Аристократка

Поговорить им удалось только за завтраком.

На ночь он распорядился устроить Елену в одном отсеке с Шуваловым, а наутро пригласил к себе… Чтобы снова напоить кофе – за две сотни долларов унция. На сей раз это была Арабика Мейсон. Елена постепенно начинала догадываться, что кофе играл в жизни Баратова какую-то особую роль.

– Я пью его очень много, – пояснил Баратов, поймав любопытный взгляд Елены на полке с разноцветными металлическими банками, – если что-то играет в твоей жизни настолько большую роль, то оно должно быть приготовлено лучшим образом.

– Вы так любите совершенство? – спросила Елена, осторожно касаясь губами краешка чашки.

Баратов невольно залюбовался тем эффектом, который рождался в точке соприкосновения фарфора и бледных губ.

– Определённо, – сказал он, представляя вкус этих губ, чуть окрашенный горечью кофе.

– Наверное, вам приходится нелегко.

Баратов пожал плечами.

– Никогда не испытывал с этим проблем.

– Это заметно. По тому, как настырно и неэкономно вы добиваетесь исполнения своих желаний.

– У меня есть деньги и я трачу их так, чтобы получить максимум удовольствия.

– А ваша жена? – Елена снова смотрела на него из-под своих прозрачно-призрачных ресниц.

Баратов криво улыбнулся.

– Поверьте, госпожа Краевская, моя жена тратит мои деньги ровно с тем же удовольствием, что и я.

Елена фыркнула и отвернулась к окну. Это было одно из тех немногих проявлений чувств, которые она не пыталась спрятать за маской вежливости. Отвечать она не хотела, вовремя поняв, что уязвила своим вопросом только себя саму.

Дима взял чашку с кофе и сделал осторожный глоток.

– Мы прилетаем в два часа.

– Шувалов мне сказал.

– Я хочу, чтобы сегодня вы в полной мере приступили к исполнению своих обязанностей.

Елена резко подняла на Баратова испуганный взгляд.

– Да, госпожа Краевская, на сей раз вы всё поняли правильно. Я хочу попробовать вас в деле.

– Стоило ли покупать платье, если его всё равно придётся снимать? – она опять отвернулась, и ледяная маска заняла своё место на её лице.

На эту реплику, как и на предыдущую, Баратов не обратил ни малейшего внимания.

– Вы будете сопровождать меня на приёме у губернатора. Мы пробудем там около трёх часов. Затем вы подниметесь в номер вместе со мной.

Елена равнодушно кивнула.

«Сто двадцать тысяч, – напомнила она себе, и тут же в голове промелькнуло: – Как странно, что моё знакомство с Дмитрием Баратовым оказалось… таким».

Она тряхнула головой, отгоняя навязчивые мысли. Баратов говорил ещё что-то – кажется, про кофе, – а Елена молча смотрела на проплывающие за окном облака и думала, как хорошо было бы сейчас разбить стекло и оказаться там, в бесконечной пустоте… Всего на миг, чтобы затем почувствовать, как разрывает стремительно приближается земля…

ГЛАВА 6. Всполохи

Этот город оказался куда более похожим на знакомые Елене Париж и Москву, чем Ростов и Днепропетровск вместе взятые. Здесь было много зелени, и редкие небоскрёбы удачно вписывались в тенистые скверы, вздымаясь над вершинами деревьев осколками блестящего на солнце стекла. Елена сидела, отвернувшись к окну, не столько из интереса к городскому пейзажу, сколько из нежелания встречаться взглядом с Баратовым – тот оставил документы на соседнем сидении и внимательным жадным взглядом разглядывал каждую чёрточку её лица. Елена предпочитала не думать о том, что творится у Дмитрия в голове.

– Вы осознаёте свою задачу? – спросил Баратов.

«Вовремя раздвинуть ноги»… – подумала Елена, но вслух сказала лишь:

– Да.

Разговор не удавался, и Баратов отказался от попыток его продолжить. Он тоже повернулся к окну. Свердловск всегда был одним из его любимых мест. Здесь дышалось легче, чем в густонаселённых мегаполисах, и в то же время не давила на плечи тяжесть прошлого, которую он часто чувствовал в Москве.

Автомобиль проплыл по трассе, окружавшей город – автострады как таковой тут не было, так как автомобилей было немного. Зато со стороны пригорода Елена заметила полосы посадочных площадок для вертолётов.

– Здесь живут те, кто не ездит на автомобилях, – сказал Баратов, проследив за её взглядом.

Елена пожала плечами. В сущности, ей было всё равно.

Ещё один наёмный лимузин, точная копия того, что Елена уже видела в Днепропетровске, остановился у ворот просторного парка. Баратов заметил в глубине сооружение, сочетавшее черты классической европейской архитектуры и современные металлические конструкции на крыше.

Он вышел из автомобиля и протянул девушке руку. Елена проследила за его движением мрачным взглядом, но Баратов руки не убрал.

– Я не ваша спутница, господин Баратов. Я ваш референт.

– Вы – моя спутница, Краевская, хоть и капризничаете как будто мы женаты. Впрочем, этим вы мне и интересны.

Елена фыркнула и попыталась самостоятельно выбраться из лимузина, но сделать это, минуя Дмитрия, оказалось не так-то просто. В конце концов она сдалась и приняла предложенную руку.

– Чего вы этим добиваетесь? – спросил Баратов, дёргая её наружу чуть резче, чем они оба этого хотели.

– А чего добиваетесь вы?

Баратов улыбался, но явно не ей. Елена поймала взгляд Дмитрия, направленный мимо, и тут же увидела пару, на которую тот смотрел. Елена стремительно растянула губы в такой же улыбке.

– Господин Баратов? – женщина в белом платье-тунике с жемчужной брошью под грудью направилась к ним, и мужчина в чёрном костюме последовал за ней.

– Графиня Алексеева.

– Не думала, что вы появитесь так рано. Обычно вас нелегко поймать на таких торжествах.

– Я прилетел раньше графика и решил не тратить время даром, а сразу направиться сюда.

– А где ваша драгоценная супруга? И кто с вами?

Елена вздрогнула, внезапно обнаружив, что Баратов держит её под локоть. Попыталась вырвать руку, но это оказалось невозможно.

– Княгиня Елена Краевская, – услышала она голос Баратова, и присела в скупом подобии реверанса.

«Графиня» разглядывала её с неприкрытым любопытством.

– Я раньше не видела вас здесь.

Елена снова вежливо улыбнулась.

– Моя семья предпочитает Францию. Впрочем, отец всегда считал, что нужно быть ближе к корням, – улыбка «графини» стала натянутой, и Баратов едва заметно дёрнул спутницу за локоть. – Впрочем, мой отец знал далеко не всё.

– Прошу простить, – Баратов потянул Елену в сторону. – Мы ещё не успели поздороваться с хозяевами.

Баратов потащил её прочь вглубь парка, так что Елена едва успевала перебирать ногами.

– Вы что, притащили меня на торжество, где должны присутствовать с женой? – спросила она, улучив момент, когда Баратов замедлил ход.

– Я вас притащил туда, где мне нужен ваш титул. Или зачем, по-вашему, я вас покупаю?

По спине Елены пробежал озноб.

– Покупаю?.. – продолжить она не успела, потому что Баратов рванул её в сторону и остановился напротив ещё одной гуляющей парочки. Обмен любезностями повторился. Елена заметила, что и в этот раз дама смотрит на неё с откровенным презрением. Впрочем, любопытство во взгляде её кавалера коробило ещё сильней.

Процедура повторилась ещё трижды, и с каждым разом до Елены всё яснее доходило: что бы ни задумал Баратов, её мучения не ограничатся только постелью. Она оказалась откровенно продемонстрирована всему местному свету как молодая любовница состоятельного дельца, и свет этот, как назло, а скорее по воле самого Баратова – состоял сплошь из людей её собственного круга.

Елена стиснула зубы и молчала, с нетерпением дожидаясь окончания пытки – и порядком успев позабыть, что рабочий день для неё только начинается.

Когда стемнело, и небо окрасили гроздья салюта, Баратов смилостивился и позволил ей подняться в спальню. Сам Дмитрий остался внизу, чтобы закончить разговор с одним из заинтересовавших его гостей.

Оказавшись в апартаментах для гостей, Елена на миг решила, что она оглохла – такая тишина стояла кругом. Затем за окном прозвучал негромкий хлопок, и небо осветил очередной букет фейерверка.

Елена подошла к стеклянным дверям и, отодвинув в стороны тюль, вышла на просторный балкон. Сюда почти не доносились праздничный шум и голоса, зато хорошо было видно небо, освещённое разноцветными сполохами. В воздухе пахло сиренью и ещё чем-то невесомым. Она стояла так достаточно долго, ощущая, как пронизывают тело потоки тёплого ветра, напоённого ароматами цветов. Елена не сразу заметила, как на плечи легли тёплые руки. Мочку уха обожгло горячее дыхание. Снизу доносились едва слышные переливы скрипки – Елена узнала «Анданте Фа Мажор» Генделя, которую разучивала когда-то по воле отца. Это прошлое своим дыханием странно проникало в бессмысленную и пустую реальность, где она стала всего лишь девчонкой, обременённой чужими долгами и чужой болезнью, но не имела ничего своего.

Елене казалось, что она попала в другой мир, где нет ни одиночества, ни мыслей о безысходности. И в этот миг оказавшиеся на её плечах руки настолько органично и естественно дополнили эту фантастическую реальность, что она захотела поверить, хотя бы ненадолго, что они принадлежат кому-то близкому, кому-то, кто ей нужен – и кому нужна она.

– Тебе здесь нравится? – прошептал Баратов у самого уха.

Только услышав этот голос, Елена на миг вырвалась из сновидения, из всполохов прошлого, озаривших привычную серость.

Баратов мгновенно почувствовал перемену. Он и сам был зачарован видом стройной фигурки, стоявшей на балконе и открывавшей лицо навстречу разноцветным брызгам. Дима увидел Елену ещё снизу и понял, что больше ждать не может. Этот ломкий стебель тростника должен был принадлежать ему. Сейчас. Это было не физическое желание. Он даже не испытывал потребности прикасаться к своему неожиданному приобретению. Дима просто знал: Елена должна ему принадлежать. Она была частью его. Той огромной частью, которую Баратов давно потерял, без которой привык жить и которую теперь обрёл вновь.

Дмитрий не знал, в чём выражается это единство. Елена была частью ночного волшебства, призраком прошлого, навсегда уходящей роскоши давно обедневших родов. Но Елена была его плоть от плоти, словно вырванный кусок сердца. Теперь, когда Дмитрий нашёл её, привычное чувство потери стало острым как никогда. Теперь он уже не мог её отпустить.

Елена нахмурилась и чуть повернула голову, желая проверить, не издевается ли Баратов. Дима на мгновение залюбовался надломленным изгибом тонкой шеи. Между двух хрупких косточек трепетало дыхание, и призрак его едва заметно касался теперь щеки Дмитрия.

Эту же секунду Елена молчала, а потом вдруг поняла – здесь, наверху, в окружении горячих рук, ей в самом деле нравится. Пожалуй, куда лучше ей было бы, если бы она не чувствовала себя обязанной этому человеку, не должна была отдаться ему здесь и сейчас, а могла просто понежиться в исходившем от него тепле и, стоя рядом, насладиться незнакомым ароматом чужой ночи; но ей было хорошо даже так, и она абсолютно точно не хотела бы видеть рядом никого, кроме малознакомого, но давно уже тенью проплывавшего над её жизнью Дмитрия Баратова.

– Да, – прошептала Елена, но раньше, чем закончилось это короткое слово, губы Баратова накрыли её собственные. Горячие и чуть шероховатые, но в них хотелось утонуть, слиться с исходившим от Дмитрия жаром, растворяться в нём и плавиться, как плавится в наковальне обломок серебра, чтобы обрести новую жизнь. Елена приоткрыла рот навстречу Баратову и потянулась к нему в поисках того странного единения, которое пока лишь прошлось щекоткой по её коже.

Не разрывая поцелуя, Елена развернулась и опустила руки на плечи Баратову.

Горячие ладони прошлись по её спине, комкая тонкую ткань платья, и от близости живого горячего тела Елена застонала, наполняя сладостной вибрацией и тело Баратова. Тот едва заметно улыбнулся, потянул девушку на себя, и остановился уже в комнате, перед открытой дверью, позволяя запахам ночи проникнуть внутрь.

Елена замерла в проёме, не решаясь ступить через порог. На краю сознания противно жужжала мысль, что всё происходящее – только сделка. Мгновенная прихоть самоуверенного человека, который завтра найдёт себе новую игрушку.

«Но это будет завтра», – подумала она. Здесь и сейчас шествовала по парку волшебная ночь, в которой Елена хотела раствориться и остаться навсегда.

Так и не дождавшись, когда Елена шагнёт навстречу, Баратов потянул её внутрь и рывком уронил себе на грудь. Зарылся носом в ароматные волосы, сминая их как пух одуванчика.

Елена неловко опустила ладони ему на плечи, всё ещё не зная, должна ли откликнуться на эти требовательные прикосновения. Она не хотела отдаваться ему по контракту. Если бы речь шла только о долге, она позволила бы себе быть холодной и отчуждённой, равнодушно доверить Баратову делать с её телом всё, чего тот хотел.

Но Елена хотела продолжения, и скрывать это от самой себя не могла. Она хотела, чтобы пальцы Дмитрия пробрались дальше, избавили её от ненавистного платья и скользнули по животу, дрожавшему в ожидании ласки. Хотела ощутить их прикосновение, и сама коснуться, узнавая, каким может быть тело этого мужчины, сильного и жёсткого, как наждак.

ГЛАВА 7. Правила

Губы Дмитрия опустились вдоль шеи девушки. Баратов чувствовал, как трепещет гибкое тело в его руках, когда он чуть прикусывает нежную кожу, пропитанную ароматом жасмина. Как сладко подается навстречу и как разочарованно стонет, когда он всего лишь расстёгивает крючки, не притрагиваясь к спине.

Елена осторожно обняла Баратова за поясницу и, прижавшись к нему, потёрлась о бёдра. И Дима ничуть не сомневался, что они оба хотят продолжения, когда стягивал с плеч Елены бретельки платья. Баратов опустился на колени, чтобы покрыть поцелуями напряжённо трепещущий под его прикосновениями живот. Прижался щекой, наслаждаясь едва заметным ароматом женского тела, и принялся освобождать Елену от белья. Крепкие и упругие бёдра девушки оказались в его широких ладонях, и Елена протяжно застонала, когда Дима поцеловал нежную кожу на внутренней стороне бедра. Баратов привстал, прослеживая губами путь от маленького пупка к самому горлу, опустил ладонь на затылок Елены и потянул её за волосы, заставляя запрокинуть голову. Припал к уязвимой впадинке между ключиц и внимательно изучил языком то место, где, как ему казалось, трепетала сама жизнь Елены. Затем подтолкнул девушку к постели и проследил, как грациозно опускается поперёк кровати хрупкое тело. Елена послушно рухнула на кровать и позволила снять с себя остатки белья. Баратов отстранился и сам стал раздеваться. Жаждущий восхищённый взгляд светло-серых глаз, устремлённый на него, обжигал и притягивал, заставляя спешить.

Елена с таким же наслаждением скользила взглядом по выпуклым сухим узлам мышц. Сила Баратова не была искусственной, приобретённой в спортзалах и на тренировках, она шла изнутри и присутствовала в этом человеке всегда.

– Перевернись, – шепнул Баратов, и сам тут же склонился над ней, проследил пальцами дорожку позвонков, убегающую в восхитительную ложбинку между двумя округлыми ягодицами. Дима запечатлел поцелуй на самом верхнем, чуть выпуклом позвонке, и скользнул рукой в эту ложбинку, сходя с ума от её напряжённого жара.

Елена ахнула и сжала бёдра.

Баратов убрал руку, прошёлся пальцами по пояснице и снова поцеловал выступающий позвонок. Огладил ягодицу и чуть стиснул. Она оказалась напряжённо поджатой, и прикосновение не принесло ни капли удовольствия.

Дима чуть приподнялся и нахмурил брови.

– Краевская? – спросил он в некотором недоумении. Ещё минуту назад Дима не сомневался, что Елена будет согласна на всё, и неожиданный финт неприятно остудил его возбуждение.

Елена не отвечала, но Баратов заметил, как сжимают пальцы девушки шёлковое покрывало, пуская по глади ткани глубокие складки.

– Краевская, отзовитесь, – повторил Баратов недовольно и переместил ладонь на её плечо. Тело Елены тут же сотрясла дрожь.

Баратов крепче ухватился за плечо и резко перевернул её, не давая времени спрятать чувства под привычную маску отстранённости.

Губа Елены была закушена. Под ресницами поблёскивала влага.

– Елена? – это лицо, ставшее совсем прозрачным и словно бы истончившееся всего за пару минут, лишило Диму всякого самообладания. Пальцы всё ещё ощущали изгибы горячего тела, плавящегося в руках, но вместо страстной и отзывчивой любовницы перед Баратовым лежала сейчас заплаканная девчонка, дрожащая и испуганная, как кролик.

– Продолжайте… Всё… Хорошо… – Елена смотрела сквозь него, и Баратову показалось, что Краевская прилагает невероятные усилия, чтобы не броситься прочь.

Баратов перекатился на кровати, облокотившись на стену, и потянул абсолютно покорное тело на себя, устраивая на груди. Елену всё ещё сотрясали беззвучные рыдания, которые она никак не могла спрятать за своей ледяной маской. Лишённая защиты одежды она вдруг ощутила себя абсолютно уязвимой, но ещё минуту назад ей хотелось этой уязвимости, хотелось отдаться во власть Баратова целиком и до конца. Она хотела этого и сейчас, и потому, почти не скрываясь, льнула к большому горячему телу, пытаясь насытиться его силой. Прошлое всполохом пронзило её на миг, но этого мгновения хватило, чтобы волшебство ночи исчезло, рассеялось, изорванное жестокой реальностью.

– Тебе настолько неприятно? – Дима кривил душой, задавая этот вопрос, потому что тело девушки говорило абсолютно откровенно. Он мог лишь предположить, что напугал её своим напором в последний момент, но Дима слабо представлял, что сделал такого, что могло напугать Елену до слёз. Сейчас он просто хотел успеть выудить Краевскую из раковины, в которую та уже начинала понемногу возвращаться.

Елена закусила губу. Выждала какое-то время и покачала головой. Она почти совладала с собой и слабо дёрнулась, пытаясь отстраниться, но Баратов не пустил.

– Простите. Я помню, что должна, просто не смогла. Вам не стоило обращать на это внимания.

В глаза Баратову Елена не смотрела.

– Не надо, – Дима притянул Елену ещё ближе и поудобнее уложил на груди, не давая, тем не менее, ни малейшего шанса вывернуться из объятий.

Баратов размышлял. Елена желала его. В этом не было сомнений. И хотя Дима мог взять своё прямо сейчас, ему абсолютно не хотелось видеть в постели это холодное, зажатое существо. Он хотел ту Елену, которая стояла на балконе в свете луны, изысканную и гордую.

Баратов снова вгляделся в лежавшее у него на плече лицо. Елена уже целиком справилась с собой, и теперь даже рука её на груди Дмитрия не цеплялась за него, а лежала изящно, лишь слегка соприкасаясь пальцами с кожей.

– Ты же это не специально?

Елена вскинулась, с новой силой попытавшись вырваться, и Баратов без слов понял – нет, Елена не пыталась испортить ему удовольствие. Сама мысль об этом задевала её гордость.

– Лена, успокойся, – попросил Баратов тихо.

– Я спокойна, – голос Елены звенел льдом.

– И не говори со мной в таком тоне.

Елена бросила на него испуганный взгляд, словно её только что застали за чем-то запрещённым.

– Простите, господин Баратов. Мы можем продолжить, я не буду мешать.

Баратов поморщился, но решил, что с этой чрезмерной вежливостью сможет разобраться и потом.

– Я не собираюсь тебя насиловать.

Елена дёрнулась, как от удара. Это движение не ускользнуло от внимания Димы, но он пока что мог лишь догадываться о том, что оно значит. Сама мысль, что кто-то мог прикоснуться к этому телу, изломать его… Была ирреальной.

Дима аккуратно отодвинул в сторону волосы Елены и осторожно поцеловал белокурый висок.

– Я могу позволить себе немного подождать. Но тебе лучше смириться с тем, что ты принадлежишь мне.

– На три года, – ответила Елена машинально, потому что эта мысль уже посещала её.

Баратов промолчал.

***

Елена проснулась со странным чувством и не сразу поняла, что именно происходит. Ей хотелось кофе. Хотелось выпить горячего и бодрящего напитка, зажмуриться и насладиться его горьковатым послевкусием. Она попыталась припомнить, где находится и что должна сделать сегодня, как делала это всегда – обычно она просыпалась настолько разбитой, что не сразу узнавала собственную спальню.

Едва обрывки воспоминаний о прошедшей ночи всплыли в голове, как Елена резко села, оглядела помещение, в котором оказалась. Спальня была пуста. Её платье, заметно помятое и неуместное с утра, висело на стуле. Баратова не было.

Елена закрыла глаза и застонала. Вечером ей простили вольность. Простили… Глупость. Истерику. Она сама не знала, как могла так расклеиться, тем более на глазах у этого абсолютно чужого мужчины. Мужчины, которому нужно было лишь развлечение на несколько ночей.

Баратов простил её однажды, но Елена и думать не хотела, что произойдёт в следующий раз.

Елена прикрыла глаза, вспомнив, как медленно засыпала в кругу сильных рук, не отдавая себе отчёта в том, что изо всех сил прижимается щекой к груди Баратова, и застонала ещё раз.

– Краевская? – дверь открылась. Баратов стоял на пороге во всей красе. В отличие от помощницы он не забыл взять с собой утренний костюм.

– Господин Баратов… – сохранить самообладание, сидя в чужой постели обнаженной, оказалось неимоверно трудно. Одеяло сползло, и пальцы Елены дрогнули – девушка не знала, что будет менее позорным, сидеть так или подтянуть его хотя бы до пояса. К тому же она не сомневалась, что Баратов не преминёт оценить всё то, что открыло предавшее её постельное бельё – узкие бёдра, обтянутые абсолютно гладкой кожей без единой родинки, и маленькую тугую грудь.

Баратов скользнул глазами по обнажённому телу, но на самое сокровенное пялился не так уж долго. С едва заметным сожалением перевёл взгляд выше и как-то ласково, но без привычной жажды, скользнул по нежным округлостям груди и тонким плечам.

– Одевайтесь. Через двадцать минут нам надо быть в аэропорту. Я уже думал, мне придётся нести вас на руках.

Елена вспыхнула и торопливо потянулась к платью. Рука её замерла, переводя взгляд с одежды на Баратова.

– Мне что, выйти? – Баратов усмехнулся, демонстрируя, что делать этого не собирается ни под каким видом.

– Дело не в этом, – сказала Елена спокойно и прокашлялась. – Хотя и это было бы вполне уместно. Просто… Могу я пройти через чёрный ход?

Баратов поднял брови.

– У меня всего одно платье, господин Баратов. Как вы верно заметили, я не могу…

– Потрясающе. Пока что от вас больше проблем, чем пользы, госпожа Краевская. Надеюсь, когда мы вернёмся в Москву, вы всерьёз подойдёте к тому, чтобы обеспечить себя всем необходимым.

Елена промолчала. Баратов постоял ещё несколько секунд и, видимо, сжалившись, бросил:

– Жду вас в машине через пять минут.

С этими словами он исчез в дверях, а Елена глубоко вдохнула воздух, ещё пахнущий ночными цветами, и потянулась.

Третье её открытие за утро состояло в том, что ей было интересно узнать, что готовит ей этот день.

ГЛАВА 8. Взлёт

Баратов смотрел, как Елена усаживается в автомобиль – помятая с ночи и не успевшая принять душ, она выглядела ещё более соблазнительно, чем обычно. Оторвать от неё взгляд было трудно, но, глядя на неё, Дима никак не мог сосредоточиться на делах, так что он заставил себя отвернуться и посмотреть в окно.

Визит сюда не имел особого смысла. С самого начала Дима знал, что эти люди, делавшие вид, что хранят традиции прошедших столетий, практически утратили влияние. От них была одна польза – они мастерски умели распускать слухи. Однако соблюсти формальности было необходимо, и абсолютно неожиданно он нашёл способ извлечь из этих формальностей выгоду – теперь слухи о том, что Дмитрий Баратов тесно сотрудничает с семейством Краевских, начнут ретранслироваться со скоростью, превышающей скорость самого быстрого самолёта. Уже к окончанию поездки все его возможные партнёры как внутри Федерации, так и во Франции, должны узнать новость. Наверняка узнает её и Дезирэ, которая своим поведением свела на нет всю практическую пользу от их брака.

Баратов ухмыльнулся, представив её лицо, когда одна из подружек нащебечет ей о новой любовнице мужа. Чтобы там ни писали жёлтые газетёнки, этих любовниц было не так уж и много, но каждую Дезирэ воспринимала как личное оскорбление. Что, впрочем, не мешало ей водить собственные шашни на стороне.

– Господин Баратов, – услышал Дима негромкий голос Елены. Девчонка умела разговаривать так, что даже скромность выглядела заносчивостью, и это так… заводило. По крайней мере, после той неудачной ночи, что они провели вместе.

– Да, госпожа Краевская.

– Мне неудобно говорить об этом… Но у меня нет возможности остановиться в Москве.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я знаю, что уже взяла у вас кредит, и было бы странно, просить ещё и аванс…

– У вас нет жилья.

– Я вообще редко выбиралась из Франции.