Игры света и тьмы. Том 1

– Я не про это, – Дезмонд даже не моргнул. – У тебя усталость в глазах. Я видел такую только у тех, кто намного, намного старше нас.

– Старше нас… – Инэрис вздохнула. – Ты много таких встречал?

– Двух.

Инэрис стала любопытно. Она легко догадалась, что первый – Галактион. Хотела спросить, кто второй, но передумала.

– А я вот ни одного, – сухо произнесла она. – Не уверена, что в империи многие прожили так долго, как я.

Дезмонд пожал плечами.

– Никогда об этом не задумывался, – признался он. – Я не считаю годы. Просто живу.

Инэрис поджала губы и промолчала. Только уставилась в окно.

– Сложно их не замечать, – после долгой паузы сказала она. – Когда мир кругом меняется сильнее, чем ты.

– Что ты делала всё это время? – спросил Дезмонд, внимательно наблюдая за малейшими изменениями её лица. Губы Инэрис на мгновение дрогнули, что так не походило на неё…

– Тоже… – коротко выдавила она. – Жила.

– Одна?

Слово тяжёлой каплей повисло над столом. Какое-то время царила тишина. Потом Инэрис резко повернулась к Дезмонду лицом и спросила:

– Это всё, что ты хотел узнать?

Дезмонд растерялся, не зная, почему её так задел этот вопрос.

– Иногда нет, иногда да, – зло продолжила она. – Я не думала о тебе, если хочешь знать. Не хранила верность и не ждала.

Она резко встала.

– Надеюсь, тебе есть где переночевать?

– Да, – глухо ответил Дезмонд. Он больше не смотрел на неё и в глазах его воцарилась тьма.

– Тогда звони, когда надумаешь обсудить дела, – Иса достала из внутреннего кармана визитку и положила перед ним на стол. – Мне пора.

Продолжать разговор не было смысла. Дезмонд хотел о чём-то поговорить, но Инэрис не оставляло чувство, что он сам не знает – о чём. Уж точно не о политике, в которой Иса сейчас просто обязана была разобраться, чтобы принять решение.

Она знала, что Орден Звёздного Света собирает планеты под своё крыло. Чего пытается добиться совет грано – можно было только гадать. «Власти», – устало отвечала Инэрис сама себе на этот вопрос. «Или… всеобщего блага. Что было бы, конечно, хорошо. Если бы ещё точно знать, что они хотят именно его».

Относительно людей, которые обучили её, Инэрис давно не питала никаких иллюзий. Но верить во что-то хотелось. Оставалось выбрать – во что.

Теперь она знала и то, что второй Орден, тот, с которым во времена Империи она и разговаривать бы не стала, сразу начал бы стрелять – тоже пытается собрать какую-то конфедерацию. Дезмонд проговорился, что основной путь их взаимодействия с «развивающимися» (читай – «отсталыми») мирами – торговые соглашения, помощь в разрешении внутренних проблем, но только в случае, если к ним обратится кто-то из населения. Иса мысленно хмыкала, задумываясь о том, каким образом Дезмонд и ко определяют, кому из населения помогать, а кому нет. Однако, такой подход, по понятным причинам, открывал для неё лично возможность заключить союз и делал эту организацию более симпатичной Джону, который наверняка не горел желанием подпадать под влияние Ордена Звёздного Света.

У этих, вторых, методы были просвещённо-насильственные. В патриархальных мирах они работали через религию. Внедрялись в местные религиозные структуры и вели воспитательную работу, чтобы затем открыто или скрытно включить планету в сеть подконтрольных миров. Теперь наверняка отыскали другие институты, но не пути. Внушение, манипуляция, идеология – три любимых кита людей, которых Иса когда-то боготворила. Она и теперь не могла бы с уверенностью сказать, что они не правы. Вот только по всему выходило, что сама она для них вошла в список неподдающихся внушению и к тому же опасных. Иса не знала, что происходит в Ордене сейчас. Прошло несколько сотен лет с тех пор, как она контактировала с ним в последний раз. Но она опасалась, что договориться с Эцин будет не так уж легко.

Ей нужна была информация, а Дезмонд явно был настроен говорить о погоде, вспоминать былые деньки или просто молчать, но только не просвящать её относительно того, что творится наверху.

Иса, впрочем, его понимала. Она и сама, оказавшись рядом с Дезмондом, обнаружила, что тонет в странном чувстве. Как будто после долгого странствия вернулась домой и силится понять, что ей делать здесь.

Дезмонд всегда выбирал одинаковые квартиры. Всегда с окнами на север и никогда – на городские кварталы и предместья. Он не любил, просыпаясь и выходя на балкон, видеть людей.

В Интаке его аппартаменты балконом смотрели на еловый лес, террасами спускавшийся к берегу холодного северного моря. Летом его волны золотило солнце, но изумрудная хвоя делала пейзаж всё таким же суровым. И то и другое напоминало Дезмонду другой его дом, самый первый – тот, что погиб вместе с его детством на планете Аркан. Там тоже росли хвойные деревья, носившие имя давно забытое людьми. И хотя на Аркане было гораздо теплей и светлей, Дезмонд привык к своей новой обители. Инстинктивно на каждой новой планете он искал нечто похожее на неё.

В тех мирах, где уже существовало представительство Ордена, дело обстояло проще. Там строились полноценные жилые комплексы, обеспеченные всем, от подземных гаражей до спортивных центров. Вход на территорию комплексов предоставлялся только членам Ордена и его гостям, и хотя аппартаменты не закреплялись за отдельными адептами, будучи одним из основателей этой идеи, Дезмонд в любом таком комплексе мог найти несколько блоков по себе.

Миры, где представительств не было, в этом плане привносили разнообразие. Хотя Орден не жалел денег на командировочные, Дезмонд сам, как правило, не любил напыщенные отели с золотыми подсвечниками и дорогим постельным бельём. Не был он и аскетом. Дезмонд предпочитал нечто среднее. Предпочитал простор, воздух и ощущение одиночества, которые редко можно было отыскать в дорогих гостиницах.

Здесь он такое место отыскал загодя, так что прилетев, уже имел бронь, набор документов и легенду, которая представляла его бизнесменом средней руки, путешествовавшим инкогнито и налегке. Над теми красноречивыми взглядами, которыми провожали его горничные и портье, Дезмонд только посмеивался про себя. У троицы на лице было написано всё, что они выдумали о странном постояльце. Дезмонду на большую часть их соображений было наплевать. Он только опасался, что после вопроса о том, есть ли на крыше посадочная площадка, девочки-горничные не дадут ему прохода.

Дезмонд не то чтобы не любил девочек или имел что-то против горничных… Он просто не любил случайных связей. В этом плане для него ничего не изменилось за века. Всё, что могло происходить за закрытыми дверями номера, было для него абсолютно серьёзно, и Дезмонд не горел желанием впускать туда лишних людей. Как и вообще – в свою жизнь.

Общение с людьми давалось ему легко. Он был обаятелен, производил впечатление человека решительного и бесстрашного. Только самые свирепые альфа-самцы не отступали перед напором его энергетики, да и то – лишь до первого удара в челюсть.

Но на самом деле Дезмонд не так уж любил краткосрочные знакомства. Его жизнь состояла из нескольких человек, которых он знал сотни лет, которых называл братьями и которым доверял всегда и во всём. Он вовсе не стремился этот круг расширять.

Дезмонд любил одиночество. Пусть в нём давно уже не было нужды, но с детства он привык по многу находиться один и теперь не спешил что-либо менять.

Войдя в номер, он скинул плащ и сам упал в кресло, рассеянно оглядывая дорогой, но непретенциозный интерьер. Мысли его витали далеко. Он представлял Инэрис здесь, возле окна, и невольно думал о том, что та отлично вписалась бы в окружившие магистра чёрно-белые цвета.

Ещё он думал о том, что совсем не хочет торопиться с этой миссией. И о том, что Аэций, наверное, был прав. Иса представляла для него опасность. В самых разных смыслах. Но как это часто бывало с Дезмондом, когда речь заходила об опасности – ему было на это наплевать.

Добравшись до дома, Инэрис прямо в прихожей сбросила на пол пиджак. Квартира была пуста – Нолан опять задерживался.

Иса уже не знала, скучает она или нет. Раньше – скучала. Ждала. Искала. Но всё меняется за сотни лет.

Дом, в котором она жила, стоял в достаточно респектабельном районе – её соседями были в основном топ-менеджеры и банкиры средней руки. Обдумывая этот факт, Иса приходила к выводу, что и она в каком-то смысле топ-менеджер, только в очень специфической сфере.

Под окнами не было ни кусочка зелени – обитавшие здесь люди предпочитали возможность быстро добраться до офиса тишине и пасторальным пейзажам. Инэрис тоже считала, что это куда важней. Она не любила излишеств и дворцовых побрякушек, но высоко ценила комфорт и высокие технологии. Конечно земные технологии всё ещё не казались ей такими уж высокими, но по крайней мере уже приближались к её представлениям о том, какой должна быть жизнь.

В квартире, которую она получила от Джона два года назад, когда их сотрудничество только началось, царил минимализм. Три больших комнаты были почти пусты, и только на кухне, в два раза большей по размеру чем любая из них, царил вечный хаос.

Иса любила дорогие районы, дорогие машины и дорогие часы. Но вот что касалось повседневной жизни здесь ей с утром удавалось уследить за порядком, да и кулинария никогда не относилась к числу её навыков. Профессия и врождённая паранойя не позволяли ей обратиться к услугам домработницы, а из Нолана домохозяин был ненамного лучше. Он в отличии от жены мог, по крайней мере, подмести пол в выходной – вот только Иса уже не помнила, когда он проводил день дома в последний раз.

Засовывая в микроволновку китайскую лапшу, штабелями стоявшую в холодильнике, Иса думала о том, что, возможно, ей стоило бы уехать. Снова. Увы, все города земли казались серо-одинаковыми и она с трудом могла припомнить страну, в которой ей не довелось бы пожить. Земля давно казалась исхоженной вдоль и поперёк.

Присев на краешек кожаного дивана, она взяла с кофейного столика пачку сигарет и покрутила в руках. У Исы всегда были три пачки – одна дома, одна в офисе и одна в машине. Она могла забыть купить ужин или убрать постель, но сигареты и кофе не забыла бы купить никогда.

Сейчас курить не хотелось. Она замерла, глядя на урбанистический пейзаж за окном.

«Где он сейчас?» – промелькнула в голове непрошенная мысль, и Инэрис совсем не удивило, что думает она вовсе не о Нолане, а о ком-то другом.

Она соврала. Иса думала о Дезмонде каждый год. Мысленно задавала себе вопросы, на которые мог ответить только он. И тут же выругавшись на собственную глупость заставляла себя их забыть.

«Какой была бы жизнь с ним?» – Иса обвела взглядом заваленную грязной посудой кухню. Дезмонд не выглядел хозяйственным или аккуратным, но почему-то Иса не могла представить, чтобы в его доме царил такой бардак. «Что за глупость?» – тут же отругала она себя. Достала сигарету и закурила, не открывая окна.

Стоило втянуть горлом горький дым, как под рёбрами натянулся тугой комок боли. Иса закашлялась.

– Этого только не хватало… – пробормотала она, придерживая рукой больное место и слабо массируя, в ожидании, когда приступ закончится.

В первый раз это случилось с ней больше шестисот лет назад. Тогда Иса не придала происходящему значения – слишком много душевной боли жило в ней, после потери Авалона, чтобы придавать значение телесной.

Теперь она понимала, что всё началось гораздо раньше.

Битва у Фаэны…

Штурм крепости Готфрида…

Убийство воинов Ордена, предавших огню её потайную землю…

Всё это были звенья одной цепи, шаг за шагом подводившей её к концу. Искажение внутренней энергии – единственная болезнь, от которой не было лекарства в империи. Силы, которые тут, на Земле, называли магией, истоком имели саму жизнь. Были те, кто черпал их из вне – как её сестра и другие адепты Тёмной Дуги. Были те, кто считал для себя неприемлимым брать чужое. Иса знала, что в других обстоятельствах её резерва хватило бы и на тысячу лет, и на две. Вот только тогда, после войны, эфир Земли был так сильно выжжен, что любое использование внутренних сил давалось здесь в десятки раз сложней.

Иса и не любила их никогда, предпочитая любым ментальным фокусам добрый меч или винтовку. Но бывали случаи, когда удержаться не могла.

Последний такой случай настиг её два года назад, когда на Землю пришла Элеонор.

С тех пор приступы стали намного чаще, и Иса знала, что далье будет хуже.

«Я умру здесь», – с горечью подумала она. «В чужом мире, которому подарила тысячу своих лет. Умру, так никогда и не увидев звёзд».

«Поменяла бы ты что-нибудь, если бы могла? Пошла бы ты с ним… тогда?» – спросила она себя и тут же ответила: «Нет. Никогда».

Размышляя об этом, она невольно снова задумалась о Дезмонде и о целом мире, который остался там, наверху. Который Иса закрыла для себя, о котором запретила даже думать.

Долгие столетия она мечтала отыскать остатки Империи, мечтала найти способ подняться обратно в небо. Она сама не знала, когда пришло осознание, что там, наверху, для неё уже не найдётся места. «А может быть, я просто стала бояться…» – думала она.

Признаваться в собственных страхах ни себе, ни кому-либо другому Иса не любила. Потому она заставила себя сосредоточиться на еде и не думать больше вообще ни о чём.

Руки Нолана легли ей на плечи, когда стаканчик с воком уже опустел. Иса расслабленно откинулась в его объятия.

– Наконец-то. Ты в кои-то веки вернулся до рассвета.

– Ис, прекрати говорить гадости.

Руки напряглись, но не исчезли. Иса сделала вывод, что Нолан всё-таки мудрее неё. Хотя бы чуть-чуть.

Она не хотела портить момент, но с собой ничего поделать не могла. Чем дальше, тем больше прорывалась наружу застарелая обида за то, что всё не сложилось. Когда-то давно этот человек казался ей лучшим на Гее. Потом казался лучшим, но потерянным. Потом самым ненавистным, снова лучшим и так по кругу.

В какой момент бесконечное колесо любви и ненависти с треском рассыпалось горой обломков, Иса не знала.

– Меолан… Ты когда-нибудь думал о том, почему у нас ничего не выходит?

Руки Нолана на мгновение сильнее сжали её плечи, а затем резко исчезли. Нолан шагнул в сторону и опустился на сиденье дивана под углом к ней.

– Что-то произошло?

Иса закрыла глаза и покачала головой.

– Просто вдруг стало интересно… Думаешь ты об этом хоть иногда, или нет?

– Нет, – честно ответил Нолан и Иса недовольно поджала губы, но он не обратил на это внимания. – Потому что я не думаю, что у нас ничего не вышло. Мы прожили много счастливых дней вдвоём. Даже если у нас не всегда всё хорошо.

– Нолан, мне кажется, я хочу уйти, – задумчиво произнесла она.

Нолан вздрогнул. Пальцы на плечах Исы сжались сильней.

– Кажется, или хочешь? – уточнил он.

– Я не знаю. Может быть, я хочу уйти и подумать, а?

Нолан молчал. Иса почти физически ощущала, как тому не нравится это решение.

– Я должен попытаться тебя удержать? – спросил он.

– Не знаю, – Иса повела плечами, и ладони Нолана соскользнули по её рукам.

– Что изменилось?

– Не знаю, – снова ответила она, хотя уже говоря эти слова, Иса понимала, что знает. Что-то настолько яркое и болезненно знакомое сегодня ворвалось в её жизнь, что она не могла оставаться в неподвижности. Ей мучительно требовалось что-нибудь поменять.

Какое-то время Нолан молчал.

– А Ариви? – наконец спросил он.

– Она не удивится. И всё поймёт.

Снова на какое-то время над комнатой повисла тишина.

– Я переночую в лаборатии, – после долгой паузы сказал Меолан. – Это не значит, что я ушёл. Поговорим завтра, хорошо?

Иса ответила кивком. Несколько минут она оставалась неподвижной, пока дверь не захлопнулась у неё за спиной.

И хотя Нолан не желал в это верить, она знала, что на сей раз это действительно всё.

Дезмонда окружала темнота.

Саднили руки, истёртые кандалами. Дезмонд пытался разомкнуть их так и сяк всю ночь, потому ни на мгновение не погрузился в сон.

До рассвета оставалось ещё несколько часов. Дезмонд убеждал себя, что несколько часов это шанс. Он почти верил в это – по крайней мере, больше верить ему было не во что.

Устав от бесплодных попыток, он скрючился на полу камеры. Дезмонд понимал, что нужно искать путь к спасению, но вместо этого думал о том, что всё не может случиться так. Слишком просто и слишком быстро. Слишком глупо. Сотню раз посмотреть в глаза смерти, чтобы встретиться с ней случайно, не успев разобраться, что к чему. Казнь назначена на рассвете. Никогда Дезмонд не думал, что будет мечтать, чтобы ночь продлилась подольше. Хотя, что она даст, эта ночь? Оковы ордена Эцин крепки, их не сломать и не разомкнуть. Они предназначены для того, чтобы сдерживать более, чем людей. Двери безупречны, а по другую сторону столько охраны, что нет смысла и надеяться расправиться со всеми.

В сердце ещё оставалась надежда, что за ним придут, но Дезмонд чувствовал, что этого не случится. Что-то не то произошло там, у Астеры. Быть может, все его друзья уже погибли, и только один ещё помучается несколько часов, чтобы зеваки от аристократии смогли полюбоваться на казнь. Показательную казнь.

«Нас предали…» – думал он. Дезмонд не мог поверить, что среди его соратников, среди людей, каждого из которых он выбирал лично, может быть предатель. Но предатель был. Иначе их базу никак не могли бы отыскать.

Дезмонд устало вздохнул и прикрыл глаза, обещая себе, что через мгновение продолжит борьбу. До сих пор он не знал, что такое отчаяние. Дезмонд не хотел знакомиться с ним и теперь. «Я найду выход», – твёрдо пообещал он себе.

И едва головой коснулся стены, как скрипнула дверь.

Дезмонд вскинулся, ожидая, что визитёр принесёт перемены, но глаза так привыкли к темноте, что в первое мгновение различили только луч света, ползущий по каменным плитам пола, и белые, до тошноты сверкающие сапоги.

Он почувствовал ненависть к пришельцу раньше, чем увидел его глаза. Голубые. Безупречно спокойные. И такие знакомые…

– Анрей…

В воздухе повисло невысказанное: «Брат».

Они и в лучшие-то времена никогда не называли друг друга так. А теперь, когда на одном были знаки отличия Корпуса Коррекции, а на другом – титаниевые кандалы… Дезмонд был уверен, что им нечего сказать друг другу.

Ошибался.

Пинок под рёбра заставил его поперхнуться слюной. Второй последовал раньше, чем Дезмонд понял, что к чему. И третий – так что искры едва не брызнули из глаз. Дезмонд дёрнул прикованными к стене руками, силясь дотянуться до шеи палача, но бестолку – цепи слишком коротки.

Анрей, впрочем, ударов больше не наносил. Даже отступил на шаг назад и подал спутникам знак выйти.

Когда дверь снова закрылась, Дезмонд увидел в руках брата архаичного вида свитки. Такие, на каких до сих пор, по традиции, заключались дворянские договора.

– Ты думаешь, что всё конечно, брат, – спокойно произнёс он. Последнее слово заставило лицо Дезмонда исказиться в гримасе презрения – так фальшиво оно прозвучало. – Это не так. Орден готов оказать тебе милость. Мне немало стоило этого добиться! – Анрей многозначительно повысил голос.

– Чего ты хочешь? – спросил Дезмонд больше из любопытства, чем в самом деле рассчитывая на сделку. Он слишком хорошо знал брата, чтобы поверить хоть единому слову.

На пол перед пленником упали белые листки. Предусмотрительно запакованные в защитные плёнки – чтоб не порвать и не испачкать в грязи.

«Я, Дезмонд, сын неизвестного, признаю, что никогда не имел права наследовать титул герцога дома Аркан…»

Дальше Дезмонд читать не стал. Рванулся так, что ещё бы чуть-чуть – и вырвал цепи из крепежей.

Анрей ловко подхватил документ и быстро отступил ещё на шаг назад.

– Пошёл ты! – выдохнул Дезмонд, снова пытаясь вырвать цепи из камня, но второй рывок оказался куда слабее. Истощённое тело уже ничем не могло ему помочь. – Мразь!

Анрей, казалось, вовсе не услышал оскорбления. Лицо его оставалось всё так же спокойно и безмятежно.

– Если одумаешься – можешь меня позвать. У тебя ещё, – он демонстративно глянул на циферблат часов на запястье. – Три с половиной часа.

Дверь захлопнулась, и свет погас. Дезмонд остался в одиночестве. В эти мгновения он ненавидел свет больше всего, что только мог представить, потому что знал, что следующий луч принесёт ему смерть.

… Когда лезвие топора взметнулось над его головой, Дезмонд всё ещё не верил, что это конец. Он просто не мог представить, что всё закончится так. Но в то мгновение грудь сдавило чувство, которого он не знал никогда до сих пор – отчаяние.

С шумным выдохом Дезмонд оторвал голову от спинки кресла.

«Уснул…» – вяло подумал он и мысленно отругал себя за то, что не дополз до кровати.

Вокруг царила ночь. Бесконечная, непроглядная темнота, которую не нарушал ни единый луч фонаря.

Сделав глубокий вдох, Дезмонд сглотнул слюну пересохшим горлом и с трудом заставил себя подняться на ноги. Всё тело ломило так, как будто он действительно провёл всю ночь, скрючившись на полу.

Ощупав бёдра, Дезмонд обнаружил в одном из карманов телефон. На ходу включая экран, медленно побрёл к окну. Вслепую распахнул стеклянную дверь и вышел на балкон.

Замер, наслаждаясь прикосновениями прохладного осеннего ветра и дожидаясь, пока наваждение пройдёт.

Ему просто необходимо было сейчас кому-то позвонить. Необходимо почувствовать, что он не один.

В первое мгновение он подумал об Аэцие, но откровенно говоря, Дезмонд и так знал всё, что тот может ему сказать. Кошмар снился ему не в первый раз. И Дезмонд прекрасно осознавал, что прошло слишком много времени, чтобы воспринимать его всерьёз. Осознавал, но поделать ничего не мог.

В ту ночь перестал существовать Дезмонд Аркан. Плевать, что он не подписал отречение. Идя по остывшим за ночь плитам Дворцового Проезда и глядя в лица людей, которые знали его, которые танцевали с ним на балах… Людей, которые теперь с наслаждением пришли посмотреть на его смерть и делали вид, что видят его в первый раз… В тот момент, когда топор взлетел над его головой, он понял, что Дезмонда Аркан больше нет. Он мёртв. И неважно, что кто-то другой будет спасён.

Дезмонд сам не понял, когда и зачем набрал номер Исы. Только услышав в трубке сонное:

– Добрый… день?.. – понял, что натворил.

Дезмонд молчал. До рассвета оставалось три с половиной часа.

– Алло! Приём, приём!

– Да. Это я.

Теперь уже с другой стороны линии воцарилась тишина.

– Дезмонд?.. Что ты хотел?..

– Услышать тебя.

Снова молчание в ответ. Потом короткий смешок.

– Боже, давай я запишу тебе свой голос на диктофон! Только больше не делай так, как сейчас! Я жутко хочу спать.

– Я уже записываю.

– Дез… Не смей!

Бархатистый смешок в трубке лучше любых слов сказал Инэрис о том, что её развели.

– Я тебя убью, – устало пообещала она.

– Я заеду за тобой утром? – спросил Дезмонд. Поразмыслил мгновение и добавил: – Хочу побольше узнать о нашем общем деле.

– Так не терпится его завершить? – вопрос сорвался с губ сам собой, и Иса едва сумела придержать звучавшие в голосе нотки обиды.

Дезмонд не ответил. Он смотрел на море, раскинувшееся далеко внизу. На бескрайнюю, бесконечную ночь, воцарившуюся над землёй.

– В восемь утра подойдёт? – спросил он.

Иса какое-то время молчала, но Дезмонд почему-то был уверен, что не получит отказ.

– Да чёрт с тобой, – буркнула она. – Всё равно уже не усну. Подъезжай прямо сейчас.

– Займёшься этим.

В зале, где давал аудиенцию Первый, как всегда стоял полумрак. Первый не выносил света – оставалось только гадать, причиняет ли тот ему боль, или Лорд таким образом скрывает своё изуродованное лицо.

О том, что лицо его покрывают ожоги, ходили слухи по всей Мадере, но достоверно никому ничего узнать так и не удалось. Если кто-то оказывался слишком прозорлив, чтобы выведать его слабости, то слишком быстро умирал, чтобы передать эти знания другим.

Лишь двое людей когда-либо видели Первого лорда вблизи. Его любовница – Ардис, королева сукубов. В облике пышнотелой рыжеволосой девы она сейчас сидела на правом подлокотнике каменного трона и обнимала своего покровителя одной рукой.

Ахмиус с трудом заставлял себя сохранять невозмутимое лицо. Ардис была красива во всех своих телах, хотя, пожалуй, с Властелином её роднило то, что никто во всём Нижнем мире никогда не видел её настоящего лица.

Ардис пришла сюда так давно, что даже Ахмиус не видел, с чего для неё всё началось. А он был третьим лордом и жил так долго, что только в самых тёмных пещерах можно было отыскать демона, который был бы древнее его.