скачать книгу бесплатно
(не)жена для бандита
Вероника Колесникова
Бандиты не плачут
Мне пришлось вынимать пулю из своего несостоявшегося жениха…Под пристальным вниманием опасного мужчины из криминального мира.
У них принято избавляться от свидетелей, и теперь нам с бывшим парнем нужно бежать.
Но оказалось, что опасность кроется ближе, чем я думала, а спаситель вовсе не тот, на кого я делала ставку…
***
Она спасла ему жизнь, но увидела то, что не должна была. Их встреча оказалась случайной, но финал окажется у каждого свой.
Что выберет он: власть или любовь? Что предпочтет она: доверие или смерть?
(не)жена для бандита
Автор: Вероника Колесникова
1
Аннотация к книге "(не)жена для бандита "
Мне пришлось вынимать пулю из своего несостоявшегося жениха…Под пристальным вниманием опасного мужчины из криминального мира.
У них принято избавляться от свидетелей, и теперь нам с бывшим парнем нужно бежать.
Но оказалось, что опасность кроется ближе, чем я думала, а спаситель вовсе не тот, на кого я делала ставку…
***
Она спасла ему жизнь, но увидела то, что не должна была. Их встреча оказалась случайной, но финал окажется у каждого свой.
Что выберет он: власть или любовь? Что предпочтет она: доверие или смерть?
***
– Амир Султанович, прошу сюда. – Девчонка с ресепшена буквально выпрыгивает из-за перегородки, чтобы оказаться рядом. Медленно обвожу ее взглядом – кажется, знакомая. Возможно, я даже имел с ней близкий контакт совсем недавно. Но сейчас, когда у меня по спине буквально ручьем льется кровь от ножа, сосредоточить мысли на чем-то другом трудно.
– В операционную меня, – нагнувшись, говорю ей тихо, в ухо, и она вздрагивает. Вскидывает на меня свои огромные глаза и облизывает губы.
– Да, да, конечно. Но… Амир Султанович, – она оглядывается, проверяя, не слышит ли ее кто-то еще из посетителей современной клиники. Но, кажется, те немногие больные, у кого есть средства лечиться здесь, заняты своими ничего не стоящими делами. – Иван Павлович в отъезде.
– Позови другого хирурга, – бросаю я по пути, а сам уже иду по белому коридору туда, где, как хорошо помню, находится операционная. Персонал клиники уважительно кивает головами при встрече, но никто не задерживает взгляд – привыкли, что передо мной нужно опускать голову. Куртка, которую пришлось натянуть, чтобы скрыть ужасную рану под лопаткой, сильно трет болезненное место. Несколько капель стекают ниже, ниже, и я понимаю, что у меня нет времени болтать с девчонкой на пороге хирургического кабинета, а то уже через несколько минут тут будет точно такая же картина, как в моем автомобиле: все зальет кровью.
– Осталась только Наташа Михайловна, – семенит она за мной, не поспевая за уверенным шагом. – Но она… новенькая…
Не выдерживаю и сжимаю ладонь в кулак, отчего он бледнеет, а плечо простреливает яростной, сильнейшей болью от резкого и неожиданного движения.
– Сейчас же позови ее сюда, иначе я все здесь разнесу к чертям.
– Да, да, Амир Султанович, – лепечет мелкая, но я уже не слышу ее: распахиваю двери операционной. Здесь царит полумрак и прохлада. Никого нет, но я и так это знал, поэтому специально поехал в клинику дяди, где никто не задаст ненужных вопросов по поводу моего странного ранения. Жаль, что нашего хирурга нет, но, надеюсь, он объяснил своему заместителю некоторые особенности работы в самой современной клинике города, потому что мне сейчас явно не до того, чтобы проводить инструктаж работникам, вступившим в семью…
Снимаю кожанку, которую практически насквозь пропитала кровь, морщусь и стягиваю рубашку. Рука не хочет двигаться, и снять рукав становится невыполнимой задачей. Этому шелудивому псу придется потом отплатить той же монетой: нужно будет скрутить руки и ноги, чтобы он на себе испытал это тупое чувство, когда не можешь двигать конечностями. Правда, когда он очнется…
– Вы кто и что здесь делаете? – слышится голос за спиной. Медленно оборачиваюсь и замираю. В проеме двери появляется стройное видение: тонкая красивая фигурка, затянутая в белоснежный халат; изящные лодыжки на бледно-розовых шпильках и блестящие на свету ноготки на маленьких пальчиках; длинные темные волосы, убранные в высокий пышный хвост. На лице – обычная врачебная маска, но и сквозь нее видно, что сексуальная обладательница убойной фигуры рассержена до предела: яркие карие глаза под пышными ресницами мечут молнии, горят праведным огнем. Да, вот если бы мы встретились при совсем других обстоятельствах, девочка моя, уже через минуту ты бы дышала так рвано и часто совсем по другому поводу, а пока…
В два шага оказываюсь возле нее, хватаю за локоть, втягиваю в операционную, не слушая возмущений. Девчонка теряет опору под ногами и начинает громко негодовать, явно едва удерживаясь, чтобы не молотить кулаками по голому торсу в порыве злости. Захлопываю за ней дверь, отодвигаю ее чуть в сторону и закрываю дверь на ключ, убираю его в карман брюк.
– Да вы с ума сошли! Немедленно выпустите, что вы себе позволяете?! – После неравной борьбы маска съезжает у нее с лица на подбородок, волосы растрепаны. Я даже на секунду залипаю на ее яркой и притягательной внешности: огромные живые, умные карие глаза, прямой тонкий нос, точеные скулы и пухлый сексапильный рот. Черт, девчонка просто красотка, давно не видел таких представительниц слабого пола, даже в элитном эскорт-агентстве, а там классных девочек как грязи.
– Ты все сделаешь. – Я снова хватаю ее под локоток и тащу за собойк огромной койке, окруженной разными приборами, в том числе осветительными. Сажусь к ней спиной и смотрю вполоборота. – Зашьешь дыру – скажу спасибо… а нет…
Увидев рану, она охает и прижимает руку ко рту.
– Кто тебя так?
Вместо ответа молчу. В глазах начинает темнеть – явно сказывается потеря крови. Черт, еще минута промедления…
Вдруг слышу шуршание ткани. Резко оборачиваюсь, едва не потеряв равновесие, выкидываю руку вперед и выхватываю из ее рук сотовый телефон. Она явно решила поставить в известность руководство клиники о том, что сюда вошел человек с раной очевидного криминального происхождения.
– Это тебе не понадобится.
– Да ты с ума сошел, придурок!
Притягиваю ее за руку к себе и сильно нажимаю на запястье, приказывая таким образом подчиниться и оказаться на одном уровне с моими глазами. Глотку опаляет приятный цветочный аромат с нотками морозной свежести, и мне хочется сделать еще один вдох, чтобы насытиться им, напитаться, расслабить легочные альвеолы, скрученные табаком за много лет.
– Хирургов в клинике кроме тебя нет. Сделаешь операцию – останешься живой. Нет – пеняй на себя. Все ясно?
В ее глазах, которые находятся так близко от меня, мелькает удивление, злость, растерянность, а после – решимость.
– Ты что, убьешь меня?
На такой вопрос у меня только один ответ, который я выдаю, даже не задумываясь:
– Да.
2
– С чего вообще такие заявочки: «останешься живой»? – продолжаю возмущаться, а сама уже оцениваю масштаб поражения ткани. Кто его так «удачно» отлюбил? Наверное, какая-то обманутая пассия – отчего-то мне кажется, что этот уверенный в себе красавчик с мощным, прокачанным до неприличия телом может получить удар ножом в спину только от бывшей любовницы, другим он просто не даст шанса нанести ущерб себе, сразу дав отпор.
Мужчина мрачно смотрит на меня, ничего не говорит, вместо ответа только поворачивается спиной, сжимая в здоровой руке мой сотовый телефон.
– Понятно, ты не собираешься сделать мою работу проще. – Думаю, что дело проиграно: видно, что парню дико больно, но он скрывает свои чувства. Как же: большие мальчики не плачут! Включаю светильник, лампу рядом, подтягиваю к себе ближе этажерку со всем необходимым, капаю на бинт хлоргексидин, решив сначала обеззаразить края раны. – Может быть, имя хотя бы свое скажешь?
Он издает смешок, а у меня от звука его голоса по спине пробегают мурашки. Черт, кажется, близость этого огромного мачо действует на меня как-то неправильно, вся злость от его внезапного вторжения вдруг трансформируется во что-то совсем другое, и это… пугает…
Достаю иглу, нить.
– Сейчас будет больно.
Он снова ничего не отвечает.
– Ты же понимаешь, что будет о-очень больно? – решаю припугнуть его в последний раз. Но вместо ответа он поводит плечом, и все мускулы на его спине оживают, перекатываясь под бронзовой кожей. Медленно вытираю кровь с правого бока, скольжу ватой, которая тут же меняет цвет на бордовый, и слегка прижигаю рану, зная, как это должно быть больно. Но вместо криков о помощи, мата на худой конец, слышу только смешок.
– Доктор, оставь эти игры, я не маленький мальчик. Времени у меня очень мало. Зашей эту чертову рану, и разойдемся по своим делам.
Бросаю ватку в плевательницу.
– Ну ты же понимаешь, что я не могу тебя просто отпустить?! Тут явно колото-режущая рана, нужно зафиксировать, сообщить в полицию. И обследование не помешает! Кто-то напал на тебя, а ты геройствуешь?
Мужчина только вздыхает и качает головой, покрытой темными, чуть отросшими волосами, как при разговоре с несмышлёным ребенком.
– Ты новенькая?
От его голоса кровь в груди отчего-то начинает пульсировать чуть сильнее. Но я списываю это на тот факт, что мы с ним находимся в немного странных, стесненных условиях операционной, доступ к которой закрыт им самим.
– Это и моя клиника, ясно? Иван уехал, так что оперировать придется тебе. – И тут он добавляет чуть слышно: – Или той дуре с ресепшена.
– Да это неправиль…
– Хватит! – Вдруг рявкает он и в мгновение ока оказывается рядом, нависая темной громадой. – Нет времени цацкаться с тобой. Сделай, что велено, и будешь свободна.
От того, что он резко встал и чуть не завалился набок, понимаю, что парень уже потерял немало крови. Черт. Оглядываюсь по сторонам, будто бы здесь можно найти помощь, поддержку. Но операционная как всегда пуста и безлика: ничего, кроме хромированных инструментов, оборудования и койки.
Если я сейчас не предприму ничего, он точно свалится от потери крови, и еще неизвестно, что скажет Иван Павлович по поводу того, что я из-за упрямства и своей вечной подозрительности загубила владельца клиники, единственной, к слову, куда меня взяли на большую зарплату и без толкового опыта.
Ладно, была ни была.
Некогда что-то предпринимать, звать на помощь, решать нужно здесь и сейчас. Гремлю инструментами, натягиваю перчатки. Нужно скорее обработать и зашить рану этому громиле, а потом уже и разговоры разговаривать.
Или лучше пусть остальным займется Иван Павлович, раз не счел нужным предупредить о боевом и нахальном нраве владельца клиники. Вот почему тут такие хорошие зарплаты! А я-то думала… Видать, доплачивают за молчание.
Ну, я молчать умею.
Почти.
И работаю быстро и безболезненно.
Почти.
– Аккуратнее нельзя? – наконец-то подает голос трудный пациент. Видимо, последний стежок принес гораздо больше боли, чем предыдущие, или он просто уже умаялся сдерживать крик.
– Нельзя, – шиплю из вредности, а у самой сердце обмирает: даже не представляю, какая это боль. И как этот парень до сих пор держится?
– Ты университет-то закончила? – вдруг с притворной веселостью спрашивает незнакомец. Вместо ответа сильнее прижигаю край ранки йодом. Поступок детский, но я не нахожусь со словами, которые можно сказать владельцу клиники – чтобы и обидеть, и одновременно отомстить за свою обиду.
Он выдыхает сквозь зубы.
– С норовом, – уважительно тянет мой пациент и вдруг достает одной рукой из кармана сигареты. Прикуривает зажигалкой и тяжело выпускает дым.
– Да вы с ума сошли! Курить в операционной! – снова завожусь я от злости его поступком, бросаю уже не нужный инструмент, отчего все гремит и ерзает. – Может, вам еще виски налить?
– Было бы неплохо, – он встает и накидывает на себя кожаную куртку. От вида его совершенного тела у меня перед глазами рябит. Не может быть, чтобы этот брутальный мужчина был владельцем современной медицинской клиники. Скорее, такие парни рассекают на байках, участвуют в незаконных скоростных забегах, ну или в боях без правил, на худой конец. – Нальешь потом, но сейчас у меня дела.
– Да вы с ума сошли! – восклицаю, повторяя эти слова как заведенная. Однако меня оправдывает тот факт, что парень действительно не понимает, что делает. У него реально не должно быть сил на то, чтобы идти к двери, однако он идет.
– Давно уже, малышка, – хмыкает он, с трудом достает ключ из кармана брюк и вставляет его в замок двери. А после вдруг морщится, щурится и начинает заваливаться на бок. – Чер-р-рт!
В последний момент, прямо перед тем, как совсем лишиться чувств и упасть в обморок, успевает ухватиться за многострадальную дверную ручку.
– Ты что сделала, ведьма? – Рычит он и тут же падает на пол без сознания.
3
Вокруг раздается слишком много звуков, слишком много голосов сплетаются в один. Пытаюсь продрать глаза, но это кажется нереальным – ощущение, будто бы в них бросили песком, а после протерли его под веками. Светкажется зернистым и нечетким, размытым, как если бы приходилось смотреть на мир через полиэтиленовый пакет. К слову, такой опыт у меня уже был однажды, во время похищения одной из группировок на заре дележа сфер влияния в городе. Неужели снова?!…
Пытаюсь припомнить все, что случилось до этого, составить целую картину происшествия, чтобы понять, где я нахожусь. Внутренним взором «прохожусь» по своей одежде, на случай, если вдруг враги решили устроить меня в темную. Это скорее привычка, и я действую больше на автомате. Так, в заднем кармане брюк – заточка; в носке под штаниной – тонкий, как лезвие, стилет; в кожаной куртке должен был быть пистолет, но уверен, что его я лишился в первую очередь.
Приоткрываю губы и чувствую сильнейшую жажду. Кажется, будто бы даже мозги полопались от засухи, которая снедает глотку.
Наконец, морок перед глазами рассеивается, и я обвожу глазами пространство. Белые стены, натяжной потолок, какая-то надпись на включателе у входа. Прищуриваюсь и прислушиваюсь к тому, что происходит с телом.
Вдруг дверь резко отворяется и в комнату входит мой старый друг – Иван.
Резко выдыхаю, только сейчас поняв, что до этого лежал, затаив дыхание.
– О, Амир, очнулся. Ну и напугал ты меня, – хирург стягивает с лица маску, обнажая свою модную бородку, которую отращивает в лучших традициях метросексуалов, захаживающих в барбершоп на Гвардейской. Узнаю руку мастера – сам не далее, как три часа оттуда.
– Как я тут… – еле передвигая языком, спрашиваю у него, но запинаюсь, не чувствуя сил продолжить начатое.
– Лежи, лежи, Амир, не волнуйся, – доктор садится рядом, и я поворачиваю голову в его сторону. От лишнего движения она начинает гудеть, и перед глазами пляшут золотые и черные мушки. Зато удается понять, что я нахожусь в палате клиники – все белое, рядом – столик, на котором стоят ярко-красные и желтые свежие цветы, да и запах по-настоящему больничный, хотя сейчас больше всего пахнет кондиционером для белья с ноткой льна и морских волн. По крайней мере этот аромат становится более четким, а это значит, что рассудок возвращается ко мне в полной мере.
– Ты упал без сознания, – терпеливо говорит Иван, одновременно оттягивая мне веко, проверяя что-то одному ему ведомое, а после ставит руку на линию пульса за скулой, высчитывая сердцебиение. – Потерял слишком много крови. Как ты вообще добрался сам до клиники?
– Надо было вызвать скорую? – мрачно шучу.
Иван пожимает плечами. Работа на нашу банду ему не очень нравится, но за связь с криминалом он получает очень хорошие деньги, так что тут не до сантиментов.
– Хотя бы сам не ехал за рулем. А если бы ты потерял сознание в дороге? Была бы авария, пострадал кто-то еще! – выговаривает он мрачно.
А, вот в чем дело. Моя жизнь ему не так дорога, как жизни других. Ну что ж, похвально, зачетно и совсем не профессионально. Деньги платит ему дядя, владелец клиники, так что радеть он должен только за жизнь членов нашей семьи, не волнуясь или не так рьяно переживая за жизни других.
– Наталья сказала, что ты ее запугал, – хмыкает, наконец, Иван.
– Она сама кого хочешь запугает, – медленно отвечаю.
– Да уж, девчонка с норовом, – Иван поглаживает подбородок. – Но молодец. Делает все профессионально.
