Скучный миллиард

Вероника Павлова

Скучный миллиард

Войд (пустота)

– Сколько мне осталось? – Илья чувствовал полную отрешённость, словно его уже и не было в природе, а он смотрел откуда-то сверху, с потолка, на происходящее, как на фильм, где он играл главную роль. Реальность затуманилась и стала полихромно-причудливой, потому что солнечный свет, проходя сквозь предательскую слезу, как через призму, преломился и рассеялся на составляющие. Врач замялся и виновато отвёл взгляд.

– С точностью сказать сложно. У вас молодой, крепкий и натренированный организм…

– Не тяните, доктор. Дни? Недели? Часы?..

– Что вы, командир! Какие дни и часы? Месяцы, а то и полгода-год… Мы сделаем всё, что от нас зависит, подберём оптимальные схемы лечения и новейшие препараты. Химиотерапия, облучение… Возможно, всё же попробуем прооперировать.

– Вы только что сказали, что опухоль неоперабельная, вместе с ней придётся вырезать мне половину мозга.

– Риск очень велик, но в крайнем случае стоит попытаться. Физически вы останетесь живы, однако…

– Физически?! Однако – что? Без мозга? Как планктон или растение? Нет, спасибо.

– Зря вы так, Илья Сергеевич. Нельзя терять надежду. Не мне вам говорить. Наука движется вперёд семимильными шагами. Каждый год происходят десятки открытий. Нам нужно продержаться максимально долго, и быть может…

– А может и нет.

– Позывной Алмаз-3! Отставить обречённость. Илья, послушайте: там, в открытом космосе, когда случилась ужасная авария на международной станции, вы совершили подвиг, самоотверженно спасая экипаж корабля и космических туристов. Но при этом сами оказались без защиты от жёсткой радиации. Что и повлекло печальные последствия. Однако, в тот момент вы же об этом не думали. Потому что просто исполняли свой долг, зная, что люди на земле и в космосе поверили в вас, в ваш профессионализм и мужество. А сейчас настало время полностью довериться врачам. И мы исполним наш долг, постараемся не подвести. Тем не менее, с вашей стороны тоже придётся приложить определённые усилия. Не сдавайтесь болезни, боритесь.

– Я и не сдаюсь. Но у вас какие-то устаревшие методички, доктор. Сейчас не принято больных обманывать и понапрасну обнадёживать. Лучше говорить правду. Так честнее и гуманнее. Человек должен быть готов к тому, что его ждёт. Ладно, не хочу с вами спорить. Рисуйте ваши схемы лечения. А пока определяетесь с тактикой терапии, выпишите мне другое болеутоляющее, посильнее. Прежнее уже не действует. Не могу спать от боли по ночам.

– Да, конечно…

Илья знал, что таблетки ещё какое-то время будут помогать ему полноценно жить. Затем его введут в состояние искусственной комы, постепенно увеличивая продолжительность сна. А потом наступит тьма.

Резкие головные боли начались у Самойлова ещё во время полёта, через несколько недель после аварии. И он, и врачи в ЦУПе сперва решили, что это следствие травмы. Экспедиция на МКС была длительной, и быстро эвакуировать его не удалось. А на земле болезнь стала развиваться стремительно, опухоль сделалась агрессивной и дала метастазы. От полётов и тренировок отстранили сразу же по возвращении. С диагнозом не спешили, перепроверяли досконально множество раз, советовались с медицинскими светилами со всего мира. Никто не хотел в это верить. На Илью возлагались большие надежды в следующих экспедициях. Но худшие прогнозы оправдались. Вчера его исключили из отряда космонавтов. И вот теперь ещё и врачи официально подписали смертный приговор. Всего пару месяцев назад, на орбите, он с товарищами скромно, но торжественно, насколько это позволял распорядок работы станции, отпраздновал своё тридцатилетие.

«То, что я не успел создать свою семью, это хорошо или плохо? – Илья никак не мог найти ответ на внезапно возникший перед ним вопрос, покидая стены медицинского учреждения. – Не сложилось. Не сумел. Лиза давно ушла, не выдержав мою одержимость космосом и бесконечное отсутствие дома. Другой и не искал – некогда было. Здорово, что у родителей, помимо меня, ещё трое детей. Сестра и братья помогут им утешиться, позаботятся, да и друг друга поддержат. Многодетная семья – это правильно. Но зато вдова не будет лить слёзы обо мне, и сирот я не оставлю. Значит – хорошо, что я один? Кому хорошо?.. О чём это я думаю! Следует гнать прочь плохие мысли. Видеть только позитивное. А что из позитивного? Да, мне наверняка установят бронзовый бюст на Аллее Славы. Есть чем гордиться». Илья невесело рассмеялся: не об этом он мечтал, вступая в отряд космонавтов. Грезилось о покорении космических горизонтов и дальних полётах, освоении Марса.

Жизнь отмерила ему слишком мало, несправедливо мало. Откуда-то из глубины души начал подниматься леденящий холод, замораживая всё внутри, и грозил поглотить его, словно чудовищный космический войд – Сверхпустота Эридана. Но жалеть себя он не привык. «А лети оно всё в тартарары, – подумал Илья. – Надо наслаждаться жизнью, пока она есть!» – И уехал со школьными друзьями на озёра удить рыбу.

Impossible

Маленький дачный посёлок располагался посреди живописных лесных угодий, вдали от всех благ цивилизации, где и связь-то толком не ловила. Поэтому сотрудники спецслужб, так и не дозвонившись на его телефоны, подкатили на чёрных лимузинах с мигалками прямо к самому берегу озера.

– Вас срочно вызывают. Велено прибыть в Центр.

– Так я же отстранён? Вернее, уволен.

– Приказ Лаврентьева.

– Самого Лаврентьева? Дайте хоть руки помыть, не с рыбным же духом к Старику ехать.

– У вас есть одна минута. Вертолёт ждёт поблизости.

– Ого! Видать, что-то серьёзное…

Через час и при полном параде, Илья уже стоял навытяжку в кабинете убелённого сединами Лаврентьева, которого в простонародье прозвали Стариком. Тот устало махнул рукой, разрешая чувствовать себя свободно, и предложил присесть к столу. Помимо самого Лаврентьева, в кабинете находились ещё несколько высоких чинов, среди них Илья узнал академика Бестужева, частого гостя в ЦУПе и на испытаниях, и Смирницкого – из правительства.

– Илья Сергеич, – как всегда, по-свойски начал Старик, – мне очень жаль, что пришлось исключить тебя из отряда. Но мы верим, что ты… вернёшься. Мы желаем тебе этого. Есть причины для оптимизма: ведь тебе даже не потребовалась госпитализация. И вот у меня в руках вердикт наших эскулапов: они гарантируют, что как минимум в ближайший месяц твоя работоспособность будет в пределах нормы, при соблюдении их назначений, разумеется. Поэтому было решено предложить тебе отправиться в краткосрочную экспедицию. Туда, где ещё никто никогда не бывал. Дело это особой секретности и весьма сложное. Не совсем по твоему профилю. И не по моей линии. Так что всё сугубо добровольно, выбор за тобой. И если ты откажешься, никто тебя ни в чём не упрекнёт.

– Я согласен.

– Согласны, даже не попытавшись узнать, куда экспедиция и в чём заключается её цель? – осведомился Смирницкий.

– Во-первых, я привык, что начальству виднее, – усмехнулся Илья, – а во-вторых, ну элементарно же: миссия настолько опасна, что лучше поручить её выполнение смертнику? Тогда кто, если не я?

– Вы очень сильно ошибаетесь, Илья Сергеевич, – академик Бестужев выглядел крайне взволнованным, – хотите начистоту? Да, к сожалению, определённая часть задания возлагается на «смертника». Но эта роль уже занята. Её избрал для себя профессор Ричард Форсайт. Надеюсь, слышали о таком? Вы же нужны экспедиции как человек, способный принимать верные решения в любых экстраординарных ситуациях, к тому же имеющий опыт космических полётов.

– Ричард Форсайт? Гениальный астрофизик, прикованный к инвалидному креслу? Я что-то не совсем представляю себе, как он выдержит стартовые перегрузки и невесомость… Вы сказали, что экспедиция краткосрочная, значит – это полёт на околоземной орбите? Или к Луне? – обратился Илья к Лаврентьеву.

– Я сказал, Илюша, что требуется отправиться туда, где ещё никто никогда не бывал, – поправил его Лаврентьев. – И академик не обманывает: тебя выбрали не из-за болезни. Уверен, будучи абсолютно здоровым, ты всё равно согласился бы, потому что ты – лучший. А в эту экспедицию отправляются лучшие из лучших. И добровольно решаются рискнуть своей жизнью ради эксперимента, который скорее всего определит всё будущее земной цивилизации. Среди добровольцев – наш генетик Майя Родимова и твой знакомый по недавнему полёту на станцию, Марк Браун, космический турист, исследователь, а по совместительству финансовый магнат. Кстати, именно Браун, как глава проекта, и предложил твою кандидатуру. Вижу, что наконец-то зажёгся огонёк интереса в твоих глазах. Но лететь никуда не придётся. Мы путешествуем в этот раз по Земле. Скафандры, однако, понадобятся.

– Путешествие космонавта в скафандре по земле?.. Я уже ничего не понимаю…

– Пусть лучше академик введёт тебя в курс дела. У меня, если честно, аж мороз по коже, как только представлю, что это не сон.

– Я изложу лишь основное, – начал Бестужев. – Детали узнаете на месте. Экспедиция действительно краткосрочная: расчётное время выполнения миссии – десять суток. Но начаться она должна уже завтра. Немного предыстории. Два года назад геолог Ян Эванс обнаружил в бассейне реки Макартур в Северной Австралии среди отложений докембрийских пород «неуместный артефакт». Так называют археологические находки, которые не соответствуют своему времени. Происхождение подобных предметов претендует на рукотворность, и этим они перечёркивают общепринятые научные теории об эволюции и хронологию развития техники. Большинство из них ранее оказывались подделками. Так вот, предмет, который был обнаружен Эвансом, опережал время на миллионы лет. Само собой, были версии о мистификации и шарлатанстве. Но репутация Эванса достаточно авторитетна в научном мире. Более того, часть найденного предмета имела явно инопланетное происхождение. Очевидность величайшего открытия заставила, невзирая на политические разногласия, проинформировать по государственным каналам все крупные научные центры Земли и задействовать секретный договор о сотрудничестве при подобном происшествии. Речь идёт о контакте с высокоразвитой внеземной цивилизацией И поэтому, пока что в тайне от общественности, была создана международная группа для исследования артефакта. Артефакт назвали Impossible (Невозможный). Усилиями профессора Форсайта и учёных из группы Марка Брауна загадка была расшифрована и удалось «прочитать» послание инопланетян, которые приглашают нас на встречу. Impossibile открыла для этого некий портал, но не в пространстве, а во времени. Нужно перейти по этому временно́му шлюзу на миллионы лет назад, в эпоху ранней Земли, когда внеземной корабль и посетил нашу планету. Портал проявляет неустойчивость, поэтому медлить нельзя. Что ждёт там нашу делегацию – неизвестно. Но предполагается найти ещё артефакты, которые позволят человечеству познакомиться с технологиями инопланетян. Или с ними самими. Значимость этих событий трудно переоценить. Как и степень возможной угрозы для нашего существования.

– Военные, конечно, уже подключились? – спросил Илья.

– Иначе и быть не может, – подтвердил Смирницкий. – И сам Браун также представитель от военных корпораций. Вам должно быть известно, что его промышленные предприятия все имеют двойное назначение. Так что внеземные передовые технологии в первую очередь попадут к военным – причём недружественных стран.

– Значит, моя задача – не только участие в разведывательно-поисковой экспедиции и установление контакта с иной цивилизацией?

– Но и предотвращение любой опасности, которую могут представлять артефакты внеземного происхождения, – подытожил Смирницкий.

– Путём их… ликвидации?

– В чрезвычайной ситуации вам разрешается действовать по своему усмотрению, – кивнул Бестужев.

– Разрешите выполнять?

– Приказываю тебе выжить, Илья. Все должны выжить, – Старик крепко пожал ему руку на прощание.

Самойлова в пожарном порядке, на сверхзвуковом истребителе, доставили на секретную научно-исследовательскую базу в Австралии, где он тут же угодил в горячие объятия Марка Брауна.

– Илья, мой дорогой друг! Как же я рад тебя видеть! Добро пожаловать в нашу команду. Прости, но не мог раньше рассказать тебе обо всём. Идём скорее, мне не терпится познакомить тебя с нашей великолепной семёркой бесстрашных пионеров, будущих первопроходцев во времени!

Продолжая то и дело по-приятельски похлопывать Илью по плечам, Марк затащил его в огромный подземный бункер, где в окружении самого разного оборудования кипела непонятная работа и сновали без устали десятки людей.

– Вот здесь мы трудились почти всё время. Теперь это штаб-квартира Impossibile, куда стекается вся информация. Пойдём в операторскую, там не так шумно, – они свернули в отдельное помещение. – Пока ещё не все пришли, представлю тех, кто присутствует: Оливер, координатор проекта, он останется в пункте управления, но будет мысленно с нами.

Невысокий парень, сидящий за столом с пятью мониторами, снял наушники и доброжелательно протянул Илье левую руку, потому что правая у него была перебинтована.

– А этот храбрец в ковбойке – виновник всей нынешний суеты, геолог Ян Эванс, продолжал Марк. – Рядом с ним сидит настоящий Геркулес, Гарри Смит, инженер-техник и сержант из Пентагона, куда ж без них! Шучу, Гарри. А это прелестное создание – моя дочь Элен, лингвист, знаток всех языков Галактики, я тебе все уши прожужжал про неё во время полёта, теперь ты убедишься, что это всё правда.

– Папа всё преувеличивает, не обращайте внимания, Илья, – рассмеялась Элен. – Рада познакомиться.

– Коллеги, я счастлив представить вам моего спасителя и настоящего героя, командира корабля – Илью Самойлова! С ним смело можно шагать хоть на край света: проверено и доказано на моей собственной шкуре! До отправления экспедиции остались считанные часы, а у Ильи, несомненно, масса вопросов. Верно, Илья?

– Да, было бы неплохо кое-что прояснить, – согласился Самойлов, пристроившись, за неимением свободного кресла, на торчавший у стены несгораемый сейф.

– Валяй, спрашивай, – разрешил Марк. – А я потом дополню, если упустим что-то важное.

– Тогда давайте по порядку. У меня вопрос к вам, Ян. Как выглядел артефакт, когда вы его нашли?

– Как две сжатые между собой металлические пластины из сплава золота и платины, с преобладанием последней, – ответил геолог. – Похож на портсигар, искорёженный и расплющенный под давлением пород. Мы наткнулись на него в отложениях позднего палеопротерозо́я. Доступа с поверхности туда никогда не было: пласты очистили взрывным методом, практически снесли часть скалы. Артефакт пролежал в земле 1,8 миллиард лет. Такой сплав мог быть изготовлен только при современных технологиях. Точного изготовителя установить не удалось, однако доказано, что он сделан из земных самородков, конкретно – Исовского месторожденья.

– Может быть случайность? Уронил в расщелину скалы какой-нибудь незадачливый турист. Или намеренно кто подбросил.

– О, у нас ещё один сторонник «теории заговора»! – живо съехидничал Оливер. – Вынужден тебя огорчить, Илья. Метод радиогенных примесей благородных газов указывает всё на то же время, прошедшее с момента последнего сильного нагрева металла, то есть создания сплава, а именно 1,8 миллиард лет. Но это всё мелочи. Главное, когда нам с великом трудом удалось разъединить эти пластины, оказалось, что между ними находится некая неизвестная субстанция, которая тут же преобразовалась в энергетический сгусток, вроде шаровой молнии, размером с теннисный мяч, но весил он как глыба бетона. Хотя, это вес условной: его стабилизировали изнутри неизвестные виды энергий и магнитные поля, так что истинный вес был гораздо больше. «Мячик» сразу стал проявлять релятивистские эффекты: рядом с ним замедлялось время. Он охотно «питался» радиоактивными материалами, при этом не меняя свои характеристики, форму и размер. И не проявлял никакой радиоактивности сам, полностью поглощая даже свет в определённой близости от себя. И ещё он вращался и с неровной периодичностью испускал лучи ионизированной плазмы. Словом, вёл себя странно. В условиях Земли создание подобного абсолютно невозможно. Поэтому и дали имя Impossible. Профессор Форсайт сразу сообразил, что это экзотическая форма материи, способная сформировать кротовую нору – переход через ткань пространства-времени. А вскоре выяснилось, что короткие и длинные сигналы джетов, переведённые в обычную двоичную систему, означают точные пространственно-временные координаты. Пространственная точка указывала на пустой пляж в заливе Карпентария. Как только мы доставили Impossibile туда, он моментально трансформировался в плазменный тоннель. А так как по шкале времени координаты указывали на всё те же 1,8 лет миллиард назад, мы поняли, что это и есть временно́й канал в прошлое.

– И вы решили, что нас приглашают прогуляться в глубокую древность, чтобы там встретиться с пришельцами?

– Но это же очевидно, Илья! – всплеснула руками Элен. – Отправная точка – драгоценный сплав, который начали делать только в наши дни, найден тоже сейчас, ведь цивилизация уже достигла уровня развития, позволившего осваивать космос. А выход – в те времена, когда они прилетали на Землю.

– Кто такие «они», есть предположения?

– У меня есть, – опять откликнулся Оливер. – Есть версия откуда они прилетели: из сектора созвездия Стрельца. И есть версия «почему». Дело в том, что два миллиарда лет над назад там произошла вселенская катастрофа. Нечто взорвалось с такой силой, что погибли многие звёзды, не говоря уж о планетах. Отголосок этого взрыва долетел до нас совсем недавно, в виде грандиозного гамма-всплеска GRB 221009A, равного по силе которому ранее не фиксировалось. Его вспышка озарила весь космос. Но, если высокоразвитая цивилизация научилась управлять временем и пространством, они, спасаясь от этой беды, могли оказаться возле Земли гораздо раньше, вынырнув из подобной кротовой норы и опередив световое эхо той катастрофы на миллиарды лет. Разумной жизни тогда на Земле не было, но они каким-то образом вычислили нашу эволюцию и готовы с нами пообщаться, прежде чем улететь дальше по своим делам. Разве это не замечательно?

Снежок

– Замечательно, – согласился Илья. – Вместо рыбалки, с которой вы меня выдернули, поохотиться на динозавров и вступить в палеоконтакт, что может быть лучше?

На этот раз весело расхохотались все.

– Динозавров? – переспросил Марк Браун сквозь смех. – По палеонтологии тебе «двойка», Самойлов. Так, кажется, у вас говорят? Мы попадём в эпоху, когда динозавры ещё не появились.

– Ну хорошо. Что за живность тогда там водилась? Гигантские скорпионы и сороконожки размером с эту комнату?

– Опять мимо! – окончательно развеселился Марк. – Ещё гораздо раньше.

– Мы отправляемся во времена, когда жизнь на Земле только зарождалась, – растолковал Ян. – Она существовала в виде примитивных одноклеточных бактерий и мизерных водорослей. Ну, или колоний этих бактерий, которые выглядели как многоклеточный организм размером с блюдце. Да и те почти все погибли: с ростом кислорода уменьшился уровень метана, а вместе с ним и парниковый эффект. И Земля замёрзла. Полностью: от полюса до экватора. Мировой океан и всю поверхность планеты сковал ледяной панцирь.

– И она превратилась в «Землю-снежок», – послышался приглушённый голос, а затем электрический звук инвалидного кресла, и в комнате показался профессор Ричард Форсайт. Хотя инвалидное кресло работало в автоматическом режиме, его ручку ни на миг не отпускала идущая следом красивая женщина с пышной копной роскошных каштановыми волос, уложенных в элегантную строгую причёску.

Илья привстал со своего места и вышел им навстречу, чтобы пожать руку легендарному физику, с которым всегда мечтал познакомиться.

– Хорошо, что вы с нами, Илья. А эта прекрасная леди – моя жена Сара, она вызвалась проводить меня на «фестиваль». Устроим рок-н-ролл, а, командир? – Форсайт задорно подмигнул ему. Ответить на рукопожатие у профессора едва хватило сил, а всё его тщедушное тельце, измученное саркомой, поместилось бы и на половине инвалидного кресла. Но в сияющих глазах Форсайта было столько воодушевления, что казалось – в них заключена вся Вселенная.

– Это, Гуронское оледенение, стало первой Великой зимой, их будет несколько в истории Земли, – геолога Эванса ничто не могло сбить с любимой темы. – Но мы попадём в момент оттепели: как раз между «Снежком-1» и «Снежком-2», криогеном.

– И что происходило на Земле в это время? – поинтересовался Илья.

– Дело в том, – вздохнул Ян, – что в этот, самый длительный период в истории Земли, не происходило ни-че-го! Эволюция замерла. А длилось это «межзимье» миллиард лет! Да, вулканы растопили льды, но под ними жизнь едва теплилась. Где-то в океане плавали жалкие остатки бактерий. Тектоника подземных плит остановилась. Уровень кислорода снова понизился. Луна перестала активно отдаляться от Земли и стабилизировала орбиту. Наступила эпоха равновесия и баланса, совершенной пустоты и стабильности. Не происходило почти никаких событий: биологических, геологических, любых. Недаром это время учёные прозвали «скучный миллиард». И так будет до самого криогена, второй Великой зимы. А когда растают и эти льды, жизнь проснётся на Земле с невиданной силой, случиться загадочный «кембрийский взрыв» – эволюция сделает резкий и стремительный рывок, более ни разу не повторившийся, возникнет необъяснимо всё многообразие древних видов, планета наконец станет живой. Но нас ждёт самое начало «скучного миллиарда».

Увлекательная лекция Яна Эванса была бессовестно прервана внезапно влетевшей в комнату рассерженной девушкой в смешных круглых очках с толстыми линзами. Она заметалась по операторской как стихийная вьюга, опрокидывая попутно пластмассовые стеллажи и сметая со стола стопки бумаг с какими-то расчётами и диаграммами.

– Оливер! Что происходит, Оливер?! – «вьюга» настигла координатора проекта и вцепилась в его свитер, заставив подняться с кресла. – Как же так? Что, чёрт возьми, происходит?

– Теперь все в сборе, – невозмутимо заявил Браун. – Илья, это седьмой член экспедиции, генетик-палеонтолог Родимова. Майя, познакомься с нашим командиром.

– Да, здравствуйте, Самойлов, слышала о вас. Марк, – Майя выпустила беднягу Оливера и переключилась на Брауна. Тот на всякий случай переместился за широкую спину Гарри Смита. – Мы же договаривались и лично с тобой, ты дал слово!

– Майя, что на этот раз?

– Я только что видела, что через портал запустили ещё шесть грузовиков на автопилотах. А вслед за ними заехало три вездехода. Три! Вездехода! Хорошо, грузовики, вы пообещали они не сдвинуться дальше базы. Ладно, согласилась на вертолёты, дроны, манипуляторы… Но вездеходы! Вы хотите погубить всю биоту? Там всё и так на ладан дышит. Достаточно задавить микроскопический протолишайник, и нарушиться вся цепь эволюции. Вы же учёные, и Рэя Брэдбери читали – «эффект бабочки», забыли? Нам некуда будет возвращаться. Вы что, не понимаете? – у Майи от ярости перехватило дух, и она с благодарностью взяла протянутый Сарой стакан воды, начав пить из него быстрыми глотками, и поэтому замолчала.

– Вы ухитрились оборудовать на том конце базу? – удивился Илья.

– Да, почти всё готово, – подтвердил Браун. – Нам же надо будет где-то жить, вероятно, с неделю. А может быть и обороняться. Переместили туда два опытных образца экспериментальных марсианских модулей и один выклянчил из лунной программы. Пришлось их на ходу дорабатывать, но в принципе станция будет довольно приличная и многофункциональная.

– То есть вы знаете, что происходит на той стороне? Связь есть? И что представляет из себя этот портал?

– Оливер, покажи нам картинку с онлайн-камеры у Impossible, – попросил Браун. На одной из стен операторской включился большой экран трансляции. Илья увидел, что в прибрежной отмели морского залива вращается горизонтальный огненный вихрь с огромной воронкой, направленной в сторону берега. В зияющую пасть пламенеющей воронки заезжал гружённый топливными канистрами дистанционно управляемый транспортёр. – Такой вид можно наблюдать только фронтально, с пляжа, – объяснил Браун. – Со стороны моря портал заметен лишь как прозрачное световое кольцо, как будто вихря и вовсе нет. И похоже, что транспортёр просто заедет в море и исчезнет. С боков видны лишь вертикальные световые столбы. Протяжённость воронки с доступной стороны пятьдесят метров, температура внутри неё около сорока пяти градусов по Цельсию. Тоннель выводит в каменистую пустыню. Там комфортная температура, порядка двадцати градусов. Ты спросил про связь. Предупреждаю сразу: со связью проблемы.

– Какие?

– Она односторонняя: все наши команды роботами принимаются, они их чётко выполняют, но ответить не могут – сигналы обратно не проходят. Мы вынуждены с помощью оптических приборов лишь считывать показания табло, фото и видео с мониторов, раскрытых прямо у выхода с обратной стороны. Звуковые сигналы оттуда тоже еле слышны. Но полноценной обратной связи нет, корректировать оперативно задания не получается. Это сильно осложняет работу. Из-за этого мы уже потеряли два дрона. Не можем осмотреться на местности дальше ста метров и смонтировать до конца все модули станции.