Концерт Патриции Каас. 10. И завтра будет день

© ©

Вы лучше

лес рубите

на гробы!

В прорыв идут

штрафные

батальоны!

И зал молчал до тех пор, пока не замолк последний аккорд гитары и струны скрипки.

И совсем неожиданно – мало кто слышал это:

© ©

Все срока уже закончены,

А у лагерных ворот

Наша память застекленная

Надпись

«Все ушли на фронт».

Дятлов и Певцов не выдержали и быстрым шагом вышли из кулисы на сцену.

И сразу потянулись к микрофонам.

На начал Певцов:

© ©

Четыре года

рыскал в море

наш корсар,

В боях и штормах

не поблекло наше знамя,

Мы научились штопать паруса,

И затыкать пробоины телами.

За нами гонится эскадра по пятам

На море штиль

и не избегнуть встречи,

Но нам сказал спокойно капитан:

"Еще не вечер,

еще не вечер."

Вот развернулся боком

флагманский фрегат

И левый борт окрасился дымами.

Ответный залп

на глаз и наугад -

Вдали пожары, смерть –

удача с нами.

Неравный бой,

корабль кренится наш.

Спасите наши души

человечьи!

Но крикнул капитан:

"На абордаж!

Еще не вечер,

еще не вечер!»

Кто хочет жить,

кто весел,

кто не тля

Готовьте ваши руки к рукопашной!

А крысы

пусть уходят с корабля

Они мешают

схватке бесшабашной.

И крысы думали:

"А чем не шутит черт?"

И в тьму попрыгали,

спасаясь от картечи,

А мы с фрегатом

становились

к борту борт.

Еще не вечер,

еще не вечер.

Лицо в лицо,

ножи в ножи,

глаза в глаза,

Чтоб не достаться

спрутам или крабам,

Кто с кольтом,

кто с кинжалом,

кто в слезах

Мы покидали

тонущий корабль.

Трио пело, нет – орало в полный голос и концертмейстер Лейтес дирижировала им изуродованной рукой:

© ©

Но нет!

Им не послать

его на дно.

Поможет океан,

взвалив на плечи,

Ведь океан –

он с нами заодно,

И прав был капитан

Свиридов поднял руку и все смолкло – и голоса, и инструменты

И в этой тишине Свиридов негромко сказал:

© ©

еще не вечер.

Но он сказал это пусть негромко, но так убедительно, что ..

Когда он таким негромким голосом говорил с допрашиваемым – или вообще с отпирающемся человеком – то чаще с тем случалось нечто … непредвиденное …

Зал затих и молчал очень долго.

Тишину нарушил сухой ритм ударника.

© ©

Как призывный набат

прозвучали в ночи

тяжело шаги.

Значит скоро и нам

уходить и прощаться без слов.

По нехоженным тропам

протопали лошади, лошади,

Неизвестно к какому концу

унося седоков.

Наше время иное,

лихое,

но счастье

как в старь ищи,

И в погоню за ним мы летим,

убегающим вслед.

Только вот в этой скачке

теряем мы лучших товарищей,

На скаку не заметив,

что рядом товарища нет.

Было ощутимо заметно, что петь «трио» стоящим на сцене трудно. Чаще всего начинал выделяться голос Дятлова, но главное, стал проявляться грудной женский голос, очень умело выводимый звукорежиссером …

© ©

И еще будем долго

огни

принимать за пожары мы,

Будет долго казаться нам

скрип сапогов.

Про войну

будут детские игры

с названиями старыми,

И людей будем долго

делить на друзей и врагов.

А когда отгрохочет,

когда отгорит и отплачется,

И когда

наши кони

устанут под нами скакать.

И когда наши девушки

сменят шинели на платьица,

Не забыть бы тогда,

не простить бы

и не потерять.

А к трио присоединилась миниатюрная девушка – Катя Бганцева …

Концерт долго не мог закончиться …

Катя Бганцева

Катя Бганцева выступала очень редко, а если выступала, то ее выступления были краткими – долго петь ей было трудно, не хватало техники.

А тут она вышла в конце концерта памяти Высоцкого …

И вдруг под негромкий аккомпанемент рояля раздался глубокий грудной голос:

© ©

Я несла

свою Беду

По весеннему,

по льду:

Надломился лед,

душа оборвалася,

Камнем

под воду пошла.

А Беда,

хоть тяжела

Да за острые края

задержалася.

Только теперь, не сразу, стало понятно и слышно, что Кате подпевает Свиридов, точно повторяя все ее слова.

© ©

Кто ж из них

сказал ему,

Господину моему,-

Только выдали меня,

проболталися.

И от страсти

сам не свой,

Он отправился за мной,

А за ним

Беда с молвой

увязалася.

Он настиг меня,

нагнал,

Обнял, на руки поднял,

Рядом с ним в седле

Беда ухмылялася.

Ведь остаться

он не мог,

Был всего один денек,

А Беда

на вечный срок

задержалася.

Катино исполнение зрители одобрили и наградили ее аплодисментами, к которым присоединись Певцов и Дятлов.

А следующей песней, которую начала Катя, была песня написанная Высоцким для Марины Влади.

© ©

Так случилось –

мужчины ушли,

Побросали

посевы до срока.

Вот их больше

не видно из окон -

Растворились

в дорожной пыли.

Вытекают

из колоса зерна -

Эти слезы несжатых полей,

И холодные ветры

проворно

Потекли из щелей …

И тут к голосу Кати звонким эхом добавился голос Шурочки Беляевой:

© ©

Мы вас ждем –

торопите коней!

В добрый час,

в добрый час,

в добрый час!

Пусть попутные ветры

не бьют,

А ласкают вам спины …

А потом возвращайтесь скорей:

Ивы плачут по вас,

И без ваших улыбок

Бледнеют и сохнут рябины.

Голоса Валентины Суковициной и Гели Кочуры так естественно слились с голосом Кати, что слушатели могли даже не расслышать этого:

© ©

Мы вас встретим

и пеших, и конных,

Утомленных, нецелых –

любых, -

Только б не пустота

похоронных,

Не предчувствие их!

Припев пел целый хор солистов – за Катей следовали Шурочка Беляева, Геля Кочура, Валентина Суковицина … и Анатолий Свиридов!

© ©

Мы вас ждем –

торопите коней!

В добрый час,

в добрый час,

в добрый час!

Пусть попутные ветры

не бьют,

А ласкают вам спины …

А потом

возвращайтесь скорей:

Ивы плачут по вас,

И без ваших улыбок

Бледнеют и сохнут рябины.

– Мне тоже очень нравится голос Катеньки, но ее голос нужно поберечь! – Скворцов старался утихомирить зал.

Неожиданная концовка

И тут на сцену снова вышли Певцов и Дятлов.

После длительного раскланиваний Певцов кивнул Дятлову и тот сдвинул микрофон.

– Мы благодарим вас за столь сердечный прием! Но у нас есть деловое предложение – мы сейчас устроим краткий антракт, а после него …

– А вот то, что будет после антракта, вы узнаете после антракта! – это добавил Певцов.

А в гримерке они обратились к Свиридову с предложением …

И концерт продолжился, и зал напряженно ждал …

– Знаете, что удумали наши исполнители? – это вновь вышел Скворцов.

– Они пожелали повторить некоторые только-что прозвучавшие произведения вместе, втроем. Трио Дятлов – Певцов – Свиридов!

Переждав аплодисменты Скворцов добавил.

– В основе этого трио – человек с певческим голосом и соответствующим образованием Евгений Дятлов!

Под аплодисменты вперед вышел Дятлов.

– Меня мужики назначили главным. Поэтому не обессудьте!

Последующее плохо поддается описанию – но зрители выходили из Дома культуры после часа ночи покачиваясь и поддерживая друг друга, и ладони у них болели.

Этот концерт обсуждали не меньше недели, а в аудиокабинете висела тетрадка с записью очереди на прослушивание диска с записью концерта …

Первый концерт Аркадия

Ансамбль «Живой звук» репетировал чрезвычайно редко.

Для этого были две основные причины.

Первая причина заключалась в том, что трое участников ансамбля обладали паранормальными способностями, а реальными руководителем музыкального коллектива были сразу два мощнейших экстрасенса – Анатолий Свиридов и Олег Ерлыкин.

Поэтому музыкальная канва каждого выступления, зарождающаяся у Олега или у Свиридова, сперва <обсуждалась> ими, а затем доводилась до кондиции всеми вместе – Дормидонтовым, Лопаткиным, Свиридовым при неизменном участии Олега, которого на сцене не было.

Вот это обстоятельство вызывало практическую неповторяемость исполнения и неповторимый, совершенно новый способ аранжировки хорошо известных произведений.

А второй причиной было то, что остальные музыканты – Семен Черномырдин и Аркадий Аскадский – были настоящими виртуозами и выдающимися импровизаторами. Они мгновенно улавливали малейшие намеки в исполнении и дополняли их своим талантом.

Справедливости ради стоит добавить, что именно они вдвоем нередко что-нибудь играли вместе, что можно было бы назвать репетицией, если бы это не было бы чистейшей воды импровизацией.

В ансамбле «Живой звук» все чаще принимали участие и другие музыканты – то это были гитаристы из музыкальной школы, то солисты-духовики из состава военного оркестра, то гостивший контрабасист. Но они либо мгновенно отсеивались, не справляясь с установившимся уровнем импровизации, либо вливались в основной состав – насовсем либо на время.

Такие «сыгровки» Черномырдина и Аскадского чаще всего происходили в малом зале, в котором не было рояля, но был электронный синтезатор. И это вплотную подводит к еще одному непосредственному участнику концертной деятельности в Доме культуры – Владику Медякову.

Талант Владика в программировании не потребовал никаких доказательств – написанные им программы работали, хотя самые могучие «зубры» у Потаповича не могли понять – а каким это образом эта «абракадабра» работала? И к Владику больше с такими глупостями не приставали.

Но когда Владик добрался до аудиостудии и попытался что-то сказать по поводу неудачной конструкции пульта, то его дружно погнали.

Владик ушел, но на беду сотрудников Потаповича, оккупировавших все аудиосистемы Дома культуры, Владику на глаза попался неработающий синтезатор типа «Роланд».

Владик попыхтел, посидел с этим ящиков и с паяльником.

Когда обновленный синтезатор двое ребят притащили на сцену, подключили его к сценическим усилителя и Владик коснулся клавиш …

Олег мгновенно оттеснил Владика от клавиатуры и полился такой удивительный звук.

Владик только успевал показывать Олегу клавиши переключателей, и звучал то рояль, то клавесин, то разбитое пианино, то пел настоящий терменвокс или орган …

Олег наигрывал знакомые мелодии в совершенно удивительных аранжировках, Владик иногда протягивал руку и что-то нажимал, и тогда звук множился или «растягивался», или вдруг удваивался – создавалось полное впечатление игры двух инструментов …

После этого обновленный синтезатор, от которого на самом деле остался лишь корпус и клавиатура, занял свое место на большой сцене наравне с роялем, и на синтезаторе стали исполнять многие партии для клавишных инструментов.

К этому можно еще добавить один случай.

Когда монтировали новый пульт для звукозаписи в аудиостудии, и – по легенде! – Свиридов пальцем выковырял микросхему уже из монтажа, сказав «брак не ставьте!».

Владик добавил («вы на номер серии посмотрите – они же из отбракованных!») и почти не глядя выковырял еще пару микросхем с ним стали здороваться почтительно, чему Владик искренне удивлялся: и что такого он сделал?

Но вскоре все системы звуковоспроизведения в доме культуры были им ревизованы, а многие просто переделаны.

Но вернемся к скрипке.

Новая скрипка звучала теперь на всех концертах, Аркадий не выпускал ее из рук, для скрипки изготовили новый футляр – он был, удобнее, легче и прочнее старого, и даже Валентина примирилась с таким прибавлением в их семействе.

Разговоры в темноте

Привычка беседовать на самые важные темы в темноте образовалась у Свиридовых с самого начала, с момента возвращения Тони.

Наверное, именно тогда, в уединении на берегу озера у небольшого костерка, укрывшись одним дождевиком, они под молчаливыми звездами проводили часы в неспешных откровенных разговорах.

Привычка сохранилась. В старой квартире они часто устраивались на лоджии, в уютном кресле, Тоня скрывалась на коленях у Свиридова, укрытая курткой, ее голова устраивалась у него на плече …

Здесь, в новой квартире, для этих задушевных ночных бесед образовалось даже два места – на лоджии около кабинета Свиридова и на диване в его кабинете. И там, и там Тоня неизменно устраивалась на руках у мужа, обнимала его, клала голову к нему на плечо. И сама удивлялась тому, что его руки и ласки для нее с годами не стали менее дорогими и завораживающими …

Бывали случаи, когда ней приходилось покидать свое насиженное место – Свиридов брал гитару и пел. Он пел только ей, только для нее, но если это происходило на лоджии, то на другой день кто-нибудь мог с завистью сказать ей «как же чудесно вам пел Анатолий Иванович!».

Тоня старалась уловить настроение мужа, и начинала рассказывать свои нехитрые новости, но иногда она молчала – она инстинктивно чувствовала, что сегодня выговорится нужно Свиридову.

– Мне опять позвонил Владимир Владимирович …

– Опять? Ну?

– Именно. У него опять была просьба кое-что узнать … Что уже произошло …

Тоня молча посапывала у него под ухом, что совершенно не означало ее незаинтересованности или невнимания.

– Возможно, он понял, что подобные … подобные экскурсии для меня небезопасны …

– Тебе твои кураторы говорили об этом! – не удержалась Тоня.

– Да. Особенно перемещения в прошлое и пребывание там. Наверное, поэтому Владимир Владимирович даже спросил меня, насколько безболезненны для меня такие путешествия. А я попросил уточнить время и место, где происходят интересующие его события.

– Насколько безопасна наша связь? Вы гарантируете невозможность прослушки?

– Мой телефон и меня я могу гарантировать, но окружающее вас пространство …

– Думаешь, такая опасность есть?

– Возможно. Но он назвал мне дату, место и даже примерное время суток. И я … я «посмотрел», что там происходило …

Тоня шевельнулась, но промолчала.

– Да, я знаю, что это трудно понять – как это я «посмотрел». Но объяснить это я не могу даже себе – просто я могу узнавать о происходящем как-бы листая страницы книги, но это очень приближенное объяснение … А поскольку я делаю это мгновенно, то я сразу сказал Владимиру Владимировичу, что там происходило. Происходило вообще, а не только там, где его интересовало …

– Он не упал от неожиданности?

– Он тренированный человек. Я только спросил, требуется ли ему документальное подтверждение – там никаких документов не подписывали.

– Удовлетворил его?

Он даже не взял гитару, а очень тихо, почти ей на ухо запел.

© ©

Ничего

никому

не сказав

Ты уйдешь

далеко, далеко.

Я тебя

отыщу по следам,

Что текут

непослушной рекой.

Шеи,

крылья облаков,

И не нужно слов.

Я тебя люблю -

слышишь.

Знаешь,

Я тебя

сердцем не предам.

Слышишь …

Время нас несет,

Время нас зовет

К новым берегам –

Слышишь!

Но бывали случаи, когда Свиридов брал гитару, а Тоне приходилось оставлять свое привычное насиженное место у него на плече, и тогда в соседних этажах открывались окна.

© ©

Как нас, однако,

всех поразбросало,

Давай поймем,

что жизнь у каждого

своя.

Мы соберемся

у тебя, нас будет мало.

Возможно даже

это будем ты и я.

Свиридов пел тихо и задумчиво, но у раскрытых окон ловили звуки его гитары и слова.

© ©

И белый,

белый снег

будет падать.

И мы поймем,

что значит белый свет,

И будет правда,

и будет память,

Ведь от нее у нас секретов нет.

И будет

правда,

и будет память,

Ведь от нее

у нас секретов

нет.

И это тоже было

Рыба в озере

Озеро наполнилось водой до плановой отметки на второй год, но рыба появилась в нем раньше. Наверху, недалеко от церкви, обосновалась рыборазводная станция, и там начали выращивать мальков разу после пуска большой воды.

Поэтому теперь эти мальки уже выросли до крупной рыбы.

Во всех без исключения водоемах ловля рыбы была разрешена только на удочку, и за этим строго следили. Но рыбаки не оставались в накладе – рыба клевала хорошо, и рыбаки не оставались без улова.

Деревенские оборудовали себе места для ловли и нередко успевали с раннего утра наловить рыбы на обед, и иногда и на ужин.

Ниже по течению, в разливающемся озере около дачных участков, для ловли рыбы выделили место в стороне от пляжа и от купающихся, выше по течению. А чтобы рыбакам не приходилось проходить весь пляж до мест рыбалки, в ограде сделали специальный выход к озеру, к мосткам для рыбаков.

Тут можно было увидеть человека с удочкой на самом раннем рассвете, до работы – многие летом жили в дачных домах и ездили в город на работу. Специально для таких сотрудников было составлено расписание автобусов с несколькими рейсами рано утром и вечером после работы.

Собственные автомобили были у многих, и немало заполненных машин утром уезжали в город и возвращались вечером – ни одна машина не уезжала без полного комплекта пассажиров.

Подвозить соседей считалось хорошим тоном, и не полностью заполненный автомобиль можно было увидеть только днем, в середине рабочего дня, да и то чаще всего это кто-то уезжал в колхоз – на рынок или работу.

Среди «дачников» было немало офицеров из строительной организации полковника Веденеева – в дачных домиках чаще всего жили их семьи, а сами офицеры пропадали в командировках на строительстве зданий с несъемной опалубкой.

У Свиридовых рыбной ловлей занимался исключительно Гриша, а женщин приохотить к этому занятию никак не удавалось. Поэтому рыбное меню из свежевыловленной рыбы появлялось на столе нечасто, хотя иногда Ули подкидывали из своего улова кто-нибудь из Скворцовых или из офицеров отряда Воложанина, точнее от жен этих офицеров, не забывающих своего названного брата.

А уж когда дома бывал Свиридов и рано утром вместе с Гришей они направлялись с удочками к озеру, то местные коты заранее занимали места поближе к их участку – и как только они узнавали, что им сегодня перепадет свежей рыбки?

Им перепадало, но коты и кошки вели себя вполне цивилизованно – они терпеливо ждали свою порцию на краю участка, за мусорным баком. И получив по рыбке или по паре мелкой рыбешки они не ссорились, а довольно урча насыщались, и не обижали белого хозяина участка – Максик приходил полакомиться вместе со всеми …

Конечно потом ему перепадало кое-что с обеденного стола, и он мурлыча терся о ноги Ули и Тони, а Грише и Анатолию он выражал благодарность по другому – он забирался на руки и терся о подбородок или лапкой гладил за ухом. И кто его так научил?

Мышей он не ловил за неимением оных – всех мышей перевели в первое же лето приехавшие кошки, а так как немало домов оставались жилыми и зимой, то размножиться мышам и полевкам не давали.

После визита Сандала, который прогуливался по участка в сопровождении Максика, «местные», а на самом деле тоже приезжие собаки перестали гонять кошек и установилось подобие мира. Кошки старались не замечать собак, а собаки – кошек.

Жители дачных домиков поудивлялись такому обстоятельству, поудивлялись и привыкли – в городе между домашними животными установились тоже достаточно мирные взаимоотношения.

Без рекламы

С безудержным засильем рекламы на телевидении боролись самыми различными способами. И был такой экзотический прием, которым пользовались жители города, и даже приезжали некоторые самые нетерпеливые с машзавода, привыкшие к некоторым – любимым! – телепередачам.

Дело в том, что некоторые программы телеканалов записывали централизованно.

К таким передачам относились «Их нравы» и «Едим дома» по НТВ, «Легенды мирового кино» и «Главная роль» по каналу «Культура», «Непутевые заметки» и «Пока все дома» по Первому каналу, «Открытая студия» по Пятому каналу, «Военная тайна» по НТВ, «Звездные истории» по каналу «Домашний», «Городские легенды» по ТВ 3, концерты Михаила Задорнова по РЕН ТВ, передачи с Виталием Вульфом, Юрием Лотманом, Алексеем Пушковым и с Ириной Максимовской и некоторые фильмы …

Записи редактировали, убирая рекламные вставки, и эти записи выкладывали в свободный доступ в аудиокабинете. Позже многие записи появлялись в каталоге дисков, которые можно было заказать за небольшую плату, и многие таким способом собирали неплохую библиотеку.

А еще каждую среду в кабинет приходили почитатели любимых программ, передаваемых в воскресенье – «Пока все дома» с Тимуром Кизяковым и «Непутевые заметки» с Дмитрием Крыловым. Записи, освобожденные от рекламы, смотрели многие, и просмотр устраивали не в кабинках аудиокабинета, а в малом зале, и это зал почти всегда был полон …

День разведчика

В самом начале ноября торжественное собрание состоялось в комнате для совещаний, что находилась между кабинетами Свиридов и Антиповой в главном корпусе фирмы «НИПЦ».

На этот раз гостей на собрание привезли в микроавтобусе с зашторенными окнами, и провели на третий этаж через служебный вход, и на лифте, которым пользовались генеральные директоры и полковник Лазарис, как …..

Причина для такой секретности была – по секретному приказу Почетного Генерального были приглашены все «крестники Сторнаса» – Даниил Аркадьевич Дубинин, Валерий Андрианович Маслов, Геннадий Владимирович Костин и Клавдия Владимировна Николаева.

Присутствовали Антиповы – Валентин Владимирович и Маргарита Семеновна, Ольга Петрова, Антонина Свиридова.

Еще и Худобин Лев Вонифатьевич и Утечкина Дина Егоровна

А еще в зале сидели ветераны разведки, работающие в структурах полковника Лазариса, опыт работы которых относился в годам Великой Отечественной войны.

– Дорогие друзья! Коллеги! – встал Свиридов.

– Я с полным правом могу сказать вам – коллеги, поскольку мне приходилось заниматься этим нелегким ремеслом, добывать секреты и уничтожать нежелательное. А поскольку не все всех здесь знают, то мне придется представить собравшихся.

Свиридов прошел в конец стола, где сидели двое в старой форме офицеров Советской Армии со старыми государственными наградами.

– Представляю вам сотрудников нашего первого отдела, а ранее известных фронтовых разведчиков. Иван Фролович Сысуев, во время войны капитан армейской разведки 2-го Белорусского фронта. Теперь майор Сысуев работает в подразделениях полковника Лазариса, и практически по своей военной специальности. Его награды – ордена Красной Звезды, Красного Знамени, Отечественной войны, медали «За отвагу» и целый ряд других медалей лишь косвенно отражают его двенадцать ходок за линию фронта и пятерых «языков». Уже в мирное время Иван Фролович награжден орденом «Мужества» …

– Мы поздравляем Ивана Фроловича с нашим праздником, благодарим за долголетнюю службу.

Свиридов пожал руку майора, затем обнял его.

Галина Суковицина в новенькой форме с погонами майора и с орденами преподнесла майору Сысуеву букет цветов, а Мари Козлова в изящном платье и тоже с орденами – красивую сумку с подарком.

Сысуев поцеловал руку обоим дамам, смущенно щелкнул каблуками и сел, раскрасневшись.

– А это Вилен Маркович Мещерский, во время войны старший сержант, разведчик, закончивший войну с составе 2-го Украинского фронта. Во время войны Вилен Маркович поучаствовал в боях за Киев, воевал в Сталинграде, брал Будапешт. У Вилена Марковича полный комплект орденов солдатской «Славы», ордена «Красной Звезды» и «Красного Знамени», богатейший набор медалей. После ранений старший сержант Мещерский ни разу не возвратился в свое старое подразделение – наверное поэтому ему не повезло и с наградами. Да и по его личному делу невозможно установить, сколько же раз он ходил в тыл врага, сколько взял языков. Но немало! И теперь старший прапорщик Мещерский продолжает трудиться. Мы поздравляет Вилена Марковича, желаем ему крепкого здоровья и долгих лет жизни! Всего наилучшего его супруге, детям и внукам!

Мещерский был в штатском, но при наградах, и он тоже смущенно принимал цветы и подарки.

– Теперь перейдем к дням недавнего прошлого, буквально вчерашнего дня. Представляю вам Клавдию Владимировну Николаеву, в своем «девичестве» …