Вернуть семью. Дочурка доктора Соколова.

Я продрогла и стояла в уголочке, чтобы не мешать входящим и выходящим посетителям, когда вышел двухметровый детина и рыкнул на меня, чтоб я валила отсюда подальше. Вот тогда на меня и обратил внимание молодой мужчина, выходящий с приятелем из этого самого кафе. Он заступился, распрощался с другом и, вернувшись в кафе со мной, купил горячий чай и пирожное.

“Вот так вот за чай и пироженку тебя и поимели, Маргошка”, – мысленно усмехаюсь. Тогда-то он был героем, а сейчас я понимаю, что просто увидел легкую добычу, и даже тратиться не пришлось. Ломалась я ровно месяц, а потом крепость пала, бастионы рухнули, и я сдалась. Он был моим первым и, как ни прискорбно признать, единственным мужчиной.

Я шла в конференц-зал и набирала на телефоне номер компании по ремонту этих чертовых кондиционеров. Меня переключали с одного оператора на другого. А потом просто сказали: ваш звонок очень важен для нас. И включили релаксирующую музыку. Словно понимали, что я сейчас где-то далеко в прошлом. Тогда я была уверена, что он обо всем позаботится, обо всем подумает. Он предлагал мне съехать от Полины, снять квартиру, чтобы ничего не мешало нашим встречам. Я боялась сказать об этом подруге, так как в одиночку она б тогда квартиру не потянула. Я тогда объяснила все Саше, и он понял. Вернее сказал, что понял. Он приносил нам вкусняшки, и мы уходили с ним гулять до утра. Полина ворчала, что я завалю ГОСы, а мне было все равно. Я была так влюблена, что не думал ни о чем. Первая любовь и сразу такая, что хоть в омут с головой. Сразу так, что мир сузился до одного человека, и все остальное стало неважно.

– Слушаю вас, – раздалось в трубке, а я чуть телефон не выронила от неожиданности.

– Кондиционер не работает, – наконец-то я сообразила, куда звоню и зачем.

– Опишите проблему, – раздался немного уставший голос в трубке. Я начала рассказывать, что и как перестало работать. Настройщик по телефону попробовал помочь мне хотя бы выключить его и обещал, что бригада приедет в течение дня. Провозилась я в конференц-зале почти полчаса и вышла из помещения продрогшая до костей. Опасаясь, что Соколов еще у меня в кабинете, я поспешила к Полине.

– Давай чаю попьем, я замерзла, – а подруга удивленно выпучила на меня глаза.

– Ты не заболела? – она даже лоб мой потрогала. – На улице плюс тридцать пять, а она замерзла.

– Я сбежала от Соколова и полчаса провозилась с кондиционером, но я его победила. Выключила. Сегодня бригада мастеров приедет и все кондиционеры посмотрят, – похвасталась я Полинке.

– В смысле, ты сбежала от Соколова? – подруга остановилась в дверях. Так, что я чуть в ее спину носом не ткнулась. Чай мы пили всегда в кафе на первом этаже. Это кафе было как для персонала, так и для посетителей клиники.

– Он приперся ко мне в кабинет и решил на моем компе с документацией ознакомиться, – я закатила глаза.

– И долго ты от него бегать будешь? – мы вышли из кабинета, и Полина закрыла дверь на ключ. – Тебе надо было еще тогда, пять лет назад, плюнуть на гордость и поехать к нему и рассказать все, – ворчит еле слышно девушка.

– Я ездила, – тихо отвечаю. Да, я ездила к нему домой, только никому не сказала об этом. После родов, когда решила, что он обязан знать, что у него родилась дочь. Сказала маме, что утрясу вопросы с учебой, так как училась на последнем курсе и академ брать было нельзя, и пришлось отчислиться. Я тогда забрала документы из института. А заодно каким-то волшебным образом нашла его адрес. Спасибо всемирной паутине, там можно найти все или почти все. И поехала. Но мне не удалось поговорить с ним. Я, как воровка, проникла на территорию этого охраняемого поселка и нашла его дом, а дальше так вообще началось самое постыдное. Я, когда подходила, видела Александра в окне дома. Видела. Не могла ошибиться. Позвонила в ворота, до двери меня никто, естественно, не пустил. Ответила мне девушка, я сказала, что мне нужен Александр, и представилась Маргаритой. Мне сказали подождать. Я уже думала, что ко мне выйдет Саша, и даже речь порепетировала. Приготовила фотографии Аглаи, специально распечатал их для этого. Но вышла девушка. Она-то и сказала, что Саша женится. И чтоб я валила на все четыре стороны, что у него таких, как я, было пять штук. И если я не скроюсь, то она вызовет охрану. Да, я не стала объяснять этой непонятной девушке что-то и просто ушла. А об этом посещении ничего никому не рассказала. Как и не рассказала о том, что ходила в квартиру, куда он меня приводил. Он говорил, что это его городская квартира. Но там никто не открыл дверь. Именно тогда я и пообещала себе, что не буду больше искать с ним встречи, не буду искать его в социальных сетях и интернете. Я вычеркнула его из своей жизни. До сегодняшнего дня.

– Почему ты не рассказывала мне ничего? – Полина не упрекала, но мне стало неловко. Она ближайшая подруга. Да единственная. Всех остальных подруг и приятельниц жизнь разбросала.

– Стыдно было, – я пила чай и пыталась согреться. Я замерзла в конференц-зале так, что до сих пор трясло. А может, это все нервное. – Не очень приятно рассказывать, как бегаешь за мужиком и унижаешься, – на глазах выступили слезы от воспоминаний, как это было все унизительно. Как эта девушка смотрела на меня со смесью жалости и пренебрежения.

– Смотри, – подруга стрельнула глазами в сторону, и я подняла взгляд. В кафешку зашел Соколов под ручку с Элеонорой.

– Вижу, – отзываюсь, а у самой чай встал в горле, словно я кипяток глотнуть собралась. Чуть не подавилась, но справилась. – Элеонорка молодец, сразу перспективного мужика в оборот взяла.

– Ты серьезно? – Полина смотрела на меня как на инопланетянина.

– Может, на нее переключится и от меня отстанет, – и столько надежды я вложила эти слова. Пусть меня услышит там, наверху, тот, кто столкнул нас столько лет спустя.

– Вот это он кобель! – девушка покачала головой. Я старалась не смотреть на них, но мелодичный смех Элеоноры то и дело доносился до нас. Подруга уткнулась в телефон, а я с нетерпением ждала окончания рабочего дня. Хочу домой, обнять Аглаю, поиграть с ней в куклы и найти в чертах ее лица что-то от Соколова. Мазохистка я все-таки. – Смотри, что я нашла! – Полина отвлекает меня от мыслей. – Соколов Александр Николаевич не так давно вернулся из-за границы и принял дела отца, ушедшего на покой. Его отец, Николай Александрович, является другом Владислава Геннадьевича, – вдруг шепотом добавила девушка. – Про женитьбу ни слова.

– Да и плевать! – я встала и, с шумом отодвинув стул, чем привлекла к себе внимание. Каблук решил подвести меня в самый неподходящий момент. Оступилась, но не упала. Меня подхватили сзади, и я уперлась спиной в широкую мужскую грудь. Меня окутало запахом знакомого парфюма, и даже не оборачиваясь, я знала, кто оказался моим спасителем.

– Решили убиться на глазах у коллег, чтоб свидетелей было побольше? – раздалось над ухом язвительное замечание.

– Не стоило утруждаться, – я выдернула руку из захвата и отступила в сторону.

– Обычного человеческого спасибо было б достаточно, – продолжает язвить Соколов.

– Ой, Маргарита Павловна, вы целы? – к нам подскочила Элеонора. – Что ж вы такая неаккуратная, – вроде и забота, а вроде и нет.

– Не стоит переживать, я цела, – сжала губы в тонкую линию и строго посмотрела на Элеонору. – А вам, Эля, не пора на ресепшен?

– Ой, меня Александр уговорил выпить с ним кофе, – и девушка так томно посмотрела на мужчину, что я почувствовала себя здесь лишней.

– Александр Николаевич начальник, но мы должны в первую очередь думать о пациентах, – я сурово смотрела на девушку, а она перевела вопросительный взгляд на Соколова.

– Вы, конечно же, правы, Маргарита Павловна. Мы для того и работаем, чтобы думать лишь о пациентах, а не о личном, – и мужчина развел руками, вроде как извиняясь перед Элеонорой. Она зло сверкнула на меня глазами и, развернувшись, выскочила из кафе. Думает, наверно, что я стерва. А я просто терпеть не могу, когда кто-то путает работу и личную жизнь.

– Я тоже пойду, – подает голос Полина.

– Да, идем, – я сделала шаг за подругой.

– Маргарита Павловна, а вы ничего не забыли? – произносит мужчина уже мне в спину. Я замираю и оборачиваюсь, вопросительно смотря на Соколова. Он держит в руках брелок с ключами от моего кабинета и позвякивает ими слегка.

– Благодарю, – я делаю шаг к мужчине и пытаюсь схватить ключи, но Соколов поднимает их выше. И я по инерции пытаюсь их схватить, но потом спохватываюсь и строго смотрю на мужчину. – Что за детский сад?

– Я отдам ключи, но хочу поговорить, – отрывисто произносит Соколов.

– О чем? – я тоже зло уставилась на мужчину.

– О нас, – вкрадчиво отвечает мужчина.

– Нас нет и не было, – огрызаюсь.

– А говорила, что любишь, – слова мужчины снова заставили образоваться ком в горле.

– Было и закончилось. Столько лет прошло, – хоть актриса из меня никудышная, но я постаралась сделать максимально пренебрежительное выражение лица.

– И тебе мне нечего сказать? – мужчина смотрит на меня прищурившись.

– Нечего, – я гордо задрала голову повыше.

– Тогда ты права. Тебе лучше искать работу, потому что я не дам тебе здесь остаться, – Соколов произнес это, приблизив свое лицо к моему и вложив в мою руку ключи.

– Это угроза? – стараюсь сохранить остатки гордости.

– Да, – кривится пренебрежительно мужчина.

Всю дорогу до кабинета я шла и в лицах разыгрывала эту сцену.

– Рита, хватит уже! – Полина дернула меня за рукав, когда я прошла мимо своего кабинета, так глубоко уйдя в кривляния.

– Что? – словно вынырнула из своих мыслей и поняла, что я прошла мимо своего кабинета и иду за подругой дальше.

– Соколов хочет поговорить. Ты сопротивляешься как можешь. Вот он и припугнул тебя, – слова Полины не лишены разумного зерна, и я задумалась. А что, если все в том, что я сопротивляюсь? Как там говорят, сработал пресловутый охотничий инстинкт. Я убегаю, значит, он догоняет. Может, не стоит убегать?

– А ты права, – я задумчиво киваю.

– Ритка, ты что задумала? – по голосу Полины понимаю, что она паникует. – Давай без глупостей.

– Я поговорю с ним, раз он так хочет, – я победно улыбнулась подруге.

– Имей в виду, если он узнает про Аглаю, он так это не оставит, – девушка грозит пальцем уже мне вслед. А я же на всех порах неслась в кафе, где остался Соколов. Хочешь поговорить? Здорово! Поговорим, и ты от меня отстанешь. Переключишься на Элеонору и у кого еще там ноги вместе не держатся и разъезжаются при виде самца.

Я уже практически спустилась в кафе, но меня остановил звонок от оператора службы обслуживания кондиционеров. Бригада приехала и готова приступить. Я должна их встретить, проводить, показать, проследить, а затем оформить необходимые документы и все переслать в бухгалтерию. А перед этим согласовать оплату с Соколовым. Вот как все сделаю, так и поговорим.

Бегу в главный холл и успеваю перехватить бригаду у входа, провожу их окольными путями, чтобы их меньше видели пациенты и посетители. Если видят ремонтников или людей в робах, то складывается впечатление, что это плохое место. Вернее, место, где что-то ломается. Также и с уборщицами. Они должны сливаться с персоналом и ничем не выделяться. Днем уборщицы только поддерживают чистоту. А вот ночью здесь генералят от и до. Вечером заступает ночной администратор. Эту идею я потребовала у прежнего директора, подсмотрев это все у зарубежных клиник. Ночному администратору, правда, платят сущие копейки, и я нашла девочку-студентку, для которой эта работа как подработка. Она до двенадцати–часу ночи следит за тем, как клининг убирает. Затем идет спать. Но такие правила лишь в части здания, где принимаются пациенты днем. Там же, где у нас стационарные больные, находящиеся под наблюдением круглосуточно, и уборка осуществляется круглосуточно. Но там свои правила, и все мною налажено и работает как часы.

Ну так вот, провела я ремонтников, за каждым проследила, чтоб он меньше где показывался на глаза и не бегал курить в неположенные места. Показала все кондиционеры, которые барахлили, а также подняла документы, какие когда обслуживались, и показала им те, что давно не проверялись. Где они их перезаправили, где-то что-то заменили, где-то просто поправили сбившиеся настройки. За этой беготней прошла вторая половина дня. Соколов мне не попадался. Я подписала акт выполненных работ, проводила бригаду и села за оформление документов. И все думала, где же мне его искать. Я всегда старалась все делать сразу, потому что один раз отложишь и все. Потом появится новая работа, новые неотложные дела, а эти, отложенные, так и будут копиться как снежный ком. Так что в конце рабочего дня, когда часы показывали семнадцать тридцать, я пошла искать Соколова. В кабинете я его не нашла, в кафе тоже. Потом попросила охрану, и те посмотрели его по камерам. Их, конечно, заинтересовала такая просьба, но не стали комментировать.

Он нашелся в главном холле, болтал с Элеонорой. Кто бы сомневался, что они продолжат знакомство.

Спешу в холл и вижу, что Элеонора чуть ли не вешается ему на шею. И халатик открыла, и рубашку расстегнула, демонстрируя декольте. Она томно смотрит на Александра и всеми своими повадками, жестами и даже тембром голоса дает понять, что готова.

– Элеонора, халат должен быть застегнут, – одергиваю я девушку и получаю в ответ убийственный взгляд. – Александр Николаевич, я вас искала, – перевожу взгляд на мужчину, который смотрит на меня с любопытством, словно на разбушевавшегося хомячка. То есть как на зверька, который ему вреда не причинит в силу своей малозначительности, но как будет бушевать, посмотреть интересно. Завожусь и злюсь уже от одного этого снисходительного взгляда. Да кем он себя возомнил?

– Я слушаю вас, – и бровку так приподнял, типа дает понять, что понимает причину замечаний, данных Элеоноре. Это он мне что, на ревность намекает? Или это уже я сама так накрутила?

– Сегодня приходила бригада по обслуживанию кондиционеров, вот акт выполненных работ, вот платежку я подготовила, – я начала подавать ему документы из папочки, и улыбка медленно стала сползать с его лица

– А от меня вы что хотите? – вопрос был задан как-то раздраженно.

– Чтобы вы утвердили, и я могла передать документы на подпись, – я снова сую ему листы, которые Соколов так настойчиво пытается мне вернуть.

– Но мне надо все проверить. Давайте завтра, – отнекивается мужчина. Ну уж нет! Никаких завтра. Завтра будет что-то другое, а у меня эти бумажки над головой будут висеть.

– Нет. Какое завтра? – я удивленно выпучила глаза, показывая, что это совершенно не вариант. – Завтра я передам в бухгалтерию документы, они тоже там проваландаются пару дней. А мы давно работаем с этой фирмой. Они к нам приезжают вне очереди, потому что мы платим также вне очереди, – разъясняю я тонкости ведения дел.

– Зануда, – слышу сбоку от Элеоноры и, удивленно выпучив глаза, смотрю на нее.

– Что вы сказали, Эля? – Видимо, она не ожидала, что это вырвется так громко или просто были мысли в слух.

– Я говорю: ну да, они быстро приезжают, – выкрутилась девушка и ретировалась к ресепшену, куда подошла пациентка.

– Идемте в мой кабинет, проверим ваши подсчеты. Не хочу подписывать документы с ошибками и косяками, – отзывается Соколов, а у меня из-за его слов пар из ушей сейчас пойдет от злости.

– У меня нет ошибок! – отвечаю запальчиво, широко шагая позади мужчины. Именно из-за моей кавалерийской походки я и не успела затормозить вовремя и впечаталась в мужской бок. Соколов остановился и полуобернулся. Видимо, планировал мне сказать что-то важное. Но вместо этого получил след от помады на белой офисной рубашке.

– Все совершают ошибки. Только какие-то можно исправить, а какие-то нет, – все же произносит заготовленную фразу мужчина и зло смотрит на меня.

Ну а я что? Я ж не специально. Мне даже неловко стало. Но ненадолго. Ровно до момента, когда мы зашли в кабинет и мужчина начал расстегивать эту самую рубашку на себе.

– Ты что творишь?! – я как курица закудахтала, смотря, как Соколов расстегнул рубашку на груди, дернув ее, и выправил из брюк.

– Меняю рубашку. А ты что подумала? – и этот снисходительный взгляд. – Не мог же я ходить на работе в рубашке, испачканной помадой.

Что ж он раньше-то меня так сильно не раздражал? Почему сейчас просто из себя выводит? Я бросила взгляд на часы. До конца рабочего дня пятнадцать минут.

– Ничего, – огрызнулась и демонстративно положила на стол папку с документами. – Проверяйте.

И он сел проверять. Как был, в расстегнутой рубашке. Ровный загар на груди и отсутствие растительности. Ничего не изменилось за эти годы. Те же кубики пресса и гладкая кожа, к которой так и манит прикоснуться, провести ногтями так, чтобы остался красный след.

Я словно перенеслась на пять лет назад, и картинки туманят мозг. Взгляд плывет. Я уже не здесь, не в Питере, в клинике, а там, в Москве, в его квартире. Позволяю целовать себя и отвечаю как могу. Неумелые ласки и поцелуи, а его взгляд темнеет от каждого моего прикосновения.

– Маргарита Павловна, вот я же говорил, что ошибки делает каждый, – и мужчина тычет пальцем в документ и поднимает взгляд на меня. А я выныриваю из воспоминаний и пытаюсь сфокусировать взгляд на том, что показывает Соколов. Он словно знает, о чем я думала только что, и дает мне время прийти в себя.

– Это не ошибка, – я вспыхиваю от мысли, что мужчина может догадаться о моих мыслях. Я пустилась в объяснения, а Александр молчал и слушал, а еще смотрел. Он смотрел так, что я снова смутилась.

– А ты изменилась, – вдруг произносит мужчина. – Нет уже той угловатой девочки, – задумчиво произносит Соколов. Он словно тоже не здесь, а путешествует в воспоминаниях пятилетней давности.

– Да, прошло пять лет, – сглатываю ком в горле. Вот он, идеальный момент, чтобы поговорить. – Я… – но мужчина не дает мне закончить фразу.

– Насчет увольнения, – мужчина отводит от меня взгляд. – Ты извини, я погорячился. Не ожидал, что встречу тебя. Столько искал, а сейчас такая встреча, – тише говорит Сколов, словно сам с собой, но я все слышу. В глазах щиплет, и я сильнее моргаю.

– Спасибо, но я подумывала об увольнении до вашего прихода, – вру напропалую.

– Да? – мужчина резко поворачивается ко мне и удивленно смотрит на меня. – Я слышал о тебе только хвалебные отзывы. Да и Геннадьич тебя вряд ли отпустит, – он усмехается, словно своим мыслям.

– Да, есть варианты около дома. И зарплата побольше, – не знаю почему, но продолжаю врать. Теперь сам Бог велел идти туда на собеседование. Так, наверно, будет лучше. Нам не стоит вместе работать. Да. Это правильное решение. Сегодня только один день мы работаем вместе, а я уже взрываюсь от злости. Что же будет дальше?

– Что ж, – Соколов передает мне подписанные документы, и я протягиваю руку и беру папку. Наши руки соприкасаются, и я замираю. Мужчина напряжен. Я тоже. Поднимаю глаза и тону в омутах.

– Спасибо, – растормаживаюсь и пытаюсь сунуть бумаги в папку, а у самой руки трясутся и не слушаются.

Мужчина встает, а я стараюсь не смотреть на него. Роняю листы, и они рассыпаются по полу. Я приседаю, чтобы собрать и аккуратно все сложить. Соколов, наверно, думает, я клуша неуклюжая. Тогда в кафе чуть на ровном месте не упала, сейчас вот ползаю на коленях по полу и бумаги собираю, которые сама же и уронила.

Слышу, как мужчина ходит по кабинету. Скрипнула дверца шкафа, я поднимаю взгляд и смотрю снизу вверх на этого идеального до невозможности мужчину. Он достал чистую рубашку и надел. Последний лист ложится в папку. Примерно в это же время Соколов расстегивает ремень, видимо, чтобы заправить рубашку в брюки, но именно в этот момент в дверь стучат. Коротко. И, не дожидаясь ответа, дверь открывается.