скачать книгу бесплатно
А между тем он был женат. И уже не однажды. Свою первую любовь Владимир встретил ещё в школе. Это была нежная, милая и очень чистая душой девушка. И дружба их была светлой и юной. Но жизнь их позднее развела: его забрали из Свердловска служить в Москву, в танцевальную группу ансамбля песни и пляски Советской Армии, она вышла замуж за кого?то офицера и уехала в другой город. Потом он учился в Ленинграде в «кульке» (так звали они своё культпросветучилище). Здесь Владимир встретил свою первую жену, которую тоже очень любил. Вместе они учились, потом работали и поступили на очное отделение в институт культуры в Москве. Жили дружно и интересно, объединяла любовь к хореографии и маленькая прелестная дочка. Но счастье было недолгим: жена позднее полюбила художника, который часто писал с неё портреты. И Владимир, как настоящий мужчина, джентльмен, не захотел омрачать своим присутствием её новую любовь. Ему понравилась одна девушка с библиотечного отделения этого же института, и он предложил ей, не раздумывая долго, руку и сердце. Так и сидели они потом напротив друг друга с бывшей женой в новых парах. Как оказалось, он слишком поторопился: новая любовь к нему не пришла. Владимир пытался скрыть эту трагедию, уверяя всех вокруг, да и самого себя, что он счастлив. Но счастья с новой женой у него так и не получилось. Разные они оказались люди. Думал, что появятся дети, и это их будет объединять. Родилась дочка, которую он назвал именем первой жены. Заботился о ней, любил. Но они с женой всё больше отдалялись друг от друга, по?прежнему были чужими во всём: в мыслях, взглядах на жизнь. Две их комнаты в квартире были, как два разных мира: в одной – книги, письма, фотографии, в другой – ковры и хрусталь «про запас». Ошибся: думал, что библиотекарь – тоже любит книги, как он… А главное – жена не понимала его фанатичной любви к работе, студентам. Ревновала и обижалась, что поздно приходит домой. А когда приходил, то общих разговоров не получалось: не жили они интересами друг друга, не разделяли их. И Владимир всё больше убеждался, что ему нужна жена одной с ним профессии, чтобы можно было посоветоваться с ней, рассказать о своих впечатлениях. Потом и вовсе жена стала уезжать в какие?то длительные командировки, оставляя его одного в холодной пустой квартире, где он от невыносимой тоски чаще стал прикладываться к спиртному, вспоминая свою первую семью, глубоко переживая своё разбитое счастье. Из командировок жена возвращалась такой же холодной и бесчувственной. Да и он тоже по ней не скучал. Только от горечи в душе снова и снова уходил в загулы. Видел вокруг себя много влюблённых женских глаз. Многие из окружающих Ларионова дам были не прочь завести с ним роман. И он стал выбирать тех, кто полегкомысленнее, не умеющих серьёзно любить, чтобы больше ни к кому не привязываться душой.
Дочь жена ему не доверяла, оставляла у своей матери. Хоть он умел делать всё: и пол мыть, и варить, и ходить по магазинам… И когда Владимир приходил после работы в пустую квартиру, где мебель была покрыта слоем пыли, как будто уже месяц здесь никто не жил, то ему хотелось выть волком от одиночества. Обеды часто приносил в кастрюльке из столовой. Иногда приглашал к себе в гости студентов или коллег.
И тут вдруг – Оля! «Оля, Олюшка ты моя! Девочка… Разве могу я теперь мечтать о такой, как ты?! Ведь ты почти мне в дочери годишься: такая милая, наивная… А я – прожжённый мужик, всё познавший в этой жизни. Разве я могу думать о любви к тебе? Тем более о том, что ты можешь полюбить меня! Это конечно, чушь, бред! Но я буду защищать тебя от всего, что может омрачить твоё счастье, оберегать от опасностей, которые таит в себе эта прозаичная жизнь. Буду думать о тебе, мечтать… Хоть будет о ком мечтать!»
Глава6. Преданностьделу
Пряча в душе первые ростки пробивающейся любви, Владимир Алексеевич с ожесточением, с нечеловеческим пристрастием уходил в работу. Свою профессию он любил до самозабвения. Она теперь была главной отрадой в его жизни. Он убегал в неё от своего неустроенного быта и личных переживаний. До двенадцати, до часу ночи мог пропадать в хореографическом классе со студентами, сочиняющими танцевальные постановки. Все свои учебные часы не только вырабатывал «от и до», но и работал сверх нормы, заставляя работать и учеников. И им было интересно с ним. Ревниво следил за Ольгой: не понравился ли ей кто из студентов? как ей живётся в общаге? как даётся учёба? всё ли в порядке у них в комнате? Заходил в комнаты общежития ко всем подопечным студентам.
Ученик Татьяны Алексеевны Устиновой, балетмейстера танцевальной группы хора имени Пятницкого, он безгранично любил русские танцы, ценил истинную красоту народного фольклорного богатства. Часто рассказывал о Татьяне Алексеевне студентам, о собранных ею материалах по русскому танцу в разных областях России, по которым теперь составляется библиография. И в её большой квартире в Москве стоит множество библиотечных ящичков с созданной ею картотекой. «Какая умница! – восклицал он. – Пусть живёт до ста лет!»
Любил Владимир, учась в Московском институте культуры, и уроки такого мастера, как Анатолий Алексеевич Борзов – по народному танцу. Он много лет танцевал в знаменитом ансамбле народного танца СССР под руководством Игоря Моисеева (в так называемом Моисеевском ансамбле) и передавал свой опыт молодёжи. Имея тонкий художественный вкус, Владимир ненавидел в произведениях хореографии что?либо наносное, пошлое, учил студентов элементарной грамотности построения номеров. Изучая материал, он заставлял студентов скрупулёзно работать над каждым заданием, заставляя несчётное количество раз переделывать то или иное сочинение. Если кто ставил какой?нибудь национальный танец, обязательно отправлял его в областную Пушкинскую библиотеку и требовал изучить географию, историю и культуру той страны, где родился этот танец.
У студентов даже мысли не было, что какой?то урок не состоится. Хотя порой им и хотелось расслабиться, отдохнуть. Но лениться у Ларионова было невозможно, он не давал ни телу, ни душе покоя, заставляя работать изо всех сил, изо дня в день. И это приносило всем ощущение истинной полноты жизни.
Любил Ларионов не только свои уроки, но и разные студенческие мероприятия. И субботники, и выезды на природу, и различные студенческие вечера с «капустниками» проходили весело, с огоньком и творческой выдумкой. Студентам здесь давалась полная свобода, и они пользовались ею на всю катушку: сочиняли стихи, песни, шуточные танцы, выпускали стенгазеты. И всё это непременно фиксировалось на фото и киноплёнку.
Учиться в КПУ студентам было очень интересно. Чётко был организован учебный процесс. Крепкая материальная база с прекрасным зданием и многочисленными классами для групповых и индивидуальных занятий, необходимыми инструментами для музыкантов, бутафорией для театралов, обувью и костюмами для танцоров, позволяли преподавателям проводить занятия на высоком современном уровне. Соответствующий настрой был и у студентов. И КПУ очень быстро стало для всех его новых жителей родным домом.
Для живущих в общежитии вообще не было разграничения между «школой» и «домом». Целыми сутками и даже семестрами они находились в училище, которое ласково называли «страна КэПэУния». В этой «стране» было всё необходимое для их интересной студенческой жизни: просторное, со стеклянными стенами, фойе для вечеров, свой концертный зал (как в хорошем Дворце культуры), спортзал, библиотека, фонотека… И они, не выходя из дома, могли увидеть знаменитых артистов, выступления прекрасных творческих коллективов.
Однажды в «КэПэУнии» выступал известный всему миру чародей танца – Махмуд Эсамбаев. Ему было уже за пятьдесят, но какой профессионализм, артистизм показал он на концерте! И, как обычно, он долго беседовал со зрителями и демонстрировал студентам свою стройную фигуру, делился с хореографами секретами мастерства: полная самоотдача, постоянные изнуряющие репетиции, отказ от калорийной пищи – и всё это во имя лёгкого, изящного, темпераментного танца на сцене!
Частенько выступал в училище и родной, прославленный на весь мир Омский русский народный хор. Среди его артистов уже были и выпускники КПУ – первые ласточки хореографического отделения, ученики Ларионова.
А как ждали и любили студенты КэПэУнии свои студенческие вечера! Почти вся студенческая молодёжь Омска мечтала попасть в фойе культпросветучилища в эти дни, но дежурные у входа впускали только по пригласительным билетам: чтобы вместить всех желающих, не хватало места. Будущие клубные работники, студенты КПУ, каждый вечер готовили сами под руководством опытных педагогов на специальных уроках по предмету «практика». И вечера всегда были интересны и содержательны, каждый раз в необычной форме: театралы готовили спектакли, миниатюры и конферанс, хореографы – танцы, оркестранты заботились о музыкальном оформлении, а хоровики дополняли праздники песнями, создав прекрасный вокальный ансамбль «Радость». Во всех группах училища изучался бальный массовый танец, который можно было исполнять в быту. И потому скучающих студентов на вечерах не было: все веселились в калейдоскопе разных танцев, от шейка и вальса до весёлой берлинской польки под аккомпанемент своего же инструментального ансамбля. Никто не стоял в стороне и во время проведения всевозможных конкурсов и игр. Студенты чувствовали себя хозяевами в училище, преподаватели же умело направляли, но никогда не сдерживали их бурную инициативу.
Среди учеников Владимира Алексеевича Ларионова не было равнодушных: дела, жизнь студенческой группы обсуждались всем коллективом. Он вместе со старостой, неугомонной, активной и всё успевающей Любашей Гуляевой, проводил интересные классные часы. В начале года – «Расскажи мне о себе», где каждый из студентов рассказывал о своей жизни до прихода в училище, а когда познакомились друг с другом и проучились почти весь учебный год, то решили провести классный час «Teбе о тебе»: каждый слушал мнение товарищей по учёбе о своем характере и поведении в группе. Девчата и парни учились быть принципиальными, не кривить душой и не обижаться на доброжелательные замечания друзей. Это было полезно и для себя: узнать свой характер со стороны, и для сплочения всей группы: мы все такие разные, но нам интересно быть вместе!
На кафедре хореографии, которой руководил Ларионов, работали педагоги разных школ: московской и ленинградской. В их методике существует различие, и часто это вызывает споры, а порой, и вражду между педагогами, всевозможные раздоры в преподавании танцев. Но Владимир Алексеевич был представителем обеих школ: учился и в Ленинграде, и в Москве, поэтому ему, удалось при своём умелом руководстве небольшим преподавательским коллективом, объединить педагогов одной общей целью – качественно обучать студентов искусству танца, уважая оригинальность школы любого преподавателя. И на свои уроки народного танца московской школы он приглашал педагога, окончившего Ленинградский институт культуры, чтобы тот объяснил методику академического танца студентам, которые должны знать о существовании различий в методике двух школ.
Педагоги постоянно посещали уроки своих коллег, учились друг у друга, ежемесячно готовили студентов к показу открытых уроков, которые были завершением изучения определённой темы. Владимир Алексеевич был строг как к ученикам, так и к коллегам, но умел очень тактично, не задевая достоинства преподавателя, указать ему на недостатки в работе и, утроив его энергию, вдохновить на новый творческий подъём.
Глава 7. «Весна, весна – пора любви!»
Между тем в труде и учёбе прошла долгая зима. Наступила весна. И тут на студентов уже нельзя было воздействовать прежними методами. Теперь не только до часу ночи, но и до шести часов вечера их с трудом можно было удержать в стенах КПУ. Они рвались на свободу – в зеленеющие скверы Омска, где освежали их душу серебрящиеся на солнце фонтаны.
Весна, весна! Никто не может оставаться равнодушным в это время года. Даже у седого старика, сидящего на лавочке в сквере, каждая морщинка светится радостью жизни. А что говорить о молодых! Девчонки вмиг все стали красавицами, кое у кого появились на лицах задорные веснушки, а парни же, наоборот, что?то стали усыхать и ходить со страдающими лицами.
Первые чувства Оли и Владимира Алексеевича, как бы застывшие, от холода зимы и училищных забот, вдруг постепенно стали оттаивать, как сосульки под тёплыми лучами солнца, и кристально?чистыми слезами обливать их души. Они старались реже смотреть друг на друга, отводили глаза в сторону, но, не видясь какое?то время, тосковали, скучали и всё больше прикипали друг к другу душой, даже вопреки дистанции, разделяющей педагога и студентку.
Однажды Владимира Алексеевича вызвал директор училища и сказал, что обком комсомола поручил на летний период организовать из студентов КПУ концертную бригаду, то есть агитотряд (вместо стройотряда). Его назначили художественным руководителем и поручили подготовку концертной программы.
Владимир начал приглядываться к своим «первоклашкам»: кого из них можно взять в концертную бригаду? За год учёбы первокурсники немного поумнели, выросли в творческом отношении, стали смелее чувствовать себя в коллективе. Но, пpaво же, как они бывают смешны! Ольга умудрилась при сочинении танца скомпоновать в записи музыку: народную «Барыню» с игрой на баяне и эстрадные «Сапожки русские» в оркестровом звучании. Соединить в одной фонограмме баян и оркестр! Надо ведь до такого додуматься! Вроде бы и неглупа, а вот ещё пока не всё понимает. Нинуля постоянно чего?то пугается и скромно опускает глазки. У неё есть сестра?двойняшка в другой подгруппе (разделили их, чтобы не путали педагоги). Немочки. Музыкальные. Поют дуэтом хорошо. Но пока директор предлагает взять девчат из вокального ансамбля «Радость». Да, а про Нину он вспомнил вот что. Однажды поставил её вместо себя вести урок народного танца, и та тихо скомандовала:
– Парасён…
Владимир Алексеевич не понял:
– Что?!
Она ещё тише:
– Парасён.
Он рассмеялся:
– Это что ещё за «поросёнок»?
Так объявила она «препарасьон», что по?французски означало «подготовка к движению». А как сдавали первые постановки! Татьяна Савченко носилась из класса в общежитие со старомодным маленьким проигрывателем. Придёт сдавать танец, поставит пластинку, а начать боится. Возьмёт проигрыватель и унесёт в комнату. На другой день опять его тащит. Только начнёт танцевать – остановится, как будто гипнотизирую её. Неужели уж у меня такой страшный взгляд? Так, она, бедняжка, только раза с десятого и сдала…
И всё же кого взять? Сложно делать выбор: одни студенты могут зазнаться, что их выделил, другие – обидеться. Но – что делать? Нужно взять тех, кто наиболее полезен будет для дела, да и с характером общительным, чтоб коллектив получился нормальный. У них тоже должна быть симпатия друг к другу: всё?таки в походных условиях жить придётся, единой семьёй, как говорится.
И он продолжал внимательно присматриваться к своим подопечным, особенно к тем, кто за это время стал ему душевно ближе. Любаша Гуляева. Её студенты ласково зовут Гулей. Явный лидер, не зря ведь они её старостой выбрали. Инициативная, энергичная блондинка со слегка вьющимися волосами и большими выразительными глазами на круглом лице. Всегда со вкусом одета, часто ходит в белых сапожках и в коротенькой юбочке. Это ей очень идёт. Танцует легко, непринуждённо. Со сцены смотрится. Только ростиком маловата. Вообще?то можно было бы её взять, но она учится в подгруппе у других педагогов: и школа другая, и на репетиции сложно её будет брать с уроков. Лучше рассчитывать на свою подгруппу… С ней в комнате живёт Любаша Балаховцева. Чёрненькая, с мелкими чертами лица, симпатичная, миленькая. Со спокойным, мягким характером. Но тоже ростика небольшого. Со сцены будет смотреться как хорошенькая куколка. Специальные номера надо для неё ставить, выглядит ещё как ребёнок. На «любовные» роли явно не потянет. А что ещё ставить с парнями?
Наталья Хрущ ростом выделяется среди других: гораздо выше. На манекенщицу бы пошла, а вот для танцев… парни слишком «мелкие» для неё. Надо бы девчонок среднего роста выбрать, чтобы можно было больше номеров на них разноплановых поставить: и с парнями, и просто – девичьи.
Ну, к примеру, вот две подружки – Люба Носова и Таня Маенкова. Тоже девчонки активные, способные и с головой. Всегда вместе. Одеваются и то как близняшки, и обе – с тёмными волосами. Правда, у Любаши они вьются, а у Татьяны – длинные и прямые. Когда поступали в КПУ, то ходили в одинаковых костюмчиках в клетку красно?белую. Они им очень шли, особенно короткие юбочки. Обе вызывают симпатию. Их можно взять. И Галку с Надькой. Тоже живут в одной комнате, часто их вижу вместе. Надя черноволосая, симпатичная, с красивыми глазами, но – с хитрецой. А Галка – светловолосая, немного будет отличаться от девчонок. Но ведь не Красноярский ансамбль Сибири, где у всех девчонок одинаковый цвет волос! Главное, что со сцены нормально смотрятся. Татьяна Савченко тоже с ними вместе живёт, комната у них дружная, весёлая. Девчонка она яркая, эмоциональная, с красивой улыбкой. Но всегда домой рвётся, к маме, не выдержит всё лето здесь канителиться: сначала репетировать, а потом ездить с концертами…
Всё сомневался: брать ли Ольгу? Конечно, он этого очень, очень хотел. Но боялся. Нет, потянуть?то она потянет, способная. Боялся сближения с ней, либо, наоборот, что она будет на его глазах в близких отношениях с кем?нибудь другим. Боже! Ну, зачем, зачем она поступила в это училище! Могла бы и в институт пойти с её?то головой! Знало бы это нежное невинное создание, сколько мук приносит душе грешного мужчины!
Владимир долго мучился, думал, выбирал. И всё же он не мог не взять Ольгу с собой. Он хотел её видеть каждый день, каждый час. Жизнь начинала терять для него и смысл, и все краски, когда в ней не присутствовала эта милая молоденькая девушка. И он пригласил её и близких ей подруг из общежития поехать летом с агитотрядом.
Началась подготовка концертной программы. Владимир Алексеевич безжалостно гонял своих подопечных до «восьмого пота», осыпая их недобрыми «комплиментами». У Оли трепетало сердце, она боялась его, и в то же время он нравился ей всё больше и больше. Владимир Алексеевич то неистово кричал на неё, то пронизывал строгим взглядом своих карих глаз, то нежно брал за руку и терпеливо объяснял, что нужно делать.
Один из парней, участвовавший в их концертной программе, который тоже учился в ларионовской подгруппе, попросил у Владимира Алексеевича разрешения разучить с Олей парный танец, тот, что он ставил на экзамен по композиции танца. Ревность резанула Владимира по сердцу, но вида он не подал. Дал Сашке «добро» и со стороны ревниво наблюдал за разучиванием этого танца. Санька явно был влюблён в кареглазую красавицу, с таким азартом всё ей объяснял, показывал, вставал с ней в пару… Оля пока всё воспринимала спокойно, как должное. Ларионов курил и не спускал с них глаз. Ему самому захотелось тряхнуть стариной: встать в пару с Олей и лихо отбацать эту «Коломийку». И он боялся, что Санька понравится ей. Ох, как боялся!
«Вот ведь дурень! Что мне до неё? Молодая, красивая – парням нравится. Мне ли поперёк дороги у неё вставать? Счастье у девчонки отнимать?» Он плевался, материл себя в душе, клялся выбросить дурь из головы. Но ничего не помогало. Ревность обжигала. Да и не мальчик ведь он! Видит, как Ольга опускает глаза при встрече, краснеет, избегает его и печально смотрит вслед. Он чувствует, что нравится ей, очень нравится! Как же отречься от взаимности, если она есть? Ведь он же мужик, крепкий, сильный, уверенный в себе. Скольких женщин смог покорить своим мужественным видом! А тут вдруг впервые встретил девушку, что перевернула душу и отречься? Это было не в его характере. Конечно же, он будет добиваться её любви во что бы то ни стало. Но как подойти к ней? Она такая недотрога – чистая, светлая. И не помышляет о каких?то близких отношениях с мужчинами. Тьфу ты! Да что там – отношения! Хоть бы просто чаще рядом стояла, сидела, а то ведь убегает, всё подальше от него норовит отойти. Зато Саньку и за руку берёт, и улыбается ему во весь рот! Ещё бы ему это не нравилось!
А Санька не мог понять изменений в шефе: ему стали доставаться самые едкие замечания, «комплименты», раздраженный крик Владимира Алексеевича. Ольга улыбалась: ей это почему?то нравилось.
Когда заканчивались репетиции, Оля с девчонками из своей комнаты в общаге, выходила на весеннюю улицу. Они садились в автобус 46 или 51 и ехали в центр города. Гуляли по улицам, скверам, ходили в кино, смеялись, вспоминая что?нибудь из своей жизни. Стоял цветущий май. Город был наполнен ароматом свежей зелёной листвы. Всё благоухало вокруг: распускались яблони, черёмуха, сирень. Ласково грело солнышко. Оля закрывала глаза, подставляла лицо под тёплые лучи, и её душу охватывало чувство весеннего обновления, ожидания близкой любви, надежды на счастье.
Глава 8. «Агитка»
Лето было в самом разгаре, когда участники концертной бригады сели в автобус и поехали на гастроли по северу Омской области. Кроме костюмов и музыкальных инструментов, взяли с собой палатки, матрацы и всякие туристские принадлежности. На базе студенческих строительных отрядов им выдали форму защитного цвета, а вместо ССО – студенческий строительный отряд, их стали называть «СХО» – студенческий художественный отряд. А на афише было написано коротко: «Агитотряд СХО?74». И артисты стали называть свою бригаду «агитка».
В шесть часов утра, когда первые лучи солнца весело заглянули в стеклянные стены фойе и сделали его ещё уютней и «южней», с его экзотичными пальмами, ребята заканчивали последние сборы в путь. С улицы тянуло утренней свежестью, дурманящим запахом листвы, слышалось пение птиц. Город ещё только просыпался. Когда все с трудом втиснулись в «автоклуб», откуда?то появился директор, Андрей Леонидович, проверил отрядное снаряжение и, передав своих студентов в руки Владимира Алексеевича, помахал им на прощание рукой, мило улыбнувшись.
Автобус тронулся. «В добрый путь!» – как бы говорили артистам?путешественникам КПУ, просыпающиеся ото сна омские улицы и улыбающиеся лица омичей, которым они махали из окна рукой. А путь предстоял долгий: девять часов по изнурительной жаре и пыльным дорогам. Сначала автобус казался тесным: сидели плечом к плечу, затем все как бы утряслись, уснув вповалку друг на друге, а проснувшись, всю дорогу хохотали! По громкоговорителю, что находился на крыше автобуса, устроили «радиопередачу» – «В путь зовёт артистов даль?дорога», передавая из рук в руки микрофон.
И вот – первая остановка в селе: домом артистов стал добротный деревянный клуб, за которым был лес, а в нём – вкуснющая земляника! Подкрепившись ароматной ягодой, артисты стали распаковывать саквояжи с костюмами, кое?что подглаживать с дороги. А в девять вечера – уже первый концерт. Зрители принимали на славу! Всю усталость как рукой сняло. Ещё и на танцах в фойе, после концерта, продолжали петь, играть, танцевать.
Владимир Алексеевич, заразившись весельем своих студентов, тоже помолодел душой. Выплясывал с ними гопака, полечку и вальс. Однажды пригласил и Ольгу. Она смутилась, вспыхнула и танцевала, опустив глаза в пол, и лишь иногда, взглянув на него, скромно улыбалась. А ему хотелось сильно?сильно обнять её и прижать к себе! Но такое хрупкое создание требовало нежного обращения, и он осторожно вёл её, слегка соприкасаясь с ней в танце. Они были счастливы, что впервые могли танцевать вместе в этой весёлой толпе деревенской молодёжи.
Спать улеглись в клубе – кто где: расстелили матрацы на сцене, столах и в фойе. Владимир Алексеевич заботливо поправил постель девчат и, как бы невзначай, проверил тепло ли и удобно будет Ольге спать.
На рассвете следующего дня он разбудил студентов, а самых засонь окатил прохладной ключевой водой. Умывшись и позавтракав, снова отправились в путь.
Ларионов сидел на «почётном месте» – рядом с шофёром, лицом к студентам, и пристально разглядывал свою команду.
Конечно, пока это ещё не был коллектив – небольшие разрозненные группки. И ему, как руководителю, нужно было думать, как объединить их – таких разных ребят. Несколько девчонок с хорового отделения: гордость училища – ансамбль «Радость», лауреаты областного телевизионного конкурса «Молодые голоса?74». Они были более взрослые, уже почти выпускницы. Саня Рошка – студент театрального отделения. Очень ответственный. Ему тоже уже за двадцать. Поможет всегда и программу концерта режиссёрски грамотно составить и конферанс вести сможет в любых ситуациях. Виктор Карасёв – самый старший, надёжный мужик, душа компании. С ним не только весело будет, но и всегда есть опереться на кого: и с танцорами репетицию проведёт, меня заменит, если нужно, ну, и как исполнитель танцев – незаменимый. Может даже будет гвоздем программы – чертовски талантлив! Всегда зрителей «на уши ставит» от восторга! Баянисты тоже неплохие: Валера Адарченко – трудолюбивый, способный, серьёзный музыкант. Ну, а Серж – не только сам музыку сочиняет, но и всесторонне одарён. Не зря ребята его прозвали «наш художник»: и фото художественно снимает – цветное и чёрно?белое, и кино. Да и шутит своеобразно. С ним тоже не соскучишься. Остальной состав – ансамбль «Вихрь», как шутил всегда Ларионов. Это – его «зелёная» молодёжь, окончившая первый курс. Их ещё все звали «шестёра» (по названию уральской кадрили, которую они танцевали всем составом: четыре девчонки и два парня). Любаня с Надькой «дробушки» хорошо молотят, крутки делают – обе техничные, да и актёрски неплохо работают. А Ольга с Галкой больше к лирике склонны, две «хохлушки» – в «Украине» здорово смотрятся: одна – «чернявая», другая – «белявая». Парнишки ещё слабые в технике. Совсем «нулевых» взял на учёбу. Но всё?таки среди других парней в группе они продвинулись дальше – «игровые», трудолюбивые. Два Шурика. За месяц репетиций у ребят уже появились кое?какие привязанности. Вот и сейчас, конечно, Сашка сидел рядом с его Ольгой, что?то весело шептал ей на ухо, она смеялась, а когда сказалась усталость, уснула, опустив голову ему на плечо. Как Владимир завидовал этому молокососу (как называл он его в душе)! А между ним и Ольгой столько преград: и возраст, и положение педагога и студентки, и его женитьба…
На сей раз путь был не таким долгим. Подъехав к клубу, поставили свою афишу и, оставив двух студентов на кассе, поехали на речку. И с этого дня, приезжая в новое село, весело спрашивали:
– Где речка?
– Речка где?
Искупавшись, стали играть в волейбол, а когда надоело, парни стали играть в карты, девчонки – читать книги, а некоторые уже строчили письма своим «женихам».
Владимир Алексеевич, незаметно для других, с досадой следил за Ольгой. В ярком пляжном купальнике она была ещё прелестнее. Упругое, гладкое и молодое её тело было достойно самой богини Афродиты. «Ну, почему, почему нельзя, чтобы она была моей? – думал он. – И дёрнул же чёрт меня жениться! А просто так добиваться её любви тоже не могу. Да пусть только кто?нибудь из парней или мужиков посмеет опорочить её, такую чистую и невинную! Не дам. Никого не подпущу к ней!»
И только Санька был беззаботно весел: то градом брызг награждал Ольгу в воде, то, шутя, отбирал у неё мяч, то растягивался рядом с ней на песке и просил почитать ему книгу вслух. Потом они вместе что?то сочиняли, и Оля записывала на листе бумаги, показывали друг другу какие?то стихи. И студенты стали подшучивать над ними, называя их «молодожёнами». Ольга беззаботно улыбалась. Для неё это было прикрытием: не хотела, чтобы кто?нибудь, а больше всего – Владимир Алексеевич, догадался об её чувстве к нему. Владимира же это, наоборот, раздражало и, как мальчишку, обижало в душе. «Господи! Вот ведь – дурак! – думал он. – Они ведь ещё дети, мои ученики. И пусть себе любят друг друга. Почему меня?то это задевает?»
На концерте Ларионов сидел в зале и строго смотрел все номера.
– Репетиции будут обязательно, чтобы качество концерта не понижалось, – сказал он перед отъездом в «агитку» своим подопечным. И каждый день, за два часа до концерта, начинал гонять их, «как сидоровых коз». Его раздражало, когда артисты не вживались в образ.
– Когда ты вышла на сцену, то должна забыть, что это – ты. Понимаешь? Нужно жить хореографией! А если не можешь – нечего тогда здесь делать! – кричал он на Ольгу. У неё стояли в глазах слёзы, и на душе было очень скверно. «Жить хореографией! Я, может, без вас не могу жить! – думала она с обидой. – Сначала смотрит на меня влюблёнными глазами, заботится, а потом – кричит! Я, может, вас в зале ищу глазами во время концерта, и для вас мне хочется быть самой собой – красивой, привлекательной…»
Владимир, видя обиду Ольги, брал её за руку выше локтя и спокойно говорил:
– Оля, ну пойми, от танца у тебя осталась одна схема. Души совсем нет. Чем так танцевать, лучше вообще не танцевать!
И опять – репетиции, репетиции… И бесконечные придирки Владимира Алексеевича:
– На «эстраде» линию держать нужно!
– Темп, темп, темп!!!
– Ноги выше поднимайте в прыжке!
– А когда вы, наконец, кадриль танцевать будете?!
И Ольга всё больше восхищалась своим учителем: сколько труда, самоотдачи требует его работа! А без этих придирок невозможно настоящее искусство. Это будет уже халтура, если будешь давать себе поблажки. Зато когда поработаешь в полную силу на концерте, и зрители от души подарят тебе аплодисменты, а то и цветы, то ощущаешь себя счастливым вдвойне. И жестокое искусство танца оборачивается к тебе необъяснимым состоянием вселенского счастья! Эти лёгкость, изящность, эмоциональность – они мгновенны, существуют лишь несколько минут, но ведь и сама жизнь тоже подобна танцу: сегодня ты молод и полон сил, а завтра… И хоть танец живёт как мимолётное видение, ради которого столько тратится сил, времени и труда, зато это – красиво! Восхитительно! Божественно! Это – сама жизнь, в её движении, гармонии с музыкой и чувствами людей.
…А после концерта, в тёплые погожие дни, автобус едет куда?нибудь в лес, на поляну, и артисты – туристы ставят палатки, разводят костёр. И ужин на костре получается удивительно вкусным. Все едят, уплетая за обе щеки.
Однажды Ларионов, после такого вот ужина, оставил всю концертную бригаду у костра.
– Ну, что, ребята, как настроение? – спросил он. Все отвечали, что нормальное.
– А я вот не очень доволен нашим коллективом. Как?то у вас всё обособленно получается: хоровики – отдельно, танцоры – отдельно. Не чувствуете? Давайте договоримся: вот сейчас же выскажите вслух друг другу претензии, учтите их, и чтобы больше в отношениях между вами не было никакого разделения. Договорились?
И начался долгий разговор. В основном девчонки высказывали свои обиды. Парням особенно делить было нечего.
– Ну, что? Всё высказали? – спросил Ларионов. Все молча кивнули головой.
– Ну, а теперь вспомните детскую «мирилку»: мирись, мирись – больше не дерись! – засмеялся он. – И чтобы с сего дня все были вместе, как одна семья! Ну, а я, как старший, у вас за отца буду!
Студенты засмеялись. А Карась сказал:
– Да, теперь так и будем вас звать – «отец родной», «батя»!
После разговора Ларионов наконец?то осмеливается сесть рядом с Ольгой, весело щёлкает её по носу и говорит:
– Вот сегодня ты молодец! Так станцевала свой украинский сольный, что даже один мужик молодой, деревенский, в зале воскликнул: «Вот это девка! Мне бы такую!»
Ольга, покраснев, смущённо улыбается.
– Вот так и нужно танцевать на сцене: всех с ума сводить! А в жизни – пусть попробуют подойти! Чем недоступнее, тем лучше для тебя. Надо цену себе знать. Доступные девушки для мужчин неинтересны. Им всегда нужно крепость брать, стремиться к победе. А если она легко даётся, то их скука одолевает.
– Хорошо, учту, – весело подумала Ольга, – запомню Ваш урок.
Владимиру хотелось, чтобы она подольше осталась у костра, не уходила. Ольге тоже хорошо было рядом с ним и хотелось продлить эти мгновения.
– Тебе не холодно? – спросил он. В лесу уже ощущалась предутренняя августовская прохлада.
– Немножко.
– Сейчас подброшу в костёр хворосту и свитер тебе свой дам.
Владимир заботливо снял с Ольги стройотрядовскую куртку и сам надел на неё свитер, который только что снял с себя.
– Ну, вот. Теперь теплее?
Она счастливо кивнула головой. Свитер был ещё тёплым от его тела, от него исходил приятный запах – очень дорогой для неё. Сашка сидел напротив и внимательно наблюдал за ними с серьёзным видом. Кажется, он начинал догадываться, почему шеф сердится на него. «Неужели он тоже влюблён в Ольгу? – думал Санька. – Ну, тогда мне – хана. Куда мне против такого мужика? Он сильный, мужественный и по?мужски красивый… Я против него – хиляк просто!»
А на другой день шеф ещё раз продемонстрировал свою силу перед всеми. Увидел у одного двора рубленый лес, взял топор, лежащий рядом, и стал рубить дрова, а все агитотрядовцы дружно складывали их в поленницу у забора. Тут же набежало полсела зрителей.
– Вот это – артисты! – восхищались они. – Ну, если вы так и на концерте «выдавать» будете, то обязательно вечером придём в клуб.
А Санька совсем посмурнел. Стал замкнутым, невесёлым.
– Саш, – ласково говорила Ольга. – Ты чего это? Влюбился, что ли, в кого?
– Влюбился… – вздыхая, говорил он. И печально смотрел на неё.
– Вот чудак. Так это же хорошо. Так интереснее жить.
– Интереснее, если взаимность есть. А если её нет?
– Почему ты так решил? – интересовалась Ольга.
– Так… знаю… Чувствую! Интуиция, понимаешь?
И уходил от Ольги в лес, выбирал на поляне дерево и с остервенением начинал метать в него топорик.
