Искусство любви

Он разворачивается ко мне корпусом, и мы замираем. Его холодный взгляд через линзы очков скользит по мне так нахально, что я не знаю, куда себя деть.

– Д…да, – отвечаю я для приличия.

Ухмылка мужчины дает мне понять, что ему понравилась моя реакция на его присутствие рядом. Он еще какую-то секунду задерживает взгляд на моих губах, а после протягивает карандаш и добавляет:

– Совершенно неплохо для первого раза, – поднимается со стула и роняет через плечо: – но не думайте, что вы соскочили с моего карандашика. На первый раз вам повезло.

И пока он идет к своему столу, я пытаюсь хватать воздух ртом, как рыба, выброшенная на сушу. Совершенно не понимая, откуда у меня возникло такое тягомотное волнение? Что сподвигло меня волноваться так, что потели ладони?

– Урок окончен, – наконец-то добавляет он и я осознаю, что оказалась последней, кто остался в аудитории. – Можете собираться.

Неуверенно поднявшись со стула, я собрала все что было разбросано рядом. Взяв сумку и тубус, я хотела было взять и рисунок, как Виктор меня остановил:

– Оставьте его здесь, пожалуйста.

Нерешительно убрав руку от листа, я проглотила ком сомнения. Оглянувшись увидела, что практически все рисунки были забраны.

– Почему? – спросила я быстрее, чем могла подумать, обернувшись.

– В следующий раз доделаете, – проронил профессор уткнувшись взглядом в журнал.

– Хорошо.

Застенчивость разъедала меня изнутри. Неуверенно дошла до двери и проронила через плечо.

– До свидания.

– До свидания, Алиса.

И скрылась за большим дверями аудитории, все еще ощущая себя неуютно после урока.

Глава 2. Виктор

Дождь практически стих.

В стенах академии, где витает аромат лака и краски, я занят заполнением документов. Это занятие всегда было для меня непростым. Я не люблю подводить итоги там, где от меня этого требуют. Не люблю чувствовать ответственность за идеально заполненные отчёты и журналы.

До сих пор не понимаю, зачем заполнять столько бумаг? Почему бы не ввести электронный дневник, как это сделано во многих других учебных заведениях?

Это отнимает слишком много времени, а ведь время – ценный ресурс.

Через полчаса я с раздражением отложил журнал и с наслаждением вздохнул. Я закончил. И тут мой взгляд упал на парту, за которой сидела та девушка.

У неё были каштановые кудрявые волосы, а в глазах сиял озорной огонёк. Однако, несмотря на это, она была очень скромна и боялась показаться другой. От неё исходил аромат спелого грейпфрута и лотоса.

Я ненавижу аромат грейпфрута, но люблю нежное звучание лотоса… А эта девушка…

Снимаю очки и кладу их на стол. Потираю глаза, чтобы собраться с последними силами.

Эта студентка… Да. Как ее звали… Алиса? Точно, Алиса. Она была…

Я пытаюсь вспомнить её образ, размышляя о том, что именно меня привлекло в ней.

Неужели противоречия звучания ароматов? Нет.

Иногда творческие люди, увидев что-то, что пробудило в них вдохновение, стремятся вновь испытать это чувство полёта. И я сейчас пытаюсь уловить то, что чувствовал тогда… Когда смотрел на ее рисунок.

Встав из-за стола, я снова подхожу к рисунку. Краски практически высохли. Смотрю на портрет, вглядываясь в линии, которые проводила Алиса кисточкой. Машинально провожу указательным пальцем по ним еще раз, продолжая гипнотизировать рисунок.

Этот портрет… Как ей удалось так быстро нарисовать меня?

В этом не было сомнений: Алиса нарисовала меня, сделала из обычного квадрата произведение искусства. Нос, лоб, губы… Она пыталась подчеркнуть каждую деталь на своем портрете, будто бы хотела этим что-то сказать.

Но что ты хотела сказать, Алиса? Почему ты нарисовала именно меня?

Эти вопросы не давали мне покоя. Крутились в моей голове, как проклятое веретено. Каждый вопрос порождал новый, на который я не знал ответа. Словно пытался сам себя запутать, пытался отгородить себя от явной правды, которая лежала на блюдце перед глазами. И это дьявольски пленило меня, как глоток воды посреди знойной пустыни.

Отойдя на пару шагов назад, я взглянул еще раз на картину. В ней было практически все хорошо. Но нужно было исправить кое-какие детали, чтобы этот рисунок выглядел еще лучше. Чтобы он был еще более проникновенным, чем казалось на первый взгляд. Чтобы можно было рассматривать его часами, подмечая мелкие детали, которые Алиса пыталась торопясь вплести в холст.

Почему меня так волнует эта студентка? Что в ней такого притягательного для меня?

Оставив картину на мольберте, я собрал свою сумку, пальто и, выключив свет, вышел из кабинета. Шагая по коридору, я попытался откинуть ненужные мысли. Выбросить из своей головы навязчивый аромат духов этой студентки, которая просто нахально не выходила из моей головы весь день. Взглянув на наручные часы, которые показывали шесть часов вечера, я на ходу надел пальто, спускаясь по лестнице на первый этаж. Смотря себе под ноги, я едва ли удерживаю равновесие на последней ступени лестницы.

Кто-то врезается в меня.

Из-за огромных ватных листов, что свернуты трубочкой, слышится виноватый голос:

– Боже мой, извините!

А после я вижу ее.

Алису.

В шоколадных глазах Алисы замечаю проскальзывающую искру беспокойства. Девушка едва ли не роняет ватные листы, неуклюже дергаясь. Не знаю, почему я машинально сделал то же самое, расставив руки?

– Простите, Виктор Николаевич, – щебечет девушка, потупив глаза в пол. – Простите…

– Вы решили ограбить академическую канцелярию? – вздернув бровью, спрашиваю у нее..

В тусклом свете потолочных ламп, на бледной кожи щек девушки проявляется застенчивый румянец. Эта невинность кажется мне очень привлекательной. Даже слишком…

– Не-ет, – запинаясь, отвечает девушка, поправляя ватные листы. – Нет, что вы!

– Тогда зачем вам столько ватных листов?

– Наталья Петровна попросила принести их ей… – виновато произносит Алиса, будто бы я ее в чем-то отчитываю. Но на самом деле, я просто интересуюсь.

– Вы так спешили, что показалось совершенно обратное.

Девушка плотно сжимает розоватые губы. Она старается не устанавливать со мной зрительного контакта. Старается смотреть куда-то вдаль, вбок, в пол, но не на меня. И это загадочное поведение, кажется, навевает мне на одну мысль.

Я выдыхаю из себя и твердо заявляю:

– Давайте я вам помогу?

– О нет, – восклицает Алиса, вновь чуть ли не уронив все листы ватмана. – Нет, что вы…

– Я настаиваю.

Не отрывая глаз, я продолжаю нахально изучать студентку. Мне чертовски симпатизируют ее ямочки на щеках. Ее невинный взгляд из-под густых ресниц. Румянец, что придает белоснежной коже едва уловимый шарм кокетства. Ее выбившийся кудрявый локон волос из общей прически, который спускается до линии подбородка.

– Ну…

Голос Алисы, напоминающий пение соловья, на мгновение рассеивает мою неприязнь. Он кажется мне именно тем противоядием, которое необходимо мне в этот вечер. Девушка мыкается. Или стесняется. Еще не определилась, чего она хочет.

– Давайте сюда эти листы, – робко протягиваю я к ней руки. – Не дай бог, вы еще на лестнице упадёте.

Алиса растеряна. Её большие шоколадные глаза впервые встречаются с моими. Их взгляд поражает меня своей таинственностью. Но я не могу больше смотреть на нее, это может вызвать подозрения. Поэтому девушка отдаёт мне листы ватмана и робко встаёт на одну ступеньку со мной.

– Спасибо, Виктор Николаевич, – нежно произносит она.

– Пустяки, – улыбаюсь я ей, скрыв своё ежедневное угрюмое настроение, которое таится где-то глубоко внутри меня.

Мы поднимаемся по лестнице на второй этаж. Всё это время Алиса спокойно идёт рядом со мной, не говоря ни слова. Но я не выдерживаю первым и рушу молчание вопросом:

– Зачем Наталье Петровне столько листов? – спрашиваю я.

Алиса вздрагивает и кладёт руку на лакированные деревянные перила.

– Кажется, она решила подготовиться к завтрашней паре с вечера.

– Тогда, почему она посылает студентов за листами?

Девушка молча пожимает плечами, пряча взгляд куда-то в красную дорожку, что струится по лестнице.

– Я не могу ответить на этот вопрос, Виктор Николаевич.

Когда я рядом с ней, во мне словно что-то пробуждается. Что это? Муза или вдохновение?

Я ловлю себя на мысли, что уже давно не рисовал просто так, по велению сердца. Не рисовал от души, не рисовал то, что хотелось бы выразить красками на грубом холсте.

Мне кажется, это нужно исправить как можно скорее.

Когда мы подошли к классу Натальи Петровны, Алиса любезно открыла передо мной дверь. И только сейчас я осознал, насколько нелепо это выглядело: самый строгий преподаватель академии выполняет поручение своего студента. Почему? Ответа я не ведал.

Хорошо, что никто этого не увидел из учеников.

– Ой, Виктор Николаевич! – восклицает Наталья Петровна, увидев меня. – Чего это вы?

Я подошёл к свободной парте и положил на неё листы ватмана.

– Добрый вечер, Наталья Петровна! – поприветствовал я её.

– Я, кажется, просила Алису принести ватные листы, – ответила она, прищурив глаза и одёрнув свой клетчатый пиджак.

Эта женщина годится мне в матери, но в ней есть что-то уютное и родное. Она для всех здесь как вторая мама – добрая, осмотрительная, немного полноватая, с белыми кудрявыми короткими волосами. Она любит красить губы в алый цвет, а очки у неё на блестящем шнурке, который красуется на шее.

– Да, только ваша студентка чуть ли не сбила меня с ног, – продолжил я.

Наталья Петровна бросила неодобрительный взгляд в сторону Алисы, а та, словно напуганный воробушек, вжалась в себя.

– Поэтому я подумал, что помочь ей с таким сложным заданием могу только я, – похвалил я себя и соблазнительно улыбнулся, отчего Наталья Петровна смутилась. – Да и Алиса могла убиться на лестнице, учитывая, что она едва не сбила меня с ног.

– Ну ладно, – не совсем доверчиво ответила Наталья Петровна. – Что ж, Алиса. Спасибо, что помогла. На этом все.

Я стою и жду, когда Алиса соберёт свои вещи. Не знаю, зачем я это делаю? Для чего? Почему?

Глава 2.2 Виктор

Опомнившись, что мне и самому нужно ехать домой, я кротко прощаюсь с Натальей Петровной, выходя первым из кабинета.

Определяю про себя, что слишком медленно иду, поэтому прибавляю шаг и быстро спускаюсь по лестнице. На выходе пиликаюсь пропуском, а после толкаю массивные двери от себя, выходя в прохладу.

Ледяной влажный ветер ударяет в лицо. Кажется, моросит. На улице так темно, что два одиноких фонаря едва ли справляются со своей работой, тускло освещая мокрую брусчатку. Вдохнув полной грудью, я не успеваю сделать шаг вперёд, как кто-то задевает меня чем-то по ноге.

– Ой, простите.

Этот голос. Сегодня он сведёт меня с ума. Не оборачиваясь, распрямляю спину и твёрдо произношу:

– Вы решили добить меня сегодня?

– Нет, – восклицает Алиса, робко равняясь со мной. – Нет, конечно.

Оборачиваюсь в пол-оборота. Алиса в торопях пытается раскрыть зонт, который, по всей видимости, либо сломан, либо заело механизм. Её тонкие пальцы не могут совладать, и Алиса через мгновение сдаётся.

– Ну вот, – стеснение охватывает девушку, это слышно по ее голосу. – Зонт заело.

Я продолжаю смотреть на Алису, которая второпях застёгивает зонт на липучку и, укутавшись поплотнее, говорит мне:

– До свидания, Виктор Николаевич.

Я хотел было что-то ответить, но Алиса сделала несколько быстрых шагов и вот уже удалялась от меня вдаль. Дождь постепенно усиливался. Не знаю, что сподвигло меня на этот поступок, какие дьявольские лозы вспыхивали в моём создании, стоило Алисе заговорить со мной.

Буквально пару шагов, щелчок механической кнопки, и большой черный зонт уже укрывал нас от дождя. Девушка в испуге остановилась. Она резко подняла свой взгляд, в котором читалось удивление и страх.

– Мне не нужны больные студенты на лекциях, – заверил её, хотя это была откровенная ложь. Я не мог самому себе объяснить, для чего это делаю? Не понимал, почему такой простой жест доброты вызывает внутри меня бурю эмоций?

– С… Спасибо, – промямлила Алиса.

Я поравнялся с ней. Девушка едва ли достигала моего плеча. Мне пришлось замедлить шаг, чтобы она поспевала за мной.

– Спасибо, Виктор Николаевич, – протараторила она. – Вон остановка, я сяду на автобус до метро.

– Я подвезу тебя.

Откуда во мне возникло и это желание? Я не ведал. Только лишь чувствовал, что Алисе нужна помощь. Любая. Даже обычный жест доброты.

– Ой, нет, – волнение вновь охватило девушку. Она начала путаться в словах, нечётко произнося окончания. – Что вы. Нет, я правда в порядке. Тут недалеко до метро…

Остановившись перед ней, по-прежнему держа над нами зонт, я попытался взглянуть в её глаза.

– Я настаиваю, Алиса.

Девушка, наверно, сглотнула. Поправила сумку на плече, кутаясь в верхнюю одежду плотнее.

– Не хочу быть обузой, – потупив взгляд в пол, Алиса пропускала идущих за нами людей.

– Пойдём. Я отвезу тебя до дому.

Алисе ничего не оставалось, как идти рядом со мной.

Машину я припарковал недалеко на обочине. Найдя ключи в кармане брюк, я нажал на брелок, как только мы подошли к ней. Алиса испуганно осмотрела её.

– Боишься, что я похищу тебя? – хмыкнул в конце.

– Н… Нет.

– Правильно делаешь.

Я открыл перед Алисой дверь, держа зонт над головой.

– Садись.

Алиса не сразу решилась сесть в салон. Впрочем, правильно делала. Девушка вцепилась в ручку от сумки так сильно, что я видел побелевшие костяшки.

– Давай, Алиса. Садись. Автобус ты будешь ждать долго, и, если хочешь, я довезу тебя до ближайшего метро.

Девушка робко взглянула на меня. На её лице застыла тень страха. Конечно, не каждый дождливый вечер её подвозили до дому. Это чувствовалось по напряжению между нами. Неловкость, перетекающая в волнение. Но всё же Алиса согласилась со мной и села в салон машины.

Захлопнув дверь, я быстро перешёл к водительскому месту и тоже сел в машину.

Алиса сидела так смирно, что казалось, будто бы она сидит за партой в первом классе. Спина ровная, на коленках сумка и тубус, который она едва ли заметно раскачивает из стороны в сторону. Я включил потолочный свет и положил зонт назад.

– Пристегнись, пожалуйста, – приказал ей, заводя машину. Алиса послушно выполнила мою просьбу, а после вернулась в исходное положение.

Машина приятно заревела. Дёрнув за ремень, пристегнулся сам и, посмотрев в зеркала заднего и бокового вида, тронулся с места.

Глава 3. Алиса

Я ощущала себя странно, находясь в машине с Виктором Николаевичем. Будто бы меня окатили ледяной водой: мне не хотелось двигаться, не хотелось говорить, я не хотела дышать рядом с ним.

Все казалось настолько волнительным и тревожным, что я едва ли могла смотреть на расплывчатую дорогу, иногда на смазанные огни города. Виктор был спокоен. Он просто следил за дорогой, не говорил со мной, даже не смотрел в мою сторону.

Мне пришлось согласиться, чтобы Виктор довез меня до дому. Ливень только усилился, и если бы я поехала на метро, то явно бы промокла, только выйдя из него. Складывалось впечатление, что весь мир хотел, чтобы я поехала с Виктором. Но с другой стороны, такой благородный жест с его стороны выглядел очень странным. Разве учителя довозят своих учениц?

Когда мы вновь встали на светофоре, Виктор впервые обратил на меня внимание.

– Ты не замерзла?

Мне было трудно унять дрожь в коленях от холода и волнения. Все перемешалось внутри меня.

– Нет, – стеснение выдавало меня. Я и впрямь стеснялась находиться рядом с человеком, который внушал сладкий ужас. – Не замерзла.

– Тогда, почему ты дрожишь?

Какой ответ он бы хотел услышать? Да и нужен ли был он в такой ситуации? Я не знала. Поэтому, пожав плечами, наш разговор подошел к концу. До самого моего дома Виктор не задавал вопросов и не смотрел в мою сторону, словно меня и не было в машине. Удивительно, но мне это нравилось. Я не хотела привлекать к себе больше внимания, чем было необходимо. И Виктор это чувствовал, поэтому не заставлял меня испытывать больше неловкости, чем та, что уже тлела внутри.

– До конца маршрута осталось двести метров, – радостно сообщил навигатор, отчего я вздрогнула. Знакомый пейзаж спального района удивительным образом успокаивал меня. Однако чем ближе мы подъезжали к моему дому, тем сильнее меня охватывало беспокойство. Я боялась, что мама увидит, как я выхожу из дорогой машины. Объяснять ей, почему преподаватель искусства решил меня подвезти до дома, не было сил. Впрочем у меня самой не было внятного ответа на этот вопрос, что комом стоял поперек горла.

– Остановите вот здесь, – пропищала так жалобно, что у самой внутри все свернулось в тугой узел. Виктор ничего не ответил, просто выполнил мою просьбу. Я поспешно отстегнула ремень безопасности и обернувшись, тихо сказала:

– Спасибо, что подвезли меня.

– Пожалуйста, – равнодушно ответил Виктор, даже не взглянув на меня. Наверное, это было к лучшему.

Открыв дверь, я вышла под дождь. Холодные капли хлестали по щекам. Я рывком перепрыгнула лужу и побежала к дому, стараясь не уронить тубус, сумку и шарф, который развивался на ветру.

Чем дальше я отходила от машины, тем сильнее нарастала моя тревога. Я молилась, чтобы мама этого не увидела. Она часто сидела у окна, курила и смотрела на прохожих. Она называла это «терапевтическим медитированием», наблюдением за жизнью мира. Но я не понимала этого. Нырнув во дворик, я стремительным шагом направилась к входной двери. Парадная встретила меня ярким светом, запахом свежей выпечки и уютом. Наверняка консьержка вечером пекла вкусные булочки с маком или корицей. Это было любимое ее время года, поэтому аромат свежей выпечки практически становился любимым ароматом всех жителей осенью. Ступая через ступеньку по винтажной лестнице и рассматривая знакомые портреты на стенах, поднялась до третьего этажа и пройдя по длинному коридору дошла до своей квартиры.

Мама всегда открывала дверь за полчаса до моего прихода. И сегодня дверь была открыта. Я вошла в квартиру, и меня встретил аромат фасолевого супа – такой домашний и родной. Только сейчас я почувствовала, как от голода сжимается мой желудок.

– Я дома! – громко сообщила я, поспешно избавляясь от промокшей обуви. За обувью последовало пальто, которое тоже нужно было высушить. Однако сейчас я хотела лишь одного – вымыть руки и перекусить. Положив тубус на старый пуфик, я аккуратно поставила ботинки на прежнее место. Старый пол заскрипел под моими ногами, когда я прошла по коридору. – Мам? Ты где?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.