скачать книгу бесплатно
От этих слов все его естество содрогнулось, и он зажмурил глаза, не думая, что это мало похоже на реакцию спящего человека. Правда, на его лицо никто не смотрел.
? Оставь его, ? прошептала Ева. – Он плохо спал ночью…
? Черт! Да он постоянно не спит ночами! – возмутился Адам. – Это ненормально.
? Ему нездоровилось, так что, прошу тебя, дай ему поспать.
Мужчина что-то прорычал себе под нос, но мальчика будить не стал, Ева же поправила теплый плащ на его плече, поцеловала его в висок и вновь ускользнула.
Почему-то было больно. И, открывая глаза, Каин понимал, что они становятся влажными, но вставать все равно не хотелось, наоборот, хотелось исчезнуть и никого никогда больше не злить, не мешать своим существованием.
? Он не думает о благополучии семьи, совершенно. И не надо его защищать, ? ворчал Адам. – Он должен помогать мне, а не спать, когда ему вздумается.
Ева что-то отвечала, но ее Каин совсем не слышал, а голос отца врезался в уши, вызывая головную боль.
? Папа, давай я пойду с тобой! – предлагал Авель с явным энтузиазмом.
? Ты еще мал для такой работы, ? отвечал ему отец тем мягким тоном, которым с Каином никогда не разговаривали.
Было тошно. Авель ведь ненамного его младше, всего на два года, и в его возрасте Каин помогал отцу практически во всем, потому что он «должен». Авель, видимо, не был никому должен и мог делать что угодно.
Одна слеза скользнула на висок. От холода этой капли внутри вновь повисло безразличие. Кто-то забрал плащ с его плеча резким движением. Хлопнула дверь. Стало тихо. Каин вновь открыл глаза и посмотрел в стену.
«Когда-нибудь он заведет меня в лес и бросит там в качестве наживки», ? подумалось почему-то в ту минуты, но эмоций эта мысль не вызывала.
? Мама, а что мы будем делать сегодня? Что? – радостно спрашивал младший.
? Мне нужно заняться шитьем, а вы с Каином соберете плоды в саду. Правда, Каин?
От обращения матери он тут же вздрогнул и, ощутив себя виновным, сел на кровати, боясь даже поднять глаза, словно один его взгляд мог что-то разрушить. Лучшее, что он мог, это просто молчать и не двигаться.
Рука матери легла на его плечо, а губы коснулись макушки.
? Все хорошо, милый. Тебе нужно поесть.
Она вскользь коснулась его лба, проверяя нет ли жара. Жара не было, но детская рука, поймала ее руку, чтобы тут же отпустить.
Слова благодарности застряли в горле Каина.
? Братик, ты здоров? – тут же спрашивал Авель.
? Да, все хорошо, ? отвечал Каин, спешно смахивая слезы, поднимая голову и улыбаясь брату, будто бы ничего никогда не случалось.
Он всегда так делал, не позволяя себе слабину. Было даже сложно вспомнить тот давний случай, от которого пошла эта привычка. Он не помнил, почему чуть не расплакался при всех, но помнил давление этих слез, жесткий взгляд отца и безжалостное «Не смей»! Вот он и не смел по сей день. Не позволял себе плакать там, где это могут увидеть. А если тошнотворный давящий ком не отступил, он уходил подальше от дома, чтобы просто выплакаться. И если мать замечала красноту глаз, приходилось придумывать какую-нибудь невероятную историю, только бы не говорить правду. Теперь глаза еще не были красными, и врать не приходилось, но ком еще давил, мешая искренне улыбаться, а все верили в его ложь. Как всегда.
Мать еще раз накрыла на стол, ради старшего сына, а младшему, уже сытому, дала задание:
? Авель, достань из сарая все корзины, хорошо?
Мальчик кивнул и выбежал на улицу, а Ева села рядом с Каином, что устало смотрел в тарелку. Отсутствие аппетита было странным, притом что мальчик каждый день выполнял ту или иную работу, но есть действительно не хотелось, так же как и спать.
? У тебя с отцом что-то случилось? ? спрашивала мягко мать, наблюдая за сыном и не торопя его.
Этот вопрос странно повлиял на Каина. Что-то внутри тут же сжалось, а ком у горла стал еще сильнее, мешая дышать. Вновь захотелось заплакать, но вместо этого он взял ложку и начал есть, думая что ответить. Мать была к нему добра, и хотелось быть с ней честным, но сказать было нечего. Ничего не произошло, просто Каин чувствовал себя уставшим.
? Он опять бил тебя?
Каин отрицательно покачал головой и положил на стол деревянную ложку, так ничего и не съев. В горле стояла тошнота, внезапно ставшая невыносимой. Хотелось бежать и дышать так, словно сейчас ему не позволялось даже это. Он не врал. Отец действительно не бил его, порой мог больно схватить за ручку или небрежно отмахнуться, но не бил. Иногда мальчику, правда, казалось, что еще чуть-чуть и его действительно ударят, но его лишь ругали. Жаловаться было не на что, и мать больше ничего не спрашивала, только мягко погладила его светлые волосы. От этого касания стало чуть легче, и он все же решился спросить:
? Я плохой человек?
Ева не спешила отвечать. Она просто обняла его и молча гладила по голове, пока не появился младший с радостным объявлением о выполненной работе.
Каин сразу отстранился от матери, быстро выпил прохладную чистую воду, надеясь, что она избавит его от неприятных ощущений в горле.
? Тогда мы в сад, ? проговорил он уверенно, ? если будет нужна моя помощь, зови.
Ева кивнула, но, когда Авель выскочил из дома, спешно произнесла:
? Ты не такой, как мы, Каин.
Уходящий мальчик вздрогнул и обернулся. Тошнота внезапно усилилась, а голова закружилась.
«Не такой, как мы», ? звучало для него как что-то самое страшное, что могло стать ответом. Он не мог представить, что кто-то в мире может быть особенным, не таким, и мыслить он будет не так, и чувствовать, но в этом не будет ни греха, ни зла. Для него все это было слишком сложно, зато простой взгляд был ему доступен: если ты не такой ? значит, ты неправильный.
Каин посмотрел на мать, промолчал и вышел, понимая, что говорить ему совсем не хочется. Безразличие стало сильнее прежнего. Еще ночью он был готов молить Бога, а теперь все было ему единым: если он не такой ? пусть так, если плохой ? хорошо, если от Дьявола – Бог с ним. Он был на все согласен, только бы от него не требовали доказательств.
Он спешил в сад, чтобы обо всем забыть и просто заняться делом. Думать казалось глупым и бессмысленным, впрочем, от сбора плодов пользы тоже было немного, но это занимало руки и остужало голову.
? Ты так и не научился залезать на дерево? ? спросил Каин у брата, который почти догнал его в росте.
Авель вздохнул.
? У меня не получается.
? Если останется время, я попробую тебя научить.
Резко схватившись за одну из веток высокой яблони, Каин исчез в пышной зеленой кроне.
Среди ветвей Каин чувствовал себя так же уверенно, как и на земле. Он с малых лет, залазил на высокие деревья из любопытства, а когда стал старше, делал то же самое для закрепления ловушки. Он знал, что ловкости мало для дела, нужна еще и сила. Стоило ему завязать веревку, как Адам с земли дергал её, и если она развязывалась, Каин именовался слабаком, спускался, брал веревку, залезал наверх, завязывал, и все повторялось. Тогда Адам недовольно залезал сам, завязывал, спускался, дергал, а она оставалась на месте. В такие моменты Каин чувствовал себя униженным и оскорбленным. Зато когда ему удалось сделать узел, что Адаму не поддался, он чувствовал себя настоящим победителем, но с земли донеслось лишь:
? Слазь быстрее, что ты там возишься?
Сейчас Каин не понимал, почему вспоминал это, но эти старые воспоминания, ободранные в кровь руки и тяжесть в груди, показались ему приятной, недосягаемой уже радостью. Те времена мелких достижений приносили ему восторг. Он мог проверить в себя, испытать, затаить дыхание и узнать цену своей работы. А что теперь? Тяжело вздохнуть, сесть на ветку и, опустив руки, расслабиться, чтобы после краткого падения повиснуть вниз головой.
Зачем? Просто…
? Собирай пока то, что на земле, только в отдельную корзину, чтобы они не смешались, ? сказал Каин брату и тут же схватил корзину, резко подтянулся и быстрым движением взобрался вверх по ветвям, будто невидимая пружина забросила его на самую вершину.
Порыв холодного ветра ударил ему в лицо, но вызвал лишь улыбку. Он сделал глубокий вдох, словно там внизу ему дышалось совсем не так. Отсюда можно было видеть кроны огромных деревьев, над которыми грациозно возвышались огромные шеи с небольшими покатыми мордами. Адам всегда называл этих существ чудовищами и чертовыми отродьями, а все оттого, что их массивные челюсти, ломая крупные ветви, нещадно рвали веревки и не позволяли людям зайти достаточно далеко. Каин же видел в этом логичное испытание: если нельзя пройти этот этап, то там дальше будет только хуже. Иногда он пытался придумать другие способы передвижения, но ничего толкового в голову не приходило, а отец бранил его за рассеянность. Теперь же Каин мог легко перейти к работе, продолжая рисовать себе невероятные картины. Он быстро срывал яблоки, ловко скользя с ветки на ветку, а сам представлял, что когда-нибудь он запрыгнет на крепкую спину особенного чудовища и умчится с этой горы в долину, пересечет ее и освоит совершенно другие земли. Может быть, там он не будет «другим»?
С такими мыслями он работал быстрее ожидаемого, не замечая, как машинально меняет корзины и перескакивает с дерева на дерево.
Одно задание сменялось другим. Он починил одну из давно испорченных корзин. Наколол дров. Залатал прохудившуюся крышу сарая и даже заточил ножи для готовки.
? Может, отдохнешь? ? спрашивала Ева, наблюдая, как младший носится бесцельно по саду.
Каин же отрицательно покачал головой и взялся вычищать большой котел, покрытый слоем сажи. Откровенно говоря, он хотел отработать свое позволение остаться сегодня дома и ему это удалось. После котла он с радостью получил большую миску наваристого бульона и с восторгом отломал корку от свежего хлеба. В тот миг сразу вспомнилось раннее детство, когда он так же пробовал свежий хлеб и бежал во двор плескаться в чане с бельем. Он тогда думал, что помогает матери, но, откровенно говоря, только разбрызгивал воду, а Ева смеялась и целовала его в лоб, а затем просила присмотреть за братом. Тогда Каин качал люльку с маленьким Авелем и что-то ему рассказывал, болтая, на своем невнятном языке.
Теперь было странно вспоминать то время, но ему казалось, что он был счастлив, а теперь возвращался домой поздно, когда хлеб уже почти остыл, а Авель давно оторвал первый теплый ломоть. Сегодня же, словно в награду, он ел ту самую теплую корку хлеба, но она его не радовала, казалась не такой вкусной, как в детстве, и потому становилось горько. Едва ли изменился хлеб, скорее изменился он сам, однако, говорить об этом было некому.
Он продолжал молчать.
Развесив выстиранное белье, он вдруг понял, что дела закончились.
? Осталось только зашить твою кровать и приготовить ужин, но с этим я уже сама справлюсь, ? признавалась женщина.
? Прости, ? глухо, машинально отозвался Каин.
Он прятал глаза и отворачивался, пытаясь придумать дело, и, прежде чем Ева ответила ему, спросил:
? Может, я скошу траву за домом?
? Не надо, отец не любит, когда важные вещи делаются без него.
Каин вздохнул, кивнул и смирился.
? Ты обещал научить меня лазить по деревьям, ? напомнил Авель, тихо вытиравший деревянные чашки.
? Почему бы нет, вы давно не играли вместе, ? улыбнулась Ева, давая мальчишкам полную свободу.
Авель радостно взвизгнул, а Каин почувствовал очередной приступ тошноты, но молча последовал в сад, думая о своей неспособности играть и бесцельно бегать по траве. Он даже представить такого не мог…
Глава 6. Нарушенный запрет
Картинка древнего сада растаяла, как дымка. Красноглазый собеседник улыбнулся и спросил:
? Заметили грех?
Мужчина покачал головой рассеянно, не веря, что мгновение назад был очень далеко отсюда и явственно чувствовал на своих губах вкус первобытного хлеба, а вместе с ним камень отчаяния в груди.
Мальчишка вздохнул.
? Видимо, вы совсем иначе представляли себе быт первых людей.
? Да-а-а, ? задумчиво протянул свое признание человек. ? Я и самих людей представлял иначе.
? И как же?
? Иначе, ? невнятно ответил мужчина, но, помолчав немного, пояснил: ? Я верил, что они были другими, а тут… Я словно заглянул в дом самой обычной семьи.
? Они же люди, а значит, человечны так же, как и ваши современники.
? Я, видимо, как-то иначе понимаю слово «человечность».
Усмешка стала Ивану ответом, еще менее понятным, чем вся эта история. Неясно было старику, почему речь зашла о грехах и первых людях, и как это было связано с ответом на его вопрос. Вот только, как бы ни был связан с этой историей собеседник, Ивану хотелось ее узнать.
? Вопрос греха здесь очень важен? – спросил мужчина, немного подумав.
? Отчасти, он отвечает на многие незаданные вопросы человечества.
? Но я не вижу в Каине грешника, особенно в то время. Может, он вырос им, но…
? А лицемерие?
Вместо ответа Иван только выдохнул, так и не найдя слов.
? Он старается стать тем, кем не является, ? продолжал собеседник, ? веру в Бога из себя выжимает, а веры нет даже мало-мальской. Чем тебе не грех?
? Он просто ребенок, жертва дурного воспитания. Почему Адам вообще так жесток с ним?
? А вот и другой грех ? жалость, а рядом с ним третий ? поиск виновных.
Мужчина вздрогнул, видя блеск в глубоких красных глазах.
Таинственный собеседник продолжал:
? А на вопрос я пока не отвечу, ибо не просто так прервал свою иллюзию. Я не учел, что нужно рассказать немного о том, что было прежде. Не знаю, заметили ли вы, но Ева спрашивала сына, не бил ли Адам его снова. Этот момент имеет значение.
Мужчина нахмурился, а детская рука легла на лист с рисунками и легким движением изменила изображение. Хижина стала крохотной точкой, сарай ? прямоугольником. Сад превратился в штрихованное поле, а часть за домом ? светлой, разделенной на две части, зоной. Все это, хоть и было нарисовано, казалось копией старой карты, вырезанной на куске коры.
Рука мальчика повторила линию, самую толстую на изображении.
? Это была стена. Больше трех метров в высоту, она была создана защищать людей от динозавров. Крупные не заходили так высоко в горы, те, что были меньше, не могли преодолеть стену, а те, что могли летать, не поднимались так высоко. Да и что им было ловить в горах, когда рядом был лес, полный разнообразных припасов. Однако, эта стена была действительно нужна, ибо по пологому склону вот здесь, ? рука указала на зону справа от хижины, ? не просто могли пробраться толстошкурые громилы, вроде трицератопсов, в принципе не опасных, если не попадаться им под ноги. Куда хуже дела обстоят с белоголовыми махакалами[4 - Маленькие двуногие динозавры (около семидесяти сантиметров в длину), возможно, обладавшие оперением и подобием крыльев.]…
Он промолчал, понимая, что старик не знает, о чем речь, подумал немного и продолжил:
? Может, тераподы что-то говорит? Нет?
Рассказчик отмахнулся и решил упростить рассказ до минимума:
? Хищники небольшого размера могли в теории пробраться к хижине, если стена падет. Каин же смотрел на эту стену иначе. Он впервые залез на нее в семь лет и долго смотрел вдаль. Много раз он думал о том, чтобы спрыгнуть с нее и изучить окрестности, но не решался, боясь, что не сможет подняться назад по пологой стене, где не выступали камни так явно, как изнутри. Когда же он выходил за стену с отцом, тот не позволял ему даже смотреть по сторонам, окрикивая при малейшем замедлении.
? Разве не естественно для ребенка хотеть увидеть больше? ? явно не понимал человек. ? Мой внук, ? упоминать его после увиденного стало не страшно, ? не может найти себе место, пока не удовлетворит свое любопытство. И это естественно.
? Не для праведного Адама. Он любопытство называл бесовской игрой. ? Голос рассказчика звучал уверенно, а губы исказились в ироничной улыбке. ? Впрочем, он был отчасти прав. Неудовлетворенное любопытство еще тот бес.
В ночной тишине повис смешок, а внезапно возникшая дымка рисовала силуэт каменной стены.