, спасибо …

– И не волнуйтесь. Все будет хорошо, Семен Гаврилович, все будет хорошо. Вы хотите жениться?

– Да. И как можно скорее …

– Завтра вас устроит? Сегодня несколько затруднительно …

– Да, конечно … Простите, Анатолий Иванович, я немного … Правда? Мы с вами долго не виделись, я стал забывать ваши приемчики. Не сердитесь, но это действительно важно.

– Какие уж тут приемчики – все уже устали ждать, когда же вы, наконец, решитесь сделать Полине предложение.

– Ждали? Да, конечно … Вы представляете, утром Мальчик подходит и спрашивает: «Как, у вас все в порядке? Кончили эту тягомотину?» Вы можете себе представить!?

– Да, уж если Мальчик так сказал! Кстати, вы у него попросили руки его матери? Думаю, это следует сделать.

– Вы так считаете? Я сейчас же пойду и поговорю с ним! Прошу меня простить!

Черномырдин умчался. Суковицина смотрела расширенными глазами.

– Что это, Анатолий Иванович?

– И такая любовь тоже бывает, Галина.

БРАКОВАННЫЕ ДЕТАЛИ

– Анатолий Иванович, вас спрашивает генерал Дерендяев.

– Я приветствую вас, Даниил Симхович.

– Слушай, Свиридов …

– Вы куда звоните?

– Я говорю, почему ваша представительница мадам Долгополова бракует вполне пригодные детали? Мои специалисты утверждают, что она придирается.

– Я сильно сомневаюсь, что она придирается. Если она говорит – брак, значит брак. Переделывайте.

– Ничего мы переделывать не будем! Я сейчас из Москвы вызову экспертов, и тогда мы посмотрим …

– Это довольно долго. Я буду у вас через час. У меня все.

– Галина Климентьевна, разыщите Долгополову. Прихватите диктофон и пару мальчиков, едем на машиностроительный завод.

В цехе Свиридову и его спутникам предъявили две заготовки. Остановив рукой словоизвержения директора Свиридов внимательно осмотрел детали.

– Так. У этой заготовки нарушена центровка отверстий примерно на пять десятых миллиметра, эллиптичность отверстия выходит за пределы диаметра чистового отверстия после расточки. У этой заготовки кроме перечисленных дефектов диаметры отверстий больше диаметра отверстий в чистоте на двенадцать – пятнадцать соток. Проверяйте. И не надо орать.

Два контрольных мастера с помощью двух разметчиков начали тщательно измерять детали.

– Расстояние между центрами на 65 сотых больше, чем в чертеже. Допуск стоит одна десятая, расточкой убрать неточность нельзя. Эллиптичность выходит за пределы расточенного отверстия.

– Итак, Даниил Симхович, в чем же дело? Промерить без меня не могли? Или тут что-то другое? Галина Климентьевна, шифрограмму. Амбициями директора Дерендяева изготовление деталей и пуск установок задержан на двое суток. Отправьте из горотдела, срочно.

– А вам, – Свиридов повернулся к директору, – Вам бы я посоветовал слушать специалистов, а не подхалимов. Я уверен, что ни Иосиф Иванович, ни Валерий Желялетдинович вам не могли сказать, что эти детали соответствуют чертежу. Надеюсь, повторений не будет. Елена Геннадиевна, я благодарю вас за внимательность и недоверие к изготовителям.

ЧЕРНОМЫРДИН ПРОСИТ РУКИ

– Дядя Семен, ты не меня ищешь?

– О, Олежек! Тебя!

– Так ты поступаешь крайне непродуктивно. Разве так ищут?

Семен Гаврилович взял Мальчика на руки.

– Дядя Семен, я немного подрос и отяжелел. Давай лучше сядем и уравняем наши с тобой информационные устройства.

– Олежек! Как я соскучился без тебя! Отвык от твоих словечек и штучек!

– Я тоже скучал без тебя, дядя Семен. Мне без тебя было некомфортно.

– Ты подрос. Как твои занятия?

– Без тебя – туговато. Некому присмотреть за бедным ребенком.

– Я же говорил, что тебе нужно остаться со мной!

– Ладно, дядя Семен. Теперь-то ты развернешься в полную силу отпущенных тебе способностей. Или нет?

– Или да. Но главное … Слушай, Олежек, ты ведь все знаешь, а?

– Конечно, знаю. И пифагоровы штаны, и происки этого гада Лапласа. И многое другое.

– Но все равно … Видишь ли, это очень-очень серьезно … Понимаешь, мы с твоей мамой … Мы решили пожениться … Вернее, я обязан на ней жениться …

– Слушай, дядя Семен, ты меня не путай. Решили и должен – действия принципиально различные. Или то, или другое. Давай поконкретнее.

– Я попробую … мы с твоей мамой … Мы давно уже … очень хорошо относимся друг к другу, уважаем друг друга … мы любим друг друга … И теперь наши отношения … достигли такой стадии, когда я не могу не жениться на ней …

– Ты вынужден, что ли? Она тебя заставила?

– Ну, что ты! Как ты мог подумать! Я люблю ее, и я должен на ней жениться! Поэтому я прошу у тебя руки твоей мамы … Знаешь, я никогда еще не сватался, и не знаю, как это полагается делать … И я очень волнуюсь …

– Тут мы с тобой на равных – я еще никогда не выдавал свою маму замуж. И какие слова полагается говорить – не знаю.

– Но как ты относишься к этому?

– К этому я отношусь положительно. Ты давно меня пасешь по всей строгости, как полагается настоящему отцу … – тут Мальчик прислонился лбом к плечу Черномырдина. – Мама тебя давно приняла в нашу семью. И ты к ней относишься с уважением и любовью. Так за чем же дело стало?

– Ну, все-таки … Нужно оформить наши взаимоотношения …

– Мне по моей глупости казалось, что в таких делах важнее сами взаимоотношения, а не их оформление. Иначе форма будет главнее содержания. Ты не согласен?

– Но так принято, так полагается …

– Да не бери ты в голову! Вы с мамой решили? Ты у меня спросил, со мной согласовал? А остальным можно просто сказать – хочешь, я скажу?

– Ну, как-то это … Нет, Олежек, так нельзя!

– Ладно, делайте, как знаете. Не маленькие. Когда братишка у меня будет?

– Почему именно братишка? А может быть – сестренка?

– У женщин, работавших на установках, рождаются только мальчики – девочки умирают. Это просто чтобы ты знал … Но ты маму не пугай, не надо. Она сегодня такая счастливая!

– Счастливая? Ты заметил? Отчего?

– От того, что приехал ты и вы с ней … Ну, дядя Семен, не придуривайся!

– Как ты разговариваешь … с человеком, который хочет стать твоим отцом? – но Черномырдин не мог сдержать улыбки.

– Я же не возражаю, и со своей стороны готов приложить все силы для осуществления такого желания! Дядя Семен, я правда тебя люблю! И хорошо, что вы с мамой наконец разобрались …

Мальчик обхватил Черномырдина руками, а тот обнял Мальчика.

– Только не обижайся, я сразу называть тебя папой не сумею …

– А я тебя – сыном. Все-таки, уже привыкли …

– Но это же нам с тобой не помешает?

– Не помешает … Пойдем к маме, скажем ей? Скажем ей, что ты ее просватал!

– Мама сейчас занята, она на Ученом Совете. Я тебе скажу, когда она освободиться. Пойдем пока, я тебя познакомлю с мальчишками.

– С мальчишками? У тебя здесь есть приятели?

У ТЕБЯ ЗДЕСЬ ЕСТЬ ПРИЯТЕЛИ?

– С мальчишками? У тебя здесь есть приятели?

– Пойдем, пойдем!

Мальчик привел Черномырдина к мальчикам. Когда он ввел за руку высокого худого мужчину мальчики сидели и рисовали.

– Ребята, я привел к вам знакомиться моего большого друга дядю Семена!

Ребята окружили пришедших и Черномырдину срочно пришлось сесть, чтобы не возвышаться над мальчиками.

– Дядя Семен только что просил у меня руки моей мамы, он хочет на ней жениться.

У Даши глаза стали круглыми, а сидящий в уголке Валиков улыбнулся. Мальчики обступили Черномырдина, знакомились с ним, потом Мальчик подвел Дашу, и Черномырдин встал и галантно поцеловал ей руку, чем ужасно смутил девушку.

Через несколько минут они уже рисовали веселых человечков, похожих на нотные знаки, и ужасно сердитого великана, похожего на скрипичный ключ, а Семен Гаврилович, колени которого возвышались над детским столиком, рассказывал мальчикам про каждую нотку.

С ШАБАЛДИНЫМ НАСЧЕТ ЖИЛЬЯ

– Анатолий, как дела? Есть вопросик, надо обсудить. Я к тебе или ты ко мне? Ну, заходи.

– Был у меня разговор с Забалуевым. Насчет финансирования жилищного строительства и прочих городских расходов.

– Жалуется? Правильно делает. Нам как урезали финансирование, так и сняли финансирование городского хозяйства. Писал я, объяснял, что почти весь наш вспомогательный персонал живет в городе, а не в центре – все без толку.

– Сколько человек живет в так называемом частном секторе? В бараках?

– На память не скажу. Но очень много. И сейчас ты начнешь наращивать штаты, и если они без жилья в городе – селить будет некуда.

– Тогда просьба к тебе. Подготовь материалы по всему жилому фонду в городе, и по потребности в жилье. Нам действительно понадобятся кадры – вон водителей опять нехватает. А приедут биологи – им лаборанты и аналитики понадобятся, служители вивария, да кто еще знает кто!

– Хорошо. Завтра к вечеру сделаю. Ты насчет лаборатории академика решил вопрос? Кто будет ею руководить?

– Да, я этот вопрос решил, вызвал из Москвы хорошо знакомого мне специалиста.

– Ну, и слава богу. А то лаборатория бесхозная стоит, бродить начинает. И с самим академиком решать надо. Его жена ходит, слезы льет, но к тебе идти боится.

– Правильно делает. Я о ней такое знаю, что она от меня пробкой вылетит аж в космическое пространство! Вместе с мужем посещала публичный дом!

– Да ну? Тогда понятно, почему она тебя так боится … Про тебя слава не зря идет, что обманывать тебя – себе дороже, только хуже выйдет.

С ПОТАПОМ НАСЧЕТ ПРОГРАММЫ

– Потап, дело есть.

– Привет. Большое дело или маленькое?

– Если бы я понимал в программировании хоть чуть-чуть, я бы тебе ответил. Мне нужна готовая программа, в которую я мог бы внести свои данные. Но не просто база данных, а примерно так.