скачать книгу бесплатно
Повороты судьбы
Галина Вервейко
Художественная повесть о студенческой любви и дружбе. О непростом романе студентки и преподавателя. О верности и сильных чувствах. Действие происходит в 70-е годы в городе Омске, а затем судьба раскидывает героев книги по всему Советскому Союзу, но узы братства между бывшими студентами по-прежнему крепки. Они помогают друг другу в сложных ситуациях. И это даёт им всем ощущение полноты и радости жизни.
Галина Вервейко
Повороты судьбы
Часть первая. ОМСК. КЭПЭУНИЯ
Глава 1. Мечты абитуриентки
Стояли тёплые дни 1973 года. Лето, стараясь как можно дольше удержать власть над непокорной сибирской природой, и не пустить на порог приближающуюся осень, щедро отдавало тепло Омску в самом начале августа. Ночи стояли тихие. Эту тишину лишь изредка нарушали звуки, уходящего в свой последний маршрут, ночного транспорта. Но во многих домах и, особенно, в студенческих общежитиях, то там, то здесь в окнах до утра горели слабые огни настольных ламп. Это была пора, когда хозяевами всех учебных заведений становились абитуриенты. Шли вступительные экзамены и в Омском культурно?просветительном училище. Оно находилось почти на самой окраине Омска – в Амурском посёлке. Вокруг него располагались строительный и торговый техникумы, кулинарное училище, и поэтому КПУ оказалось в центре небольшого, но очень оживлённого студенческого района.
Всё в здании училища было красиво и удобно, дизайн помещения придавал учебному заведению особенную солидность и почтенность. Светлое фойе с плетёными креслами под зелёными домашними пальмами, которые напоминали уголки зимнего сада; у входа – витрина под стеклом, знакомящая с жизнью училища и новостями в стране; на правой стороне – огромный фотостенд «Знакомьтесь: наше училище» гостеприимно встречал каждого, пришедшего в этот светлый и радостный дом.
Оля Родионова, выпускница средней школы, приехавшая в Омск из районного городка, с лёгким замиранием сердца впервые вошла в это здание и спросила у вахтёра, где находится приёмная комиссия. Пройдя к указанной двери, она ненадолго остановилась, набираясь смелости. Затем осторожно открыла дверь и вошла в кабинет. За длинным столом сидел мужчина лет тридцати трёх. Он посмотрел на неё каким?то особенным проницательным взглядом необыкновенных карих глаз, сердце у неё почему?то ёкнуло, а губы как будто онемели. Мужчина, увидев её замешательство, спросил:
– Девушка, вы приехали поступать?
– Да, – сказала она и тихо добавила: – Если ещё можно… Хочу стать балетмейстером.
Мужчина ещё раз внимательно посмотрел на Олю. Было уже десятое августа, вступительные экзамены подходили к концу. Но, к счастью, этот строгий, производящий очень приятное и даже какое?то завораживающее впечатление, мужчина оказался не бюрократом. Он взял у неё документы, внимательно рассмотрел их и спросил:
– Так, значит – на хореографию? Пишите заявление. Только дату поставьте не сегодняшнюю, а задним числом – 25 июля.
Оля взяла у мужчины листок и ручку и, волнуясь, стала писать под его диктовку заявление.
– А форма у вас с собой? – спросил мужчина.
– Да.
– Переоденьтесь в раздевалке, у хореографов, и приходите в танцкласс.
Всё ещё не веря своим ушам, она прошла за ним к раздевалке, надела чёрный гимнастический купальник, юбку для занятий хореографией и затем вошла в танцевальный класс. За столом приёмной комиссии сидели всего два человека: тот самый мужчина, очень серьёзный, со строгим видом, и с ним какой?то субъект в чёрных очках, длинный и удивительно тонкий, с видом всё понимающего знатока. Перед такой комиссией у девушки из провинции слегка начинали дрожать коленки, и лёгкий румянец покрыл её щёки, что придавало особую прелесть миловидному молоденькому лицу. Чёрные волосы и такие же чёрные брови над большими карими глазами с тёмными длинными ресницами на красивом, с нежной кожей и лёгким румянцем лице сводили с ума многих парней небольшого городка, в котором жила Оля. Но больше всего привлекала её скромность, что в последнее время почему?то стало считаться у девиц «немодным». Олина застенчивость сразу расположила к ней мужчину из приёмной комиссии, который представился ей так:
– Владимир Алексеевич – преподаватель народного танца и заведующий хореографическим отделением КПУ.
Он спрашивал у Оли, с какими движениями классического танца она знакома. Оля называла и показывала их у станка. Затем она простучала в ладоши, предложенные ритмы, повторила за ним движения народных танцев… Владимир Алексеевич посоветовался с тонким субъектом, тот кивнул головой в ответ. И экзаменатор, что?то поставив в экзаменационный лист, протянул его Оле и сказал:
– Приходи завтра в девять писать сочинение, и в этот же день сдашь устно историю. Сможешь?
Она, молча, кивнула. В глазах блестели счастливые слёзы. Увидев экзаменационный лист, Оля ликовала: «отлично»! Как здорово! Сдала специальность!
Как мечтала она о том дне, когда сможет учиться в училище! Она много слышала о нём от ребят, которые раньше занимались с ней в хореографическом ансамбле. Прежде училище находилось в Таре. Вот уже два года, как его перевели в Омск, в это новое здание, и пятеро ребят из их «Юности» учились здесь на балетмейстеров.
Об этой профессии Оля стала мечтать не так уж давно, в последнем десятом классе. Но эта мечта стала её горячей страстью. Ей так хотелось быть похожей на своего любимого балетмейстера – руководительницу их ансамбля! Все ребята были просто влюблены в неё. Всегда энергичная, задорная, с чувством юмора, стройная и красивая, она очаровывала своих учеников. Рядом с ней жизнь была яркой, красивой, творческой – интересной. И так хотелось Оле, чтобы её жизнь была всегда такой радостной и весёлой, как это было в школьной юности! Она понимала, что в институт культуры с её минимальными знаниями методики хореографии, как считала сама, не поступить, а в училище всё начинается, в общем?то, с «нуля». И в последний месяц учёбы в школе она решила: поступлю в КПУ. Но родители, узнав о её решении, устроили настоящий бунт: «Так хорошо учиться в школе и не поступать в институт?! Ты ещё глупая и ничего не понимаешь – не знаешь жизни!» И они устроили дочь на подготовительные курсы в автодорожный институт, который когда?то окончил её отец. Родители мечтали, чтобы всё у Оли получилось по их желанию, внушив ей, что она должна поступить. А там: стерпится – слюбится. Зато будет иметь «нормальную» специальность.
В первые дни Оля честно старалась, но многочисленные математические и физические вычисления явно не шли ей в голову. Промучившись неделю, она стала только отмечаться на курсах, чтобы не потерять место в общежитии. В комнате она два раза в день добросовестно выполняла экзерсис (хореографические упражнения) у койки – вместо станка – специальной палки вдоль стен для занятий танцами, и учила искусству танца своих соседок по комнате. А, гуляя по улицам города и проходя мимо красочного объявления с приглашением поступить в КПУ, она плакала… Новые приятели, с которыми Ольга успела познакомиться на курсах и стала весело и интересно проводить время в абитуриентской компании, жалели её и всё говорили:
– Оль, ну что ты так мучаешься? Переживаешь?! Забери документы из автодора и отдай их в культпросвет! Ты ведь так прекрасно танцуешь! И не можешь жить без танцев! Но она была покорна воле родителей до первого экзамена. Это была математика. Им дали пять заданий, которые нужно было решить за очень короткое время. Начав решение, она доводила его до определённой точки, и когда нужно было в конце употребить нужную формулу, Оля ни одной не могла вспомнить: даже не повторила перед экзаменом. У соседей явно виднелись шпаргалки, у неё же была только чистая совесть… Сдала недорешённые примеры: будь что будет!
Когда все, волнуясь, подходили к листу с оценками, вывешенному на стенде в коридоре, Оля была спокойна, а увидев напротив своей фамилии цифру «2», захлопала в ладоши и радостно выбежала на улицу. Вслед ей завистливо смотрели неудачники, явно думая, что она получила «пятёрку». А Оля в этот момент ощутила свою свободу! Перед ней вновь открылся путь к любимой профессии.
Она вспомнила свою школьную учительницу математики, которая всегда обижалась на Ольгу за то, что та не очень была увлечена её предметом, хотя имела способности:
– Оля, ведь ты можешь учиться на «пять»! У тебя есть способности! Почему ты не стараешься?
А однажды, когда Ольга, за несколько дней до экзаменов, не смогла ей ответить правила, которые надо было выучить наизусть, она в сердцах, бросила журнал на стол, задев мел, который разлетелся на мелкие кусочки по всему классу.
– Родионова, почему ты не готова к уроку?! – кричала, выведенная из себя, учительница.
– У нас вчера был отчётный концерт ансамбля, – ответила Ольга, – не успела…
– Ходишь там, трясёшься! А в жизни?то математика тебе больше пригодится, чем танцы!
Оля улыбнулась и подумала: «Как знать? Может, хореография и есть моё призвание?»
Вся их абитуриентская компания решила отметить первый экзамен, катаясь на катере по Иртышу, а вечером пошли повеселиться на танцы. Всё было очень здорово: и тёплый солнечный день, и аромат свежего воздуха над Иртышом, весёлые девчата и парни, которых в то время называли словом «абитура». На танцах несколько раз звучал её любимый вальс. И Оля упоительно кружилась (танцевать его умели немногие, и вся танцплощадка освобождалась для нескольких пар). А после танцев произошло небольшое приключение: транспорт уже почти не ходил, и они со своей компанией заблудились в городе и не могли найти общежитие. Долго топали пешком. Ноги устали. Сняли с девчонками босоножки с высокими каблуками и шли босиком… Вахтёрша с трудом поверила их рассказам: грозилась оставить их ночевать на улице, но после долгих ворчаний и причитаний всё же впустила в общежитие.
Когда Оля ни с чем вернулась домой, мама тихо плакала по ночам, переживая за её дальнейшую судьбу. Учителя из родной школы предлагали ей пойти работать туда пионервожатой, и Оля была не против: всю свою школьную жизнь она была активной пионеркой и комсомолкой и любила общественную работу. Почти всегда долго задерживалась в школе после уроков, то участвуя в подготовке школьных вечеров, то выпуская школьные стенгазеты.
Но однажды случайно на вокзале, встретила Ольга своего одноклассника. Он учился раньше в музыкальной школе и поступал в КПУ на оркестровое отделение. Сергей сказал ей, что ещё можно подать в КПУ документы. И Оля опять заболела своей мечтой… Но всё было не так просто. Родители убеждали её, что она выбрала специальность не из лучших, для молодых, малооплачиваемую, и когда?нибудь пожалеет об этом. В довершение всего мама спрятала все её документы, чтобы дочь не натворила глупостей. Три дня шла «холодная война», Оля переживала и почти не разговаривала с родителями. Наконец, при содействии любимой бабушки, которая говорила, мол, хватит уже мучить девчонку, «крепость была взята». Мама отдала Ольге аттестат и паспорт со словами: «А, ну тебя! Делай с ними что хочешь!»
И вот, после всей этой полосы препятствий, она в училище! Сдала вступительные экзамены, получила место в общежитии. Его получали все нуждающиеся. Студенты жили здесь со всеми удобствами, в полном комфорте: по два – три человека в комнате с хорошей новенькой мебелью, красивыми портьерами на окнах, в каждой комнате было радио. Девчонки были счастливы: это было их первое свободное, самостоятельное жильё. И хозяйничали они в нём со всей полнотой власти. По очереди дежурили или вместе устраивали генеральные уборки, наводили уют, готовили обеды и ужины. Комнаты располагались по секциям. Тёплый переход соединял общежитие с учебным зданием. И потому зимой можно было неделю сидеть безвылазно в училище, особенно – в сильные сибирские морозы.
Глава 2. Первые трудности
Начались занятия. Новенькой группе хореографов назначили классную даму из строгих «классичек» ленинградской школы. Она обычно ходила в брючном костюме, подтянутая, с правильной дулькой на голове. И тут для девчонок?провинциалок свобода сменилась ежедневной каторгой: часами стояли они у станка, тупо уставившись в стену, и под всё нарастающий громкий голос подтягивали мышцы, опускали плечи и тянули вверх шею, одновременно втягивая в себя живот. Иногда темнело перед глазами, и казалось, что вот?вот они упадут в обморок, но силой воли приходилось возвращать себя к жизни.
После ежедневных экзерсисов им ещё приходилось десятой дорогой обходить буфет, поскольку та же самая их «классичка» – Светлана Николаевна – постоянно караулила их у дверей и за каждую съеденную ими булочку снимала «десять шкур» на уроке, требуя безукоризненного выполнения классических упражнений. Но для Оли эта спартанская жизнь была счастьем, она была влюблена в уроки танца и работала до изнеможения.
Светлану Николаевну раздражали «деревенские» бантики и причёски девчонок, пояски на купальниках, которыми они пытались подчеркнуть талию, и вообще – всякая пестрота. Она журила своих учениц, обзывала «деревенщиной». И буквально за неделю?две все они стали как будто на одно лицо: с одинаковыми классическими дульками, во всём чёрном, словно какие?нибудь монашки. Зато они стали походить на настоящих хореографичек.
Владимир Алексеевич тоже внёс лепту в их воспитание: когда кто?нибудь из девчонок приходил на урок с не очень опрятным видом, со складками на колготках, он говорил:
– Мне, как мужчине, конечно, неудобно это говорить вам, но что это у вас за колготки? Французские женщины носят их без единой морщинки и говорят: «Лучше пять морщинок на лице, чем три складки на колготках!»
Забитые, с испуганными глазами первокурсники с интересом наблюдали за жизнью выпускного курса. В отличие от них, старшекурсники ходили уверенной походкой, вольно вели себя в училище и свободно разговаривали с преподавателями, то и дело перекидываясь с ними репликами и шутками. На первокурсников смотрели с превосходством, называя их «букварятами».
Глава 3. Науборочной
Вскоре весь первый курс «загремел под фанфары» на уборку урожая. Девчат?танцорок увезли на дальнее отделение совхоза «Сибиряк» – в село Улендыкуль Исилькульского района. Здесь им выделили большую комнату в деревянном доме, бывшем когда?то школой. В углу стояла круглая печка, а вдоль стен – раскладушки. В соседней маленькой комнатушке поселился их временный куратор – преподаватель оркестрового отделения КПУ. Он был какой?то неопределённой национальности, с именем, которое девчата никак не могли запомнить и выговорить. И, обращаясь к нему, предварительно читали по бумажке: Избер Эсседулаевич.
Он им совсем не мешал, в дела девчат никогда не вмешивался, даже тогда, когда местные парни атаковали девчонок по вечерам, осаждая их «крепость», кидая им в окна картошку (наверное, вызывая их таким образом, на свидание). Избер Эсседулаевич был увлечён только своей игрой на трубе, занимаясь часами в своей комнате, а девчата, собравшись у себя вечером, весело пели за стенкой:
Мы сначала инезнали,
Иневерили себе,
Что унас сосед играет
Накларнете итрубе:
Пап?пап, па?да?ба?пап?пап…
Вскоре девчонки подружились с Гриней, Васьком и другими деревенскими парнями, которые стали надёжной защитой от всяческих наездов солдат и уборочников из соседних деревень.
Работали девчата дружно. На работу ехали утром на машине с песнями. Весело выпрыгивали из кузова в поле и начинали собирать картофель. Некоторые работали на току, нагружая машины пшеницей, которую потом везли на элеватор, или разгружая транспорт на мельнице. К вечеру все ощущали сильную усталость – хотелось спать. Но, умывшись и поужинав, шли в клуб. Здесь всю сонливость как рукой снимало.
Деревенские парни приносили проигрыватель с пластинками, и девчата начинали их учить премудростям вальса, а когда учёба надоедала, то Гриня громко объявлял:
– Международный дамский танго!
С ним стала гулять по улице одна весёлая девчонка – Татьяна, подшучивая над его пылкими чувствами.
– Влюбился?
– Влюбился!
– С первого взгляда?
– С первого взгляда!
– А я не буду с тобой дружить: у меня парень есть.
– Я не могу без тебя, Таня…
– Повесишься?
– Повешусь!
– Вот сенсация в деревне будет!
Из клуба девчонки дружно приходили в свою комнату и ложились спать заполночь, а чуть свет уже вставали и начинали заниматься гимнастикой. Иногда делали пробежки по утренней росе. На аппетит никто не жаловался: все сразу забыли напутственные слова классной дамочки: «Если кто?нибудь прибавит в колхозе хоть один килограмм – выгоню из училища!» Все ушли в деревенскую жизнь и совсем забыли о танцевальной эстетике. В деревне была своя эстетика: они любовались «природы пышным увяданьем», голубизной яркого осеннего неба, дышали запахом свежего сена, наслаждались тёплыми золотыми днями живописной осени. Обеды на полевом стане, на свежем воздухе, съедались в один момент, только после трапезы девчонкам приходило на ум, что вообще?то не мешало бы им соблюдать хоть маломальскую диету.
Однажды они увидели, как мальчишки?казахи ездят верхом на лошадях. Девчата решили во что бы то ни стало обучиться верховой езде. Дядя Бахриден, старый конюх из Улендыкуля – казахского аула на сибирской земле, стал учить их этой премудрости. И теперь, как только работа в поле подходила к концу, девчонки бежали заниматься верховой ездой, то гордо гарцуя на великолепных гнедых скакунах, то осторожно припустив их галопом.
Когда их наставник из КПУ с так и не запомнившимся трудным именем, уехал на три дня в город и оставил их одних, как прилично ведущих себя девушек, девчонки натопили печки в обеих комнатах и в его опочивальне устроили «баню»: с хохотом все перемылись, оделись в чистое и устроили грандиозную стирку. На улице, как назло, заморосил осенний дождь, и всё пришлось сушить у печки. В поле работать их в этот день не повезли, они забрались в свою постель под тёплые ватные одеяла и углубились в свои дела: кто – в написание писем, кто – в чтение книг.
И всё бы было прекрасно в их коллективе, если бы не три девицы?омички, именовавшие себя «городскими», которые постоянно показывали своё превосходство над «провинциалками», приехавшими из разных сёл, райцентров и городков Омской области и Казахстана. Эти девицы презрительно фыркали, не хотели работать, а иногда лежали и плакали, что их заточили в это «колхоз». Они кичились городским воспитанием, считали всех вокруг недостойными себя – необразованными, слабоумными. И нарочито громко беседовали между собой о высоких материях, моде, новейшей рок?музыке, о тонкостях искусства. Говорили красивыми, напыщенными фразами, заумными словами, которые сами?то едва понимали. Как?то одна из провинциалок, которую девчата окрестили «Верёвочкиной», не выдержав унижений «городских», сказала:
– Боже мой! Ленин?то поумней вас был, несколько языков иностранных знал, философские книги писал и то умел просто с людьми общаться!
Девчонки все весело рассмеялись и в шутку прозвали её «внучкой Ленина».
Терпеть же моральные унижения «красоток» больше никто не хотел, и девчата устроили им бойкот, игнорируя их присутствие.
Глава 4. Вступление всемью студентов
В октябре группа 23 «х» (т.е. отделения хореографии), которая именовала себя весело 23 «ха?ха!», вернулась в стены училища. Здесь «городские» решили взять реванш: уж в учёбе?то они превзойдут этих «деревенских»! Но первая неловкость приезжими девушками была уже преодолена: за месяц колхозной жизни они подружились, стали дружной семьёй. И теперь все, именовавшие себя «общежитскими», стали считаться хозяевами в училище, поскольку они тут и дневали, и ночевали.
Старшекурсники устроили «букварятам» тёплую встречу, вручив им в «семейной» торжественной обстановке студенческие билеты. Хореографический класс украсили шарами, плакатами, осенними яркими ветками рябины. Всех первокурсников выстроили на «торжественную линейку» вдоль разрисованных зубной пастой зеркал, и под музыку полонеза внесли ученические билеты. Вновь испечённых студентов?хореографов приветствовали Скоморохи, богиня танца Терпсихора, Концертмейстер, Композиция, Классика и Народный танец. После чего будущие студенты давали клятву верности хореографии, в которой один пункт гласил: «Жертвовать для занятий хореографией даже… своими свиданиями!» Богиня танца торжественно вручала студенческие билеты, а Скоморохи заставляли каждого расписаться большущим (в их рост) толстым карандашом на «листке» бумаги – размером в плакат. Классная дамочка Светлана Николаевна с улыбкой смотрела на своих новоиспечённых студентов. На память об этом дне группе были вручены «ценные трофеи» – рваные балетные тапочки (итог трудов выпускников) в назидание: вот как нужно работать! И в дар от Терпсихоры – новенькие розовые атласные пуанты.
После чего первокурсников усадили на лавочки у зеркал, и четвёртый курс показал для них свой класс?концерт по народному танцу у станка и на середине зала. Подходя к ним каждый раз новыми движениями из разных национальных танцев, вручались памятные медали. А потом Скоморохи приглашали за праздничные столы с печеньем, конфетами и тортами в кафе «Хореограф»:
Познакомив сжизнью нашей,
Иприняв всвои ряды,
Мы успехов группе вашей
Пожеланием полны.
Так давайтеже смелее,
Крепче, веселей дружить!
Асейчас– начай семейный
Разрешите пригласить!
Был ещё вечер и для всех первокурсников КПУ – «Здравствуй, первый курс!», где вновь поздравляли «букварят» и принимали в свою студенческую семью.
Завершением всех осенних праздников были именины – день совершеннолетия новой общежитской подруги «Савочкиной» – очень симпатичной, с зажигательной улыбкой и яркими эмоциями девчонки, которая в первые же дни жизни в КПУ стала притягивать к себе внимание новоявленных студентов. Она приехала в Омск из Казахстана – Экибастуза. О судьбе Татьяны очень беспокоилась её старшая сестра Алла – доброжелательная, общительная и мягкая. В самые необходимые моменты она старалась быть рядом с сестрой: волновалась у дверей, за которыми сестрёнка сдавала экзамены в КПУ, и вот сейчас, в день 18?летия, Алла снова приехала из Павлодара, где сама заканчивала институт. Она была мастерица в приготовлении всевозможных блюд. И в этот день, 29 ноября, решила «откормить студентов на весь оставшийся учебный год». В комнате, где жили две Татьяны – «Сизочкина» и «Савочкина» (так их прозвали за фамилии – Сизова и Савченко), собрались все общежитские из группы 23 «ха?ха» и, отвечая своему названию, весь вечер смеялись: вспоминали вступительные экзамены – «абитуру» – и уборочную в Улендыкуле.
Ольга была счастлива: так интересно начиналась её новая жизнь, продолжалась молодость!
Глава 5. Зарождение чувств
Вскоре прекрасная дама, взявшаяся так круто за девичьи фигуры и воспитание, покинула их группу, уехав из Сибири в другой город по вызову родственников. И не успели первокурсники ощутить своё «сиротство», как «классным папой» к ним был назначен Владимир Алексеевич. Почти забыв о его существовании после стольких дней разлуки (народный танец вводился не сразу, сначала занимались только классикой) Оля при его виде почувствовала какое?то странное биение в груди, щёки её слегка покраснели, их глаза встретились…
Весь вечер она вспоминала его странный взгляд, глубину мягких карих глаз и не могла дождаться, когда же наступит завтрашний день, и она увидит его на уроке.
Владимир Алексеевич на уроке был очень строг, всегда подтянут и со вкусом одет. Многие ученицы смотрели на него с лёгкой влюблённостью и изредка, по вечерам, особенно в дни тоски и одиночества, когда на улице была мерзкая погода, отчего?то вздыхали, вспоминая Владимира Алексеевича: «Какой мужчина! Неподкупный, мужественный!» Стоило это произнести одной, как все молча соглашались и кивали головой с восхищением. Кто?то спросил: «Интересно, а он женат?»
Это было пока неизвестно первому курсу. Оля боялась задавать этот вопрос даже себе. Все вспыхнувшие в её душе неопределённые чувства к нему, она старалась подавить, а главное – не показать вида девчонкам. Старалась отогнать от себя всякие думы о нём, повторяя про себя: «Вот глупая! И что я всё о нём думаю? Владимир Алексеевич ведь на столько старше меня! Вон вокруг сколько парней! Зачем ерундой голову забивать?» И Ольга уходила с головой в учёбу, получала «пятёрки» по всем предметами. А вот со специальностью её отношения никак не складывались: любимой оценкой Владимира Алексеевича для первого курса была «тройка», а то и «двойка». Для особо отличившихся высшей наградой была «четвёрка» – о «пятёрках» и думать было нельзя.
Оля постоянно чувствовала на себе внимание педагога. К ней он был до придирчивости строг, ей доставалось больше всех.
– Ну, что это за коряга стоит? Родионова, я всё больше в тебе разочаровываюсь после экзаменов… вступительных.
Владимир Алексеевич подходил к ней, поправлял позу, удлиняя руки, поворачивал осторожно в профиль лицо и, любуясь, говорил:
– Вот… вот!!! Вот так ты – хороша! Это – совсем другое дело. Такой ты должна быть! Вот это – Оля! Родионова! А то – чёрт знает что: ссутулится вся…
Примерно такими «комплиментами» он одаривал её почти каждый день, и она боялась Владимира Алексеевича, плакала наедине в общежитской комнате, и всё равно с нетерпением ждала каждый следующий урок, пропадая до ночи в хореографическом классе и повторяя десятки раз заданные им танцевальные комбинации.
В душе Владимира Алексеевича тоже происходило что?то не совсем понятное ему самому. Увидев в первый раз эту черноволосую девушку с милой, застенчивой улыбкой, он сразу отметил про себя, что такое прелестное создание он встречает впервые в жизни. Всё в ней было ладно: стройные ноги, красивая фигура, приятное лицо, необыкновенная женственность, мягкость и грация. И какая?то неведомая ему сила с каждым днём притягивала его душу к милой, очаровательной Оленьке. Он злился на себя, пытался убить в себе растущую душевную привязанность к этой девушке. На уроке раздражался и кричал на неё из?за малейшей ошибки, доводил её до слёз, а потом, с великой жалостью к ней переживал в душе за каждую пролитую ею слезу. Но внешне он был сдержан и строг, и никто из студентов даже не подозревал о том, что творится у него внутри. Но для Оли его глаза были отражением внутреннего состояния. Не мог он утаить от неё то, что было на душе. Каждый раз, встречаясь с Владимиром Алексеевичем взглядом, Оля чувствовала, как неравнодушно его сердце к ней, как с каждым днём их что?то притягивает друг к другу…
