Валькирия

Наран понимающе закивал.

– Очень хороший вопрос. Откровенно говоря… – он замешкался и как будто бы даже немного покраснел. – Я до сих пор никогда не покидал храма без наставника и его крепости.

– Но ты же как-то познакомился с Вейде!

– Мы с ним общаемся в основном по лучу… – как-то порядком растеряв всё своё божественное величие пробормотал Наран. – И на фестивалях встречаемся иногда…

Санъяра вздохнула.

– Кстати, о Вейде, – продолжил тем временем Наран: – думаю, было бы разумно взять его с собой, его знания в области искусства Предков могут пригодиться. Ты ведь не против?

Санъяра была категорически против. При одной мысли о том, что с ними отправится ещё и талах-ир в душе почему-то всколыхнулось возмущение, но объяснить его словами она не смогла, потому только мрачно отозвалась:

– Хорошо. Если ты пришлёшь мне координаты точки, куда мы должны добраться, я просчитаю маршрут.

Откровенно говоря, она и сама никогда толком не покидала стены храма, но картография была её слабостью, Санъяра всегда с удовольствием прокладывала учебные маршруты и в тайне ликовала при мысли, что сейчас ей предстоит заняться настоящим.

– Не лучше ли нам будет заняться этим вместе? – спросил Наран. – Не подумай, что я тебе не доверяю, просто мне кажется, что так будет удобней. Я мог бы добраться к вам в зиккурат на Потоках…

Санъяра снова помрачнела, вспомнив утренние слова Калайи.

– Не думаю, что это хорошая идея, – призналась она. – Давай встретимся где-нибудь на нейтральной территории. Ты же планировал, откуда мы начнём полёт?

Наран с облегчением закивал.

– Сейчас отмечу на карте.

Санъяра на мгновение растерялась, а затем увидела, как над поверхностью прибора раскрывается трёхмерная иллюзия карты. Легко отыскав взглядом себя и зиккурат Свинцовых Волн, она тут же увидела неподалёку мерцающую точку.

– Хорошо. Мне нужно немного времени, собрать вещи. Встретимся там.

ГЛАВА 6

«Потоки» представляли из себя пойманные в силовые кольца линии движения ветров. В диком состоянии ветра свистели между гор, больше мешая перемещаться, чем помогая, хотя бы поддерживая крылья. Но тот факт, что большинство храмов в основном находилось на высоте, и прямой путь между ними был гораздо короче, чем если двигаться по земле, давно уже направил в нужную сторону размышления одного талах-ар. Сначала пытались разработать технику парения на ветрах, которая позволяла бы, следуя потокам, перемещаться в них, не прикладывая дополнительных усилий. Тогда же составили карту движения ветров, по которой с тех пор рассчитывали места строительства новых зданий и проведения фестивалей. Но сами ветра всё ещё оставались слишком дикими, необузданными и ненадёжными, чтобы превратиться в транспортную сеть.

И в конце концов появились силовые концентраторы.

Гигантские кольца, первые из которых были установлены на утёсах рядом с храмами, должны были удерживать ветер в концентрированном виде и не давать ему слабеть. Ещё через некоторое время систему стабилизировали, построив вышки на равнинах. И теперь весь север материка оплетала паутина Потоков, которая позволяла крылатым перемещаться между зиккуратами не спускаясь вниз, туда, где с каждым десятилетием обитало все больше бескрылых.

К этому-то кольцу и направилась Санъяра, хоть и догадывалась, что одним только перемещением на потоках дело не обойдётся. Поклонилась привратнице, пожелала здоровья и показала знак, подтверждающий её право на выход из храма. Затем глубоко вдохнула, подпрыгнула и ворвалась в поток.

Мощные струи воздуха подхватили её крылья, не давая ни шевельнуться, ни изменить маршрут. Знакомый с детства водопад, зелёная щётка леса и голубая змейка реки промелькнули так быстро, что Санъяра едва ли успела их разглядеть, а уже через мгновение под ней тянулись другие незнакомые реки и леса.

Весь полёт занял не более пяти минут, но когда поток воздуха вышвырнул её на другую каменистую площадку, Санъяра чувствовала себя так, как будто плыла по бурной реке целый час. Девушка даже не сразу сообразила, что сидит на корточках выставив перед собой руки, чтобы не упасть. Несколько секунд она тяжело дышала, выравнивая пульс. Чёрную длинную косу колыхали порывы ветра, вырывавшиеся из кольца. Наконец справившись с собой оттолкнулась от земли и принялась оглядываться по сторонам.

Место, которое указал ей на карте Наран, по своему расположению не соответствовало ни одному их храмов. Санъяра хорошо знала карты «северного кружева», как называли изрезанную впадинами и выступами кромку побережья валькирии. Но это место находилось не у самого моря, и не на вершине одной из семнадцати великих гор. Оно было примерно одинаково удалено от трёх зиккуратов, и, хотя у Санъяры не было времени поспрашивать о нём у наставников, она почти не сомневалась, что никто из них и не знал об этом кольце. Привратника видно не было, как и каменных сооружений, и само кольцо смотрелось так, как будто за ним давно никто не следил.

Наконец глаз уловил движение между деревьев и, резко обернувшись в ту сторону, Санъяра увидела, что Наран машет ей рукой.

– Сюда! – окликнул талах-ар, и Санъяра последовала за ним.

Ещё через минуту она увидела целых три фигуры вокруг костра: Наран встал, чтобы встретить её, а ещё двое, Вейде и незнакомая талах-ан, сидели на циновке и о чём-то спорили, держа в руках один котелок на двоих. У талах-ан были рыжие волосы, как и Санъяра она заплела их в косу, и в кости была даже чуть пошире, чем воительница. Именно эта плотность, делавшая талах-ан почти похожими на бескрылых, и делала их в глазах Санъяры неуклюжими. Напрасно она убеждала себя в том, что подобное строение тела продумано и наверняка отвечает тем задачам, которыми занимается каста мастеров, представления о красоте, основанные на фресках и гравюрах с изображениями катар-талах и талах-ир выкинуть из головы никак не могла. И те, и другие, программируя выводок, всегда ориентировались на гибкую пластичность, которая одинаково полезна и воину, и танцору. Более медленные, силовые стили боя, катар изучали только с точки зрения противодействия мощному и медленному противнику, для самих валькирий они были невыгодны, потому что грузное тело не позволило бы использовать в бою крылья.

Подумав об этих закономерностях, Санъяра перевела взгляд на Нарана – несмотря на то, что талах-ар никакая грация в их работе не требовалось, его создатели продумали тело будущего учёного явно с большим вкусом, и, хотя в нём заметна была некоторая хрупкость, присущая многим представителям его касты, каждое движение отдавало чарующей пластичной грацией.

– Это Игре, – пояснил Наран, кивнув на вторую девушку. – Она вызвалась помочь нам в пути.

– Чудесно, – буркнула Санъяра, даже не пытаясь скрыть досады. Потом подумала, сообразила, как всё это выглядит со стороны и продолжила, решив сменить тему: – Маршрут вы уже разработали без меня?

Снова получилось как-то не так, как звучало у неё в голове.

– Нет, конечно, – с поразительным спокойствием отозвался Наран. Санъяра, к ещё большему своему неудовольствию, вынуждена была признать, что, когда звучит его мягкий голос, пропадает всякое желание вступать в конфликт. Ну, по крайней мере, на несколько секунд. – Санъяра, ты хочешь что-то обсудить?

– Конечно, многое, – откликнулась Санъяра без особой надежды. Было очевидно, что никакого доверительного разговора в присутствии ещё двоих спутников не получится.

– Отойдём? – как будто услышав её мысли, мягко предложил Наран.

– Отойдём, – вздохнула она, и они сделали в сторону деревьев несколько шагов.

– Что-то не так? – тихо и проникновенно спросил Наран и, как в первый раз, когда он оказался рядом, по спине девушки пробежали мурашки.

– Вовсе нет, – слабо возразила она, сама чувствуя, как ненатурально звучат её слова.

– Ты знаешь об Игре что-то, чего не знаю я?

– Конечно, нет! – Санъяра вздохнула от осознания того, что у неё нет никаких аргументов, разозлившись ещё сильней.

– Я с ней едва знаком, – продолжил Наран. – Но она может быть нам полезна, никто из нас не привык готовить и никогда не ставил лагерь. А Игре умеет и то, и другое.

– С каких это пор талах-ан учат ставить лагерь? – снова не выдержала воительница. Подумала и решила не ждать ответа: – Не обращай внимания. Давай займёмся маршрутом, и без того глупо было выходить в середине дня, хотелось бы разобраться, как далеко нам идти и где мы вообще будем ночевать.

Санъяра не хотела признаваться себе в этом, но почему-то слова Нарана о том, что он едва знает новую попутчицу, слегка успокоили её. А ещё больше, тот факт, что, пристроив на камне инфокристалл и вызвав карту, Наран не стал звать остальных, а просто присел рядом и предложил ей опуститься по другую сторону.

– Я думаю, путешествие займёт несколько дней, – своим негромким, бархатисто-мягким голосом проговорил он. – Мы сейчас здесь, – он коснулся пальцем голограммы, и Санъяра кивнула. – У меня есть некоторые указания на то, где искать схрон, но они ээ… несколько туманны.

– Договаривай, – потребовала Санъяра.

– Ну, собственно… Это стихи. «Под сенью старого храма, там, где свод колонн отпустил созвездия танцевать среди трав, на третьем луче ты память мою обретёшь».

– Шутишь.

Санъяра мрачно посмотрела на талах-ар.

– Нет, не шучу, – терпеливо возразил он. – Это прощальное стихотворение мастера Рейме. По слухам, он путешествовал вместе с Просветлённым, хотя и не входил в круг двенадцати летописцев.

Санъяра молчала.

Просветлённый и его двенадцать были легендой. Считалось, что он, последний выживший выходец из Первого Храма, создал учение о четырёх кастах, воплощением которого занялись двенадцать его учеников. Так появились двенадцать великих храмов из которых с тех пор не пал больше не один. Новые храмы создавались редко, в основном, когда внутри зиккурата появлялось новое течение, новый «учитель», который не мог ужиться с верховным намэ своего зиккурата. Крылатые не любили конфликтов – даже катар не были в этом деле исключением. Проще было позволить новому наставнику создать собственный храм, и даже выделить возможность работать в Колыбели Жизни. А что получится из его учения – покажет время.

Но если двенадцать Основателей были фигурами, оставившими о себе и своей жизни множество свидетельств, то всё остальное окружение Просветлённого было покрыто покровом тайны. Отдельные исследователи брались пролить на него свет, но Санъяра хоть и увлекалась историей падения Первого Зиккурата ничего не слышала о том, чтобы кто-то зашёл так далеко, не просто нашёл дневники тринадцатого ученика, но и пытался по ним вычислить расположение реальных исторических объектов.

– Ты мне не веришь? – Наран нахмурился, и, хотя ещё минуту назад Санъяра собиралась посмеяться над фантастичностью его идеи, теперь ей стало неловко. По глазам Нарана, по выражению его лица, она видела, что эта экспедиция действительно много значит для него.

– Не в том дело, верю я или нет, – превзойдя себя в дипломатичности, отозвалась она. – А в том, что в этих строках нет никакого реального указания на то, куда мы идём.

– Не совсем так, – возразил Наран. – Дальше следует любопытное перечисление звёзд…

– Тех, что завалялись в траве?

– Именно их. И хотя это было непросто, я, кажется, смог рассчитать, из какого места в Кружеве небосвод может выглядеть именно так.

Санъяра молчала. Она мало смыслила в астрономии, ровно столько, чтобы можно было отыскать путь на земле в наши дни. Но даже ей было ясно, что картина на небе меняется каждую ночь, звёзды выглядят по-разному зимой и летом… Что говорить о том, чтобы сравнивать то, что можно увидеть сейчас с тем, что наблюдали астрономы тысячу лет назад.

– Я использовал звёздные атласы разных времён, – снова Наран на удивление точно угадал ход её мыслей, но говорил он так торопливо, что Санъяра предположила: он всё это излагает уже не в первый раз. Почему-то стало его жалко.

– Ты поэтому не хотел рассказывать о своей идее наставнику? – спросила она невпопад. – Боялся, что он не поверит?

Наран вздохнул и посмотрел куда-то мимо неё.

– Я не боялся, – сказал он неожиданно устало. – Мы с ним говорили… о некоторых моих соображениях. Намэ Латран дал мне понять… Что мы продолжим разговор, когда я смогу предоставить ему… материальный результат.

Санъяра вздохнула и посмотрела на талах-ар с искренним сочувствием. У неё тоже вся идея вызывала большие сомнения. Впрочем, она могла себе представить, чтобы Райере увлёкся чем-то подобным.

Санъяра мыслила проще. Глядя на Нарана, на его вдохновенное, но такое разочарованное сейчас, лицо, она чувствовала, что хочет ему помочь.

– Что ж, хорошо. Можешь указать это место на карте?

– Не совсем… Я хочу дождаться ночи здесь и сравнить результаты своих исследований с нашим небом.

Наран запнулся на полуслове. Почему-то покосился на Кольцо.

– Санъяра, ты не уйдёшь? – вдруг спросил он.

Санъяра тоже покосилась на Кольцо. Потом её взгляд случайно упал на руку Нарана, сжатую в кулак.

– Нет, – спокойно ответила она и накрыла его кисть своей ладонью. – Я взялась тебе помочь и теперь останусь до конца.

ГЛАВА 7

Договорив, они вернулись к костру, и Санъяра, вынув из заплечной сумки лёгкое покрывало, расстелила его на земле. Наран как будто нарочно обошёл костёр и устроился с противоположной стороны. Санъяра всё ещё пыталась понять, что же так раздражает её в происходящем, и наконец осознала: она надеялась, что в это путешествие они отправятся вдвоём.

Собирая вещи, Санъяра не знала, куда именно они идут, слабо представляла, сколько времени это займёт. С другими катар они временами покидали храм для тренировочных походов, и сам факт ночёвок на земле не был для неё нов. Перспектива узнать больше о любимом храме будоражила кровь, ощущение нового, неизведанного, манило… Но было и ещё кое-что. Санъяра не была уверена, что эта причина стала для неё главной и вообще не хотела признаваться себе в том, что согласилась поэтому, но в глубине души она надеялась провести время с Нараном вдвоём. Поэтому её так разозлило присутствие Вейде. И вдвойне – общество Игре.

Вдобавок ко всему, едва оказавшись у костра, Санъяра почувствовала на себе первые косые взгляды спутницы и исходившее от неё напряжение. Санъяра не лезла в разговор, держалась нарочито чуть вдалеке от остальных. Вейде и Игре готовили похлёбку. Вообще-то, готовила в основном Игре, а Вейде подавал ей продукты, и Игре принимала их с таким видом, как будто это королевские подношения. Выражение её лица вдвойне раздражало Санъяру. Она всё ещё не видела необходимости в четвёртой спутнице, а обоснование относительно того, что Игре умеет вести хозяйство в походе, казалось ей до невозможности надуманным – готовить и разбивать лагерь она умела и сама. В начале, когда Санъяра только подсела к костру, представления о порядке в лагере требовали, чтобы она помогла с ужином или хотя бы спросила, что может сделать полезного. Но едва она задалась вопросом, у кого должна спрашивать, как в сердце всколыхнулось неприятие. Получалось, что Игре оккупировала роль хозяйки, и с предложением помощи нужно было обращаться к ней, а Санъяра вовсе не собиралась признавать её главной. Поэтому она просто отодвинулась от огня, откинулась спиной на ствол дерева и стала молча наблюдать. Так длилось, пока Игре не принялась разливать суп. Санъяра прекрасно видела, что та и вправду достаточно хорошая хозяйка, она подала парням две тарелки очень аккуратно. Когда же очередь дошла на Санъяры, руки Игре внезапно дрогнули, и, если бы не молниеносная реакция катар, весь кипяток пролился бы Санъяре на живот.

– Игре! – с укором произнёс Вейде. Будучи талах-ир, он наверняка ощутил, как накалилась атмосфера.

– Я такая неловкая! – очень ненатурально пожаловалась Игре.

Наран молчал. Переводил спокойный взгляд с одной девушки на другую, так что оставалось только гадать, понял он что-нибудь или нет.

– Я тебе не нравлюсь? – спокойно и ровно спросила Санъяра, внимательно глядя спутнице в глаза. И тут же отметила, как в зрачках талах-ин метнулась паника.

– С чего ты взяла? – слабо возразила она.

– Ты мне тоже не нравишься, – продолжила Санъяра тем же ровным голосом, но тише, так что никто из мужчин не должен был её услышать. – Но, если мне захочется пролить на тебя что-нибудь, ты не дотянешь до утра.

Страх в глазах Игре взметнулся всполохом костра и теперь с ним обильно перемешивалась злость.

– Раз уж мы обе согласились на это путешествие, – продолжала тем временем Санъяра. – Давай дойдём его до конца, не мешая ни друг другу, ни другим.

Договорив она перевела дух и громче, чтобы слышали все, произнесла:

– Спасибо за суп. Я возьму на себя караул.

– Уверена? – спросил Наран немного позже, когда ужин был закончен, и остальные уже укладывались спать. Сам он вместо этого извлёк из мешка футляр и принялся устанавливать небольшой портативный телескоп. Санъяра задумчиво наблюдала за его действиями, пытаясь понять, как он собирается тащить эту штуку дальше, всю дорогу. Наран вовсе не выглядел силачом. – Завтра нам всем потребуются силы, – в унисон её мыслям добавил он, прикручивая последнюю деталь.

– Мне не требуется много спать, – откликнулась Санъяра. Суп, приготовленный Игре, ей не понравился, и теперь она потихоньку отщипывала от припрятанного в мешке каравая и отправляла кусочки белой мякоти в рот. – Достаточно помедитировать утром один два часа.

Наран бросил на неё внимательный, даже изучающий взгляд.

– Я слышал об этой технике… Но думал, что это не всерьёз.

Санъяра пожала плечами.

– Пока мы живём в храме, о ней вспоминают только во время испытаний, но те катар, которые несут дозор на южных границах, только ей и живут.

Взгляд Нарана стал задумчивым, он, казалось, даже забыл про свой прибор.

– На границе, да… – повторил он. Помолчал и, к удивлению, Санъяры, добавил: – Думаешь, это правда?

– Что? – Санъяра даже моргнула от неожиданности.

– Варвары, – пояснил Наран. – То, что они в любой момент готовы напасть.

– Конечно, правда! – Санъяра от удивления заговорила заметно громче, чем следовало, так что Игре приподнялась с земли и, подарив ей враждебный взгляд, многозначительно шикнула. Санъяра лишь обожгла ей ответным взглядом и полушёпотом продолжила: – Зачем кому-то о таком врать?

– По-моему, ответ, очень прост… – отозвался Наран как-то нехотя. А потом, помолчав, добавил: – Санъяра, я не хочу тебя смущать, – он покосился на Кольцо, и Санъяра мысленно закончила «Пока ты можешь сбежать». – И боюсь упустить час.

– Наблюдай, – вяло откликнулась она и отвернулась. – Можешь, конечно, думать, что и мой дозор – излишняя предосторожность, которую выдумали проклятые катар чтобы вас обмануть, но я, пожалуй, всё-таки посторожу.

И в унисон её словам со стороны леса раздался протяжный волчий вой.

Ближе к утру Санъяра всё-таки задремала. Смотреть на то, как Наран изучает небо в свой телескоп, было приятно, но потихоньку гипнотизировало. Юноша склонялся к прибору с такой нежностью, что линии его тела невольно отзывались странной тягой в груди. Лёгкий ночной ветерок колыхал золотистые волосы, и изредка Наран хмурился, убирал упавшие на лоб пряди, но даже в эти мгновения лицо его не переставало быть притягательным и каким-то по детски милым.

Санъяра удивлялась подобному выводу. Она никогда не влюблялась, но понимала эстетику мужского тела немного иначе, в храме её приучили преклоняться перед силой и мужеством, отличавшими истинных катар-талах.

В Наране определённо было что-то от этих образов, но это смутное ощущение граничило с хрупкостью и беззащитностью, и Санъяра никак не могла уловить, где проходит тонкая грань.

Волки так и не приблизились к стоянке и от монотонности происходящего она стала постепенно погружаться в сон.

А проснулась, ощутив, что плеча коснулась мягкая, осторожная рука.

– Вставай… – произнёс полушёпотом у самого уха мягкий голос Нарана.

Санъяра испуганно вскинулась, распахнула глаза… И поняла, что над лесом уже занимается рассвет, но остальные попутчики ещё спят.

– Прости, – пробормотала она, заливаясь краской от стыда.

– Ничего, – подозрительная улыбка проскользнула у Нарана по губам. – Я почему-то подумал, что ты захочешь проснуться раньше Игре.

Санъяра покраснела ещё сильней. У Нарана обнаруживалась удивительная способность угадывать её мысли. Продемонстрировать талах-ан свою неспособность отвечать за сказанное было бы тем ещё позором.

Наран чуть отстранился, и Санъяра села, на ходу потирая глаза.

– Я могу приготовить завтрак, – предложила она.

– Не стоит. Каждый должен заниматься своим делом.

Санъяра хмыкнула. Огляделась по сторонам.

– Ручей в двадцати шагах к востоку. Я разбужу остальных и тебя провожу.

Санъяра хотела было сказать, что найдёт и сама, но вдруг передумала. Почему-то показалось очень соблазнительным, чтобы Наран её проводил.

– Ты что-то увидел на небе? – спросила она через четверть часа, когда Игре уже во всю замешивала в котелке кашу, а они с Нараном, умывшись, возвращались обратно к костру.

– Да, – Санъяра постаралась не обращать внимания на то, что все взгляды обратились на её спутника. – Расчёты верны. Но нам придётся продвинуться на юг.

– Ещё дальше на юг? – нахмурился Вейде. – Мы и так слишком близко…

Санъяра увидела перед Нараном кристалл с картой и, сдвинув ближе к себе, запустила изображение.

– Дальше на юге спорные земли, – спокойно закончила она за талах-ир.

– Совсем недалеко, – успокоил спутников Наран. – Пути на пару дней.

– Спорные земли начнутся не через пару миль, а через пару часов, – вклинилась Игре, перегнувшись через плечо Санъяры и тоже заглянув в карту.

Наран молчал. Санъяра смотрела то на спутников, то на него, и пыталась понять, почему он ничего не скажет. Конечно, Спорные Земли опасны. Это те самые места, про которые они говорили ночью. Где, по мнению Нарана, нет никаких варваров, а на самом деле с одинаковым успехом можно встретить и патруль катар-талах, и дикое племя с юга, забравшееся слишком далеко на север ради дичи. Санъяра ещё не сталкивалась с варварами в настоящем бою, но иллюзорные тренажёры показывали, что они не представляют для неё особой опасности. Волнения не было, хотя она и понимала, что осторожность будет вполне уместна. Но если остальные не хотят идти – ещё не поздно повернуть домой. Однако лицо Нарана выражало странную беспомощность, и он почему-то никого не пытался убедить.

– Ничего не случится, – спокойно сказала Санъяра. – Весна только началась, южанам незачем заходить на север так далеко. К тому же земли должны хорошо охраняться моими собратьями. А если и нет – я смогу вас защитить.

Наран подарил девушке благодарный взгляд, и по позвоночнику разлилось тепло.

Вейде и Игре переглянулись между собой. Ещё несколько мгновений на их лицах читалось сомнение, а потом Вейде вздохнул.

– Ладно. Я всё-таки не прощу себе если упущу такой шанс.

Игре ничего не сказала, но так посмотрела на талах-ир, что стало ясно – она остаётся только из-за него.

ГЛАВА 8

Здесь, под сенью северного леса, весна давала знать о себе только пением птиц. Снег как будто бы уже растаял, и всё же тут и там в прогалинах и овражках виднелись его последние остатки. Хвойные деревья не давали солнечному свету пробиться к земле – да и не было его, этого солнца, едва мелькнув на рассвете оно надолго пропало за плотной серой пеленой облаков.

Кругом было заметно прохладней, чем под сводами храмов, где в стенах проходили оставленные Крылатыми Предками согревающие лучи. Санъяра, привыкшая к утренним купаниям в холодной воде, шла свободного, с наслаждением полной грудью вдыхая запахи хвои и шишек. Наран был настолько погружён в свои мысли, что не замечал никакого дискомфорта. Игре догадалась прихватить из дома тёплую меховую накидку и муфту, и теперь вышагивала с улыбкой, довольная своей предусмотрительностью. Талах-ан кроме прочего всегда славились своей прагматичностью. Не склонные к таким сложным многоходовым построениям, как талах-ар, они, тем не менее, лучше всех других крылатых решали повседневные задачи, как никто могли обеспечить храм едой и решить, какие угодья подходят для охоты, а в каких следует поставить зелёный запрет. Многие храмы для этих целей приглашали к себе валькирий из касты талах-ан, также как талах-ан в свои деревни – они единственные среди крылатых недолюбливали жизнь под сводами древних зиккуратов – часто приглашали одного единственного талах-ар, чтобы держать с ним совет, или талах-ир, чтобы скрасить вечера последнего дня.

В этом плане Санъяра вынуждена была согласиться, что присутствие в команде рыжекрылой может принести какую никакую пользу, хотя всё ещё и думала, что с её обязанностями могла бы справиться и сама.