скачать книгу бесплатно
Окруженьем недоверья режим жизни наделён,
Календарно набегает, так заслужено хандра,
И прощается продажность, а мы уходим в никуда.
_______________________________________________________________
Неочевидное «уравнение».
Размер лени определяется масштабностью планов и возможностью их реализации.
_______________________________________________________________
С намёком на концептуальность
I.
Тогда я был растерян и опустошён. Проснувшись, понял – меня некто заставляет лично прикоснуться к этой загадке.
В ту летнюю ночь 74-го услышан голос (подобное, почему-то, подспудно мной ожидалось). Парализующая своей интонацией речь издалека обрекает спящего постичь нечто из нереального и невозможного.
Загробное звучание – от него делалось страшно. Даются откровения, которые на мой обывательский взгляд, совсем ненужные.
И главное из них – есть некий «парадокс близнецов» и он неведом обычному смертному, а догадка о нём может быть лишь доступна избранным, как мне (это дословно) или некоторым душевнобольным людям.
А суть всего сказанного, сопровождающееся золотистым сиянием вокруг, заключалось, если же тезисно, и по порядку в следующем:
когда после рождения близняшек (и вдобавок расшифровано – всегда однозиготных, а они всегда одинакового пола) вскоре пропадал кто-то из младенцев, то его следует искать за многие километры;
у таких «клонов», как правило, оказывается разное гражданство, естественно, и судьбы (без каких-то примеров);
Откуда-то сверху продолжалось наставительное вещание:
а мне теперь отводится (правда неизвестно кем) роль соглядатая за двумя парами таких вот;
потом добавлено – всё будет делаться само собой, без моего (итак понятно) прямого участия;
ну и в конце, безаппеляционно, похоже на итоговое – с сего момента я, якобы, буду наделён заглянуть в прошлое и будущее этих близнецов (и, может, не только их). Но кто они и что произойдёт с ними, узнается через годы (передано буквально). И кроме всего, даже «ему», говорящему не всё пока ясно с конкретикой и частностями. «Он» будто и не боялся, исходя из последних собственных слов, признать лишь своё «посредничество», не более….
Потом «голос» затих, и окружающие краски превратились в темень.
Когда же очнулся, весь был в холодном поту. Тупым давило на виски, и сильно кружится голова.
Почему выбран именно Я? – сразу же задался вопросом. Настроение совсем никудышное. А если приснившееся имеет хоть какое-то отношение к правде? И всё равно мой «бенефис» привнесённый извне кажется никчёмным и, безусловно, странным – вроде бы незаслуженно зачислен в проводники чужой воли, того, кто вечно стоит над схваткой.
Тягостные размышления о сакральности сна доводит до настоящего исступления, похожее на близкое к антиэкзорцизму. На удивление, в дальнейшем сложилось во многом так, как и предсказывалось. Но чтобы окончательно убедиться в этом понадобилось, конечно, немало времени.
Теперь же если о себе. Величаюсь Олафом Хьяртассоном. До 35-ти лет фермерствовал недалеко от Акранеса. А когда наступает Рождество того года, взгляды на собственную трудовую деятельность волшебным образом начинают у меня кардинально меняться.
Подобную внезапность я чуть позже обусловил приездом ко мне без предупреждения, старшего несколькими минутами братца-близнеца Йогурда с женой и общим отпрыском Йонисом. Поскольку после их неожиданного появления в преддверии праздника настали события, которые вряд ли объяснить обычным житейским языком.
Моих родителей, к этому времени, уже не было среди нас (четырьмя годами ранее отец-рыбак с артелью попал в шторм, и судно сгинуло, а матушка и пары лет не выдержала случившейся трагедии с мужем, тоже уйдя в мир иной).
По жизни сложилось, что так и не пришлось жениться (ведь говорится – он и она жили долго и счастливо, поскольку не знали друг друга). И на ферме мне помогала, как умерла мать, семья польских иммигрантов Адам и Анна, а с ними пятилетняя дочка Агнешка. Но о них поподробней, есть смысл, несколько позже.
Сначала о своих отношениях с братом. Так уж получилось – с самого детства мы с Йогурдом совершенно разные во всём – в поведении, во взглядах на одинаковое, в характерах. Лишь внешняя идентичность – не более.
Отсюда – устойчивое и тихое неприятие друг друга – будто и не ближайшие родственники.
Ещё помню – любящие каждого по-своему и совсем не суровые в воспитании, родители, знаю, переживали, что между их мальчишками наличие братских чувств практически не наблюдается. Например, никогда не делали вместе уроков, часто дрались, хотя и не ябедничали, не влюблялись в одних девчонок, да и компании друзей всегда отличались. Говоря иначе – пересечений в похожестях было маловато: разные походки, почерки, жесты….
Именно после той рождественской ночи я, в один миг, про себя решил когда-то забросить фермерскую деятельность и круто поменять занятие. Но представления об этом были тогда размыты и не имели односложного ответа. А где-то через полгода ко мне пришёл тот самый сон-скрижали.
Теперь же домысливается – то скромное застолье явилось неким «рубиконом» после которого к Олафу Хьяртассону снисходит определённая уверенность – его ожидает некая миссия, а масштабы её никак не угадывались.
Почему так? Трудно объяснить. И постоянно мозг, с тех пор, теребит вопрос – одному ли тогда «повезло» внимать тому «таинству» в ночи.
II.
И через некоторое время, видимо следствием, вознамерилось в башке что-то укладываться. Замечу, без должной логики:
– всё не просто так, поскольку сам близнец;
– и у брата в семье рождены мальчики-двойники;
– бесследность Стефауна здесь только добавляет интриги;
– очень нетривиальным совпадением выглядит напрашивающаяся параллель в одной детали семейных драм моего брата и нынешних работников из Польши (о ней мне, будто случайно, поведал Адам буквально через сутки после приснопамятного сна);
– ну и, наконец казавшейся всем, в тот самый начальный момент, бредовая идея создать и возглавить первый, и до сих пор единственный в мире музей фаллосов. Сделав это предприятие, как показало время, целью чужого промысла. Как же я, вросший до самых ногтей в фермерство, смог всё неожиданно поменять в профессии?
В общем, к обеду следующего дня, за Светлым Рождеством немногочисленные гости в лице Якобины и Йогурда отправились домой, который за 250 километров от меня. А вот их сынок остался со мной на хозяйстве, пока у ребёнка каникулы – так впервые поступили его родичи (обычно этот школьный период, известно мне, Йон проводил в Рейкьявике у родни по линии матери).
Об этом попросил брат и получил согласие, поскольку с племянником мы виделись считанное число раз, и то урывками, и потому захотелось познакомиться с ним поближе. Даже когда ещё старики наши были живы единственного внука привозили крайне редко – словно боялись какого-то сглазу от своих же. Такое замечалось и, конечно, обижало, особенно бабушку с дедом. И что интересно – эта инициатива явно исходила от самого Йогурда. А здесь вдруг целая неделя со мной.
Пока он гостил, я непременно занимал Йониса конными прогулками на моих лошадках, ежедневным загоном овец с зимних пастбищ и обязательным участием в вечерней дойке трёх коров.
И вот всеми наблюдается (имею в виду ещё и поляков) давно запланированное «покрытие» соседским бычком по кличке Микки одной из тёлок.
У парнишки подростковая реакция на происходящее, впервые увидевшего «такое».
– Ничего себе длина (наверное, речь об эректальной длине члена грузного самца)! Дядя Олаф, а тебе не думалось прославиться?
– Это, как и зачем? – совсем не понял вырванную из какого-то контекста мысль мальчишки. Ещё плохо знающие исландский язык старшие Яцкевичи (фамилия гастарбайтеров) дружно повернулись в его сторону.
– А начинай-ка, дядюшка собирать пенисы разных животных и увидишь, – прозвучало недетским пророчеством. Отчего мне стало немного не по себе, но лишь рассмеялся.
– Что за глупость ты несёшь? Возможно, будет оригинально, и народ развеселю точно. Но, если ради того, то совсем несмешно.
Он же в ответ заулыбался и, вскинув голубые глаза, загадочным тоном неожиданно заявил:
– Ведь как-то озарило сейчас. Почему? Сам не ведаю. Будто меня благословляют на эти слова, – этакий маленький пастор.
Адам с Анной с неподдельным удивлением слушают наш диалог, и вроде до них теперь доходит, что трубные звуки, издаваемые ошалевшим от удовольствия быком, послужили основой какой-то серьёзности темы между нами.
В тот момент я только почувствовал некоторое смятение в душе, а больше переживал за свою корову, припавшую задними ногами под серьёзной тяжестью увлечённого процессом Микки, с кольцом в ноздрях.
Но вот уже ночью, когда все в доме улеглись, случается звонок в дверь. На пороге, в прямоугольнике электрического света стоит донельзя взволнованный хозяин сегодняшнего осеменителя – обычно спокойный Халдоур Свейнссон.
У него трясутся руки и бегают глаза:
– Олаф, ты привёл моего Микки, а гадина, через три часа, прямо в стойле, возьми и сдохни! Такая напасть! Может пожрал у вас что-то не то.
Признаться, был не меньше ошарашен этой новостью. Сдавал скотину, без сомнения, в хорошей кондиции – она всю дорогу помахивала хвостом-метёлкой и довольно мычала. Да и не кормил ничем особым, кроме сена. Ещё этого происшествия не хватало на мою голову – итак заплатил за короткую аренду быка целых четыре тысячи крон!
– Заходи, не будем за порогом, на холоде разговаривать, – пытаюсь быть гостеприимным к облепленному мокрым снегом.
Идём туда, где камин. Усаживаю соседа в кресло, развожу огонь и разливаю обоим по стаканчику лакричного шнапса «Бренневин». По традиции говорим друг другу – «скал» (будем здоровы), закусив кусочками вяленой трески.
Видно, как сразу после второй ему получше. Подробности, рассказанные им о последних мгновениях земной жизни любимого (выразился именно так сентиментально) Микки ничего, по сути, не прояснили – насыпал в кормушку, а когда через минуту вернулся – тот уже лежал бездыханным с вывалившимся языком.
Я же в свою очередь, тщетно пытался понять – есть какая-то взаимосвязь между скоропостижной смертью, пусть и староватого парнокопытного и сегодняшней то ли шуткой, то ли предсказанием племянника, по поводу моего возможного пути к мировой популярности.
И совершенно неожиданно для себя делаю пространное заявление, очередной раз, отхлебнув густоватого напитка:
– Слушай, старина Халлдоур, давай не расстраиваться. Всякое бывает, но поскольку такое произошло, то у меня родилось предложение.
Поздний визитёр весь во внимании.
– Желаю купить детородный орган покойного рогатого, – было сказано мною с полной уверенностью, что вызову лишь гомерический смех по поводу своего чудачества.
Но всё оказалось совсем не так.
– Ты серьёзно? И зачем тебе это? Почему именно Микин? Хотя, постой, что-то подсказывает мне – неспроста затеяно, – на его раскрасневшемся морщинистом лице дилемма – дальше задавать вопросы или без них попытаться назначить максимально высокую цену, пока есть покупатель, на никчёмный товар.
Говоря по-другому, стало понятно – крестьянский практицизм возобладал над недоходным любопытством.
– И много дашь? – им замечена моя дурацкая заинтересованность в этих гениталиях, и теперь он страстно хочет скрасить нежданно понесённый убыток.
А я в сей момент остро осознал – ведь мне просто необходимо совершить эту сделку, и именно с этим человеком и принять те слова Йониса за генеральное руководство к собственным дальнейшим действиям.
В итоге не стал скупиться и рассчитался как за годовалого бычка – так загорелся побыстрее заполучить первый экспонат будущей коллекции.
Обрадованный, увидев деньги «продавец», тотчас, по-молодецки, метнулся к себе на ферму, которая находилась в километре. А через недолгое время принёс большой полиэтиленовый пакет с окровавленным куском килограмма на три.
И мы решили продолжить застолье, чтобы отметить каждый свой коммерческий успех.
Так как соседом было справедливо заявлено:
– Друг Олаф, чувствую – в баре у тебя есть бутылка, которая наилучшим образом подойдёт к уже выпитой!
Наутро, когда за окном ещё несмело пыталось тяжело рассветать, проводив за дверь изрядно захмелевшего старика, стал спешно собираться в Рейкьявик за формалином. В башке уже начинает складываться план создания музея фаллосов.
III.
И спустя шесть месяцев, в летнюю белую ночь, на меня снисходит сон, позволивший соприкоснуться с извечными вопросами к Богу – что такое «думать сердцем», сама душа и, конечно, понимание нами категории родства?
Теперь в 2014 году и Олафу Хьяртарссону 75, могу лишь сказать, пояснив, даже не знаю для кого – калейдоскоп всех тех «необычностей» сегодня представляется некими взаимосвязанными по смыслу документальными роликами. Где в одних я «ассистент режиссёра», а в других простой «зритель». Причём с 62-го по 74-ый никакого своего вмешательства не обнаруживаю – только отрывочный видеоряд, перемешанный в хронологической подаче. Поэтому многое пришлось состыковывать в уме.
А что-то давно услышалось воочию (например, от Адама). Происходящее же с теми за кем мне суждено было пронаблюдать (получается этот «дар» возник свыше) и нечто познать в них, а в некоторых случаях и где-то являться невольным участником. Но подобное осознание приходит много позже, каким-то единым моментом.
И эти виденческие откровения саккумулированы мною в довольно нечётких выводах тогда, когда история вроде близка к какому-то логическому завершению. А про себя – уже глубокий старик.
Причём вся панорама необычных событий предстала прямо сейчас, разом, спустя почти сорок лет после того памятного сна в летнюю ночь. И немало здесь стало понятного, а ещё больше – нет….
Да, считаю необходимо добавить – практически двадцать два года я уже не Олаф, как таковой, обременённый земными обязанностями…. Но об этом скажут за меня другие….
_____________________________________________________________
Бытие
21.14-15. Авраам встал рано утром, и взял хлеба и мех воды, и дал Агари, положив ей на плечи, и отрока, и отпустил её. Она пошла и заблудилась в пустыне Вирсавии;
И не стало воды в мехе, и она оставила отрока под одним кустом;
_____________________________________________________________
Неочевидное «уравнение»
Самокритичность = комплекс неполноценности минус эгоизм.
_______________________________________________________________
_________________________________//____________________________
На месте роддома тренировочное поле, по которому, сегодня, футболисты гоняют мяч под нежарким северным солнцем.
Это Йон Йогурдссон собственной персоной приехал из Хусавика в Акюрейри, где родился 18 июня 62-го года.
Я послушал крики немногочисленных болельщиков и прямиком направился в городскую библиотеку.
Из газетных подшивок того времени подчерпнулось мало о том дне и развитии событий по поиску бесследно пропавших. Единственное, что прочувствовал, впиваясь глазами в неэмоциональные строки корреспондентов – для небольшой страны и населённого пункта в 20 тысяч почти точечное шестибальное землетрясение и исчезновение медсестры с младенцем плюс гибель дежурного врача, как ни странно, не явилось сколь-нибудь масштабным и трагическим. Хотя, судя по сухим информационным заметкам, полиция и предприняла максимум усилий в расследовании и поиске.
Женщину звали Хелен Оускардоттир 1939 г. р. Как вычитано – незамужняя и бездетна, жила одна (с фотографии, размещённой для розыска, смотрело миловидное девичье лицо).
И главное мной было понято – у сыщиков, на тот момент, сложилась стойкая версия, что, возможно, именно она разлучила нас с братиком. Но прямых улик не найдено, как, впрочем, не обнаружена и сама Хелен.
А ещё, листая пожелтевшие страницы, заключаю – где-то по истечению полутора лет общественное внимание к случившемуся постепенно сходит на нет.
