Баш на баш

Я не знала, что на это ответить. Проверив ремень, парень выпрямился и уже повернулся спиной, но вдруг произнёс:

– Знаешь… Шон Уэйсти – не моё настоящее имя, и внешность была не моя. Но во всём остальном я не был фальшив с тобой. Никогда.

– Ты…

– Поспи, принцесса, – Почти ласково добавил он и вышел из комнаты.

Я опять натянула ремни и ещё несколько секунд пыталась высвободиться, но… что толку?.. Наконец, я расслабила руки и провалилась в долгий, глубокий сон.

– Кэтрин, – Произнёс мужчина, тормоша меня за плечо, – Тебе надо поесть.

– Папа?.. – Пробормотала я, просыпаясь.

Свет лампы резал глаза. Ремень раздражал кожу запястий. Руки затекли.

Я дёрнулась на постели.

– Полегче, – Пробормотал Амир, развязывая ремень, – Иди на кухню. Я всё приготовил.

Наконец, руки были свободны. Я осмотрела запястья, на которых остались красные следы. Подняв рукав платья повыше, я обнаружила ещё кое-что:

– Ты оставил мне синяк, – Пробормотала я и добавила, – Наверное, после того, как выбил нож.

– Прости, я не хотел, – Прошептал он.

– Принимается, – Равнодушно бросила я и встала с кровати.

Войдя на кухню, я обнаружила совсем не то, чего ждала:

– Лапша быстрого приготовления?.. – Недоумённо пробормотала я, – А… нормальное что-то есть?

На столе дымилось два лоточка, где самая дешёвая лапша была смешана с кипятком.

– Ничего готового больше нет, – Ответил парень, стоявший за моей спиной, – Ешь давай.

Он прошёл и сел за стол, взяв в руки вилку.

– Ну, уж нет! – Возмутилась я, – Ты знаешь, как легко на этом прибавить пару десятков килограмм? Я лучше что-нибудь приготовлю!

– Холодильник к твоим услугам, – Равнодушно ответил Амир, – Но я бы, на твоём месте, предпочёл лапшу.

Проигнорировав его слова, я залезла в морозильник и обнаружила там, о, да: полное собрание полуфабрикатов. Тут были и дешёвая лазанья, и замороженные наггетсы, и котлеты, сделанные невесть из чего…

– О, вот из этого я приготовлю вполне приличное блюдо, – Произнесла я, обнаружив замороженные куриные бёдрышки.

Я нашла сковородку, щедро полила её маслом и плюхнула на них мясо, а потом поставила духовку на двести градусов, как, я видела, делала это наша повариха:

– А разморозить их не надо? – Хмыкнул Амир.

– Их надо разморозить?.. – Удивилась я.

– Вообще-то, да, если ты не любитель сырого мяса под румяной корочкой.

Чертыхнувшись, я выключила духовку и вернулась к лапше:

– Доволен? – Спросила я, вяло накручивая «блюдо» на вилку.

– Готовить в нашей семье буду я, – Грустно усмехнулся парень.

– Не время для шуток, – Отвечала я серьёзно и настороженно.

– Почему тебе проще видеть меня монстром, чем признать, что я тоже могу посочувствовать и пошутить? – Вдруг так же серьёзно, как я, произнёс парень, – Я не монстр, который испытывает удовольствие от твоих мучений. Я делаю всё, чтобы нам обоим было легче пережить эту неделю.

Я потрясённо уставилась на парня. А ведь и правда, он старался быть максимально спокойным и сдержанным, доброжелательным даже. Потом, однако, до меня кое-что дошло:

– Почему ты говоришь со мной так, будто ты такой же заложник этой ситуации, как и я? Как будто у тебя не было выбора или что-то вроде того?

– Потому что у меня его не было.

Амир заметно напрягся, но я не захотела отступать:

– Шон… – Назвала я его выдуманным, «комфортным» для нас обоих именем, – Может, когда тебя связывает по рукам какой-то киллерский контракт, и ты уже взялся за задание, у тебя его и в правду нет. Но, когда ты только начинал карьеру профессионального убийцы, выбор у тебя был.

– Нет! – Вскричал он, – Нет, Кэтрин. Не было. И, я прошу, больше не произноси слово «убийца» при мне.

– Но…

– Пожалуйста, не произноси, – Повторил Амир, – Я наелся. Доедай лапшу, принимай душ и ложись спать.

Глава 9.

– Шон… – Пробормотала я, войдя в комнату. Я, как послушная девочка, доела ужин, который оказался на удивление вкусным, и приняла душ, дав парню время собраться с мыслями.

– Да, Кэтрин?

– Что значит: «У меня не было выбора»?

Амир стоял спиной ко мне и смотрел в окно. Потом он повернулся всем корпусом и устало произнёс:

– Помнишь, я рассказывал тебе о приюте? О погибших родителях?

– Да, – Ответила я.

Он вздохнул и отвёл взгляд куда-то в сторону и, так и не глядя мне в лицо, пробормотал:

– Так вот, это было чистой правдой. Мои родители умерли от передозировки. Но не в Америке. В Афганистане.

Я затаила дыхание.

– Да, я из Афганистана. Мне было около пяти, когда родители погибли, а меня забрали в частный американский приют, где готовили детей именно для таких целей.

– Целей, в смысле, для…

– В смысле, нас учили убивать, – Спокойно ответил он, – С оружием, без оружия. Учили обездвиживать жертв. Учили выводить из строя. Наши документы сдавали в архив, будто мы все умерли вместе с родителями, а нам самим заводили новые личные дела. «Шон Уэйсти» – не единственный мой псевдоним. У меня их около десяти.

Я молчала, никак не решаясь это комментировать. Наконец, взглянув мне в глаза, он сам продолжил:

– Большинство попадали в приют младенцами, и им даже не называли их настоящих имён. Мне повезло чуть больше, я помню, как моя настоящая мама называла меня перед сном Амиром. Я немного помню родной дом, родную страну… Но даже настоящей фамилии не спрашивай – я её не знаю.

Он вздохнул и растрепал каштановые, стильно подстриженные, но не уложенные, волосы:

– Поэтому при нашей первой встрече у тебя и возникло ощущение, что у меня проблемы с дикцией. Над моим акцентом долго бились лучшие педагоги, но следы афганского произношения остались.

– Скажи что-нибудь по-афгански.

– Ман намехохам мекушан туро1.

– И что ты сказал?

– Это будет моим секретом. Всё, я и так тебе слишком открылся. Ложись спать.

Поняв, что он прав, а я и так узнала о нём слишком многое, я поняла, что не хочу спать, но делать, в общем, больше нечего.

– И, всё же, что ты сказал?

– Я сказал: «Как твои дела?».

Я сомневалась, что он выбрал такую банальную и безликую фразу для того, чтобы познакомить меня со своим родным языком:

– Ты же всё равно соврал, да?

– Да. Спокойной ночи.

Гадая, чем занять себя, когда проснусь, я завалилась на кровать, надеясь, что несколько часов сна хоть как-то приблизят меня к освобождению…

Когда я проснулась, за окном снова алел рассвет, но на этот раз парень не спал: он сидел в кресле и читал книгу.

– И… чем мы займёмся? – Спросила я, только сейчас осознав, что он больше и не планировал меня связывать.

– Я не дам тебе в руки мобильный телефон, ноутбук или любой другой гаджет. Можешь заняться спортом. Можешь, как я, книгу почитать.

– Как я в платье буду заниматься спортом? – Съехидничала я, – Здесь есть библиотека?

– Ну, «библиотека» – сильно сказано. Ты была так увлечена вещевым шкафом, что даже не заметила книжный?

Я повертела головой по сторонам. Да, прямо напротив шкафа, привлёкшего моё внимание с самого начала, у противоположной стены стоял другой.

– Не люблю читать, – Честно произнесла я, – А ты что читаешь?

Он приподнял книгу и показал обложку: «Гёте – Фауст».

– Подумываешь о том, чтобы тоже продать душу дьяволу? – Спросила я, смутно вспоминая сюжет.

– Не думаю, что мою душу дорого оценят, – Грустно усмехнулся он.

– О чём книга? – Спросила я, – В смысле, я не читала. Так, учитель что-то рассказывала в старшей школе.

– В данный момент я читаю о том, как Фауст требовал от Мефистофеля свидания с Гретхен, но, получив желаемое, заметно охладел к девушке.

– История стара, как мир, – Фыркнула я.

– Думаешь, я охладел к тебе, когда мне удалось тебя похитить?

Амир приподнял бровь, глядя на меня:

– Ты ведь ко мне и не пылал, – Равнодушно пожала плечами я.

Молча пройдя к книжному шкафу, я открыла его и уставилась на тома. Ни одного знакомого мне названия… Разные жанры, разные авторы, но как понять, что мне придётся по душе?..

– Могу что-нибудь посоветовать, – Предложил Амир, вставая с кресла.

Он подошёл ко мне сзади почти вплотную, и сердце затрепетало. Я могла сколько угодно делать вид, что мне всё равно, что я испытываю только страх и ни капельки влечения, но…

Если уж он смог заинтересовать меня в смешных очках и уродливом парике, как я могла игнорировать его с его настоящей, модельной внешностью?..

Его присутствие заставило трепетать и единственное, что не давало поддаться – даже не осознание того, что этот человек, возможно, скоро убьёт меня. Останавливало понимание, что это я была просто студенткой колледжа, влюбившейся в одногруппника, а он с самого начала вёл игру, в которой не было места искренним чувствам. Я не интересовала его: ни почти голая, ни привязанная к кровати… никакая. Я была для него простым заданием, сколько бы он ни говорил, что сочувствует и пытается максимально облегчить мои муки.

– Думаю, эта тебе подойдёт, – Сказал он, достав книгу с верхней полки.

«Это дикое сердце – Джоанна Линдсей,» – прочитала я.

– Любовная? – Спросила я, – То есть, я кажусь тебе романтичной натурой?

– С картинами Моне я же угадал, – Хмыкнул Амир, возвращаясь в кресло.

Я застыла с книгой в руках и рассмотрела обложку: на ней была изображена приятная пара, молодая девушка с рыжими волосами в огненно-красном платье и мужчина с голым торсом, обнимавший её. Да, эта книга, определённо, могла мне понравиться:

– Тебя учили читать людей? – Не могла не спросить я, – Психология… психология килллера или что-то вроде того?..

– Учили, – Односложно ответил он.

Я легла на кровать и уже открыла первую страницу, но не могла не задать вопроса:

– А во мне… что ты прочитал во мне?

Амир закрыл книгу, впрочем, заложив нужную страницу пальцем. Я затаила дыхание:

– Сначала ты показалась мне пустой куклой, судящей людей по внешности и готовой использовать других ради достижения целей, – Честно ответил он, – Но потом всё стало сложнее.

Я молча ждала, не подгоняя. Собравшись с мыслями, мужчина продолжил:

– Ты мне показалась очень одинокой девушкой. Тонко чувствующей девушкой, которая мечтает о том, чтобы её поняли, а не купили подороже, как все привыкли это делать. Тебе хочется вырваться из мира фальшивок, хочется настоящих чувств и эмоций. И, почувствовав лишь капельку тепла, ты готова бежать хоть на край света, скрываясь от телохранителя, лишь бы тебя отогрели. Честно говоря, я совсем не ожидал, что эта часть задания окажется такой лёгкой.

– Ты хоть…

– Баш на баш, Кэтрин. Что ты прочитала во мне?

Проглотив обиду, я честно ответила:

– Я не так хорошо разбираюсь в людях.

Сначала мне показалось, что собеседник примет этот ответ, но он удивил:

– Но, всё же, какие-то выводы ты сделала? – Задумчиво произнёс он и ещё мягче добавил, – Любые, пусть самые неверные.

– Ну… Когда ты ещё был Шоном, я предполагала, что ты очень одинок…

– Это верно. А дальше?

– Честно говоря, я думала, это из-за внешности ты чувствуешь себя хуже других или тебя отвергает общество…

– Это неверно, – Поправил он, – Ещё?

Я собралась с мыслями и решила говорить, как на духу:

– Узнавая тебя сейчас, я думаю, что ты отлично держишь себя в руках. Ты настоящий актёр, умелый психолог и манипулятор, – Эта часть моего монолога была жёсткой, но я не могла её пропустить. Чуть позже на ум пришли более тёплые слова, – Ты кажешься спокойным, доброжелательным парнем и, если бы мы находились в другой ситуации, с тобой рядом было бы очень комфортно и уютно. С тобой и было очень комфортно и уютно, пока мы не оказались в нынешнем положении. А сейчас… на самом деле, ты не кажешься мне монстром или одержимым кровью у… ублюдком, – С губ чуть не сорвалось слово «убийцей», но я вовремя вспомнила, что Амир абсолютно не хочет это слово слышать, – Но я не знаю, насколько это суждение о тебе верно. Я не знаю, какая часть твоей натуры настоящая – та, которая сейчас ведёт со мной задушевную беседу, или та, которая хладнокровно целилась в меня из пистолета.

Я только сейчас поняла, что парень внимательно и с интересом слушал, не перебивая, но, когда я закончила речь, он так и застыл в молчании, смотря мне в глаза. Потом он изрёк:

– Я забыл добавить, что ты ещё и умнее, чем показалась на первый взгляд.

Сомнительный комплимент, который не хотелось комментировать:

– Может, ты прояснишь мои сомнения? – Мягко попросила я.

Он долго молчал. Наконец, Амир устало пробормотал:

– Если я тебе скажу, что не испытываю удовольствия от связывания, от удерживания тебя здесь, против воли, от игр с оружием, ты безоговорочно поверишь? – Подумав, я, всё же, отрицательно покачала головой, – И это тоже верно. Результат родительского воспитания – то, что ты видишь сейчас – спокойный, даже мягкий, думающий человек. Но тот я, кого из меня сделали в приюте, тоже существует, и я могу быть опасен. Я могу быть очень опасен. Каким бы «плюшевым» я тебе временами не казался, лучше не забывай об этом.

– Скольких людей ты убил? – Спросила я.

Он опять замолчал. Я надеялась, что число будет хотя бы не трёхзначным:

– Слишком много откровений на сегодня, – И, заметив выражение моего лица, он добавил, – Может, чуть позже я расскажу тебе.

Удовлетворённая словом «расскажу», но неудовлетворённая словом «может», я погрузилась в книжный мир.

Глава 10.

Книга действительно оказалась завораживающей. Во мне часто пробуждали фантазии разного рода эротические (не порнографические) фильмы, но я не думала, что книга так легко справится с этой задачей.

Мне были симпатичны и главная героиня, и главный герой, волновали их приключения, сюжетные повороты временами были непредсказуемы, а временами только подтверждали догадки, что тоже приносило немалое удовольствие.

Мне стало интересно, читал ли эту книгу Амир или он подсказал мне первый любовный роман, который увидел?

– Я пойду пожарю наггетсы, – Произнёс он, вставая с кресла.

– А… Шон? – Я так и не решилась назвать его настоящего имени, хотя оно и вертелось на языке.

– Слушаю?

– Ты читал эту книгу?

Он рассеянно одёрнул футболку:

– Нет, но я в целом знаком с творчеством Линдсей. Никогда не увлекался, но подумал, что юной девушке этот автор придётся по душе. А почему ты спрашиваешь?

Я хотела ответить нечто невнятное и похвалить, мол, книга очень интересная, написана прекрасно и прочее… Но, как всегда, под испытующим взглядом карих глаз, не смогла утаить искренней причины:

– Там, в самом начале… Герой и героиня оказываются в ситуации, похожей на нашу: он должен убить её. Но в итоге он этого не делает, а… в общем… Я подумала, что таким образом ты намекаешь мне…

– Извини, – Твёрдо, хотя и беззлобно произнёс он, – Но я не читал эту книгу.

И тут, когда Амир ушёл на кухню, мне взбрела в голову мысль: что, если сыграть на его похоти?

В смысле, вряд ли я смогу заставить его искренне влюбиться, но что, если я соблазню его и уже выйду из разряда «обычного задания» и стану женщиной, которую он хочет?

Оглядев платье, уже порядком измятое, поношенное, а, главное, так «хорошо» сочетавшееся с кроссовками, я со вздохом открыла шкаф.

Расчесав волосы (чего я не делала, стыдно признаться, уже два дня) и надев короткую синюю ночнушку, расшитую какими-то японскими бабочками и птицами, сделанную из синтетического, но, всё же, довольно приятного наощупь материала, я вышла к столу:

– Привет, – Кокетливо промурлыкала я, прислонившись к дверному косяку так, чтобы изгибы фигуры смотрелись максимально выгодно.

– Привет, – Спокойно бросил он, едва скользнув взглядом по мне, – Наггетсы уже готовы. Сейчас положу.

– Конечно.

Я понимала, что откровенный флирт, после того, как я вела себя раньше, будет выглядеть попросту неуместно, но не знала, как иначе перевести наши отношения в горизонтальную плоскость.

Было противно от мысли, что я выставляю себя, как кусок мяса, по сути, становясь проституткой, мол, я с тобой пересплю, а ты меня не убивай. Но тут же вспомнились слова Алекса: «Если с муками совести можно жить, то с пулей в голове – точно нет!». Потом можно будет годами ходить к психологу, можно будет даже восстановить девственность, можно будет сделать всё, что угодно, просто выжив сейчас… А моё выживание зависело только от двух мужчин: от Амира и от папы. И что-то папа не торопится…

Поедая наггетсы, я обдумывала, как лучше повернуть разговор в нужную сторону, и меня осенила не такая уж плохая идея:

– Шон… – Позвала я.

– Да?

– Ты же понимаешь, что в ту ночь, когда всё… закрутилось, – И, всё же, я не могла подобрать нужных слов, – Я сбегала от телохранителя… ну… не просто так?

Амир застыл с вилкой у рта:

– Что ты имеешь в виду?

Каждое слово давалось с трудом, но я вымученно улыбнулась:

– Ты же понимаешь, что… у меня были определённые намерения? Что от телохранителя просто так среди ночи не сбегают?..

– Постой… – Пробормотал он, – Ты намекаешь на?..

– Мы взрослые люди. Давай не стесняться слова «секс».

Напряжение между нами было почти осязаемо, я видела, как шестерёнки вращаются у него в голове:

– Потом ты много раз говорила, что не хочешь ничего подобного со мной.

– Мне надо было привыкнуть к тебе… В смысле, к твоей новой внешности… Сейчас же твоя внешность настоящая? В смысле, никаких париков или нарисованных хной татуировок?..

– Сейчас я перед тобой без парика, без линз, с настоящим телосложением. Татуировки тоже настоящие.

Не зная, как подвести к теме, я ляпнула первое, что пришло в голову:

– А что у тебя за татуировки? Я так и не успела рассмотреть.

Он положил руку на стол, показав рисунок:

– Китайские драконы. Всегда восхищался драконами.

Не без подлинного интереса, я легко прикоснулась к его руке, и, поняв, что он не возражает, провела пальцами по причудливым рисункам. Татуировки были чёрно-белые и явно недавно сделанные, а, может, недавно обновлённые:

– Красиво, – Искренне восхитилась я, рассмотрев тату на обеих его руках, – А ещё где-то есть?

– На всю спину. Символы четырёх стихий.

Не зная, подольёт это масла в костёр возбуждения или окончательно смутит нас обоих, я уверенно произнесла:

– Покажи.

На секунду Амир смутился, я видела. Но всего на секунду.

После он встал со стула и будничным жестом снял футболку, открывая взору рельефную грудь и чётко очерченные кубики пресса. Он спокойно повернулся и продемонстрировал рисунок, действительно, на всю спину: каплю воды, разгорающееся пламя, росток, пробивающийся из земли и какой-то иероглиф.

– Иероглиф означает: «воздух»? – Спросила я.

– «Ветер», если точнее, – Ответил парень. Он понял, что я не решаюсь встать со стула, и разрешил, – Можешь рассмотреть поближе.

Я робко отодвинула стул, обошла стол и встала совсем рядом с ним. И вдруг на меня резко обрушилось осознание нашей разницы в росте, осознание его силы и ширины плеч… Мягко коснувшись кожи рукой, я поняла, как же мне страшно делать то, что я должна сделать ради спасения собственной шкуры! Он был таким огромным, таким мощным, а я такой маленькой и беспомощной…

Понимая, что всё идёт, как по маслу, и что надо сделать что-нибудь ещё, что-нибудь совсем из ряда вон, я не решалась, снова и снова рассеянно проводя пальцами по его спине. Нужно что-то сказать, как-то похвалить, как-то подогнать события…

Но Амир не дал мне этого сделать. Он развернулся всем телом и перехватил мою ладонь, не причиняя боли, но достаточно жёстко. Секунду мы, ошарашенные, сбитые с толку, смотрели друг на друга, а потом…

Он поцеловал меня. Буквально впился поцелуем мне в губы, и меня охватило жаром. Это был совсем не тот показной поцелуй в столовой, когда он оставался холоден. Это был поцелуй, приглашающий в постель.

«Мама!» – со страхом подумала я.

Он пригвоздил меня спиной к стене и запустил руку в мои волосы. Происходи всё это при других обстоятельствах, я бы попросила парня действовать нежнее и не пугать меня так, но выхода уже не было.

Испытывая только панику и осознание собственной слабости, я зажмурилась и стала отвечать на поцелуй. Поцелуй был жарким, язык Амира требовательно ласкал мои губы, а руки уже проникли под ночнушку. Он властно водил руками по моей спине и, пусть мужчина не причинял боли, я чувствовала, что он хочет быть грубее, просто сдерживается ради меня.

– Пошли в комнату, – Скомандовал он.

Стянув ночнушку, под которой не было нижнего белья, он повалил меня, обнажённую, на кровать животом вниз. Я слышала, как расстёгивается ремень, который он уже успел надеть после того «этюда со связыванием», как падают на пол джинсы…

Я закусила нижнюю губу до боли, стараясь не думать о том, что сейчас произойдёт.

«Будет больно? Да,» – Думала я, – «Но получить пулю в голову будет в тысячу раз больнее».

– Ты сжимаешь подушку двумя руками, – Мягко произнёс он, придавливая меня к кровати и нависая над самым ухом, – Что-то не так?

– Я волнуюсь… – Как можно мягче промурлыкала я, – Всё-таки… ну, девственница…

– Я буду осторожен…

Продолжая придавливать меня к кровати, он зашёл одним пальцем во влагалище, и мне тут же стало неприятно, больно, слишком глубоко!

«А пулю в голову получить не больно будет?» – ехидно спросил внутренний голосок.

– Ты уже вся влажная… – Пробормотал он, – Ман туро мехохам… Ман туро мехохам бисёр2…

И эти слова тут же развеяли последние сомнения.

Слова, сказанные на иностранном языке, казались абсолютно дикими, абсолютно нездешними. Будто он не человек, а почти животное или что-то в этом роде.

– Нет! – Вдруг закричала я.

Палец застыл в моём влагалище.

– Что?.. – Тихо прошептал Амир.

– Нет, не надо, пожалуйста! – Взмолилась я, – Я… я не хочу!

Он вытащил палец, но не поднимался с меня.

– Что-то случилось?

– Пожалуйста… прекрати!

Я уткнулась лицом в подушку и молча ждала. Казалось, парень слишком разгорячён, чтобы остановиться. Руки всё ещё продолжали блуждать по моей спине и, казалось, что он в шаге от того, чтобы взять меня силой, а я не смогу сделать ничего, абсолютно ничего!!!

Медленно, но верно, самоконтроль возвращался к мужчине:

– Кэтрин, повернись и посмотри на меня.

Но я уже сотрясалась от всхлипов и никак не могла поднять на него глаз:

– Кэтрин! Да Кэтрин, чёрт тебя дери!

Он властно и жёстко дёрнул меня за плечи, вынуждая лечь на спину. Лицо уже было залито слезами, я не могла остановить очередную истерику:

– Прости, – Бормотала я самое глупое, что только приходило на ум, – Прости, пожалуйста! Я думала, что смогу, но я слишком…

– Ты хотела меня? – Жёстко спросил он, нависая надо мной и сжимая мои плечи, – Хотела или нет?!

– Я… Я хотела привязать тебя к себе. Хотела, чтобы даже если поступит приказ о моём убийстве, ты не смог бы убить меня!

– Чёрт… – Он пробормотал под нос пару слов на афганском и, мне показалось, что это было нечто нецензурное, – Чёрт, чёрт!!!

Наскоро натянув джинсы, он выскочил за дверь, а потом щёлкнул ключ, проворачиваемый в замке. Значит, мой мучитель вышел из дома.

Глава 11.

Адреналин подстегнул меня и придал сил, но я почти не понимала, что делаю.

Я подбежала к окну, размахнулась и врезала по стеклу, но только ободрала костяшки пальцев.

«Проклятье,» – Подумала я и схватила с журнального столика лампу. Я колошматила ею по стеклу раза два или три с тем же успехом для стекла: оно оставалось целым, а вот лампа разбилась вдребезги. Не зная, сколько времени у меня реально есть, а ещё даже не подумав о том, что нужно бы во что-то одеться, я схватила кресло, в адреналиновой вспышке показавшееся мне на удивление лёгким. Я размахнулась им и ударила по стеклу. И била, и била, и била… В конце концов я потеряла счёт попыткам, но на стекле не появлялось ни трещинки, ни осколочка!

Первым не выдержало кресло: две его ножки с хрустом отломились почти одновременно. Я мгновенно уронила предмет мебели и сама рухнула на пол.

«Папа…» – Подумала я, – «Когда же ты меня спасёшь?..»

Раздались щелчки замка. Я и не подумывала встать и как-то оправдаться за свою безрассудную вспышку, гадая, когда терпение моего похитителя лопнет окончательно.

– Отлично… – Произнёс Амир, входя, – Ты сломала кресло, и теперь мне негде спать.

Он произнёс это таким тоном, будто только что между нами ничего не было, а сломанное кресло было результатом обычной неловкости, а не безумной попытки сбежать.

Я сидела, никак не решаясь заговорить с ним.

– Кэтрин, – Мягко произнёс он, – Будь моя воля, я бы отпустил тебя хоть сейчас. Для этого тебе нет нужды делать вид, как будто ты меня хочешь.