Кот по имени Кот

В сенях стукнула дверь. Кот и Домовой насторожились. Каждый готов был немедленно испариться, если в комнату войдёт Черныш. Вошла девочка. Сбросив на пол шубейку, она подошла к столу и положила на него несколько листов бумаги. Потом быстро ушла в другую комнату и вернулась с тонким угольком.

– Вот, сам сейчас увидишь, как у неё ловко получается, – гордо сообщил Домовой. – Жаль, что она тебя не видит, нарисовала бы мне на память.

Девочка разгладила верхний лист ладошкой, и провела по нему угольком. И тут началось чудо. Угольная линия стала извиваться по белому листу, уверенно приобретая черты бабы Маши. Поджатые строгие губы, глаза, смотрящие в самое нутро, гладко зачёсанные волосы. Кот спрыгнул на стол и сел возле рисунка. Угольная линия не сделала ни одного лишнего движения. Она уверенно отсекала белый фон, как будто ложилась по заранее прочерченному маршруту. Девочка рисовала стоя, поставив на стул одну коленку. Словно ей жаль было времени устроиться поудобнее. Кот посмотрел на Оксану. Почему раньше он думал, что она некрасивая? Разве могут показаться некрасивыми такие глаза? Они словно наполнились светом и летним солнцем. Румянец на щеках то ли после мороза, то ли от возбуждения раскрасил бледность кожи, словно вдохнул в неё жизнь. Так выглядело вдохновение. Настоящий талант, без скидок и сносок. Талант, который настолько очевиден, что может жить своей жизнью, управляя тем, в ком он живёт. Это он поднимал девочку среди ночи, заставляя брать в руки уголёк, и рисовать, пока бабушка спит. Это он, несмотря на наказания и запреты, заставляет её бросать своих подружек среди веселья и бежать домой. Это то самое предназначение, тот самый пропуск и счастливый билет… Оксана не должна была снова рождаться на Земле. Сейчас она так безгранично счастлива, что обучение счастью можно было бы считать завершённым. Если бы не одно «но» … «Детское» счастье в расчёт не принималось. Счастье должно было быть «взрослым». Оксана должна была пронести его во взрослую жизнь, если надо, то отвоевать, отстрадать, отстоять его у мира и чужого мнения. Она должна была прочно держать это счастье в руках и уверенно говорить: «Это моё!». Тогда бы не было Юльки, и рыжий Инспектор менял бы другую судьбу. Что же произошло по пути во взрослую жизнь? Где эта девочка потеряла шанс на переход в другие миры?

На белых листах тем временем появлялись новые образы. Вот девочки катятся с горки, шубейки в снегу, лица счастливые. Следом бежит собака, хвост бубликом. Бабы сплетничают у забора. Стопка блинов и церковный купол с крестом. Как будто отрывки мыслей. Как будто фотографии. Как будто чёрно-белый мир, на который Кот смотрел через окно и удивлялся.

– У неё под кроватью целая стопка рисунков, – ворвался в кошачье сознание торопливый шёпот Домового. – Как думаешь, это пройдёт? Бабка её сильно ругает. Говорит, что не бабье это дело…

– Дура ваша бабка, раз так говорит, – разозлился Кот.

«Оксана!» – донеслось с улицы. Девочка вздрогнула от неожиданности, быстро свернула рисунки и унесла в комнату за занавеской. Потом схватила шубейку и выскочила на улицу.

– К Баннику? – снова предложил Домовой

– Слушай, Домовой, я на днях свою Смерть видел. Как думаешь, это очень плохо?

– Отчего плохо? Не помер же… Это странно, что видел. Смерть она всегда рядом ходит, но не показывается.

– Слушай, а если я в тебя верить буду, то у меня дома появится домовой? – с надеждой спросил Кот.

– Неа, нас ведь люди придумали. Это они верить должны. А то, что ты меня видишь и со мной говоришь – тоже люди придумали.

– Пойду я, надо мне всё это обдумать, – сказал Кот. – Иди к своему Баннику.

– До встречи, батюшка Инспектор! – Домовой растворился в воздухе раньше, чем Кот проснулся домой.

***************************************************

Похоже, Юлькино предназначение было найдено. Кот пребывал в великолепном настроении. Осталось только понять, почему такой яркий талант был потерян и не стал для его хозяйки пропуском в счастье. Целую неделю Кот внимательно приглядывался к тому, что делает его хозяйка. Всё искал намёк на художественную тягу. Ничего… Это было утомительно и скучно. Хотелось решить вопрос одним взмахом хвоста и потом гордо хвастать этим на форуме Инспекторов. Правда, такого форума не было, но это отличный повод его создать.

Видимо, придётся часто возвращаться в «Тогда», чтобы уловить момент и не дать искре погаснуть. К концу недели наблюдений Кот решил взять выходной. Навестил Гоги. Долго пытался убедить его, что голос после кастрации звучит так же солидно, как раньше. Гоги не верил и страдальчески мяукал, как маленький.

Потом Кот пролез под забором на чужой участок. Здесь он ещё не был. Его владения распространялись в другую сторону. Но это как раз повод посмотреть не надо ли этой территории нового владельца. На территории содержали собак в количестве трёх. Они свободно перемещались по двору, и Кот быстро покинул негостеприимный участок, признав его негодным для кошачьего покровительства. А за участком был лес. Вернее, раньше это был лес. Сейчас древесные насаждения поредели и занимали гораздо меньшую площадь. Кот побродил между деревьями, пометил стволы. Собачий лай он услышал вовремя. Собака неслась на него со стороны леса и громко лаяла. Кот рванул с места, со скоростью ракеты, прикидывая, как долго он сможет сохранять расстояние между собой и псом. Расстояние быстро сокращалось. Стало ясно, что до забора Коту в полной комплектации не добежать.

Кот влетел на дерево, уселся на толстой ветке и принял самый безмятежный и безразличный вид, на который был способен. Собака внизу заливисто лаяла. Потом она улеглась под деревом и принялась смотреть на Кота. Уходить она явно не собиралась. Кот прикрыл глаза. Пусть думает, что ему тоже нечем заняться и он собрался спать. Сердце перестало колотиться, пёс затих, и Кот задремал.

«Хулио, я знала, что ты мерзавец, но, чтобы до такой степени…» – вдруг заголосил рядом женский голос. Кот вздрогнул от неожиданности и открыл глаза. Смерть сидел рядом на ветке и его капюшон выражал крайнюю заинтересованность в продолжении мелодрамы на планшете.

– Ты чего тут? – спросил Кот.

– Чтобы не пропустить, когда ты умрёшь, – не поднимая головы отозвался балахон.

– И отчего на этот раз?

– Три варианта. Ты спрыгнешь вниз, и тебя порвёт собака. Она тебя точно порвёт. Потому что охотничья и дурная. Ей лишь бы поймать добычу и перед хозяином выслужиться…

– Не собираюсь я прыгать…

– Вариант второй: холод.

– Какой холод? Не зима же…

– Скоро пойдёт дождь. Ты промокнёшь, замёрзнешь и умрёшь от пневмонии. Хотя главной причиной будет холод…

– Хорошо, а третий вариант?

– От голода. Ты будешь сидеть тут мокрый, больной, голодный и не сможешь спрыгнуть вниз. Короче, тебе конец, как ни крути…

– Не умру я от голода, – возразил Кот. – Вон дупло над верхней веткой. А где дупло – там гнездо. Наверняка яйца…

Тут рядом с балахоном появился ещё один. Точно такой же, только меньше вполовину. Оба балахона принялись молча и пристально смотреть на Кота.

– Че это? – удивился Кот, пытаясь рассмотреть, что у балахонов под чёрными капюшонами. – Это Смерть яиц, что ли?

Балахоны молчали так выразительно, что Кот смутился.

– Да ладно, чего вы? Не буду я есть яйца. Что я зверь? Детей есть…

Маленький балахон исчез, большой поёрзал, усаживаясь удобнее, и уставился в планшет. Мария снова заголосила.

Кот молча взобрался по стволу и осмотрел дупло. Яиц в нём не было. Зато было просторно и сухо. Кот залез в него и уютно устроился. Смерть от пневмонии теперь ему не грозила.

– От голода, – уверенно сказал балахон, появившись на ветке рядом с дуплом.

– Я вот тебя сейчас пну, и ты полетишь вниз к собаке. Шавка с перепугу небось удерёт, и я пойду домой.

– Не, она меня не видит. Увидеть можно только свою смерть. И то это редкость, – не отрываясь от сериала, объяснил балахон.

– А как же Смерть яиц? – удивился Кот.

– Это я пошутил…

Кот пожалел, что в дупле не оказалось яиц. Раскаяние его сменилось обидой на дурацкую шутку. Мелко заморосил дождик. Это был осенний дождик, из самых серых и тоскливых, какие только есть в ассортименте у осени. Может, собака помокнет и уйдёт… Или сдохнет от пневмонии, дупла ведь у неё нет.

– А откуда сигнал берёшь? – спросил Кот, высовывая морду и глядя в планшет.

– Илон Маск… – буркнул балахон, не отрываясь от просмотра.

– Чего Илон Маск? – не понял Кот.

– Темнота! – балахон посмотрел на Кота, и тот снова попытался разглядеть содержимое капюшона. Может, там клыки? Или глаза… Красные такие, кровавые… – Не слышал, что вокруг Земли делают целую сеть спутников? Они покроют всех интернетом и связь будет везде!

– Так это когда будет? А у тебя вот уже есть…

– Не читаешь новости? Писали же, что сорок спутников сошло с орбиты из-за магнитной бури. Ну это люди думают, что из-за бури. Нам этих сорока спутников хватило, чтобы наладить беспроводной и бесперебойный интернет везде, где надо. Так что теперь могу смотреть сериал хоть под землёй, – радостно закончил балахон.

– Слушай, Смерть, а ты самец или самка? А то я не знаю, как тебя правильно называть.

– У смертей нет половых различий. В прошлой жизни был самцом…

– А ты почему так рано ко мне приходишь? Я, может быть, ещё не умру, кошки живучие.

Смерть поставил планшет на паузу.

– Я накосячил с прошлым покойником. Теперь вот боюсь повторить ошибку. Меня ведь тогда сразу переведут на офисную работу. А это, знаешь ли, ужасное место. Сидишь там круглые сутки в серой пустоте перед монитором и заносишь в Excel таблицу результаты тех, кто на воле работает. И никаких сериалов, никакого общения с покойниками. Дадут тебе пару миллионов сотрудников, которых ты никогда не увидишь, они будут просто цифрами на мониторе. Тоска… – балахон поёжился.

– А что было с прошлым покойником? – полюбопытствовал Кот.

– Когда живая особь умирает, её сущность попадает в серую пустоту. Без всяких туннелей и световых лучей. Чтобы эта душа не заблудилась и сделала переход, нужен сопровождающий. Вот Смерть эту функцию выполняет. Я должен взять и доставить новопреставленную душу в пункт распределения. За это я получаю баллы, а моя карьера движется. Это был последний покойник перед переходом на новый уровень. А тут вышел новый сезон… Я просто потерял счёт времени…

– И что стало с покойником?

– Он сначала умер. Семья собралась, попа пригласили отпевать. А меня нет, чтоб душу проводить. Душа помаялась в одиночестве по серой пустоте, да и вернулась в тело. Покойник сел в гробу, осмотрелся и говорит: «Чего так мало народу?». Вдова в обморок. Поп в недоумение. А покойник при жизни был брюзгой, а тут совсем разошёлся. Стал выражать недовольство по поводу гроба и венков. Поп пришёл в себя и крестом его по лбу стукнул. Душа опять вылетела. После смерти она в теле не прикрепляется и от любого толчка вылетает. Гроб понесли на кладбище. На всякий случай заколотили, раз покойник такой беспокойный. Только добрались на кладбище, как покойный снова очнулся. Стал кричать, что он передумал умирать. Народ перепугался. Стоят, смотрят на гроб, перешёптываются. Стали думать, где брать осиновый кол. Кто-то предложил в больницу покойника отвезти, может, врач ошибся, и мертвец не полностью умер. Поп сказал, что деньги за отпевание назад не отдаст, потому что услуга возврату и обмену не подлежит. Вдова высказалась против больницы и настаивала на немедленном захоронении. Тут я подоспел… Взял клиента и доставил куда надо. Ну меня за такое и наказали. К тебе вот приставили. Сказали на кошках тренироваться…

– Кошки – это понижение? – спросил Кот.

– Кошки – это наказание, – вздохнул балахон. – Ты будешь девять раз помирать, а засчитается только один балл. А учитывая твою живучесть, ещё надо дождаться.

– А кто тогда повышение?

– Комары и мухи всякие, – хихикнул Смерть. – Они живут мало и дохнут дисциплинированно. Похоже, после смерти даже не понимают, что что-то произошло. Вот он жужжал при жизни, а вот уже жужжит после смерти в сером пространстве. И никаких метаний. Если хочешь много баллов заработать, надо в те места отправляться, где рыбаки и охотники есть. В Астрахань, например, летом. Мужик своей лапищей по комару хлопнет, так их там сразу десятка полтора и дохнет. Баллы, как монетки в призовом уровне сыплются.

– Ты ещё и игрок? – удивился Кот. – Знаешь, ты можешь ко мне так заранее не приходить. Я тут по важному делу, я  Инспектор. Дохнуть мне пока рано…

– Да за тобой глаз да глаз, – возразил Смерть.

– Ну в чём-то ты прав, конечно… Я привык смотреть смерти в лицо и не…

– В какое лицо? – Смерть вдруг повысил голос и в нём отчётливо зазвучало отчаяние. Резким движением он сорвал с себя капюшон. Под ним была пустота. – Посмотри на меня, маленький рыжий зверёк! В какое такое лицо? Мне даже лица не оставили…

– Так ты невидимый! – удивился Кот. – А зачем тебе тогда балахон?

– Я под ним голый, – уже спокойно, но не без горечи заметил Смерть.

– Ты под ним невидимый, – уточнил Кот.

– И голый!

Он снова натянул капюшон и склонил голову. Вся его фигура выражала печаль, и Кот помолчал, чтобы соблюсти драматичность момента.

– А ты всегда был Смертью? – спросил он, когда минута молчания истекла.

– Нет, раньше я был человеком. Только ко мне не пришёл рыжий кот, а сам я не справился. Когда пришло время развеяться на миллиарды блуждающих молекул, мне предложили эту должность. Всё лучше, чем ничего. Знаешь, кот, если тебе когда-нибудь предложат жизнь в теле человека – не соглашайся! У человека депрессия в базовой комплектации, а от него требуется познание счастья. Издевательство какое-то…

Кот молча посочувствовал, потом спросил:

– А планшет у тебя откуда? Вот бы мне… Я б форум Инспекторов создал. Иногда хочется посоветоваться по работе, а не с кем.

Смерть покопался в балахоне и извлёк ещё один планшет.

– Держи, дарю! Брал по акции «Два по цене одного».

Кот растерялся.

– У меня лапки, как пользоваться?

– Эх ты, лох печальный! – поддразнил его Смерть. – Да тут мысленный набор. Языки все предустановлены. Может становиться невидимым для всех, кроме тебя. Может уменьшаться в размере до обычной флешки. Где-то у меня тут… – он опять поковырялся в складках балахона и вытащил шнурок. – Вот, сейчас прицепим и сможешь на шее носить. Заряжается солнечным и лунным светом.

Смерть повозился немного с планшетом и вскоре он стал походить на маленькую флешку на шнурке. Повесив подарок Коту на шею, балахон торжественно сказал:

– Добро пожаловать в ряды потусторонних хакеров! Антивирус тоже стоит, если вдруг захочешь посмотреть про кошек… Ну, ты понимаешь… Смотри, шавка твоя, похоже, умаялась ждать. Видно, не умереть тебе сегодня.

Собака внизу поднялась и побрела в сторону леса.

– Береги себя, братишка, – попрощался Смерть.

– Спасибо! Ты заходи, поболтаем, – отозвался Кот уже в пустоту. Спустившись с дерева, он бегом помчался домой.

*****************************************************

В этот раз он проснулся под столом, за бахромой длинной, плотной скатерти. В доме было тепло и тихо. Свет от огня в печи неровными всполохами метался по полу. Кажется, все спят. Кот высунул морду из-под скатерти и осмотрелся. Бабка спала на кровати, отвернувшись к стене. Черныша в доме не было, это Кот понял по запаху. Где-то в углу раздался шорох, словно мышь, потеряв всякий страх, грызёт сухарик прямо на полу. При мысли о сухарике кот сглотнул. Бабка проснулась от шороха, поднялась на локте, вглядываясь в темноту.

 «Кот!» – крикнула она и запустила в угол большим вязанным носком. Мышь затихла. Инспектор спрятался под столом и слушал, как женщина встала, прошлёпала за носком, зажгла свечу и вышла в сени. Через пару минут она вернулась и легла. Кот посидел немного и высунул морду. В комнате снова воцарилась сонная тишина, только потрескивал огонь и слышно было, как воет ветер за окном, бросая на стены дома новые пригоршни снега.

Из-под занавески из соседней комнаты пробивался тусклый свет. Как будто там горит свеча. Кот вернулся под стол. Надо бы пойти и посмотреть, что делает девочка. Он двинулся было к противоположной стороне стола, как вдруг увидел перед собой плотный клубок серых шерстяных ниток. Он подошёл и легко потыкал его лапой и даже слегка подпрыгнул играя. Кот и сам не понимал, как потерял контроль над собой, и впал в детство. Это длилось всего-то пару секунд. Хорошо, что никто не видел. Но тут…

«Божечки мои, господин Инспектор! Здравия желаю, Ваше Благородие!» – раздалось прямо за спиной.

Кот обернулся. Домовой стоял по стойке «смирно», вид имел лихой и придурковатый. Был он одет в длинную белую фланелевую ночную рубашку с хлопковым кружевом по подолу и колпак с кисточкой. Одежда сияла белизной и чистотой. Сам Домовой тоже был чистым, белая редкая бородёнка лежала поверх ночной рубашки, светлые глаза подслеповато щурились. Домовой стоял босиком на полу и ноги его начинали замерзать. Продолжая сохранять бравую выправку, старичок поджал одну ногу, пытаясь уменьшить площадь соприкосновения с холодным полом.

– Какие ещё «Божечки», нечисть фольклорная? – огрызнулся Кот, досадуя, что его застали за таким несолидным делом. – Докладывай, что у вас тут. И не тянись так, расслабься уже.

Домовой тут же переступил с холодного пола на домотканый коврик, краешком задвинутый под скатерть.

– Я тут, простите-с, шум слышал. Вроде как гремело что-то…  Не было ли Вашему Благородию какого урона-с? – полюбопытствовал он, перейдя на самое почтительное обращение, чувствуя, что благородие не в духе.

Кот напустил на себя таинственный вид, улёгся спиной к клубку и сложил перед собой лапки.

– Ты правда хочешь об этом знать, маленький человечек? – Кот вложил в свой голос всю таинственность, с которой разговаривали герои фантастических сериалов, которые ему иногда приходилось смотреть вместе с хозяйкой. Домовой кивнул.

– Что ж, – ответил Кот, садясь и оборачивая лапки пушистым хвостом, – слушай, маленький человек. Сначала было слово. И это слово было КОТ. Оно прозвучало так громогласно, что покачнулись устои Великого Ничего, и Вселенная уже готова была зародиться. Потом возник свет. Он был яркий и пронзительный, как миллионы молний, как вспышка первородного большого взрыва, как…

– Это всё произошло прямо сейчас? – ошеломлённо спросил Домовой, нарушая вдохновенную речь Инспектора и выдёргивая его из состояния «потока», в которое тот углубился по самые уши.

Кот вздохнул, принял притворно-смущённый вид и снова улёгся.

– Прости, я просто в одной из прошлых жизней был Богом. Трудно перестать быть талантливым и творческим… всё время тянет что-то натворить… не помогает даже перерождение.

 Кот соврал. Это была его первая жизнь. А Юлька была его первой подопечной. И путешествия во времени у Кота тоже были впервые. Именно это и давало ему такую безусловную веру в свою удачу, он ведь ещё не знал, что может быть наоборот. Домовой от этого признания пришёл в ещё большее почитание и уважение, и даже попробовал вытянуться ещё сильнее, но строение позвоночника ограничило этот порыв.

– Да ничего особенного не произошло. Хозяйке что-то почудилось во сне. Она думала это Черныш. Крикнула: «кот», запустила в него носком. Где вы такие носки берёте? Убить же можно.

Домовой опять потоптался босыми ногами.

– Бабка сама их вяжет, откуда же ещё? – удивлённо ответил он. – Ваше Благородие, а у вас ТАМ совсем домовых нет? – Домовой поднял палец и брови вверх.

Кот посмотрел вверх. Дно стола с этой стороны выглядело довольно грубым.

– У нас там, – кот указал вверх подбородком, – домовых совсем нет.

– Божечки мои, – снова неуместно удивился Домовой. – А кто есть?

Кот немного подумал и произнёс важным тоном:

– У нас Гугл есть.

– Это ещё что за чудо? – Домовой перестал мёрзнуть и топтаться, подался всем телом в сторону кота, выпучив глаза.

– Гугл – это Гугл. Он живёт в такой прямоугольной коробочке…

– В ларце?

– Ну…  пусть в ларце, – согласился кот. – И у него всё можно спросить. И он может всё показать.

– Как яблочко на тарелочке? – уточнил Домовой.

– Ну, да, – растерянно протянул Кот, – с яблочком тоже бывает. Надкусанным…

Они замолчали. Разница во времени существования накладывала свои трудности на общение, но у Кота и Домового вдруг возникла уверенность, что они поняли друг друга. И это понимание объединило их, сделало почти друзьями. Коту вдруг показалось, что в этом чужом мире ему совсем не одиноко, а даже привычно и уютно. Домотканые коврики на полу, вышитые салфетки в красном углу под иконами, запах хлеба и огонь в печи – словно это было ему всегда знакомо. Захотелось запрыгнуть на кровать и свернуться клубком в ногах строгой хозяйки. Он бы тихо мурлыкал и это внесло бы в картину домашнего уюта абсолютную законченность и досказанность. Именно в этом был рецепт уюта: тёмная беззвёздная ночь и воющий ветер за окном, поскрипывающая иногда ставня, потрескивание огня в печи, шорох мыши под полом и мурчание кота. Мурчание и было завершающем аккордом в симфонии уюта. Без него это великое произведение Мироздания было не полным, а гармония звуков не складывалась в шедевр. Кот даже привстал, чтобы пойти и выполнить своё предназначение на бабкиной кровати.

– Жарко стало, вы не находите, Ваше Благородие? – спросил Домовой.

– Да чего ты так официально? Свои же люди, – Кот посмотрел на Домового думая, кто из них больше «люди». Видимо, он перебрал со строгостью и напугал Домового. – Зови меня просто: господин Инспектор.

Он высунул морду из-под скатерти. Действительно, было жарко. Из-под занавески в соседнюю комнату так и било жаром и светом. Дом наполнился запахом дыма и треском дерева. Тут же со стороны входной двери раздался громкий кошачий вой, в котором звучало такое отчаяние, что Коту захотелось открыть дверь и впустить метущегося снаружи Черныша.

Инспектор подбежал к занавеске и сунул под неё морду. Комната горела. Огонь уже поднялся по занавеске на окне под самый потолок, горела подушка на кровати, горел прикроватный коврик. Девочка, уснувшая за столом, подняла голову, разбуженная громкими попытками Черныша попасть в дом через окно. Она закричала пронзительно и отчаянно, закашлялась. На полу лежала свеча, рядом догоревшие рисунки. Видимо, уснула девочка, пока рисовала, а во сне опрокинула свечу. Надо было спасать её, но Кот не мог ничего сделать. Он бестолково метался из комнаты в комнату, за ним старался не отставать Домовой, выкрикивая своё: «Божечки мои!».

Проснулась бабка, вбежала в комнату, подхватила девочку и потащила её к выходу. Только успели на себя что-то из одежды накинуть, как огонь перекинулся на вторую комнату. Черныш вбежал в открытую дверь, метнулся в комнату, потом побежал за хозяйками, распространяя запах горелой шерсти от хвоста, на который упала огненная искра. Инспектор выбежал следом и отбежал подальше, чтобы оказаться за спиной у Черныша. Кот сел на снег. Его нервировал запах дыма, и он не понимал, почему не просыпается домой. Ему не хотелось тут находиться. Было страшно. Домовой высунулся из-за его хвоста и протянул: «Божечки мои».

– Надо бы в пожарную позвонить, – сказал Кот.

– Да некому у нас звонить, – вздохнул Домовой. – Звонарь у нас третьего дня с колокольни упал, ногу сломал. А поп старый, не полезет на колокольню.

Возле горящего дома стали появляться люди. Кто-то звонко кричал: «Пожар!». Люди бежали с вёдрами, плескали на дом водой. Кто-то стал забрасывать огонь снегом. Началась суета и шум. Кот сделал усилие, словно пытался открыть и без того широко распахнутые глаза. Ничего не получалось. Видимо, просыпаться не время. Бабка стояла неподалёку, обнимая плачущую девочку. Она стояла молча и не шевелясь, словно столб. Девочка что-то говорила сквозь слёзы.

– Что с ними теперь будет? – спросил Кот Домового.

– По миру пойдут, – пожал плечами Домовой.

– Как это? – спросил Кот, по тону понимая, что это плохо.

– Сначала соседи приютят. Потом пойдут по деревням подаяние просить. Может, в город подадутся. Плохо, что зимой погорели. Не доживут до тепла, помрут с голоду и холоду. Пропадём мы, сиротиночки, – вдруг заплакал Домовой. – Куда нам теперь бездомным? Охти, Божечки мои-и-и…

– Ну ты чего, Домовой? Не плачь так. Ты что тоже «по миру»? – испуганно спросил Кот.

– Куда мне погорельцу? Буду тут теперь на пепелище век свой коротать. Домового надо специальным заговором с собой звать, чтобы он от старого дома ушёл. Они обо мне и не вспомнят. Возьми меня к себе, Инспектор! – перешёл Домовой на фамильярное «ты».

– Куда? То есть как?

– Скажи: Домовой, батюшка, кормилиц и поилиц, защитник, идём со мной в мой дом. Будешь ты там хозяином и господином, и все тебя будут слушаться и почитать, – скороговоркой произнёс Домовой.