Семейные тайны. Книга 1. Между прошлым и будущим

И словно тень упала с глаз, он вздрогнул, и отшатнулся. И смотря ей в глаза, вдруг в памяти всплыло ее имя, как в разбросанной мозаике стали складываться картинки. Вдруг голос такой знакомый раздался в голове – Ты опоздал, что же ты так долго.

–Сумка моя сумка. – Вдруг прошептала она.

Он скорее на автомате протянул руку, поднял сумку с пола и положил рядом с ней.

– Пропустите. – Врач дотронулся до плеча Ашли, мужчина встал, но так что бы видеть её лицо, он ещё не верил в то, что произошло.

Пока врач осматривал женщину, она не сводила глаз с Ашли, но только врач встал, женщина закрыла глаза, санитары положили ее на носилки и унесли. Ашли подошел к отцу, к ним присоединилась Алина Анатольевна, она извинилась перед ними, но Ашли вообще не слушал, а Чаборти краем уха слушал ее и наблюдал за заметно возбужденным сыном. Он чувствовал напряжение и видел внезапную перемену, спина стал еще прямее, в его взгляде вдруг появилось, что – то очень чужое. Через несколько минут Алина Анатольевна пригласила их на пресс-конференцию. Она длилась меньше часа. Чаборти, наблюдая за сыном, поймал себя на мысли, пусть даже на Землю упадет небо, сын останется таким же спокойным, хладнокровным, но для других, он- то видел те маленькие никому незаметные признаки, что сын нервничает, волнуется и переживает.

– Дмитрий Рогов, «Новости». Ашли Чаборти, нам известно, что вы потеряли память. Хотели бы вы узнать, кто вы и откуда, или предпочли бы остаться тем, кем стали? – с настойчивой улыбкой спросил журналист, направляя на него объектив.

Ашли задумался на секунду, затем тихо, но уверенно произнес: – А вы? —с легким акцентом ответил он на русском, заставив зал удивленно зашуметь.– Хотели бы узнать, кто вы и откуда, и что с вами случилось? – продолжил он, не отрывая взгляда от журналиста.

– Вы знаете русский? – обомлел журналист, коротко вздернув брови.

– Ну, и его немного! – с улыбкой ответил Ашли. Внутри себя почувствовал какое-то странное облегчение, вдруг осознав, что язык, на котором он разговаривает, стал для него более родным, чем он предполагал. Он не просто понимал русский, он думал на нем, адаптировался быстрее, чем свободно взаимодействовал на других языках, где первоначальная перестройка у него занимала больше времени.

– Немного?! Это 15 наречий и 7 иностранных языков немного! – Вдруг возмутился на весь зал один из индийских журналистов- А можно я к Вам на курсы запишусь! – с юмором выкрикнул журналист из зала.

Ашли рассмеялся, смех получился неожиданно звонким и искренним. – Курсы? – переспросил он, с удовольствием ощущая, как напряжение спадает. – Боюсь, я не преподаватель. Я знаю слова, фразы, на русском, но не знаю, откуда они взялись. Это как… как музыка, которая играет сама собой внутри меня. Как я играю на скрипке, но не помню, как учился на ней. Я учился играть на гитаре, пианино и ситаре. А скрипка, словно попав мне в руки, сама оживает в моих руках. Так же я умел водить машину, знал, как отремонтировать ее.

Зал гудел, журналисты перешёптывались, щелкали фотокамерами. Дмитрий Рогов, с виду несколько ошеломлённый, прочистил горло. -Значит, вы не помните своего прошлого? – спросил он, пытаясь вернуть контроль над ситуацией.

–Не всё, – ответил Ашли, задумавшись. – Есть ощущение… призрачные образы, запахи, звуки. Они появляются внезапно, как вспышки молнии, и тут же исчезают. Например, я вижу снег… белый, пушистый снег. Хотя, господа мы слишком увлеклись.– Ашли улыбнулся и посмотрел на Рогова – Так мне отвечать на ваш вопрос?

Дмитрий Рогов, оправившись от неожиданного поворота событий, решил изменить тактику. – Господин Чаборти, мы понимаем, что ситуация необычна. Мы хотим помочь вам. Есть ли кто-то, кто мог бы узнать вас? Семья? Друзья? Вам же было 21 год, когда Вы потеряли память.

–Спасибо мой друг, но я попробую разобраться сам. 14 лет никто меня не искал и не узнавал..

–Ну, не с луны же Вы свалились- Произнесла девушка из французкой делегации – Не слишком громко, но Ашли ее услышал

–К вам в душу заглянув, сквозь ласковые глазки,

Я увидал бы там изысканный пейзаж,

Где бродят с лютнями причудливые маски,

С маркизою Пьерро и с Коломбиной паж.

Поют они любовь и славят сладострастье,

Но на минорный лад звучит напев струны,

И кажется, они не верят сами в счастье,

И песня их слита с сиянием луны,

С сиянием луны, печальным и прекрасным,

В котором, опьянен, им соловей поет,

И плачется струя, в томлении напрасном,

Блестящая струя, спадая в водомет.– По французки прочитал стихи Ашли

Чаборти старался скрыть улыбку, он прикрыл рот рукой и наблюдал за восхищенной девушкой, сын разбил сердце еще одной журналистке.

– Ой!– Девушка зарделась как маков цвет.– Это же Поль Верлен, Сияние луны. Мои любимые. – Она восхищенно смотрела на Ашли.

Он посмотрел на отца, который все пытался быть серьезным.– Все сынок заканчивай, а то тут все от тебя без ума будут.– Прошептал он сыну.

Но, не все были в восторге. Молодой коренастый мужчина из немецкой делегации хмуро смотрел на Ашли – Прошу прощения!– Он поднял руку. Ашли кивнул.– Все это хорошо, стихи, блажь, но вы, подписав контракт, собираетесь здесь открыть что? Хотя нет, у меня возник вопрос другой….

– Молодой человек!– Чаборти сделал знак сыну, что бы он не отвечал.– В такой хамской манере мы не собираемся Вам отвечать.

Журналист стушевался и быстро вышел из зала.

Пресс-конференция подошла к концу. Ашли с отцом, быстро покинули зал. Выйдя на улицу, он сел в ожидающую машину, и вдруг его охватила волна осознания – его жизнь повернулась на 180 градусов, и он не знал, что делать дальше. Мысли о том, чтобы рассказать все отцу, быстро покинули его. Ему нужно было все обдумать самостоятельно, прежде чем делиться этой новостью, очень личной и воспринимаемой сквозь призму того, что произошло.

Чаборти не обмолвился сыну о том, что сам увидел, как разговор начался по нарастающей. Они обсудили встречу, обменялись тихими шутками и даже купили подарки.

Сидя в самолете, Ашли не мог избавиться от ощущения, что все это было началом чего-то непонятного. Вокруг царила тишина, и этот непривычный спокойный полет завершался. Они, молча, провели все время в воздухе, и каждому было ясно, что за этой атмосферой скрываются глубокие изменения. Как в воздухе после шторма – укрытые под звонкими каплями капель другого отношения.

****

Индия, штат Карнак. 1997 год июнь

Они прилетели во второй половине дня, сразу же пересели в вертолет, на котором прилетел сын Ашли и внук Синкха Чаборти – Сурадж.

Уже в вертолете Чаборти наблюдал за сыном, Ашли обнимал ребенка, словно боялся его потерять. Что – то в его воспоминаниях было такое, чего он не хотел вспоминать. И вдруг от этого открытия Чаборти стало легче на душе. Да и праздник развеял все его тревоги. У сына и невестки была годовщина свадьбы. Весь вечер Ашли и Шантри принимали подарки. Гости разошлись, когда уже была полночь, только слуги убирались. Ашли зашел к сыну поцеловал его и пошел к себе в комнату. Шантри, вышла из ванной, с тюрбаном на голове и светло зеленом шелковом пеньюаре. Она увидела мужа сидящего в кресле и обнимающего подушку, смотрящего отсутствующим взглядом. Этот взгляд ей был знаком, он всегда появлялся, когда Ашли обдумывал, что – то очень важное. Шантри подошла мужу и заглянула ему в глаза, но он словно смотрел сквозь нее.  – Милый! – Прошептала она и села к нему на колени.

Ашли вздрогнул и посмотрел на нее, обняв, поцеловал.

– Что-то случилось? – Прошептала она ему на ухо.

– Ничего. – Прошептал он и приник к ее губам, но вдруг, перед его лицом встало лицо другой девушки – черные глаза проникли в душу и голос грудной, такой знакомый ехидно рассмеялся. Ашли отстранился от жены.

– Что с тобой? – Испугалась Шантри, увидев, как у мужа изменилось лицо.

– Ничего все хорошо. – Попытался улыбнуться Ашли, но улыбка получилась жалкой. Он неожиданно прижал ее к себе и уткнулся ей лицом в грудь. Шантри почувствовала его дыхание и он дрожал словно от холода.

– Мой хороший, милый как я по тебе соскучилась.– Прошептала она. Вдруг начала говорить о том, что случилось в его отсутствие. Она постаралась не спрашивать его, почему он такой и что у него случилось,

Ашли слушал жену, тревога исчезала, он поднял голову, Шантри улыбнулась..

-Ты знаешь, а Лейла прилетела с курорта с гипсом, ногу сломала в двух местах, четыре дня не пробыла и на ровном месте.

– А, это асфальт ее болтовни не выдержал. – Пошутил Ашли

– Как тебе не стыдно. – Обиделась Шантри за подругу.

Ашли рассмеялся и обнял жену – Не обижайся. Расскажи, что там с твоей статьей?

Шантри поморщилась – Я все же доказала, что эта мумия 14 века. Все же, я прекрасный археолог и модельер.

Ашли рассмеялся – И хвастунишка. Но огромная умница!– Улыбнулся Ашли, целуя жену.

– Но не это самое важное!– Прошептала Шантри.– Я беременна!

– Мальчик или девочка, а хотя не важно. Шантри! – Он обнял её.

Шантри поцеловала мужа и еще крепче обняла его. « Я люблю тебя, и никто не отберет тебя у меня» – Думала она засыпая.

Ашли не спал, он лежал с закрытыми глазами слушал ее ровное дыхание, чувствовал ее головку у себя на груди и ее руку. Мысли не давали уснуть, он осторожно освободился из ее объятий, вышел в гардеробную, переоделся и спустился вниз. Уже слуги все убрали и ушли, только Джали сидел в кресле и дремал. Ашли постарался пройти мимо него очень тихо.

– А ты не захватишь на дорожку лепешек? – Вдруг услышал он его голос.

Ашли обернулся. – Тебе давно пора спать душа дома.

Старый слуга улыбнулся, протянул ему сверток, на недоуменный взгляд только улыбнулся. – Лепешки в дорогу.

Он сжал ему руку. – Спасибо!

Ашли сунул сверток за пазуху, вышел и свистнул несколько раз, из темноты бесшумно возник огромный, рыжий, гладкошерстный пес. Ашли не любил, когда вокруг него толпа телохранителей, собака заменила их всех. Он вошел в гараж, вывел мотоцикл, и Малыш запрыгнул позади, поставив передние лапы ему на плечи. Возле конюшен Ашли затормозил, Малыш спрыгнул на землю и сел возле дверей. В свете луны белоснежная конюшня казалось еще больше и таинственнее, послышалось тревожный храп лошадей. Войдя в конюшню, его встретило дружное ржание. Из темноты возник конюх, улыбнулся, сложил руки у груди.– Намастэ! – И тут же исчез и появился с оседланным, приплясывающим, как и сам конюх, черным, высоким, с лоснящейся черной шкурой, грызущим удила конем. Гром, имя, подходившее ему, Кроме Ашли на Грома никто не смел сесть.

Ашли улыбнулся, потрепал Грома и вскочил на него, тот взвился в свечку, одним скачком преодолев расстояние до ворот, исчез в пропитанной лунной пылью ночи.  Ашли прискакал на пляж, расседлав коня, сел на песок. – Ну, вот Малыш я все и вспомнил мое имя Олег, – он горько усмехнулся, – Олег Донцов, – тебе как интересно? – Тихо спросил Ашли, обращаясь к собаке, Малыш поднял голову, взвизгнул. Встал, подошел к нему и положил голову ему на руки. Ашли обнял собаку, – вчера я узнал кто я. Но вот от этого мне не легче! Как ты думаешь, Малыш, ехать мне туда или нет? – Ашли замолчал.– Неожиданно он вскочил с земли и закричал – Я ….Олег Донцов – Словно пробуя на вкус это новое свое имя, вновь приобретенное и словно спрашивая у окружающих луны, воды и земли. Но свет луны, молча, пробежался по его лицу, вода окатила его ноги, песок заколол ноги, а Малыш и Гром удивленно на него посмотрели.

Он сидел на песке и по кусочку отщипывал от лепешек, Гром и Малыш с удовольствием съели хлеб. Потом положил голову на седло, рядом улегся пес, положил голову на живот, конь шумел хвостом. Ашли смотрел на звезды, они мерцали мягким синеватым блеском и словно невиданные инструменты вносили свои ноты в ночной оркестр, он убаюкивал и успокаивал.

Ашли проснулся от чувства, что на него кто – то смотрит, когда открыл глаза, увидел перед собой старичка священника из храма Ганеша.

– Намастэ! – приветствовал он Ашли

–Намастэ!

–Давно я тебя не видел. У тебя что – то случилось?

–Что Вы, все хорошо!

Старик улыбнулся – Я помню мужчину, который каждый день был здесь, он был напуган, встревожен и всегда океан ему подсказывал. Я вижу по твоим глазам, что ты пытаешься, что – то решить. Сердце встревожено, но все ответы можно найти там, где находится ответ. Эта раковина, – старик поднял раковину, – в ней есть шум океана, но его там нет, вот он, в двух шагах от вас. То, что ты хочешь понять, не может решиться здесь, где нет ответа, только скорлупа, в которой заключены твои мысли. И иногда то, что потеряно не мертво.– Старик медленно пошел в сторону храма.

Ашли, недоуменно смотрел ему вслед, совершил намаз и, оседлав Грома, вернулся домой.

Возле дома Ашли отпустил коня. Вошел в кабинет и сквозняк сдул со стола бумаги, подобрав их, вдруг понял, что на полу лежит авиационный билет, подняв его ему в глаза, сразу бросилась надпись Москва, неожиданно понял, что он поедет в Россию. И вдруг за его спиной кто-то вздохнул, обернувшись, увидел Грома, и только сейчас он услышал возмущенный голос Джали, что лошади должны стоять в конюшни. Раздался голос Чаборти спрашивающий, что за крики в доме. Оказывается, Гром занялся яблоками, которые стояли на столе Ашли выдворил Грома из дома и «отбил» отца от Малыша. Отправив его с Джали на кухню, вместе с отцом вернулся в кабинет.

–Извините отец, я тут совсем забыл, что их оставил без присмотра. Да и дверь оставил открытой.

Да ладно, – пробурчал Чаборти – Что это? – спросил он, забирая билет из рук сына, который он вновь взял. – Странно я их выбросил, откуда он здесь.

Он лежал под столом.

Чаборти посмотрел на сына. – Опять на пляже был всю ночь?

Ашли кивнул. – Я переоденусь

Он вышел, а Чаборти повертел в руках билет и уже хотел выбросить, но осторожно положил на стол, словно он был хрустальным.

Прошла неделя, Чаборти видел, что сын сам не свой, но заговорить так и не решился. Но за эту неделю, он много раз сталкивался с неопровержимым фактом, что Ашли все вспомнил и уже не сомневался, что сын русский и он ждал этого самого трудного момента в своей жизни – решения сына.

Вечер наступил незаметно, Ашли заранее собрал сумку и оставил ее в машине, а когда приехал домой, дом уже затих. Он поднялся, вошел в комнату сына, поцеловав его, вышел из комнаты. Остановился перед дверью спальни, словно раздумывая входить, открыл дверь и вошел в комнату. В неярком свете ночника Шантри расчесывала волосы и напевала, какую- то песенку, тихо подошел к ней и сел на ковер, любуясь ей.

– Ты напугал меня. – Шантри вздрогнула, когда увидела мужа

–Извини! – Ашли улыбнулся, поднялся и обнял жену. – Мне нужно уехать.

–Ты и двух недель дома не был? – обиделась она.

–Я вернусь и очень скоро!

–Что случилось?– Шантри удивленно посмотрела на него таким смущенным и взволнованным она его никогда не видела

–Моя хорошая я приеду и все тебе расскажу, клянусь, ты веришь мне?

Шантри обеспокоено смотрела на мужа, что-то ей подсказывало, что если она воспротивиться его отъезду он не поедет.– Да, но приезжай поскорее,

– Береги его!– Прошептал он, погладив ее живот.– Малыш, папа скоро вернется.

Шантри улыбнулась.– Мы, будем тебя ждать, всегда. Возвращайся.

Он вышел, спустился вниз, вдруг увидел, что в кабинете горит свет. Он не хотел говорить ни матери, ни отцу куда едет, но вдруг передумал, он захотел сказать, что уезжает, но не говорить всего, расскажет все потом, а сейчас просто попрощаться на дорогу. Он словно маленький мальчик с замирающим сердцем вошел, ему вдруг захотелось сесть в кресло с ногами и сидеть, так наслаждаясь покоем и миром, царящим в кабинете.

–Ты что не спишь? – Не отрываясь от бумаг, спросил Чаборти.

Тот же вопрос могу задать и Вам отец.

Чаборти улыбнулся и снова углубился в бумаги. Ашли сел в кресло с ногами, обнял их, уткнулся в них подбородком и закрыл глаза.

–Сынок ты не усни.

Ашли грустно улыбнулся. – Я хочу поговорить.

–Ты все вспомнил. – Как факт подтвердил Чаборти, отложил ручку и поднял голову, внимательно посмотрел на сына.

Ашли открыл глаза и сел прямо, он не удивился вопросу отца, зная его. -Я поехал в Россию.

–Я понял сын! Скажи, ты воевал в Афганистане и был военнопленным?

– Да, отец!

– Как твое имя сын?

–Олег. Олег Донцов!

Чаборти улыбнулся, подошел к поднявшемуся сыну и обнял. – Я рад и счастлив за тебя мой мальчик. Но, будь осторожен.

– Маме ничего не говорите, я приеду и все расскажу.

– Хорошо.

Ашли вышел, а Чаборти пошел за ним и вдруг увидел Каришму, она стояла и плакала. Она все слышала. Чаборти отвел жену в комнату и дождался, когда она уснет. Ушел в кабинет, он узнал вчера, что сын купил билет и заказал еще один. Сделал несколько звонков, потом взял рацию. – Фарид, ко мне зайди!

Вскоре в кабинете стоял коренастый, невысокий, лысый мужчина в сером костюме и в черных очках, от подбородка до лба у него тянулся рубец. Фарид снял очки, на Чаборти смотрели ярко голубые глаза, от которых нельзя было скрыться.

Мой сын уехал. Ты поедешь за ним.

Да, сэр.

–Но, что бы он не видел тебя, не знал, что ты рядом с ним, он улетает Аэрофлотом, ты полетишь до Москвы, и там тебя пересадят на рейс, который прилетит на два часа раньше, в аэропорту тебя встретит Раму, он там учиться. Вот билет и деньги на расходы. Если что, в охапку его и домой, как бы ни возмущался. Сумку тебе жена уже собрала.

Фарид взял билет, деньги и вышел, а Чаборти сел за стол и попытался разобраться с бумагами, но мысли отвлекали, он собрал бумаги и вышел из –за стола и пошел наверх. Вскоре дом затих и только где –то лаяла собака, да словно тень мелькал в свете луны кто –то из охраны и в доме чувствовалось какая то тревога. На следующее утро Чаборти не нашел Каришму в постели он понял где она и приказав Тарику заводить машину поехал к храму и издали наблюдал за женой которая звонила в колокол. Он знал, о чем она молилась и что просила. Он вернулся в машину и уехал в офис и весь день просидел в своем кабинете и смотря на фотографии своих четырех сыновей.

А Каришма стояла перед колоколом и все звонила и звонила, пока ее не остановил священник.

– Дочь моя, кого ты так хочешь остановить?

Женщина обернулась к нему. Увидев ее заплаканное лицо, он сел на пол и пригласил ее сесть рядом.

– Мой сын все вспомнил.

– И ты боишься, что уже он не вернется никогда?

– Нет! Я плачу от радости. Но переживаю, что он уехал надолго

Старик улыбнулся – Его судьба здесь и здесь тот, кто так его любит и ждет, он вернется и быстрее чем тебе кажется, и прими все, что с ним будет, происходит, ведь ты приняла его как сына и теперь примешь его с новой памятью. Иди и жди его он скоро приедет.

Каришма вернулась домой пешком и увидела машину невестки. Шантри сидела на берегу, хотя она хотела ехать в лабораторию.

– Дочка что ты тут делаешь?

– Он все вспомнил?– Шантри обернулась к ней- У него чужие глаза, он словно чужой! – Она всхлипнула.– А если у него другая жена?

Каришма засмеялась. – Нет у него другой. У него есть ты! – Она погладила ее по голове. – И мы с тобой его очень сильно любим. И он вернется и все тебе расскажет.– Она села рядом с ней.– Он впервые меня назвал мамой, когда погиб Мардж. Ашли вернулся из Франции, он там проходил реабилитацию. Я даже помню было два часа ночи, я ждала Раджа, хотела поговорить. Но, не дождалась. Поднялась к себе и не заметила, как уснула. А когда открыла глаза Радж ..все как обычно- Каришма с трудом улыбнулась и обняла Шантри – Ашли вошел в комнату, Малыш услышал Раджа и Ашли решил проверить, что случилось. Он его выгнал из комнаты и когда внизу они поругались, Ашли сказал, какой счастливый Радж что все помнит и у него есть родители, которые за него переживают. И что он ему завидует. Раджа он выгнал. А потом- Каришма посмотрела на Шантри и вытерла слезы- Заплакал, как ребенок сидел на диване и плакал, тихо, тихо. Я никогда не видела, как он плачет, даже от сильной боли. Он всегда терпел. А тут он плакал, хотя я должна была рыдать от боли за своего сына. А я плакала из – за другого человека, моего нового, названного сына. Моего мальчика. Я к нему подошла, а он посмотрел на меня, ты знаешь, как он смотрит, когда хочет что – то скрыть. Удивленно, непонимающе, а по глазам все видно.– Шантри улыбнулась и кивнула. – Спросил, почему я не сплю. А я его обняла его, вот так и сказала,– Каришма обняла невестку, положила ее голову на колени – Я так хочу быть твоей матерью, но не знаю как. И он меня назвал мамой. Ты знаешь Шантри, я была самой счастливой матерью на свете. А теперь пойдем. Я домой, а ты езжай и жди, обязательно жди, он вернется и все тебе расскажет.

Женщины поднялись, Шантри стряхнула гальку со своего сине-голубого костюма и на носочках побежала к машине, она обернулась и маша туфлями, крикнула.– Он обязательно вернется и мне расскажет. Все.

Каришма улыбаясь смотрела на нее, когда машина скрылась из вида, она вздохнула и улыбнувшись махнула рукой, невдалеке притаилась маленькая машина. Ее всегда сопровождал шофер, но так незаметно. Если она устанет, машина всегда будет рядом.

****

Иркутск. Июнь 1997 года.

Когда вошел в здание аэропорт, сразу же к нему подошел молодой человек. – Ашли Чаборти?

Да!

Машина уже ждет и гостиница забронирована. Прошу в машину!– Молодой человек протянул ему папку. Ашли в Индии нанял детектива в Москве, что бы тот нашел все интересующие его сведенья и ему сообщили, что его будут ждать в Иркутске.

Уже в машине Ашли пролистал отчет, он в основном хотел узнать о матери. Он горько усмехнулся, когда прочитал, что мать практически все время находилась в психиатрическом отделении, но тут он увидел то, что заставило его сердце дрогнуть, 1983 год и после него практически она не выходила из психиатрического диспансера, неделю назад ее положили в травмологическое отделение в Городской Клинической больнице №3. Он закрыл папку, и стал смотреть в окно, мыслей не было, перед глазами мелькают чуть освещенные улицы. Он и узнавал город и не узнавал и вдруг понял, что они едут к скверу Кирова и гостиница « Ангара» все так же возвышалась серой громадой. Детектив вручил ему документы и ключи от машины. Ашли поднявшись в номер, тут же лег спать.

Утром пошел в больницу к матери. Мать узнал сразу, хотя в этой обрюзгшей и поседевшей женщине с трудом можно было узнать, но узнал, провел рукой по ее волосам, она открыла глаза – Мама ты узнаешь меня? – Прошептал Ашли, садясь на кровать.

Олежка?!– Прошептала Оксана Кирилловна. – Это правда, ты, ты живой? – Она с удивлением смотрела на сына тот же голос, только чуть изменившийся, те же глаза. Перед ней сидел ее живой и здоровый сын. Еще не веря, она дотронулась до него, но он не исчезал.

–Да мам, это я! – Ашли взял ее дрожащую руку и прижал к своему лицу. – Это я!

–Когда ты позвонил, я поняла что дождусь тебя…

*****

Афганистан . 1981-1983 года

…То, что он вспомнил, что его повесили на столб, подожгли, а потом очнулся за кишлаком окруженный собаками. В полубезумии от боли он пытался драться за жизнь, на крик и визг собак появились моджахеды, посчитавшие, что он умер. Он оказался в зендане, вот тогда он и пожалел, что не умер. Ожоги заживали, оставляя на лице и на теле страшные следы. Из него сделали «вьючное животное» и грушу для отработки ударов. Заставляли учить Коран, хотя он не понимал языка, но постоянные избиения, вбили. Ему дали имя Али. Да, он стал для них Али, но сам себя настойчиво называл Олегом. Бежал, догнали, избили до полусмерти. Второй раз сутки шел по горам, а потом увидел дорогу. Спотыкаясь и обдирая в кровь руки, не чувствуя боли стал спускаться вниз. Сорвался, скатившись, рухнув в кусты. Потерял сознание, пришел в себя от рычания машин, с трудом поднял голову, по дороге шла колонна, он хотел подняться, но тут над головой прозвучал очередь, а потом еще одна. Вжался в землю, но потом страх, что они уйдут, стал сильнее чувства самосохранения, вскочил.– «Будь, что будет» промелькнуло у него в голове. Но увидел только хвост колонны, который заворачивал за гору, бросился за ними,– Стойте!!! – но его не слышали. Он был на дороге, и только тогда почувствовал боль, рука была ободрана, тяжело было дышать, упал на колени. Хотел подняться, услышал шаги, обернулся, удар прикладом в лицо. Его притащили в кишлак, привязав за ноги к лошади, и повесили на столб. Он не помнил, сколько провисел, потом бросили в яму, сломав ногу. Провел в зендане несколько дней без воды и еды, Жажда была невыносима, слизывал с каменной стены зендана влагу отдающей гнилью. Ему бросали гнилую лепешку и миску помоев, которых не стала, есть и собака, покорно съедал ее, это был его обед, ужин и завтрак, а иногда не было и этого по нескольким дням. И ночами грыз пучок соломы, что бы как – то заглушить голод. Приходил мулла, били, если не повторял за ним слова и суры.